Кончились мои мытарства в Нижнем Новгороде. Подрядился я тогда амбалом на пристань знатного купца Ивана Рукавишникова. Про силу мою да злость в бою народ быстро прознал - уже и не лез ко мне никто. Благо до смертоубийства в этот раз не дошло. Но слухи о моем удальстве хорошую службу сослужили - подходит ко мне как-то раз старшой ватаги нашей да говорит: собирайся, Ерема, в гости к хозяину пойдешь! Я даже оторопел малость. Но тут же выяснилось, что зовут меня не пироги с квасом трескать. Со мной еще троих амбалов отправили. Хозяину-то сила наша понадобилась. Уже по дороге старшой пояснил, что у хозяина размолвка вышла с братом, тот вроде как не в себе и буен бывает. Вот нам и предстоит его утихомирить, если что. Правда, калечить того братца старшой запретил. Ну, товарищи мои равнодушны остались - им что прикажут, хоть старушку какую прибить, хоть мальчонку - то они и сделают! А я смекнул, что дело может быть нечисто - что там господам в голову взбредет, один Бог ведает. Но завсегда так было - паны дерутся, а у холопов чубы трещат.
Вот, стало быть, пришли мы в контору хозяина нашего. Старшой нам велел в приемной, где приказчики ближние сидели, подождать. Простояли мы с полчаса, а тут и сам барчук молодой пожаловал. Весь в белом, на пузе цепь золотая. Увидал нас и улыбнулся! Сразу я тогда понял - знает он, кто мы такие и для чего тут собраны! И знает, что драки не избежать, но не боится нисколечки! И даже предвкушает! Глаза у него эдак озорно сверкнули, а потом он мне подмигнул и тайком кулак показал! Сразу я тогда решил - очень непростой это человек!
Вошел барчук в кабинет, и почти сразу оттуда шум донесся, да хозяин завопил. Ворвались мы в двери, так амбалы, как приказывали, сразу на молодого и бросились. Как он их бил-кидал! От падения эдаких туш стены тряслись! А сам и невредим совсем! Но и мне нужно было с ним умением да силушкой помериться! Дождался я, когда он с амбалами расправится, да нож достал. Ох, как орел этот на меня зыркнул! Понял я, что оторвет он мне руку с ножом по локоть и даже не поморщится. Ладно, думаю, сила на силу! Бросил я нож да стал подбираться. Вправо-влево качнусь, а барчук этот не ведется! Только смотрит внимательно. Уже догадываясь, что умение его гораздо лучше, чем мое, я все-таки ударил! И ведь самую хитрую свою ухватку использовал! Не тут-то было! Что он такое со мной сотворил, я так тогда и не понял, но меня спиной вперед из кабинета унесло. Приказчики в приемной с мест повскакивали, глаза круглые. Приложило меня крепко, но встать я все же попытался. Услышав шум, супротивник мой в дверях показался. И так он шел! Как тигр перед прыжком! Я-то на тигров этих в цирке насмотрелся! Всё, решил я. Или я сейчас покорюсь этому зверю, или он меня убьет. А за таким Хозяином не стыдно службу править. Встал я тогда да в ноги ему поклонился!
А он только моргнул, совсем даже и не удивленно, да за городовым меня послал.
Так и началась моя служба у купца Александра Рукавишникова.
Поначалу-то все просто было. Сопровождал я Хозяина во всех его поездках. Ляксандра Михалыч, смеясь, называл меня хранителем своего тела. Хотя охранять его было ни к чему - он сам кого хош завалить мог. И поперву свербила меня мыслишка: а откуда знает он ухватки такие? Не выдержал я как-то - спросил напрямую. А Ляксандра Михалыч ответил, что по книжке учился. Хозяин иной раз так говорит, что и не поймешь - шутит он или как… Вот и тогда я не понял… И вроде бы знаю, что невозможно науку сию по книжкам постичь, а с другой стороны - кто их, образованных, знает! Но про себя уяснил - не хочет Хозяин на этот вопрос отвечать напрямую.
Однако по прошествии полугода, видимо присмотревшись ко мне, Хозяин спрашивает: а что, Ерема, а не хочешь ли ты этим приемчикам научиться? Дык с радостью, Ляксандра Михалыч, отвечаю я. И начали мы с ним, когда по вечерам, а когда и перед обедом, заниматься. Разувались, штаны холщовые да рубахи просторные одевали и ну валять-кидать друг дружку. Тогда я только понял, во время занятий этих, что пожалел меня тогда Хозяин, во время драки в кабинете его брата. И меня пожалел, и амбалов тех. А ведь запросто убить мог голыми-то руками!
Нахватался я тогда от Хозяина ухваток этих хитрых. Но на этом дело не закончилось. Хозяин тогда завод свой вовсю строил-отстраивал да работников нанимал-обучал. А городок вокруг завода разросся сильно, да так, что иной уездный город как бы не меньше. А уж народу в Стальграде сколько жить стало! Это мы так наш город меж собой называть стали, а потом и окрестный люд привык, да и в самом Нижнем, да вдоль по Волге-матушке иначе как Стальградом завод наш и город уже и не кликали!
Так вот разросся наш Стальград, тыщ почитай двадцать, а то и поболее людишек в нем обитает! А чтобы за порядком в городке следить, придумал Хозяин дружину особую. Любой работник мог туда записаться да в урочное время на улицах за порядком следить. Навроде городовых. Хорошо это у Ляксандры Михалыча измыслилось! Городовой-то, как ни крути - чужой человек, а тут свой же брат, рабочий. И перед своими-то гораздо стыдней пьяным на улице попасться. И хотя в городке кабаков да пивных разных хватало, однако до свинского состояния никто не напивался и на улицах не буянил. Даже по выходным дням и праздникам! Хотя поначалу пара-тройка стычек все-таки случилась. С самыми упертыми. Этих дурней наши дружинники сами хорошенько проучили, даже в участок вести не стали. Но и дружинникам один раз крепко досталось. И сказал тогда Хозяин, как об этом случае узнал: а что, говорит, Ерема, не хотел бы ты дружинников наших каким-никаким ухваткам боевым поучить? Чтобы, значит, любого смутьяна и безобразника гарантированно выносили? Это его слово "гарантированно" я особенно запомнил! Мудреное-то оно мудреное, а смысл простой - быстро, точно и без потерь! Отчего ж, говорю, Ляксандра Михалыч, не поучить мужичков-то? Ладно, говорю, поучу! И стал я три раза в неделю по вечерам дружинников гонять. Парни в основном деревенские все были, просто кулаками махать горазды, да только без ума к этому делу подходили. Все-то ухватки я им показывать не стал, конечно. Да и поздновато этаких здоровенных балбесов учить - множество ухваток надо с самого детства осваивать, вроде как у нас, казаков, заведено. Пока, значит, руки-ноги еще гибкие. Но ничего - и основные удары-захваты-броски дружинники хорошо освоили. Как-то раз с заезжими купчиками схлестнулись - от тех только перья летели, так им наподдали хорошо! А как оружие стали на заводе делать, штуцера эти, которые Хозяин пищалью назвал, то наиболее умелых да толковых дружинников сам Ляксандра Михалыч начал стрельбе учить, да не просто стрельбе, а передвижению на поле боя, перебежкам, ныркам, кувыркам, перекатам. Тут и я снова в учениках оказался. Потому как в родной станице до науки этой не допущен был. Но в учениках все-таки лучших - задатки, как Хозяин сказал, у меня неплохие были!
Но и на этом Ляксандра Михалыч не остановился! Спрашивает он меня как-то: вот мол, Ерема, организуем мы школу вечернюю, для рабочих, где их грамоте учить будут. И не хочешь ли ты чему полезному там поучиться? А я-то читал с трудом, в школу-то не ходил никогда, то здесь то там что-нить запомню - и то ладно. Писать-то так и вообще… Имя свое умел выводить, да и то закорючки сплошные получались. Но вроде как не мальчик уже, за партой-то сидеть. Так Хозяину и сказал. А он, вместо ответа, хватает меня за рукав да в школу эту на урок ташшыт. И смотрю я - а в классе-то сидят мужики, да постарше меня годками многие. И все прилежно азбуку зубрят-учат. Ну, согласился я, конечно, зачем кочевряжиться - Хозяин плохого не посоветует! А Ляксандра Михалыч усмехнулся тогда да слова сказал загадочные: мол, грамота, Ерема, повышает твою стоимость на рынке труда! Словно продавать меня на каком-то рынке собрался! Но не обиделся я, ибо знал уже, что Хозяин горазд такие шутки шутить.
И стал я вечерами в школу ходить, словно маленький. И научили меня письму-чтению да арифметике. И что странное за собой заметил - стало мне это нравиться. Я ведь, выходит, не голь теперь перекатная, без роду-племени, а образованный человек. Пристрастился я газеты читать да журналы всякие, что Ляксандра Михалыч во множестве выписывал. Журналы по технике всякой, в которой Хозяин мой горазд оказался. Поначалу-то многое непонятным мне в журналах этих казалось. Но что непонятно - так я у Хозяина спрашивал, а он, добрая душа, не побрезговал ни разу - завсегда объяснял все подробно. С чертежами устройств всяких я возиться начал. И что интересно - не просто тупо на чертежи эти пялился, а видел устройство это, словно наяву. Особливое пристрастие я к оружию начал питать. Хозяин-то тогда как раз штуцер свой многозарядный выдумывал, так я постоянно рядом крутился, смотрел да на ус мотал. И ведь странное дело - вроде бы несколько железок, хитро выточенных да под разными углами соединенных, а после сборки - простейший, но смертоубийственный механизм. Раньше, когда на посиделках в пивнушке инженера́ хозяйские разговоры заводили, про изобретения всякие разные, а Ляксандра Михалыч отвечал им, да этак по-научному, то сидел я пень пнем, чурка чуркой, ничегошеньки не понимая в разговорах этих. Но прошло какое-то время - и стал я замечать, что понимаю я кой-что. А как-то раз даже, увлекшись их спором, сказал что-то. Ну, присоветовал… Левольвер тогда обсуждали, как сейчас помню. Инженера́-то, немчины, на меня вылупились, а Ляксандра Михалыч даже и не удивился совсем. Хмыкнул только, предложенный мной рычажок так и эдак покрутил да говорит: а ведь и верно - с рычажком-то этим лучше выходит! Молодец, говорит, Ерема, светлая у тебя голова!
Ох, как я тогда похвалой хозяйской гордился! Три дня словно мешком стукнутый ходил! Выходит, что и я, простой человек, могу что-нить полезное придумать! И начал я тогда с утроенной охоткой чертежами шуршать да напрямую думать - а нельзя ли здесь что улучшить. Хозяин это рвение мое заметил и опять-таки то ли в шутку, то ли всерьез сказал: а не слабо ли тебе, Ерема, винтовку эту улучшить? Чтобы магазин с патронами отъемный был, для облегчения и ускорения перезарядки, да чтобы механизм самовзводный? А сделать это можно примерно так и так: магазин отдельным девайсом (это у хозяина словечки такие хитрые!), а самовзвод за счет отвода части пороховых газов из ствола.
Крепко я тогда задумался. И ведь вижу - Ляксандра Михалыч сам это придумать может, а может, и придумал уже, но меня проверяет. Заело меня - стал я голову ломать, как все это построить. И так прикину и эдак. По ночам спать перестал, все за столом в своей комнатушке сижу да бумагу порчу. Нормальных-то чертежей у меня не выходило - потому как наука это великая - грамотный чертеж накалякать. А вот рисуночки всяки разные вполне получаться стали. Хозяин увидал - назвал их "эскизами". Не смеялся - просмотрел, поправил кой-чего да "добро" дал на дальнейшую работу. Отъемный магазин-то я быстро придумал - сложного там почти что и ничего - коробочка жестяная да пружинка в ней, чтобы патроны к горловине подавать. Но с самозарядностью винтовки возился я изрядно. И вроде как тоже просто - газы из ствола отводятся по трубке, в трубке поршень стоит да на затвор давит. Но и хитростей много - длину и ширину поршня рассчитать да придумать, как затвор запирать. С расчетом поршня мне старший из братьев Наганов помог, а уж затвор я сам измыслил. С эскизами уже не получалось - так я начал детальки из дерева ножиком вырезать да друг к дружке прикладывать. Хозяин мое рукоделие "полномасштабными моделями" назвал.
И ведь получилось. Как я не умер тогда с перепугу, когда Ляксандра Михалыч со своими инженера́ми мою модельку в руках крутил, - один лишь Бог ведает. Три часа они тогда мою выдумку обсуждали. А я сидел ни жив ни мертв, с трудом губы разлеплял, чтобы на уточняющие вопросы ответить.
Но прошло часа три. Иссякли вопросы у инженеро́в. И в наступившей тишине подошел ко мне Хозяин, обнял за плечи да и сказал: "Молодец, Ерема, самородок ты мой золотой!" Меня, верите, слеза пробила! А Ляксандра Михалыч к инженера́м обернулся и говорит: оружие это назовем самозарядным карабином Засечного! Сокращенно "СКЗ". Приступаем к изготовлению пробной партии и испытаниям!
Интерлюдия
Лежа за импровизированной баррикадой из наваленных в кучу пластиковых кресел, генерал продолжал бить вдоль коридора короткими, скупыми очередями. Уже не стараясь в кого-то попасть. Просто чтобы показать - он не ушел, он здесь и по-прежнему бдит. Сейчас время играло на него - скоро появится спецназ - свой, родной, или милицейский - это уже не важно. Если не случится чего-либо неординарного - то считай, этот бой генерал выиграл. Впрочем, чужаки уже не лезли напролом, как в первые минуты боя, когда они пытались задавить его массой и нахрапом. О тщетности их усилий свидетельствовали три тела в чудны́х, похожих на доспехи Робокопа комбинезонах на полу коридора. Одно из тел еще дергалось, но вытащить раненого никто не решался.
Каждые полминуты в наушнике шуршал голос Петровича:
- У меня все тихо. Как сам? Помощь не требуется?
Политов бодро рапортовал о неизменности тактической позиции. От помощи отказывался. Сидящий в палате, у кроватей Олега и Димы, Дорофеев представлял собой последний рубеж обороны, контролируя не только тупиковую часть коридора, но и окна.
А все-таки они слабаки, эти гости из будущего, подумал Политов. Им бы сейчас прижать меня в три-четыре ствола да выйти на дистанцию гранатного броска. И всё, привет! Но для этого нужно высунуть нос из-за угла, на простреливаемый участок, а у них, видимо, кишка тонка. Хотя с подготовкой вроде бы все в порядке. Генерал покосился на рваные дыры в сиденьях кресел. Стреляли чужаки достаточно точно.
Может быть, слишком рано Политов решил, что победил. Сглазил, как говорится. Или недооценил противника. Но в следующий момент фигуры в фантастической броне хлынули на него из дверей ближайших палат. Как они там очутились - теперь можно было только догадываться. Могли тихонько пробить тонкие межпалатные стенки. Могли спуститься с крыши на веревках.
Почему они для начала гранаты не кинули, успел подумать Политов, давя на спусковой крючок автомата. Длинная очередь смела первый ряд атакующих, потом патроны в магазине кончились. Краем уха генерал услышал дикий мат Петровича и голос его "калаша". И до него добрались, суки, выдохнул Политов, пытаясь подняться навстречу чужакам - сменить рожок он уже не успевал. Ближайший к генералу боевик взмахнул зажатой в кулаке хреновиной, похожей на короткую дубинку, голова взорвалась болью, а потом… "абонент находится вне зоны доступа!" - черное безмолвие за границами сознания…
Рассказывает Дмитрий Политов
Стоящий на краю стола новомодный агрегат - селектор издал мелодичную трель. На палисандровой панели зажглась красная лампочка вызова.
Чертыхнувшись - как не вовремя: мне как раз удалось вспомнить схему трехступенчатой турбины Парсонса и я старался запечатлеть ее на бумаге, - отбросив карандаш и отложив линейку, я прижал клавишу из натуральной слоновой кости и буквально рыкнул в микрофон:
- Какого хрена?!!
- Александр Михалыч, извините, - донесся из динамика слегка напряженный голос моего секретаря, - но к вам посетитель без предварительной записи. Говорит, что по очень важному делу.
- И что ему надо?
- Э-э-э-э… - замялся секретарь.
Я догадался, что говорить открыто парень опасается. Видимо, загадочный посетитель стоял у него над душой.
- Ладно, Саша, зайди, доложи подробно! - пришел я на выручку своему сотруднику.
Через несколько секунд дверь кабинета приоткрылась на две ладони, и в эту узкую щелку просочился секретарь Саша - молодой человек приятной наружности, которого я полгода назад вырвал с третьего курса Петербургского университета, соблазнив большим окладом денежного содержания. К своим двадцати годам Александр подавал большие надежды на поприще естественных наук. К счастью, Саша не знал, что, поступив ко мне на работу, он спас свою жизнь.
- Александр Михалыч, - я впервые видел этого юношу растерянным, - к вам на прием просится какой-то гусар. Но ведет себя странно - вроде бы не пьян, а глаза шальные. Я уж Ереме мигнул, чтобы присмотрел за сим субъектом. А то как бы околоточного вызывать не пришлось…
- Ну а чего он говорит-то? - усмехнулся я, доставая из кипарисового хьюмидора гаванскую сигару ручной сборки. Раз уж все равно от дела оторвали, так хоть перекурю. Блин, напугала голая жопа ежа! Странный гусар! С бодунища небось мучается да во время ночной игры в штос проиграл кучу денег и родовое именьице под Тамбовом. И сейчас будет просить на опохмелку. Таких придурков я за последние три года навидался - совершенно никчемные люди, а гонору, гонору… А вот интересно, какой повод для взаимовспомоществования этот типчик придумает? Если будет что-то оригинальное - дам три рубля, если нет - прикажу с лестницы спустить. И не посмотрю, что Рюриковых кровей!
- Сказал, что пришел от Юстаса! - выпалил Александр. - Сказал, мол, твой хозяин Александр. Сиречь - Алекс. Вот я и пришел к Алексу от Юстаса!
- Чего? - оторопел я. "Белочка", что ли, гусара посетила? А потом до меня вдруг дошло…
- Зови его сюда немедленно!!! - заорал я.
Ошалевший Александр опрометью кинулся из кабинета, опять каким-то сложным маневром умудрившись просочиться в узкую щель.
А вот мой гость не стеснялся! Дверь распахнулась настежь. Импульс к открытию явно был придан с помощью ноги. Сияя какой-то сложной, восхищенно-радостно-развязной улыбкой, в кабинет вальяжно вошел молодой темноволосый парень. Видок у него был… Обсыпанный блестками светофор можете представить? На ногах молодого человека были натянуты ярко-красные лосины, прошитые по швам золотой тесьмой. Поверх синего доломана, сплошь расшитого золотой канителью, небрежно накинут ментик с меховой оторочкой. Голову молодца венчал красный кивер, с золотой кокардой и золотыми же витыми шнурами. Высокие кавалерийские сапоги сверкали, словно антрацит.
"Интересно, в каком полку носят эту клоунскую форму?" - пронеслась по задворкам сознания шальная мысль. Я с жадностью рассматривал посетителя, пытаясь найти в нем знакомые черты. Ибо этот незамысловатый условный код с Алексом и Юстасом был придуман дедом на случай… Да просто на всякий случай!
Но ничего знакомого в облике гостя не просматривалось. Поручик сделал несколько шагов вперед, остановился точно в центре текинского ковра.
- У вас продается славянский шкаф? - звучным баритоном поинтересовался гусар, кокетливым жестом наматывая на палец кончик свисающего с кивера шнура.
- Шкафа нет, осталась только никелированная кровать! - на одном дыхании выпалил я.
- С тумбочкой? - уточнил гусар.
- С тумбочкой… - кивнул я, резко вставая. Откинутое кресло с грохотом рухнуло на паркет. Во входной проем заглянул Еремей. Я успокаивающе кивнул Засечному, и он бесшумно закрыл дверь.
- Ну и что же ты не угощаешь дорогого гостя? - капризным тоном спросил гусар. - Сигарами гаванскими балуешься, а может, у тебя и ром соответствующий к ним есть?
- Деда, неужели это ты? - У меня перехватило дыхание.
Гость торопливо оглянулся по сторонам. Потом его лицо приняло серьезно-озабоченное выражение. Гусар по периметру обошел кабинет, проверив, плотно ли закрыта дверь и не прячется ли кто за гардинами и в шкафу.