- Я знаю не больше тебя. Надо доложить командиру. В штабе нам ничего не говорили, и командиры других лодок ни о чем похожем не рассказывали. Может, немцы новинку изобрели?
- У любого механизма должен быть двигатель - кто-нибудь шум двигателя слышал? - вмешался Володя.
Все переглянулись.
- Нет.
- Доложу-ка я командиру, пусть сам решает, - принял решение старпом.
На ходовой мостик выбрался отдыхавший до вызова командир.
- Докладывайте, что у вас стряслось.
Старпом доложил. Командир выслушал его с непроницаемым лицом, потом наклонился к старпому и обнюхал его:
- "Шило" не употреблял?
- Как можно!
- А вы двое тоже видели?
- Так точно! И все было именно так, как сказал товарищ старпом.
- Да вы хоть понимаете, что так не бывает? Подводные лодки не летают, а самолеты не плавают под водой. Если я доложу о происшествии в штабе, там меня засмеют.
- Так-то оно так, но мы своими глазами эту штуку - даже не знаю, как и назвать ее, - видели. Ладно бы я один - вдруг показалось? Но не троим же одновременно?
Командир постоял, раздумывая.
- А почему меня сразу на мостик не вызвали?
- Так все произошло мгновенно, буквально за пятнадцать секунд.
- Пока о происшествии молчите, никому из экипажа не говорите. И если этот диск появится вновь, срочно вызвать меня.
Командир спустился в лодку.
Остаток вахты сигнальщики и старпом не сводили глаз с моря. Было жутковато осознавать, что в глубине, укрытой от глаз, находится непонятный и невидимый объект. Чей он и что может предпринять? Учитывая, с какой скоростью он выскочил из воды, лодка не сможет ему противостоять. Поскольку он облетел субмарину на скорости не меньше трехсот-четырехсот километров в час, подводники могли сделать сравнения - ведь они неоднократно наблюдали пролеты своих и немецких самолетов. А под водой? При ударе о воду на высокой скорости она становится плотной, и бомбардировщики разваливаются на куски. Как же тогда этот диск выдерживает удар? Да двигателя, успешно могущего работать под водой и в воздухе, просто не существует, по крайней мере при данном уровне развития техники. Просто загадка!
Поразмышляв, Владимир склонился к мысли, что это именно НЛО, только как это объяснить Саше или старпому, когда здесь понятия не имеют о полетах космических кораблей, о Гагарине? Он решил молчать.
Когда закончилась вахта и торпедисты вернулись в свой отсек, Саша шепотом спросил:
- И что ты об этом думаешь?
- О чем? - прикинулся непонимающим Володя.
- Ну, об этом диске?
- Не знаю.
- Я думаю, это наши что-то новое придумали, - убежденно сказал Саша. - Если бы это были немцы, они бы нас обстреляли. Секретное оружие, факт.
- Давай спать, - устало сказал Володя.
Саша вскоре захрапел, а Володя долго крутился в гамаке. Были вроде уже в послевоенные годы встречи с таким НЛО. Американцы видели, и даже снять успели на кинокамеру, только изображение черно-белое и нечеткое, поскольку снимали с руки, а не со штатива. И среди наших подводников ходили разговоры. Особисты не верили, отмахивались, но ведь не на пустом месте эти разговоры родились. И если бы Владимир сам сегодня не видел - не поверил бы. Незаметно он уснул.
Следующим утром лодка входила в гавань, где находилась база. Громыхнули из орудия дважды холостым выстрелом, известив о потопленном транспорте. А потом встали у причальной стенки на неделю - лодку надо было бункеровать, зарядить торпеды в аппараты и провести ремонтные работы, особенно по дизелю.
Все шло своим чередом, когда Владимира вызвали в штаб. Он удивился немного: кому в штабе бригады подплава мог понадобиться старший матрос? Слишком мелкая сошка. Но потом встревожился - не обнаружился ли подлог с документами, не опознал ли кто в нем другого человека? Тогда это конец.
Он поднимался по ступенькам, когда из штаба вышел торпедист Сашка:
- И тебя вызвали?
- Да. Не знаешь, по какому делу?
Саша подхватил его под локоть:
- Давай отойдем.
За углом шепотом сказал:
- Меня во флотском "СМЕРШе" допрашивали.
Володя мгновенно покрылся липким потом.
- О чем? - вмиг пересохшими губами спросил он.
- Да об этой штуковине.
- Как? Ведь командир приказал никому о ней не говорить.
- Я и не говорил, молчал как рыба.
- Это на лодке. А здесь?
- Сказал, что не видел ничего.
- Это хорошо.
А мозги сразу заработали. За себя он был уверен, Сашка утверждает, что он тоже ничего никому не рассказывал. Сам командир происшествия не видел и приказал молчать - не в его интересах распространяться. Остается старпом. Он где-то проболтался, а может, сам в "СМЕРШ" и заявил. Вот скотина! Не иначе - на место командира метит, дорогу себе расчищает.
- Ладно, иди. На лодке увидимся.
Володя вошел в штаб и предъявил документы дежурному.
- Я по вызову.
- Подожди.
Дежурный старлей куда-то позвонил, потом сказал:
- Иди на второй этаж, семнадцатый кабинет.
Володя поднялся и, найдя нужную дверь, постучал.
- Войдите.
Володя вошел.
За столом сидел молодой капитан третьего ранга в морской форме.
- Старший матрос Александр Поделякин по вызову прибыл.
- Садись, Александр. Можешь курить.
- Не курю.
- Ну да, среди подводников мало кто курит.
Володя уселся на стул.
- Как служба идет?
- Нормально.
- Расскажи-ка мне, Александр, о происшествии.
- Каком?
- Вроде ты вахтенным сигнальщиком был, что-то видел.
- Сигнальщиком был не раз, служба такая. А что видел-то? Было, самолеты немецкие видел, транспорты. Вас что интересует?
- Ты дурака не валяй. Вот твой товарищ все рассказал.
- Не знаю, о чем он мог рассказать.
Особист бился с ним полчаса. Володя рассказывал обо всем, о чем спрашивали - о боевых походах, о службе, но о диске - ни слова. В принципе, ничего секретного или предосудительного в происшествии не было, но раз командир сказал молчать, надо молчать.
Особист закурил.
- У вас на лодке все такие?
- Какие?
Особист покрутил в воздухе пальцами.
- Ладно, можешь идти на службу.
- Так точно!
Володя вернулся на лодку. Он успел вовремя, чтобы переодеться в рабочую одежду и начать загружать торпеды в аппарат.
Вечером, улучив момент, когда командир был один, он рассказал ему о вызове в "СМЕРШ".
- О чем спрашивали?
- О диске, который из-под воды вылетел.
- Что сказал?
- Не видел, не знаю. Вы же так приказали?
- Хорошо, иди!
А через несколько дней старпома на лодке сменил молодой лейтенант. Прежнего перевели на берег, во флотский экипаж.
Глава 9
ГОСПИТАЛЬ
Лодка вышла в море, в новый боевой поход. Наступала осень, время плохой погоды - ветров, штормов, тумана, дождей и снегопадов. Стоять вахту на ходовом мостике, когда лодка идет надводным ходом, - сплошная мука. Мелкие брызги воды оседают на одежде, замерзают, и к концу четырехчасовой вахты сигнальщик превращается в снежную, вернее - ледяную бабу, которую потом отпаивали горячим чаем на камбузе. Хорошо, если лодка после зарядки аккумуляторов погружается, тогда можно промокшую одежду положить для просушки на горячее тело дизеля. Случалось, за время отдыха одежда высохнуть не успевала, и ее приходилось натягивать слегка влажной.
Иногда приходилось идти в подводном положении, из-за плохой погоды едва успев зарядить батареи. При ветре и сильной волне лодку здорово раскачивало - так, что без опоры было тяжело удержаться на палубе. Под водой качка ослабевала, а ниже глубины в тридцать метров не чувствовалась вообще. Тогда и поесть и поспать можно было в относительном спокойствии.
Но в северных широтах была у воды интересная особенность: встречались слои воды с разной температурой и разной плотностью. Попав между такими слоями, лодка могла лежать на таком "жидком грунте" довольно долго, не подрабатывая двигателями или рулями и, таким образом, экономя электроэнергию. Этим приемом подводники часто пользовались, находясь на позиции.
Ёмкость батареи, вернее, ее заряженность, вообще была постоянной головной болью командиров. На малом ходу, вернее, на электромоторах, лодка могла идти сутки, а на полном ходу батарея опустошалась за час. Это означало, что надо всплывать, запускать дизель и заряжать батарею. В это время на море мог бушевать шторм, идти проливной дождь, но выбирать не приходилось - лодка без заряженных батарей не может передвигаться.
Этот поход вообще виделся трудным. Плохая погода, почти нулевая видимость, частые появления вражеских кораблей. И тогда, едва успев всплыть для зарядки батарей, приходилось погружаться вновь. Причем разглядеть силуэты кораблей удавалось в последний момент, когда только срочное погружение спасало от таранного удара. Экипаж вымотался от сырой одежды, беспрерывной качки, череды всплытий и погружений. Атаковать военные корабли не представлялось возможным. То они шли под острым углом, а то под нулевым, при которых, учитывая их высокие скорости, была высокая вероятность допустить промах; то видимости в перископ не было, и невозможно было прицелиться из-за пелены налетевшего снежного шквала.
И все-таки на четвертый день акустик доложил, что слышит шум винтов нескольких транспортов. Шел явно немецкий конвой, который сопровождался боевым охранением из нескольких сторожевиков или морских охотников - возглавляли охрану обычно эсминцы.
Всплыв на перископную глубину, командир обнаружил на дальности в тридцать кабельтовых шесть транспортов в сопровождении четырех сторожевиков и тральщиков.
Командир лодки решил прорываться через охранение к транспортам. Шаг рискованный, лодке лучше прорваться через охранение с головы или хвоста конвоя, но эта позиция для стрельбы торпедами явно неудобная. Лучший вариант - прорвавшись через охранение, занять позицию между охранением и транспортами, когда шум винтов лодки будет плохо различим на фоне шумов кораблей. Но здесь таилась другая опасность. После пуска торпед лодка мгновенно подвсплывает, показывая над водой нос или рубку, и легко засекается вражескими сигнальщиками. Для командира выбор сложный.
И капитан решил рискнуть. Догнав конвой, он пристроился в кильватер под водой. Затем, увеличив скорость, забрался внутрь охранения. Сторожевик и тральщик остались слева, транспорт - справа.
Неожиданно капитан-лейтенант появился в торпедном отсеке.
- Пойди в центральный пост, - приказал он Саше.
Тот скрылся в люке переборки.
- Буду краток. Одна голова хорошо, две - лучше.
В двух словах командир рассказал диспозицию "коробочек", как иногда на флоте называли надводные корабли.
- Что присоветуешь?
- Опасаешься, что после залпа лодка на поверхности окажется?
- Именно!
- Стрелять по самому большому транспорту с задержкой между торпедами секунд девять-десять, причем не с перископной глубины, чтобы бурун от перископа не засекли и лодка на поверхности не показалась, а с глубины метров пятнадцать.
- Глубоководная стрельба? Слышать приходилось, но сам не пробовал.
- Все как обычно, только вместо прицела в перископ надо полагаться на пеленг, который постоянно будет сообщать акустик.
- На словах просто. Ладно, надо пробовать, нарабатывать опыт. Может, в центральный пост пройдешь?
- Нужны сразу оба торпедиста, один не успеет. А с другой стороны - боцман у рулей, каково ему будет слышать, как командир лодки советуется с рядовым торпедистом?
- Верно. Добро.
Командир ушел. Дельный совет в трудную минуту дорогого стоит.
Тут же вернулся Саша:
- Чего командир хотел?
- Не велел говорить.
Саша обиделся, надул губы.
- Сейчас торпедная атака будет, просил все четко выполнить.
Саша недоверчиво посмотрел на Владимира, но дуться перестал.
Лодка совершила маневр, буквально на несколько секунд поднялась на перископную глубину, а потом снова погрузилась.
Володя мысленно представлял, что делает командир. В перископ он выбрал цель, потом лодка погрузилась на выбранную глубину и развернулась к цели. В следующее мгновение через открытый переборочный люк донеслись слова акустика:
- Пеленг цели - сто двадцать, дистанция - восемнадцать кабельтовых.
Акустик не умолкал, почти постоянно давая пеленг на цель.
Володя усмехнулся - он представил себе, как штурман в поте лица строит торпедный треугольник.
Неожиданно в переговорной трубе раздалось:
- Торпедные аппараты - товсь!
- Есть товсь! - ответил Саша как старший торпедист.
Володя и Саша заняли места у торпедных аппаратов.
- Первый - пли!
Первая торпеда с шелестом и бульканьем вышла из трубы торпедного аппарата.
Володя положил руку на рычаг. Через десять секунд раздалась команда:
- Второй - пли!
Володя дернул рычаг. Пошла вторая торпеда. Лодка сразу начала выполнять разворот, уходя от цели.
Володя считал секунды:
- Пятьсот один, пятьсот два…
Через минуту послышался глухой взрыв, через десять секунд - второй. Торпеды достигли цели! Теперь осталось самое существенное - уйти самим.
Снаружи по корпусу лодки послышались слабые щелчки - это заработали гидролокаторы немцев на тральщиках и сторожевиках.
Лодка опустилась на предельную рабочую глубину в пятьдесят метров и шла на малом ходу, чтобы производить как можно меньше шума. Но немцы засекли ее - недалеко от лодки взорвалась одна глубинная бомба, другая…
Обычно немцы использовали два типа глубинных бомб. Маленькие - WBF, с зарядом взрывчатого вещества 32 килограмма и глубиной взрыва от 15 до 75 метров, и большие - WBD с зарядом в 135 килограммов и глубиной подрыва от 25 до 120 метров. Причем во время преследования они могли сбрасывать на лодку до нескольких сотен бомб. Был случай, когда на нашу лодку за три часа преследования сбросили 820 бомб.
Радиус поражения глубинной бомбы под водой составлял от 18 метров у малой до 25 метров у большой.
После первых же взрывов лодка застопорила ход, командир приказал выключить все оборудование и соблюдать тишину. Было слышно, как на поверхности проходили боевые корабли, как шумели их винты.
Акустик шепотом передал командиру, что конвой следует дальше. А через несколько минут послышались два отдаленных мощных взрыва. Как потом оказалось, этот же конвой засекла наша "щука", возвращавшаяся со своей позиции. Воспользовавшись суматохой среди охраны конвоя после первых взрывов, она подобралась незамеченной и потопила еще один транспорт.
Силы сопровождения разделились - "малютке" это было на руку.
Но немцы не успокаивались. Видимо, они прилепили электромагнитный буй, потому что рядом с лодкой стали рваться бомбы, и некоторые настолько близко, что было слышно, как осколки стучат по корпусу. Моргнул и потух свет, но потом зажегся.
Командир приказал дать малый ход. Однако немцы не отставали, взрывы раздавались слева и справа, а иногда выше корпуса лодки. Лодку временами раскачивало, как во время шторма на поверхности. Субмарина шла зигзагами, сбивая немцев с толку, но они продолжали идти почти рядом.
Командир обеспокоился - видимо, лодка оставляла за собой след. Хуже, если это соляра. Топливо легче воды, оно всплывает вверх, и маслянистое пятно на воде указывает местоположение лодки. Но бывает, что травят воздушные магистрали.
- Трюмным, проверить все магистрали, осмотреть манометры!
Вскоре дефект нашли. Травило воздух, оставляя на поверхности воды цепочку воздушных пузырьков, магистраль среднего давления. Перекрыли кран, заглушив магистраль, и лодка сумела оторваться от сторожевика.
Изрядно истощились батареи. Малым ходом, экономя энергию, ушли курсом ноль, на север, подальше от конвоя миль на десять, и всплыли для подзарядки.
Когда открыли люк прочного корпуса, все с наслаждением вдохнули свежего воздуха. Запустили дизель, и он стал протягивать свежий воздух через отсеки.
Теперь лодка шла надводным ходом. Радист доложил в штаб о потопленном транспорте и о том, что лодка возвращается в базу.
Трюмные устраняли те неисправности, которые можно было устранить своими силами. Торпедисты, свободные от вахты, отлеживались в гамаках - через два часа была их очередь стоять сигнальщиками на ходовом мостике.
Немного вздремнув, торпедисты надели сухую и теплую одежду. За четыре часа вахты северный промозглый ветер пробирал любую одежду, заставляя к концу дежурства мечтать о теплом отсеке лодки. Обычно на подводном ходу свободные от вахты матросы собирались в электромеханическом отсеке, где от ходового электродвигателя было тепло и можно было раздеться до тельняшек.
На надводном ходу собирались у дизеля. Здесь тоже было тепло, но очень шумно, невозможно было разговаривать.
На ходовом мостике были старпом и оба торпедиста. Дул небольшой ветер, моросил мелкий нудный дождь - еще не самая плохая погода из возможных.
Шли уже час надводным ходом, под дизелем.
Володя, испросив разрешение у старпома, по барбету, узкой площадке вокруг рубки, пробрался к пушке перед рубкой. Здесь не так задувало, а сектор его наблюдения был передний.
Внезапно Саша закричал:
- Вижу курсом ноль корабли!
- Срочное погружение!
Чертыхаясь, Володя обогнул рубку, опустился в рубочный люк и с ужасом увидел, как на его глазах закрылся люк прочного корпуса, отрезав его от центрального поста. Он несколько раз ударил кулаком о толстую сталь, но только костяшки пальцев отшиб - его стука никто не услышал. Сейчас бы ударить чем-нибудь металлическим, но под рукой ничего не было.
Зажурчала вода в цистернах.
От ужаса и отчаяния волосы на голове Володи зашевелились. Если лодка уйдет на глубину, его не спасет никакое судно. В ледяной воде можно продержаться десять, от силы двадцать минут, потом переохлаждение - и смерть. Здесь, рядом, его боевые товарищи, а он остается один. Неужели же они не видят, что его нет? От отчаяния он закричал, только разве услышат его за толстым железом?
Лодка стала погружаться. Вода достала до ботинок, потом - бурным потоком до колен.
Не медля ни секунды, Володя скинул теплый, обшитый брезентом бушлат, стянул с шеи ремешок тяжеленного морского бинокля.
На его глазах ушел в шахту перископ - Володя успел ударить по нему кулаком.
Вода уже дошла до пояса, обжигая холодом ноги.
Страх и ужас происходящего едва не парализовали волю Володи, но мозг отдавал трезвые команды. Надо было покидать рубку и отплывать подальше от лодки - погружаясь, она может утянуть его за собой в водоворот. Мелькнула предательская мыслишка: "А может, остаться в рубке? Все равно в море не выжить, только мучиться буду дольше?"
Но жажда жизни взяла свое. Он бросился с уходящей из-под ног палубы в волны. Холод сразу сковал грудь и ноги. Володя заработал руками, отплывая от лодки.
На месте погружения несколько секунд еще виднелся верх рубки, но потом и он исчез. Еще мгновение бурлила вода, потом волны захлестнули место, где только что была лодка.