– Больше не рвётесь на лекции?
– Нет.
– Ну и правильно. Голова болит?
– Болит, – признался Дмитрий. – Теперь даже, когда ею не двигаю.
– Трудно было бы ожидать другого, – философски изрёк врач и, помолчав, бросил своим подчиненным. – Переводим в терапию.
– А какие лекарства? – спросила одна из санитарок.
– Я напишу. Ставим повязку.
Дмитрий напрягся. И не напрасно – действия врача и санитарок причинили боль. Астахов кривился, но молчал.
Потом кровать возобновила перемещение, выскользнула наружу. Дверь в прежнюю палату осталась позади.
– Куда вы меня? – с тревогой спросил Дмитрий.
– В отделение интенсивной терапии.
Унылый коридор казался нескончаемым. Неспешное движение убаюкивало. Потом Дмитрия подняли с помощью грузового лифта на два этажа, повезли по другому коридору, не менее скучному, но заполненному больными. Движение прекратилось около стойки, за которой пребывала некая особа с очень важным лицом, одетая в белый халат. Вслед за тем начались неторопливые переговоры между сотрудниками больницы, какие-то выяснения. Результатом стал номер палаты, прозвучавший из-за стойки.
В палате стояло шесть кроватей. Одна из них была свободна. Около неё и оказался Дмитрий. Пять пар глаз наблюдали за ним с интересом. Помощь санитарки была символической. Превозмогая боль, Астахов перебрался на здешнюю кровать. Санитарка поправила одеяло.
– Вы и дальше будете ухаживать за мной? – спросил Дмитрий.
– Нет. Здесь свои санитарки. Они будут ухаживать.
Женщина удалилась. Дмитрий окинул взглядом новое помещение – стены здесь были облезлые, кровати – старомодные. Обстановка ему не понравилась.
– Тебя как зовут? – Сосед, молодой черноглазый парень с худым лицом, смотрел на него с назойливым любопытством.
– Дмитрий.
– А меня, это… Константин. Костя. Что с тобой стряслось?
Дмитрию не хотелось разговаривать – он вновь ощутил вязкую, прилипчивую усталость. Чтобы отвязаться от парня, чересчур бесцеремонного, тихо произнёс:
– Я хочу спать. – И закрыл глаза.
"Почему так случилось? – мрачно думал он. – Ударили по голове. За что? Я никому не делал зла, никого не трогал, занимался наукой. А меня ударили. По голове. Случайность? Или судьба? На кой чёрт нужна такая судьба… Как теперь с Америкой? Не сорвалась бы поездка. Написать письмо я не успел. Надо Ирину попросить. Затяжка опасна… Как лучше сформулировать тему работы? По тёмной энергии?.. В ранней Вселенной ею можно было пренебречь, а теперь она составляет аж семьдесят процентов наблюдаемого космоса. Что, если сформулировать так: о росте роли тёмной энергии по мере существования вселенной. А что, неплохо. Очень даже неплохо… Только непонятно, какова природа тёмной энергии…"
Размышления плавно перешли в сон. Дмитрию виделась Америка. Вряд ли он смог бы сказать, где находится, в каком городе или университете? Но он знал наверняка – это United States. Он пребывал в помещении, большом, ярко освещённом. То ли конференц-зал, то ли некая лаборатория. Масса людей, и все взоры обращены к нему, Астахову. Он должен что-то говорить. А что? Первое попавшееся? Нельзя. Как бы не случилось конфуза. Но и молчать нельзя. Пауза непомерна. И тут словно вспышка: Петровский!
Дмитрий вынырнул в действительность, открыл глаза. "Вдруг Василию удалось спросить. Вдруг он знает. Надо с ним связаться. Где мобильный?" Он даже тронул себя левой рукой за бедро – там, в кармане пиджака… Господи, какой пиджак?! Он в больничной одежде. "Что делать? – спрашивал он себя. – Как можно скорее позвонить. Где Ирина? Скорее позвонить…"
Он вновь заснул. И опять ему виделось большое, хорошо освещенное помещение, которое находилось в Америке. Теперь он точно понял – это конференц-зал. Кажется, в Университете штата Вашингтон в Сиэтле. Уйма учёных заполняла пространство перед невысокой сценой. Жадные взоры были устремлены на него, Астахова. И на Петровского, стоявшего рядом. Речь шла о параллельных вселенных, существование которых воспринималось как доказанный факт. Данное обстоятельство поначалу не удивляло Дмитрия, но позже сомнение родилось в нём, стало разрастаться: почему они верят? Что им до личных сновидений Василия? И вдруг он понял – добрый ангел Петровского явился во сне каждому из присутствующих. И каждому рассказал про параллельные вселенные…
Потом ему снились другие важные вещи, а когда он открыл глаза, увидел Ирину.
– Это ты? – спросил он.
– Я. Как ты себя чувствуешь?
– Неважно, – признался Дмитрий. – Голова сильно болит. Слабость. А что произошло? Кто меня ударил?
– Не знаю. Их не видели. Соседка нашла тебя перед входной дверью в луже крови. Кинулась ко мне. Я скорую помощь вызвала. Сволочи какие-то. Они тебе голову проломили. Я так испугалась. Подумала – убили.
– А почему ты говоришь – они? Это мог быть один человек.
– Нет, их было двое. Женщина, которая живет на первом этаже, с такой мохнатой белой собакой гуляет, она видела, как двое убегали от дома примерно в то время, когда напали на тебя. Но из её кухни подъезд не виден. Она тогда решила, что это подростки хулиганят.
Дмитрий вспомнил. И напрягся.
– Где мой мобильный?
– Украли. Вместе с кошельком.
Чёрт! Надо же.
– А портфель?
– Портфель бросили.
– Хорошо. Там должна быть моя телефонная книжка. Узкая такая. Найди телефон Василия Петровского. Как вернёшься домой, сразу найди и позвони. Расскажи ему, что со мной произошло. Пусть заглянет сюда, если сможет. – Он задумался на секунду. – И вот ещё. Спроси у него, есть ли новости по поводу параллельных вселенных. Запомнила? Параллельных. Если есть, сразу ко мне. Всё, иди.
– Куда ты меня гонишь? – Ирина мягко улыбалась.
– Мне важно знать, – в нетерпении проговорил он.
– Пойду. Чуть позже. Я хочу разобраться, как тут за тобой ухаживают.
– Хорошо. Санитарка была очень внимательна. И медицинская сестра. Там, на два этажа ниже. Очень внимательны.
– Еще бы. – Она прильнула к его уху, прошептала. – Я им заплатила.
– Да? А с этого этажа я пока не видел.
Она вновь приникла к его уху.
– Всё потому, что я не успела заплатить. Пойду, заплачу. Без этого ничего не сделают.
Дмитрий промолчал, только мрачно усмехнулся.
Поцеловав его, Ирина удалилась.
– Так тебя, это… по голове огрели? – раздался праздничный голос парня, лежавшего сбоку. – А меня пырнули ножом. В живот. Одно другого стоит. – Чему он радовался, этот парень? – Я думал, это… пиздец, копыта отброшу. Крови было до хуя. Но выжил. Врачи заштопали. Ещё, это… покопчу небо. И ты покоптишь.
Дмитрий не собирался поддерживать разговор. Он хотел повторить хитрость – сказать, что плохо себя чувствует и намерен поспать. Но в этот момент рядом возник мужчина в белом халате, накинутом поверх милицейской формы. Он был молодой, тёмноволосый, с быстрыми голубыми глазами и вполне интеллигентным лицом.
– Дмитрий Петрович? Астахов? Я из районного отделения милиции Северное Чертаново. Старший лейтенант Максимов. Занимаюсь вашим делом. Нанесение тяжких телесных повреждений. Вы можете со мной поговорить?
– Да, – хмуро ответил Дмитрий.
Старший лейтенант отвернулся, подхватил одиноко стоявший около стены стул, устроился подле Астахова.
– Скажите, что вы помните?
Дмитрий напрягся, восстанавливая картину того вечера.
– Припарковал машину, запер её, пошёл к входной двери… Больше ничего не помню.
– А вы никого не видели около подъезда? Какие-нибудь подозрительные личности там находились?
Дмитрий задумался. Итогом стали следующие слова.
– Нет, никого не видел.
Лейтенант шумно вздохнул.
– Думаю, они сбоку прятались. Там, где мусоропровод. Скорее всего, наркоманы. Кошелек схватили, а ключи от машины бросили рядом с вами. Если бы настоящие грабители, в машину бы полезли. А может, и угнали бы. А так – скорее всего, наркоманы. Им достать денег на дозу, и больше ничего не надо. Пока опять не потребуется новая доза.
– Ещё мобильный телефон украли, – невесело добавил Дмитрий.
– Да. – Старший лейтенант охотно кивнул в знак согласия. – Мобильный тоже числится среди пропавшего. Ваша гражданская жена заявила.
– Может, по нему как-то их найти? Проследить, куда пойдет звонок.
Старший лейтенант небрежно махнул рукой – пустое.
– Они его давно продали. Задёшево. А симкарту выкинули.
Больше у Дмитрия не было предложений. Потому вырвалось:
– Как же теперь этих наркоманов найти?
– Будем искать. С горлышка сняли отпечатки, но в картотеке таких нет.
Упоминание про горлышко заинтересовало Дмитрия.
– Меня ударили бутылкой?
– Да. Судя по всему, тем, что подвернулось под руку. – Он поднялся. – Выздоравливайте. Жаль, что вы их не видели.
Старший лейтенант ушел. Больничный стул остался стоять подле кровати Астахова.
– Ко мне тоже, это… приходили из милиции, – победно сообщил сосед. – Капитан приходил. Но я-то знаю, кто меня пырнул. Приятель мой, Колька Ерохин. Так-то он мужик неплохой, но как напьётся, звереет. С ним лучше не связываться, когда он сильно выпил. А я, это… спорить стал, поругался. И получил. Теперь вот тут.
– А он? – равнодушно спросил Дмитрий.
– Кто? – не понял парень.
– Колька.
– А-а, Колька? Сидит. В предварительном заключении.
Как просто всё было у этого парня… Дмитрий испугался, что сосед начнёт сейчас тараторить, вконец утомит его. Применил опробованный прием.
– Я хочу спать. – Он закрыл глаза.
"Что за люди? – размышлял он. – Что у них в голове? Ударить приятеля ножом за то, что он поспорил с тобой. Чёрт знает что… Или другая история. Идёт человек домой, а около подъезда какие-то подонки бьют его бутылкой по голове, крадут кошелёк, мобильный телефон. Наркоманы чертовы… Осенью ограбили машину – разбили боковое стекло и вытащили магнитолу. Всё время кого-то убивают. Всё время какие-то скандалы, кого-то обвиняют, арестовывают. Чего-то делят, отнимают друг у друга. Сволочная страна. И наука ей ни к чему. Пусть. Всё равно буду заниматься своим делом. Пусть даже за американские деньги… – Дмитрий усмехнулся, чуть-чуть, но весьма едко, и тотчас мысль его ушла в привычную плоскость. – То, что законы физики вроде бы не менялись за те несколько столетий, в течение которых шло активное изучение окружающего мира, по большому счёту ни о чём не говорит. Качество теоретических выкладок оценивается по тому, насколько они вписываются в общепринятые представления. Но совпадения с этими представлениями ещё не гарантируют совпадения с истиной. Тёмная материя и тёмная энергия – это лежачее бревно, о которое споткнулись общепринятые прежде теории строения Вселенной. Теперь мы силимся найти хоть что-то, роднящее тёмные виды вещества с обычной материей. Броуновское движение, возможно, один из таких мостов…"
Некое копошение возникло у входной двери. Астахов глянул туда – женщина в белом застиранном халате затягивала в палату двухэтажную каталку с тарелками. Она была старенькой, эта санитарка, невысокого роста. Повернулась.
– Больные, обедать, – вполне бодро сообщила она.
Нельзя сказать, чтобы в ответ на эти слова наступило оживление. Разве что сосед Астахова радостно изрёк:
– Похаваем.
До того момента Дмитрий не думал о еде, а тут вдруг почувствовал голод. Он терпеливо ждал, когда очередь дойдёт на него. Санитарка помогала сесть его сотоварищам по несчастью, подавала тарелки. Одного больного принялась кормить из ложки. Константин в её помощи не нуждался. Он слез с кровати, – застиранный больничный халат висел на нём как на палке, – сам взял тарелку, с осторожностью пронёс её, сел на краешек стула, положил тарелку на колени, принялся орудовать суповой ложкой, вызывая у Астахова жгучую зависть. Дмитрий попытался сесть, но дерзкая боль вернулась, остановила его.
Ему была противна собственная беспомощность. Когда он теперь оклемается? Сколько времени потеряет?.. "Надо работать здесь, – решил он. – Попросить Ирину притащить блокнотов, ручку. Неплохо бы ноутбук. Но… стащат. Ей Богу, стащат."
– Новенький? – раздался голос пожилой санитарки. Она словно хотела убедиться, что именно он, Астахов, а не кто-нибудь иной, появился недавно в этой палате. – Сами кушать будете?
– Буду. Сейчас поднимусь.
Превозмогая боль, он поднялся. Она ему помогла, сунула под спину подушки, подала тарелку. Суп оказался таким водянистым, что у него пропало всё желание кушать. Но Дмитрий доел. И суп. И котлеты, в которых, кажется, не было мяса, и блеклое пюре. И совсем уж дурацкий компот из сухофруктов. Когда санитарка ушла, Дмитрий обратился к соседу.
– Здесь всегда так кормят?
– Что, не понравилось? – весело прозвучало в ответ. – Я поначалу тоже нос воротил. А потом, это… привык. На следующий день. В армии то же самое было. Поначалу все кривились. А потом за милую душу уплетали. И добавки просили. Ты сам служил?
Дмитрия покоробило незатейливое панибратство, но он решил не показывать виду, сказал ровным голосом:
– Не служил. У нас была военная кафедра.
– А я три года отбарабанил. Сухопутным матросом. Представляешь, матрос, который сроду в море не выходил. А всё потому, что я, это… попал в береговую артиллерию. Под Северодвинском служил. Суровые места. Но я не жалею. У меня вовсе не трудная служба была. Я это… в автомастерской работал. Ремонтировал машины для начальства. Никаких тебе учений. Я и стрелял-то всего несколько раз. Но так научился ремонтировать машины, что с тех пор автомехаником работаю. Хороший заработок. А ты чем занимаешься?
Дмитрий, который слушал его без особого интереса, проговорил:
– Космологией.
– Чего?!
– Эта наука занимается устройством мироздания. Как устроена Вселенная, что происходило с ней миллиарды лет назад.
Сосед был весьма озадачен. Потребовалось время, чтобы вновь зазвучал высокий голос:
– И за это платят?
– Платят. – Дмитрий горько усмехнулся. – Но так же, как и за всякую другую науку в нашей стране. То есть, мало.
Сосед вновь помолчал, занятый некими размышлениями.
– Какая польза от этой… космологии?
Астахов решил зайти с другой стороны.
– В США и Западной Европе учёным хорошо платят. Включая тех, кто занимается космологией. А там денег на ветер не бросают. Значит, есть, за что платить… – Он почувствовал необходимость привлечения дополнительных доводов. – И разве не интересно знать, как устроено мироздание? Скажем, современные физические теории допускают существование параллельных вселенных. То есть миров, похожих на наш, но отличающихся какими-то деталями. Например, в каких-то мирах мы с тобой лежим в такой же палате, а в каких-то – не лежим. Потому что тебя там не пырнули ножом, а меня не ударили бутылкой по голове. А где-то меня ударили, а тебя – нет.
На этот раз пауза было особенно долгой.
– И зачем это? – сдавленно прозвучало наконец.
– Возможно, так устроено мироздание, – бодро ответил Дмитрий.
– Но… зачем?
Господи, что за примитивизм!
– Ставить подобным образом вопрос нельзя. Существование параллельных миров может иметь место, и всё. Выдающийся ученый Стивен Хокинг получил такой результат из модели вселенной, которую он создал. – Дмитрий ощутил холодную глыбу непонимания. Следовало произнести ещё какие-то слова. – Что значит, зачем? Разве можно, к примеру, объяснить, зачем постоянная Планка равна шести целым шестьсот двадцати шести тысячным на десять в степени минус тридцать четыре, а не другому числу? Зачем элементарные частицы дуалистичны по своей природе? И волна, и частица. – Он так энергично говорил, так махал рукой, что почувствовал удары боли в голове. И потому закончил более осторожным голосом. – Как на это ответить, зачем?
– Бог так захотел, вот зачем, – прозвучало вдруг откуда-то из угла. Голос был немолодой, спокойный, слегка небрежный.
Пока Дмитрий соображал, как отреагировать на столь смелое суждение, дверь открылась. Ирина легким шагом проскользнула меж кроватей, притормозила подле Астахова.
– Что с Петровским? – немедленно задал вопрос Дмитрий.
– Я разыскала его. – Она снисходительно улыбалась. – Обещал приехать, навестить тебя.
– А насчет того, удалось ли ему спросить, он ничего не сказал?
– Ничего не сказал. – Ирина встрепенулась. – Отец твой звонил. Я не стала говорить, что с тобой произошло. Чтобы не пугать твоих родителей. Соврала, что ты в командировке, поэтому не звонишь.
– Правильно поступила.
Родители жили в Екатеринбурге. На родине Дмитрия. Там он закончил школу. Оттуда уехал, чтобы поступить в МГУ. И поступил. И окончил. И был оставлен в аспирантуре.
Повезло ему с Ириной, третьей его женой. Толковая женщина. Без гонора. Она возглавляла представительство датской фирмы, весьма солидной, получала большую зарплату, причём вполне заслуженно. Ему нравилось её умение всё быстро схватывать, с лёгкостью обучаться новому. Дмитрий любил умных женщин. А Ирина была к тому же красива. Когда они встретились, она ещё жила с прежним мужем. Для Дмитрия это не стало преградой. Для Ирины – тоже. Она успела охладеть к тому человеку, с которым прожила семь лет. Слишком часто он её обманывал.
– Я всё сделала, – ощутил Астахов тёплый шёпот у своего уха. – За тобой будут нормально ухаживать.
13
Звонок прозвучал громко, настойчиво. Петровский повернул голову – надрывался аппарат, украшенный гербом СССР. Правительственная связь. "Вертушка" в просторечии. Рука проделала нужные действия.
– Товарищ Петровский? – принесли электромагнитные волны глуховатый мужской голос. – Василий Игнатович? С вами говорит секретарь ЦК КПСС по идеологии Зюганов Геннадий Андреевич. Помните такого?
– Помню, – обескураженно ответил Петровский.
– Нам с вами надо поговорить. Я прошу вас найти время, приехать на Старую площадь.
– Я готов. Когда?
– Сейчас. Как, сможете?
– Смогу.
– Надеюсь, вы на машине?
– Да, – зачем-то соврал Василий.
– Жду. Ещё не забыли, где мой кабинет?
– Не забыл. – Опять враньё. А что делать?
Стремительно надев пиджак, Петровский выскочил в приёмную. Секретарша сидела за своим столом. Внимательные глаза были устремлены на него.
– У нас есть какие-то машины? Меня срочно вызывают в Центральный комитет КПСС.
Его волнение передалось ей. В нервическом состоянии она принялась звонить куда-то, спрашивать насчёт транспорта. Высокий партийный орган упоминался при этом, и не единожды.
Средство передвижения нашлось – чёрная "Волга", сильно походившая на дорогой "Мерседес". Василий не без удовольствия сел на кожаное сиденье. Машина мягко тронулась, набрала скорость. Очень скоро она подлетела к солидному серому зданию на Старой площади. Аккуратный лейтенант со строгим лицом придирчиво осмотрел паспорт, сличил фотографию с оригиналом, потом буркнул:
– Проходите.
– Кабинет Зюганова где находится? – вежливо осведомился Василий.
– До лифта, и на пятый этаж.
На пятом этаже его встретил ещё один кагебешник, теперь уже капитан. Изучение паспорта и физиономии повторилось. Обошлось. Физиономия совпала с фотографией.
– Куда мне идти? – спросил Петровский, получив назад паспорт.
– Туда. – И взмах руки влево.