2
Ноябрьский день наконец превратился в серые сумерки, до вечерни оставалось около часа. Все раненые пока были живы. Все гостиницы в радиусе четверти мили от башни, где квартировал отряд, были забиты наемными солдатами, шумно напивающимися. Проезжая верхом по улицам, Аш думала, что самое умное - не видеть, не замечать, что тут может произойти - драки ли, сексуальные ли контакты на улицах; умнее поставить аб Моргану задачу - не допустить, чтобы все это перешло в убийства и насилия.
Верхний этаж башни отряда был предоставлен под склад оружия, ящики с оружием и личные вещи Аш; сейчас они были в относительном порядке сложены в кучу на свободном месте на полу, усыпанном тростником. Аш вошла большими шагами, кивком приветствуя стражников у двери.
Она швырнула пачку схем на стол, сделанный из козлов, перед Робертом Ансельмом:
- Вот!
- Все стены обошла?
- Дважды, - Аш подошла к жаровне, отстегивая пряжки своих перчаток и стаскивая их. К ней подбежал паж - один из полудюжины новых, набранных из обозной обслуги, взял перчатки у нее из рук. Она заговорила раздраженным тоном, усмехнулась, похлопала замерзшими руками. - Эвен Хью снова скулит. Он сказал: "Ты измотаешь ребят раньше, чем крысоголовые войдут сюда…"
Роберт Ансельм засмеялся - как точно она воспроизвела голос Эвена, и добавил:
- С вечерни мимо меня не меньше шести посланцев герцога проскочило там, на стенах, - чтобы не смотреть ей в лицо, он стал рассматривать грубо нацарапанные углем полосы и точки, изображающие собой диспозицию врага под стенами города. - Хоть один из них понял, что ты делаешь?
- Христос Зеленый! Мы же только с сегодняшнего утра в этом сраном городе! Да нам еще и драться пришлось! Что, не может этот тип дать мне хоть пару часов? Сказала же - сделаю, когда буду готова… - Аш выпрямилась, заслышав шаги и приглушенные голоса стражи. Никаких окликов часовых. Дверь открылась, и вошла Флора дель Гиз, с пылающими щеками, растрепанная. На ходу сбросила плащ, быстро направляясь к жаровне, где была Аш.
- Черт побери, люблю я хорошую ссору! - глаза ее сверкали; выражение лица было суровым. - Я сказала бы, свободный и откровенный обмен профессиональными мнениями.
Роберт Ансельм опустил карты на стол.
- Беседовала с докторами там, во дворце, что ли?
- Полоумные подлизы, пиявочники!
Пальцы и щеки Аш в тепле покалывало - восстанавливалась циркуляция крови.
- Ну, скажи. Как там герцог?
С лица Флоры ушел гнев. Она сделала знак обслуживающему ее пажу добавить больше воды в предложенную ей чашу с вином:
- Ему можно доверять. Я сразу увидела. По-другому относится к тебе.
- Доверять? - Аш попросила пажа, находившегося у очага, подогреть ей оставшееся вино. - Ага. Он обещал мне еще одну вылазку в Карфаген. В этом я ему доверяю. Это в его интересах - выживать-то надо; и еще - он умеет обращаться с армией. Так каков прогноз? Когда он встанет на ноги? Что с ним? Ранение после Оксона?
- Я об этом и говорила. А можешь себе представить, Аш, как я оказалась у него? Благодаря названию нашего отряда. "Женщина-доктор", - Флора подошла к амбразуре окна, выглянула во мрак и подпрыгнула, уселась на подоконник. Жестикулируя, она говорила: - Его хирурги наконец позволили мне посмотреть рану - она у него посреди спины. Наверное, его копьем ткнули.
- Дерьмо!
Зеленые глаза Флоры блеснули в ответ на эмоциональную реакцию Аш.
- Встань-ка! - крикнула она Ансельму.
Когда большой и крупный мужик поднялся, она перебежала от окна к нему, схватила его за левую руку и отвела ее в сторону. Роберт Ансельм серьезно смотрел на нее. Хирург постучала пальцем по его доспеху под левой рукой.
- Насколько я смогла рассмотреть, копье вошло отсюда - спереди или сбоку, прямо в левый бок тела герцога.
- Должно было слегка задеть. Ведь для этого и предназначены изогнутые поверхности доспехов, - Аш подошла к тому месту, где замер в задумчивости Ансельм. Приложила пальцы к линии, соединяющей нагрудник и спинную часть кирасы. - Копье могло попасть сюда, в шарнир. Тогда и попало внутрь.
- Я и доспех его видела. Разбит вдребезги.
Ансельм не двигался, только попытался заглянуть себе через плечо. Он задумчиво проговорил:
- Копье больно бьет. Может сломать шарнир. И тогда проникает кончик копья.
- Но мог проскользнуть и внутрь наспинной части, - Аш вопросительно смотрела на хирурга. - Может, копье деформировалось? Отломалось в ране?
- Я о копье слышал, - признался Ансельм. - Мне рассказывали, что де Ла Марш мечом отрубил ствол копья, как только герцогу нанесли удар.
- Дерьмо.
- Но лучше, чем если тебя ударят целым копьем. Он бы умер в одну минуту.
Флора замахала руками:
- Вот об этом я и спорила с врачами герцога! Я считаю, что рана не от копья, а от его доспеха.
Девочка-паж подала им деревянные чаши, сначала Аш, потом Ансельму и, наконец, хирургу; потом девочка вернулась и улеглась у очага, заросшего паутиной и покрытого коркой грязи, между остальных детей. С переменой ветра комната наполнилась дымом.
- В ране герцога и сейчас есть осколки его доспеха. Я рассмотрела панцирь. Наружные твердые слои растрескались, а мягкий нижний железный слой разодран, - Флора положила свободную руку на талию Ансельма сзади, над сгибом. Аш обратила внимание, что его не передернуло.
Хирург сказала:
- В этом месте под кожей и мышцами находятся два органа, оба имеют форму боба. Один раздавлен, а в другом, мы думаем, есть осколки стали.
- Дерьмо! - прямо сказала Аш. Она встряхнула головой, чтобы сосредоточиться: - Ну и как он?
- Ну, в этом-то нет сомнений: он умирает.
3
- Умирает?
Чисто профессиональный взгляд Флоры изменился при виде ошарашенного взгляда Аш. Простоволосая Флора нервно переплела свои длинные пальцы:
- Его хирурги спорят, делать ли операцию? Но не станут. Его не спасти. Но и хуже ведь не будет тоже… Ты ведь его видела. Ты говорила с ним. От него за три месяца остались кожа да кости. Ничего не ест. Жив только духом святым. Я дала бы ему одну-две недели.
- А кто его наследник? - гаркнул Ансельм.
- Маргарита Бургундская, - машинально ответила ошеломленная Аш, - если она победит в Брюгге; а в ее отсутствие - де Ла Марш.
- Тогда из обороны уйдет душа.
- Умирает… - повторила Аш, не слушая Ансельма. - Христос Великий. Через пару недель? Флориан, ты уверена?
- Конечно, уверена, - быстро проговорила Флора ломким голосом. - Я видела ребят с такими ранениями, каких ты себе и представить не можешь. Если его не спасет чудо, он уже труп.
- Значит, надеяться на священников? - Ансельм допил свою чашу и утер губы.
- Его священники молятся, но ответа нет. И с нашими ранеными здесь то же самое, - сказала Флора. - Может, тут плохой воздух из-за этих рек. Раны не заживают.
- Кто знает, насколько плохо его дело? Флора посмотрела на Аш:
- Наверняка? Он знает, его врачи; мы с вами трое. Де Ла Марш. Сестры, наверное. Слухи расходятся ли? Кто знает?
Аш поймала себя на том, что грызет ноготь; почувствовала соленый пот и увидела, что уже проступили синяки от ударов, но только под перчатками.
- Это все меняет. Если он умирает - почему он мне не сказал? Христос Зеленый… Интересно, сможет ли он приказать войску отправиться в Африку до того, как… - Аш не договорила. - Надо же, умирает. Знаешь, Флориан, какая была моя первая мысль, когда ты это сказала? "По крайней мере, мне теперь не придется обращаться к Диким Машинам". Я весь день это дело оттягиваю. И теперь мне не придется. Когда Карл умрет, визиготы сразу войдут сюда через стены!
- Тогда и станет ясно, может, твои демонические машины - просто голоса, - деловито объявил Роберт Ансельм. - Один пердеж в воздухе. Узнаем, на что они способны.
Флора потянулась взять Аш за руку, но передумала.
- Нельзя же вечно бояться.
- Тебе легко говорить.
Аш отрывисто попросила:
- Роберт, разбуди меня через час. Я хочу поспать, пока не принесут поесть.
Она заметила, что они обменялись взглядами, но сделала вид, что не видела этого. Стемнело, и в комнате стало холоднее. Снизу доносился шум, главный зал заполнялся народом. Она слушала, как стражники патрулируют по ближайшим коридорам, проложенным внутри стен толщиной в двадцать футов; как щебечут пажи, раздевая ее до рубашки и помогая надеть халат; но все это проходило на периферии ее сознания, а все тело оцепенело от потрясения. Она улеглась в свою кровать-ящик, вблизи очага, думая: "Умирает? А где гарантии? Только Господь знает последний час человека…
Но в прошлом Флора чаще всего не ошибалась, когда речь шла о раненых моего отряда.
Дерьмо".
Пламя лизало мокрые дымящиеся поленья, обугливая их сырую кору. В центре очага поленья превратились в золу, сохранявшую зернистую структуру, потом тяга из трубы разворошила золу, полетели искры. Дым щипал ей глаза. Она все время их вытирала.
"Да я-то о чем беспокоюсь? Просто очередной наниматель, не выполнивший договора. Если бы я смогла заставить его послать оперативную группу из Фландрии в Северную Африку… да ладно, времени нет.
А если подумать, то интересно, где же сейчас Джон де Вир? Оксфорд, ты мне нужен здесь; мы бы добились своего, имея таких хороших ребят.
Но, честно говоря, мне бы кстати было и твое общество, а не только твои воинские умения".
Теперь, когда она лежала в постели, напряжение боя ослабло; она помассировала одно растянутое плечо; поудивлялась, откуда на руках берутся во время боя черно-синие синяки. И привычно быстро сумела заставить себя заснуть.
На грани подсознания холодный сквозняк из окон превратился в сильный пронизывающий ветер, и перед ее глазами опять возник белый снег и яркое синее небо.
Она оказалась в лесу и опустилась коленями в снег. Перед ней на боку лежала дикая кабаниха. Видная до самой последней белой волосинки, по-зимнему толстой, и до серо-коричневой щетинки. Земля была испещрена беспорядочными отпечатками копыт.
Аш уставилась на жирный живот зверя, прямо перед ее глазами среди толстой шкуры виднелись соски и крестец. Безо всякого предупреждения свинья стала корчиться, выгибаться, согнула спину. Из ее тела хлынула красно-синяя масса.
"Только не тут! - подумала Аш. - Не в снегу!"
Тяжело рухнувшее тело свиноматки с острым хребтом пошло рябью. Дымящаяся масса вылилась из ее влагалища: сначала вышло длинное слепое рыло, потом тело в форме слезы; все это быстро выпало на зловонный снег. Тело кабанчика было покрыто слизью. Он шлепнулся в снег, мокрые ножки дергались; морда слепо вращалась, отыскивая сосок свиноматки. Та рычала, хрюкала. Аш увидела, как она начала разворачиваться, намереваясь встать.
- Нет… - Аш проговорила это хрипло, громко и чуть не вернулась в свою постель в переполненной комнате на верхнем этаже башни; но она нарочно постаралась не думать об этом.
Как бывает во сне, она двигалась в среде такой густой, как мед. Свет отражался от каждого кристалла снега. Она обхватила руками новорожденного кабанчика, запачкав пальцы слизью и жидкостью, и подтолкнула его к материнскому животу.
Аш отдернула свои голые руки.
Теперь, когда рыло свиноматки почти лежало на поросенке, она, казалось, его заметила. Отвесив челюсть, она вгрызлась в белую нить последа. Ее голова снова упала плашмя. Она больше не замечала новорожденного, не вылизывала его, но к этому моменту его рыльце уже прочно вцепилось в мех на ее животе, обнаружило сосок.
- Только не в снегу, - бормотала Аш, полная сострадания. - Он не выживет.
- Да и не такие странные дела происходили. Слава тебе Господи.
- Годфри?
- Тебя трудно отыскать!
Под тяжелой походкой Роберта Ансельма задрожали половицы возле ее головы, он протопал мимо нее к очагу, где стояло подогретое вино. Она с открытыми глазами откатилась подальше. И прошептала, укутанная в халат и меха-одеяла:
- Только когда я захочу. Может, ты демон. Так что скажи-ка мне то, что можешь знать только ты. Ну!
- В Милане, когда ты была учеником оружейника, ты спала под верстаком своего хозяина, не имея права ни входить в гостиницы, ни выйти замуж без его разрешения. Я бывал там у тебя. Ты говорила, что хотела бы. учредить бизнес по торговле оружием.
- Боже, ну да! Я теперь вспомнила…
- Тебе было одиннадцать, насколько мы могли вычислить. Ты мне сказала, что устала от необходимости разбивать головы мальчиков - учеников. По-моему, ты это делала метлой, с которой спала.
- Годфри, но ты же мертв. Я тебя видела. Я пальцы засовывала в твою рану.
- Да, я помню, как умирал.
- Ты где?
- Нигде. В муках. В чистилище.
- Годфри… кто ты?
"Пусть скажет душа", - подумала она. Ногти больно врезались в ладони. Перед ней промелькнула вся история ее отряда - она слышала голос Анжелотти, тут, в переполненной комнате; Томас Рочестер; Людмила Ростовая громко жаловалась на ожоги, перевязанные и намазанные толстым слоем гусиного жира. Тихо, заглушаемая шумом, она прошептала:
- А теперь ты кто?
- Посланец.
- Посланец?
- Здесь, во мраке, я могу молиться. И мне приходят ответы. Это ответы для тебя, дитя, Я старался поговорить с тобой; передать тебе эти послания. Но ты никогда не расслабляешься, только на грани сна.
У нее волосы зашевелились на затылке. Хотя она лежала ничком, все ее тело сжалось в предчувствии надвигающегося нападения.
В памяти Аш мгновенно промелькнул калейдоскоп сотен стычек, сотен битв, где она участвовала; и в голове у нее всегда звучал этот же голос: "Советую это, советую то, нападай, отступай ". Каменный голем: военная машина. И сейчас она слышит этот же голос: но все же не такой, совсем изменившийся, освященный неким присутствием.
- Это ты, - подтвердила она. Глаза ее наполнились слезами, но она их не заметила. - Мне все равно, кто ты - демон или чудо, но я намерена впустить тебя назад, Годфри.
- Я не тот, кого ты знала.
- Мне все равно, что ты не святой или не дух. Ты вернулся домой, - Аш, лежа под своими одеялами и мехами, закрыла руками лицо. Теплым дыханием грела свою холодную кожу. - Знаешь, что ты говоришь со мной точно так же, как каменный голем? Годфри - ты его тоже слышишь?
- Со мной говорит некий голос, о войне. Я подумал, что раз уж я стал… этим… что такой голос - наверное, твоя военная машина. Я пытался говорить через него, обращался к людям Карфагена, но они посчитали мои слова какой-то ошибкой.
Аш отняла руки от лица. Хотя бы чтоб увидеть, что в комнате уже зажгли свечи, что она лежит в своей постели, вокруг люди ее отряда, а не в засыпанном снегом лесу, и не в камере в Карфагене. Перед ее глазами был желтый свет; ей стало жарко, потом холодно.
- А моя сестра? Она тоже говорит с тобой?
- Со мной - нет. Я пробовал. Но теперь она и с военной машиной не говорит.
- Не говорит?
"Не с тех пор ли, как я побывала у нее? С прошлой ночи? Дерьмо! Если это так…"
- Слезы Иисуса! - набожно произнесла Аш. - Если это так, значит, нападение на стену - не по совету…
- Стену?
Сильно встряхивая головой, Аш прошептала:..
- Роли не играет! Сейчас не до того! Дерьмо, если она сама так решила - стрелять по своим, - ну, это было довольно дерьмовое решение!
- Дитя, я не уловил смысла.
- Но ты слышишь все же? Если она обращается к нему… к тебе - ты это слышишь?
- Я слышу все.
- Все?
Этажом ниже трещали половицы и доносился шум - это пришла смена с дежурства: буйные, воинственные, громкоголосые новобранцы. Аш передернуло.
Она заговорила, едва шевеля губами:
- Годфри, я дала слово, что опять обращусь к каменному голему. Я его боюсь. Нет, не так - я боюсь того, кто говорит через него. Других машин.
- Они называют себя "Дикие Машины". Как будто твоя военная машина - ручная и домашняя!
Ее охватили страх и изумление. Она подумала сначала:
"Но ведь он не должен знать о них, он погиб до того, как я обнаружила?" А потом: "Но это ведь Годфри. Он-то всегда знает".
- Откуда ты о них узнал?
- Со мной говорит не один голос. Дитя, я здесь среди множества голосов. Я пытался говорить с тобой, но ты отгородилась от меня стеной. И тогда я стал слушать их. Возможно, я на краю Ада, и я слышу разговор великих демонов между собой: это Дикие Машины.
- Что… что они говорят?
- Они говорят мне: "Мы тебя изучаем…"
Когда Годфри повторял эти слова, она услышала эхо тех голосов, которые привели ее некогда в смятение.
- Может быть, они хотят узнать людей, - сказала она и добавила с трудом, стараясь говорить с сарказмом: - Один Зеленый Христос знает, почему! Они двести лет слушали военные сообщения от обширной визиготской империи, они все должны знать о придворной политике и предательствах, что следует знать!
- Я слышу их, эти голоса во мраке. Они говорят: "Мы изучаем Милость Господню к человеку…" Они говорят: "Прошлым летом солнце зашло над землями Германии". Я слышу, как они говорят: "Это была еще проба нашей силы".
Все ее тело всколыхнулось от глубокого вздоха.
- Да, ты действительно слышишь их. Мне они тоже это говорили.
- Что послужило демонстрацией силы? Но это было сделано не для того, чтобы принести тьму в христианский мир. Это было сделано, только чтобы посмотреть, могут ли они проявить такую силу? Могут ли ею воспользоваться? Но они еще не полностью ее реализовали. Это все в перспективе.
- Они берут свою силу от энергии солнца. Я слышала, как они говорили, что взяли от солнца за это лето больше энергии, чем за предыдущие десять тысяч лет. - Аш облизнула пересохшие губы. - И когда это случится в следующий раз, то с той целью, чтобы при помощи Фарис совершить чудо. Я только вот чего не поняла: почему они не сделали этого раньше…
Голос Годфри Максимилиана неумолимо шептал у нее в голове с отчаянной решительностью:
- Они требуют милости от солнца, так же, как мы молимся святым о Божественной Милости. Как я совершал свои крошечные чудеса милостью Божьей, так и они сделают ее каналом для проявления их воли и совершения их чуда. Уже скоро! Это будет скоро.
- Да, но, Годфри…
Голос, который был и един, и множествен, достаточно громкий, чтобы она прикусила язык в потрясении, ворвался в ее сознание:
ЭТО ОНА!
Аш толчком села.
- Позовите ко мне священника! И когда к ней повернулись все, кто был в комнате, она объяснила:
- Все! Они меня нашли!