Римлянам не хватало дерева для строительства осадных машин, тогда Сулла приказал вырубить священные рощи Академии и Лицея. Нужен был флот - Сулла послал Луция Лукулла к союзникам Рима, в Египет, на Родос. Оба союзника независимы, требовать с них что-либо невозможно, а просить, явившись с пустыми руками, бессмысленно. Денег у Суллы не было и чтобы их достать, римляне разграбили храмы в Дельфах. А так же наведались в Лаврийские рудники.
В Лаврионе скопилось довольно много серебра, которое афиняне не успели вывезти в более надежные места. Стражи в рудниках всегда было много, но для легионеров Суллы она не представляла опасности. К начавшейся драке сразу же присоединились рабы из тех, что работали на поверхности. Всего их было около трех тысяч, но они не имели оружия, многие истощены. К тому же римляне вовсе не собирались освобождать рабов, они стремились лишь забрать то серебро, которое уже было превращено в слитки. Поэтому бежать удалось лишь сотне каторжников, в числе которых посчастливилось оказаться Эвдору и его товарищам, попавшим в это гиблое место за морской разбой.
Собравшая компания насчитывала десять человек. Все они были осуждены в разное время, но на рудниках оказались недавно, в верхних мастерских. Эвдор и Дракил были разбойными не из простых. Они и стали вожаками. В спутники им подобрались люди случайные, поскольку друзья-товарищи обоих навсегда сгинули на нижних уровнях шахт, и лишь какое-то особое расположение богов помогло двум главарям избежать подобной участи.
Аттика напоминала выжженную пустыню и из нее следовало выбираться побыстрее. Повсюду рыскали отряды римлян, совершали вылазки понтийцы и афиняне. Наступила зима. Пираты смогли добраться до побережья и прятались в разоренном и обезлюдевшем рыбачьем поселке. Им посчастливилось найти относительно целое рыбацкое суденышко, но выйти в море нельзя, нужно ждать весны.
К весне защитники Афин совсем ослабели от голода, и в пятнадцатый день месяца антестериона, а по римскому счету в мартовские календы, в полночь, легионы Суллы, разрушив часть стены между Священными и Пирейскими воротами, вступили в город. Началась резня. Аристион продержался еще несколько дней на Акрополе, но все же был взят в плен. Его казнили вместе со всеми гражданами, занимавшими какие-либо государственные должности.
Афины пали. Не видя больше смысла защищать Пирей, Архелай со всем войском отплыл в Беотию. Залив кровью Афины, Сулла сразу же выступил вслед за понтийским войском.
Аттика совсем обезлюдела. Через месяц, дождавшись ровной погоды, горстка беглых пиратов наконец вышла в море.
Эвдор рвался на Родос. Он не объяснял причин, но его уверенность вкупе со впечатляющей внешностью и телесным здоровьем, не сильно попорченным рудниками, убедили всех послушаться его. Критянин пробовал возражать, но был вынужден подчиниться большинству.
Морем до Родоса от Аттики не более десяти-пятнадцати дней пути, в зависимости от ветров, но пираты добирались до цели почти два месяца, часто вынужденно задерживаясь на различных островах.
Наконец, цель была достигнута. Эвдор упорно помалкивал насчет своих планов. В городе он привел всех в заведение "Веселая наяда", где они и сидели уже второй день.
Вечерело. В кабаке начал прибывать народ, по большей части обычные портовые пьяницы. За столом у очага разговоры становились все громче, а взрывы смеха чаще. На лестнице, ведущей на второй этаж, появилась девушка, одетая в короткую эксомиду, открывавшую левую грудь, быстро сбежала вниз и прошмыгнула в дверь для прислуги. Следом за ней спустился полуголый человек, бедра которого были обмотаны льняным полотенцем.
- Аристид, - процедил сквозь зубы. Койон.
Аристид был обладателем не слишком массивной, но рельефной и красивой мускулатуры, длинных, чуть вьющихся, светлых волос. Тонкие черты гладко выбритого лица почти не несли в себе следов того, что и он совсем недавно сбросил цепи рабства. Этому пирату было около тридцати лет. Его происхождения никто из присутствующих не знал, но гордо поднятая голова, величественная осанка, а так же имя, говорили о том, что он явно не из простолюдинов.
- Вам тоже следует помыться и побриться, - заявил Аристид, подходя к товарищам и потягиваясь, как обожравшийся кот, - воняет, как от козлов.
Мимо пропорхнула подавальщица с подносом, одетая в коротенький хитон, оставлявший большое пространство для полета мужской фантазии. Красавчик проводил ее взглядом, извернулся и ущипнул за задницу. Девушка степенно составила на соседний стол глиняную посуду, повернулась и с размаху огрела пирата тяжелым деревянным подносом по голове. Что-то хрустнуло. Вряд ли это была голова Аристида, поскольку он успел закрыться рукой. Да и рука, скорее всего, не пострадала. Пират, отшвырнул потрескавшийся поднос и замахнулся на девушку, однако удара не последовало.
- Это Левкоя, - сказал Эвдор, перехвативший руку Аристида, - не стоит обижать ее.
Аристид попытался освободиться, но моряк не отпускал.
- Пусти.
Эвдор отпустил руку красавчика и повернулся к вышибале, который одним прыжком преодолел расстояние в половину комнаты и уже собирался хватать Аристида, но уступил Эвдору.
- Расслабься, Мегакл.
Тот кивнул и вернулся в свой угол. Эвдор взглянул на девушку. Она тоже посмотрела на заступника, перевела взгляд на треснувший поднос, снова взглянула на улыбающегося моряка и очень удивилась:
- Эвдор? Разве ты жив? А мы тебя уже похоронили.
- Да ну? Это хорошо. Скажу тебе, Левкоя, иной глупец бы огорчился, увидев в том дурной знак, я же вижу большую для себя радость.
- Почему?
- Ну как... Если я уже помер, то в ближайшем будущем мне это вторично не грозит. Что-то я не слышал, чтобы люди умирали дважды. Надеюсь, поминки были подобающими моей особе?
Левкоя засмеялась.
- Подобающими. Писистрат произнес речь, прославляющую твои подвиги, правда он был уже пьян и к середине речи почему-то стал звать тебя, кажется, Миносом.
- О! Это весьма лестное сравнение, уверен, ты клевещешь на Писистрата, сей достойный муж, без сомнения, был в здравом уме и твердой памяти!
Отсмеявшись, Левкоя спросила:
- Где же ты пропадал эти два года? Давно ты на Родосе?
- На Родосе дней пять, а в городе второй. Уже ночь переночевал в этом почтенном заведении.
- Ночь? Госпожа отсылала меня по делам, вот я тебя и не видела.
- Я должен поговорить с ней.
- Госпожа занята, Эвдор.
Эвдор усмехнулся.
- Да ну? Интересно, чем это она так занята, что не захочет меня видеть? Может, подминает под свои телеса очередного бедолагу? Я уже говорил с Трифеной вчера, но сегодня появились кое-какие новости, я должен ее снова видеть.
Эвдор встал и, сказав товарищам оставаться на месте, направился к дальней двери, скрытой в неосвещенной части зала.
- Я к госпоже, Мегакл.
Вышибала, следивший одним глазом, кивнул и, казалось, потерял к нему интерес, переключившись на прочих посетителей.
- Не слишком разговорчив, - высказал свое наблюдение Койон.
- И всех-то мы здесь знаем, - мрачно пробурчал Дракил, глядя в окно, - всюду здесь у нас друг, брат, почти сестра...
Злые языки поговаривали, что неизвестный художник, сотворивший живописный шедевр, висевший на фасаде "Веселой наяды", срисовал лицо девицы с Толстой Трифены, хозяйки кабака. Эта сорокапятилетняя женщина слыла местной достопримечательностью. Говорили, что в молодости она была красавицей и умницей. Оба этих качества помогли ей в юности выскочить замуж за аристократа Филомена, известного пирата. Пока Филомен бороздил Эгейское море сам за себя, его состояние неуклонно росло, но едва ему по какой-то причуде приспичило послужить своей родине, как вся удача кончилась и Трифена очень скоро сделалась вдовой. От денег мужа ей досталось совсем немного: благодарное государство, вдруг вспомнив, что проливший за него свою кровь покойный был пиратом, конфисковало все, до чего смогло дотянуться. Однако Трифену это не сломило. Благодаря своему уму и предприимчивости, она умудрилась выкарабкаться с самого дна и сейчас жила, вполне припеваючи, владея непривлекательным внешне, но весьма доходным заведением, имевшим, ко всему прочему, репутацию наиболее надежного узла в отношениях закона и лиц, не обременявших себя его соблюдением. Надежного, разумеется, в пользу последних.
Эвдор без стука открыл дверь и вошел в маленькую комнатку с окном, выходившим во внутренний двор. Кроме ложа с соломенным матрацем, какие были в комнатах для гостей, здесь еще стояло несколько сундуков, разного размера, а так же стол и стулья. За столом сидела женщина. Трифена, определенно дама склонная к полноте, все же не была необъятной толстухой, какой могла представиться незнакомому человеку, услышавшему ее прозвище. Хозяйка занималась подсчетом выручки на абаке, раскладывая в разные кучки монеты, в основном медяшки. Не поднимая глаз на посетителя, она сказала:
- Радуйся, Эвдор. Что скажешь?
- Радуйся, красивая. У тебя, как всегда, глаза на затылке?
При слове "красивая" Трифена хмыкнула.
- У меня глаза везде. И уши. И нос, который сообщил мне, что в комнате запахло мужиком.
- А что, в этом заведении подобные запахи давно перевелись?
- Там, - кивок за спину, в сторону обеденного зала, - запахи бывают разные. А в эту комнату давно уже не хаживали немытые козлы. Далеко не у каждого хватит наглости.
- Я тоже рад тебя видеть, - усмехнулся пират, - уверяю, если ты мне поможешь, я и мои люди уберемся тотчас же.
- Ну что ты, разве я тебя гоню? Живи, пока есть деньги. Их ведь у тебя немного?
- Да.
Трифена повернулась к моряку.
- Я ничего не имею против тебя. Я понимаю, что ты вылез прямиком из Аидовой задницы и ищешь надежную берлогу. Для тебя "Наяда" всегда будет такой. Для тебя. Но не для всех, кого ты приводишь. Денег у них нет, но они уже выжрали три амфоры вина и пользуются девочками. В кредит. И ведут себя, как...
- Я все возмещу тебе, Трифена, - поторопился ответить Эвдор.
- Ты возместишь. Для этого пристукнешь тут кого-нибудь... Ступай-ка лучше в море. И будет у нас с тобой любовь, пару раз в год, и полное доверие друг к дружке.
Эвдор смущенно кашлянул.
- Чего покраснел, как юноша? Кстати, тебе идет такая физиономия. Клянусь Долием, любому сразу хочется похлопать тебя по плечу и сказать: "Ну что ты, парень, пошли-ка выпьем". И сразу же друзья, не разлей вода. А про любовь... Залазь-ка лучше на Левкою.
Моряк покраснел еще больше. Трифена подперла подбородок кулаком и пропела:
- Эвдор, Эвдор. Вот сколько лет знаю тебя, а все никак не раскушу. Знаю, что ты, не моргнув глазом, быку шею свернешь. И, что страшнее, человеку. Что ты ограбил кораблей, без счета. Что бабы тебя любят, и ты их не сторонишься. А в глаза тебе, как будто мимо рожи смотришь. Ее, небритую, совсем не замечая. Ну, чисто мальчик, невинный. Ладно. Вчера ты хотел передохнуть и осмотреться. По глазам вижу - осмотрелся. Да так, что отдыхать уже не хочешь.
- Глупец тот, кто откажет тебе в проницательности. Из моих людей, почти никого не осталось. Состен, Тевкр, сгнили в рудниках. Тому, кто живым не дался, когда мы нарвались на тот афинский дозор, повезло больше. Но все равно никого нет, все мертвы. Меня одного хранили боги. Хотел бы знать, кто из них...
- Садись, Эвдор, в ногах нет правды. Все я понимаю. Был вожаком, на побегушках быть не хочешь.
Пират сел на ложе.
- Да, давно уже не мальчик. Есть возможность снова подняться. С этими людьми, с новыми товарищами. Мы многое уже пережили вместе. Но нас очень мало. Всего десять... - Эвдор скрипнул зубами, - вернее, уже девять.
- Как мне помочь?
- Ты накормила, напоила нас, мы уже в большом долгу перед тобой...
- Ну что ты, - театрально возразила Трифена, - не стоит благодарности.
- Я же сказал, что возмещу тебе все. Ты знаешь меня много лет, разве я хоть раз не возвращал долги?
- Продолжай, Эвдор, продолжай, - примирительным тоном сказала хозяйка.
- Нам нужно привести себя в порядок и выглядеть всем, как наш красавчик Аристид, на которого ты злишься.
- Одежда будет. Тебе вообще не стоило рваться в город в твоем нынешнем виде.
- Да, ты права, я едва не поплатился на свое нетерпение.
- Что еще?
- Ты знаешь всех из Братства. Я догадываюсь, что сейчас многие из наших по ту сторону кольца, которым Митридат окружил остров, но может, кто-то застрял тут, на Родосе? Не успел уйти. Сегодня пришли корабли Лукулла и Леохара. Пока мы добирались с северо-западного берега, и тени слуха не было, что подобное может случиться. События развиваются слишком стремительно.
- Римляне сговорились с Леохаром? Возможно ли такое?
- Как видишь. И я думаю, что Волк с большим упоением будет рвать глотки своим бывшим товарищам. Нам надо быстро убираться. На Родосе скоро нашему брату будет не вздохнуть.
- Ты надеешься сманить кого-нибудь?
- Да. Конечно, если бы тут сидел авторитет, типа Эргина Мономаха, скорее все мои перебежали бы к нему. Но если есть рыбка помельче, я б постарался ее заглотить.
- Я поняла тебя, Эвдор. Судно у тебя есть, но людей для дела маловато?
- Не совсем так. Судна у меня нет. То на чем я сюда прибыл, даже на дрова пустить не будет толку. Сырое и гнилое. Но кое-что в порту сейчас нарисовалось.
- Об этом мне слышать нет желания. Ты прав, сейчас тут только мелкая рыбешка. Но ведь ты не дурак, заниматься делами прямо на входе в гавань Родоса? Рванешь сначала в Киликию, там и разживешься командой?
- Да. Главное, улизнуть от триер Дамагора и Леохара. А там...
- ...я поняла, - перебила Трифена, - насчет людей, попробую помочь.
- И словечко шепнуть, кому надо.
- И в этом помогу, - недовольно отрезала Трифена.
- Я буду тебе очень...
- Ладно, ступай, - Трифена взмахнула рукой и снова повернулась к своему абаку.
* * *
Филипп из Истрии пребывал в прескверном настроении. Он возлежал возле столика с восхитительным опсоном в хорошей компании, какую только мог обеспечить обеденный зал заезжего двора "У Посидея", но был мрачнее тучи. Ничто не радовало, ни соленые угри, ни золотистое хиосское, ни приятная беседа. Угри не лезли в горло, вино здесь на порядок лучше привезенного им самим на продажу, что невероятно раздражало, а беседа лишь отвлекала от собственных мыслей.
Дела шли из рук вон плохо. Филипп рассчитывал, что продолжающаяся война, смута и разорение Делоса, задерут цены на дорогие вина с островов, а нищающему населению по карману будет упиваться лишь фракийским. Его фракийским, которым забит весь корабль. Однако все оказалось с точностью наоборот. Отличный урожай на островах сбил цены настолько, что на фракийское почти никто не смотрит. Путешествие грозило обернуться колоссальными убытками.
- А я привез пеньку. Канаты и веревки. Все разошлось мгновенно, - похвалялся пьяный и счастливый купец из Гераклеи, возлежавший справа от Филиппа, - воистину, Агорей, я славлю тебя и принесу благодарственные жертвы по возвращению.
- Откуда такой спрос? - поинтересовался другой купец.
- Как, ты не знаешь? Архонты закладывают целый флот, во исполнение союзнического договора с Римом. Решение принято позавчера, когда я только разгружался. Весь товар ушел за половину дня, какая удача! А какие деньги они готовы были заплатить!
Гераклеот запихал в рот несколько маринованных оливок с луком и разразился невыносимо длинной и запутанной тирадой, прославляющей богов, Лукулла и добрых родоссцев.
"Да чтоб ты провалился", - сжимал виски руками Филипп.
Невыносимо болела голова. Уже два дня, как пропали сразу четверо из его людей, и среди них кибернет и проревс. Опытные моряки, исходившие Эгейское море и Понт вдоль и поперек, способные провести "Меланиппу" из Истрии хоть до Египта безо всякого перипла. Ценнейшие люди...
- ...римляне совсем не умеют торговаться.
- Ты не прав, почтеннейший, - возразил толстяк, опоясанный широким тканым поясом, с которым он не пожелал расстаться даже за обедом, - вот, помню, дело было в Сиракузах. Один купец из Капуи...
- Так это Капуя, не Рим. Кампанцы те еще ворюги.
- Нет воров, гнуснее римлян. Те денежки, которыми сейчас сорит Лукулл направо и налево, откуда они? Сулла ограбил Дельфы, святотатец! Как Аполлон попустил такое!
- Да, забыли боги про Элладу. Вот было раньше время... Читал я, двести лет назад, когда была большая смута и орды галатов с севера наводнили земли Фессалии и Македонии, их вождь Бренн вот так же, разграбил Дельфы, так Аполлон низверг на варваров чуму, а Посейдон разверз земную твердь и многих истребил землетрясеньем.
- И множество эллинов вместе с ними. Чума, что, только варваров губила? Боги стерегут лишь свои храмы, а на нас, смертных, им наплевать, - сказал Филипп.
- Не богохульствуй! - ужаснулся гераклеот.
- Погибла Эллада, - снова вздохнул знаток древней истории, - растерзана варварами и собственными тиранами.
- Ужас, ужас, у меня родственники в Афинах. До сих пор не знаю, были или все еще есть.
- А вы слыхали, корабль Салмонея Книдского пропал.
- В последнее время не штормило.
- Проклятые пираты!
Толстяк машинально погладил свой пояс, набитый монетами. Один из гостей, мужчина с изысканными манерами, одетый в дорогой темно-красный хитон, украшенный черным вышитым меандром по краю, окликнул хозяина:
- Любезный Посидей? Вели подать чаши для омовения рук.
Пришли рабы и расставили чаши с водой.
- Благодарю, хозяин, - мужчина снова повернулся к собеседникам, - пиратство очень прибыльно и всякий норовит им заняться. Я знавал купцов, которые при виде более слабого не брезговали грабежом. Совсем осталось мало честных моряков.
Филипп вздохнул:
- Да, где их взять...
К гостям подошел Посидей, хозяин заведения, и лично подал льняные полотенца. Услышав последние слова купца, он спросил:
- А что же, уважаемый Филипп, желаешь пополнить команду?
- Если б только... Мне нужен кормчий.
- Что же случилось с твоим? Я слышал, как ты раньше нахваливал его способности.