– Это у бойцов опыта хватает, – напомнила Катрин. – Вас здесь чуть больше половины. Подрывники, раненые, экстрасенсы не в счет. Да и мы с начальником разве что за одного полноценного бойца сойдем.
– Мои парни не из стройбата, – сказал майор-подрывник. – Стрелять мы умеем, только когда на горбу полцентнера, не особо порезвишься.
– И я о том же. – Катрин сняла шлем, попыталась поправить спутанный короткий и густой хвост волос, сплюнула и нахлобучила шлем. – Предлагаю признать потери чрезмерными, зарядить шахту прямо под нами и отходить. Сунемся в соседний ствол – положат всех. Для местных это Сталинград, для нас еще нет.
– Это для тебя нет. Для нас уже Сталинград, – тихо сказал Сан Саныч.
– Не попрекай, – так же тихо огрызнулась зеленоглазая фифа. – Я говорила – сразу прыгать нужно. Вдесятером бы управились. Стратеги, мать вашу… Тянули кота за хвост…
– Я не упрекаю. Ты свое дело сделала. Дальше мы сами.
– Точно, а я с гостевой трибуны посмотрю. – Наглая воительница выругалась для разнообразия по-английски.
– Виноват, если вмешиваюсь не вовремя, – злобно встрял Андрей. – Для начала раненых и "двухсотых" эвакуировать не помешало бы.
– Вот это дело, – оживилась Катрин. – Пусть твоя девчушка берет подбитых и исчезает. Сможет?
– Да. Только она вернется.
– Куда?! Здесь на три метра промахнешься – мигом под пулемет угодишь.
– Значит, не она пойдет, – пробормотал Андрей.
Раненых отправили с агентом из "сводной". Человек сдерживался изо всех сил, но видно было, что рад. Чего уж там, счастлив. Андрей не осуждал – каждый в здравом уме был бы рад убраться из этой разбитой комнаты. Только Манька ненормальная.
Капчага сидела, настороженно следя за всеми. На коленях лежал обшарпанный АК-74. Андрей присел рядом с подругой:
– Прибарахлилась?
– Эта твоя… модель недоделанная всучила. Говорит, нечего голой шляться. Предохранитель сюда дергать, что ли?
– До отказа. И передернуть затвор не забудь, это не револьвер. – Андрей показал.
– Я ей сказала, что все умею, – задумчиво сказала Мариэтта. – Старый, знаешь, на кого она похожа?
– Знаю. Только не до того сейчас.
– Что ты говоришь?! Ну, абзац, я-то, дебилка, не врубилась, – Мариэтта посмотрела на готовящихся выступать бойцов. – Атакуем?
– Да. Мы с тобой в тылу будем. Я тебя очень прошу – слушай приказы внимательно.
– Угу. Мы, значит, рядом с ними? – девушка кивнула на подрывников. – Что-то мне не по себе рядом с этими штуками.
Андрей и сам чувствовал холодок, глядя на массивные заряды. Вроде бы ничего страшного – не очень новые защитные чехлы, громоздкая форма, до смешного напоминающая полевые термосы с борщом или кашей. Только эти побольше, и от них хочется пятиться, пятиться…
Когда звякнула упавшая на бетонный пол граната, Андрей не слышал. Майор-десантник заорал "Ложись!", и Андрей, не раздумывая, повалился на Мариэтту. Грохнуло, в вонючей пыли окончательно осел разбитый шкаф. Андрей замычал – правую ногу толкнуло болью. Прильнувшая к полу фифа уже вскинулась – 110-й АК в ее руках запульсировал… Андрей вскинул свой автомат, выпустил очередь, туда же, куда и спец по тактике, перекрученный короб воздуховода распороли десятки пуль.
– Отставить! – Старлей с одним из бойцов вскочили на груду мебели, рванули жесть короба.
– Можно было бы допросить, – растерянно сказал майор-десантник, глядя на окровавленную фигурку, вытащенную из воздуховода, – нога по бедро начисто оторвана пулями.
Бойцы выдернули из трубы второго диверсанта. Чуть постарше – лет одиннадцати. Этот еще дышал и даже был в сознании – пытался поднять голову, шевелил губами, шепча по-детски нелепое матерное. Его положили на крышку стола.
– Мы вроде как фашисты, – пробормотал один из сержантов-минеров, прижимая к груди окровавленную руку.
– Бывает, – морщась, процедил майор-десантник. – Времена ныне не детские.
– Это разведчики, – сказала Катрин. – Не удержались от гранатки. Пацаны. А слышали ведь многовато.
Мальчик отчетливо сказал: "Бля говеная". Сквозь клочья клетчатой рубашки на его животе тек черный ручей.
– Чего уставились?! – рявкнула спец по тактике. – Майор, шевели своих. Я помощь окажу. Сейчас хоть боль снимем.
Андрей спешно нагнулся к Мариэтте, принялся поправлять "разгрузку".
Стукнул одиночным "сто десятый". Катрин кого-то выматерила:
– Что косишься, сосун, твою …? Не жилец малый был, не видно, что ли?
Мариэтта начала вздрагивать.
– Война, Мань, держись.
На "Минус первом" валялись разодранные гранатами тела, пахло какой-то едкой дрянью. Под подошвами скрипело крошево бетона, стреляные гильзы и труха ДСП. Андрей старался не смотреть, но все-таки обернулся – мертвец, обнимающий "красавчика", казался нехорошо знакомым. Был такой, Женька Жаров, – замкомвзвода на срочной. Даже "ха-бэ", похоже. Только не может быть такого – четверть века прошла. Женька уже наверняка пузо нарастил, полысел… Если жив.
Мариэтта снова начала вздрагивать.
– Шаги считай, – посоветовал Андрей.
Промолчала. Совсем нехорошо. Автомат под мышкой тащит, как часть незабвенных спасательных носилок.
В коридоре стало светлее, – все те же странные тусклые лампы, которые и гранаты не всегда тушили. Остатки "Боспора" двигались в хвосте группы. Задача была поставлена узкая – самим беречься и помогать раненым. От пацанской гранаты серьезно пострадали двое: минеру перебило предплечье и еще одному из бойцов осколки неглубоко расковыряли бок. Сам Андрей чувствовал себя сносно – в бедро вонзился лишь мелкий камень. Штанина заскорузло царапалась: кровь остановили быстро. Обидно, что опять правая нижняя конечность пострадала.
Андрей двигался за Мариэттой, рядом с раненым десантником. Боец кряхтел, но пока держался, только из-под "лат" свешивался хвост бинта. Замыкал группу старлей, навьюченный выстрелами к гранатомету.
Должно быть, уже минут десять беспрепятственно двигались по лестнице, огибающей решетчатую лифтовую шахту. Висели мохнатые кабели и тросы, на вид древние и ненадежные. Дверей и коридоров не было, лестничные пролеты неуклонно вели вниз. Андрей невольно поглядывал вверх – казалось, вот-вот застучат, закувыркаются по ступенькам гранаты. И деваться здесь некуда.
– Слушай, а они кто, эти здешние? – прошептал старлей. – Они же вроде наши? В смысле, русские?
– Наших здесь нет. Они нашими, может, и были, да уже не вспомнят. Здесь и время другое, и сознание.
– "Фата" ваша, так?
– Нет. "Фату" мы сообща сами делаем. А здесь кто-то корректировал. С умом выдумывал, сволочуга.
– Ну, нащупаем шалунов.
Андрей думал, что нащупать будет трудно. Сейчас бы выжить и эти проклятые заряды с толком истратить. Сколько там? Ноль пять или килотонна? Разницы нет – всем хватит.
– Стоять! – негромко донеслось снизу.
– Триста сорок три, – прошептала Мариэтта.
– Ступеньки считаешь, что ли? – удивился раненый боец и, кривясь, сел.
Внизу оказалась растяжка – поставлена бестолково, "эфка" пряталась за ведром с кривоватой надписью "Для полов". Растяжку решили не снимать, осторожно двинулись дальше. Еще четыре пролета, и "Минус третий" встретил чужаков стрельбой…
На лестницу выходило три коридора. Двери среднего прохода, широкие, металлические, очевидно не закрывались. Здесь коридор прикрывала спешно возведенная баррикада – в основном из канцелярской мебели и прочей рухляди. Из-за оборонительного редута ударил пулемет, защелкали карабины. Воевать здесь умели слабо – пулемет взахлеб выпустил все что мог и задохнулся, пули рикошетили от перил, щелкали по сетке лифта. Ответный плотный огонь заставил обороняющихся замолчать, тут же за кучу изуродованной мебели улетело с полдюжины гранат из подствольников. Потом штурмующие коротким рывком ворвались в коридор. Зеленоокая Катрин была, конечно, фифой и хамкой, но двигалась она уникально. Бронированные бойцы ломились, как разъяренные тираннозавры, а специалистка по тактике скользила над самым полом и в своем более открытом, но отнюдь не невесомом бронежилете умудрялась опережать десантников. В коридоре отгремели автоматные очереди, напоследок хлопнул еще один ВОГ, и наступила тишина.
– Что-то легко, – прохрипел раненый боец. – Упираются смешно. Ерунда какая-то.
– Здесь гарнизон из местных. Живут просто. О десантно-штурмовых ротах, может, и вообще не слыхали, – пробормотал Андрей.
– Выходит, хозяева всей богадельни поглубже засели? Или как мы – со стороны явятся?
– Не явятся, – сказала очнувшаяся Мариэтта. – Они людей стравливают. Андрюш, они ведь чужие, а? Я абзац как чую.
Андрей кивнул. Без особой уверенности. Чуждое и нелепое действительно чувствовалось. Но было ли это реальным следом чуждого присутствия или здесь, внизу, начиналось иное состояние: не "Фата" и не "Калька"? Тогда что?
– Эй, тылы, штаны пока менять не требуется? – внизу стоял майор-десантник.
– Вы, товарищ командующий оперативной группой, оскорбления при себе бы оставили, – интеллигентно посоветовал старлей. – Мы время теряем или планы изменились? Вот девушка из ФСПП уже кушать хочет.
– Ну, пельменей бы полведра, – согласилась Мариэтта, покосилась на друга сердца и шепотом добавила: – А потом блевать, блевать, блевать…
По-настоящему накормили штурмовую группу на "Минус пятом". До этого штурмующие успели нарваться на хитрую растяжку. Убило бойца, задело еще двоих, включая начальника ФСПП. Главе нового ведомства повредило левую руку в двух местах. Андрей начал бинтовать, но специалистка по тактике бесцеремонно отодвинула. Надо признать, перевязывала она профессионально.
– Колоться будешь, командир?
– Нет. Кость не задело, потерплю.
Катрин поджала чувственные губы:
– Говорила "не ходи"? Василий Иванович про руководящее место в бою правильно говаривал.
– И утонул непонятно где, – пробормотал Александр Александрович, пробуя пошевелить пальцами. – Я от такой жизни, может быть, сам утопиться хочу.
– Офигительно своевременное признание. Я думала, ты наконец жениться решился.
Начальник ФСПП замычал…
Мариэтта складывала на груди тяжелые лапы убитого бойца. Андрей сел рядом, опустил забрало шлема мертвеца, закрыв окровавленное лицо.
– Мы в ад спускаемся, – задумчиво сказала Капчага. – Сколько там этих, – лимбов-кругов?
– Девять вроде. Думаешь, все так специально и задумано?
– Нет. Не специально, а нарочно. В чистейшее дерьмо мы попали, Старый.
– Спорить не буду. Абзац полнейший.
"Минус пятый" ознаменовался широкой площадкой с фундаментами каких-то демонтированных механизмов. Валялись части станков, ящики с болтами и связки арматуры. За сеткой зависла коробка грузового лифта, почти до потолка забитая катушками с проводом. К лифту из широкого коридора выходили рельсы, там стояла угловато сваренная вагонетка. Еще пять или шесть дверей выходило на площадку за шахтой лифта. Андрей успел подумать, не ведет ли узкоколейка к стволу-близнецу, но тут по группе ударил снайпер. Боец, стоящий перед начальником ФСПП, вздрогнул, попытался вскинуть руки и повалился на пол. Андрей увлек Мариэтту под условную защиту ящика. Рухнул, получив пулю, минер – снайпер бил из чего-то крупнокалиберного, шею минеру разорвало до подбородка.
– Минеров беречь! – орал майор, вертясь перед лифтом и выискивая цель. Остальные лежали, бойцы десанта пытались прикрыть латными телами слабо защищенных взрывников и эфэспешников.
– Вон он! У хреновины, – звонко завопила Катрин. Оказывается, фифа в общую кучу не сунулась, оказалась у двери лифта. Несмотря на лаконичность целеуказания, Андрей позицию снайпера заметил сразу – еще до того, как спец по тактике подсветила цель автоматной очередью. Выше трубопровода виднелось небольшое зарешеченное отверстие. Там слабо сверкнуло – единственный снайпер, остававшийся в группе, выронил "винторез", захрипел, выгибаясь среди старого железа. Андрей выпустил по амбразуре снайпера очередь. Новый "сто десятый" бил кучно, пули оставляли оспины на стене у бойницы, но толку-то. Теперь по стене лупил десяток стволов, но легче не было. Ответная пуля ударила в ящик, по шлему Андрея ощутимо щелкнул один из разлетевшихся болтов. Снайпер бил на выбор, не спеша.
– Лежи! За тылом смотри! – Андрей придавил поднявшую было голову Мариэтту.
– Братва, да жгите же его! Так не достанем! – взвыла прыткая фифа, ящерицей отползая под защиту двадцатисантиметрового бордюра фундамента.
Перезаряжая магазин, Андрей видел, как приподнялся на колено старлей. Неторопливо вскинул огнемет. Труба плюнула оранжевым сгустком, но чуть раньше забрало старшего лейтенанта треснуло и пошло трещинами от попадания тяжелой пули. Офицер, уже мертвый, будто одобрительно качнул головой и повалился вперед, не выпуская пустого тубуса "бородача". По стене на трубопровод сползало жидкое клейкое пламя. Там, за амбразурой, тоже пылало, кто-то истошно и тонко визжал. От мгновенного непомерного жара пачками затрещали патроны…
За спиной завизжала Мариэтта. Она стояла на коленях и стреляла, неловко отведя локоть. АК-47 вел безумно долгую очередь, и в этот огненный пульс ствола набегала безмолвная толпа…
Баба. Толстая, в заткнутом повыше переднике. В руке сточенный до ширины отвертки кухонный нож. И у остальных… Молотки, топоры, ломики, даже двуручные клещи-кусачки. Огнестрельного оружия почти нет. Женщины, подростки, старики… Бегут в жутком молчании. И хромые, и одышливые, и по-детски нетерпеливые. Стучит АК, скашивает людей узкими просеками, задние перепрыгивают через упавших… Много. Сотня? Две?
"Калашников" в неверных руках Мариэтты умолк – магазин пуст. Топот взявшейся ниоткуда толпы, хрипы, стоны, звяканье металла… И вопль неистовой тактички:
– Огонь! Огонь, мать вашу!!!
Ее "сто десятый" ударил первым – очереди, куда более расчетливые, клали людей рядами. Миг растерянности прошел, остальные стволы штурмовой группы поддержали. Андрей ударил с одной руки, другой оттаскивая за спину оцепеневшую Капчагу. Автомат выплюнул остаток магазина. Андрей, понимая, что перезарядить не успеет, отпихнул подальше, к сетке шахты, девчонку… Дернул из кобуры ТТ. Не успеть.
Плохо выбритый старик с искаженным лицом вскинул двустволку. Вокруг него бежали бесчисленные, неистребимые фигуры, дальше ворочался пол – ковер мертвых и полумертвых тел. Но два зрачка 12-го калибра уставились прямо в лицо, и старик с ненавистью пытался всмотреться в тень глубокого шлема пришельца…
Пытаясь увернуться от ружейных стволов, Андрей согнулся. Всплеск дуплета чуть не выжег глаза. В шлем ударила одна или две картечины, но супер-пластик устоял, Андрей лишь рухнул на колени. Кто-то ухватил за бронежилет, над головой взлетел пожарный топорик в облупившейся алой краске. Бахнуло за спиной. Манька – ее старинная пушка. Женщина, похожая на продавщицу, выронила топорик, завизжала, хватаясь за то место, где только что было ухо. Очки в тонкой оправе по-дурацки подскочили и застряли надо лбом…
Андрей застрелил женщину. Потом старика, пытавшегося трясущимися руками перезарядить двустволку. Злобно заверещала Манька – подросток обхватил ее сзади, выворачивал кисть с тяжелым револьвером. Второй парнишка тянулся, стоя на четвереньках, – нога в плохеньких джинсах была прострелена, – хватал Мариэтту за пояс с амуницией. Андрей отшвырнул его ногой, пустил пулю в лоб второму. Мариэтта повалилась вместе с не отпускающим ее мертвецом. Надо было бы помочь ей встать, но справа, прямо по телам, шагал пожилой костистый мужчина с высоко занесенным ломом. Андрей выстрелил почти в упор, но попал лишь в плечо мужику, потому что самого ухватили и дернули за руку. Сопляк, которого только что отшвырнул, упрямо цеплялся за рукав. Мужик, деловито выругавшись, перехватил лом здоровой рукой. Андрей выстрелил ему в грудь, но чуть поздновато – все равно получил четырехгранным острием, по счастью, не в пах, а чуть выше. Бронежилет удар-укол выдержал, но Андрей завопил от боли: мальчишка вцепился зубами в ладонь оккупанта. Андрей ударил рукоятью ТТ по рыжеватому, коротко стриженному затылку и застрелил женщину в нейлоновом халате, что визгливо материлась и размахивала двумя окровавленными ножами. Зубы у подростка были сантиметров по пять – кисть из его челюстей вырвать оказалось невозможно. Андрей, рыча, снова бил в рукоятью в окровавленный затылок и тут же стрелял – кидались со всех сторон. Наконец хватка ослабла, Андрей отскочил, пустил последнюю пулю в толстую, не то мужскую, не то женскую спину – трое местных навалились на опрокинутого десантника. ТТ пришлось бросить – навстречу прыгнул ловкий коротыш, за ним летела девчонка с совершенно озверевшим лицом, махала ржавой лопатой. Андрей успел подхватить скользкий лом…
Выстрелов почти не слышалось – вопли боли, хрипы и мат. Андрей не слышал сам себя. Их с Мариэттой прижали к самому лифту, и это было, черт возьми, истинное везение. Лом оказался оружием надежным. Андрей пробивал животы и грудные клетки, ломал конечности… Манька, забившаяся в относительную безопасность лифтовой кабины, скорчилась на катушках кабеля и поддерживала выстрелами пистолетов. ТТ она все-таки успела подобрать и даже выдернуть с пояса начальника запасную обойму. Эти восемь патронов и спасли остатки "Боспора". Мариэтта стреляла исключительно расчетливо, когда на лом надеяться уже не приходилось…
Бойня шла по всему залу. Под стеной еще отбивалось несколько пришельцев, с фланга их прикрывало пламя подожженных огнеметным выстрелом ящиков. Там тоже дрались врукопашную – штурмовыми ножами, палками, кувалдами, арматурой и рычагами станков. Андрей с подругой оказались на периферии, их заслоняла шахта от места основной свалки. На них натыкались лишь те, кто пытался оббежать лифтовой ствол и добраться до десантников, отбивающихся под стеной с другой стороны. Лезли в порядке живой и мертвой очереди…
И еще оставалась специалистка по тактике. Нет, ни к какой стене она не жалась. Ее фигура мелькала в центре зала, там, где штурмовую группу и застала внезапная, обеспеченная снайпером атака местных. Бежать жуткой фифе не было нужды – она легко танцевала по слою трупов. Легкая, неуловимая, безжалостная, саперное мачете в одной руке, пистолет в другой. Жуткая жрица в пятнистом, уже от крови, комбинезоне. Отточенные движения клинка – веером брызгала кровь из вскрытых гортаней, отлетали кисти и головы, из вспоротых животов вываливались кишки… И экономно стучала "беретта". Профессионалка неизменно уклонялась от групп, а каждый одиночка был обречен. Волк-убийца в овчарне.
Все кончилось вмиг. Напор иссяк. Уцелевшие бежали – падая и оступаясь, десятка два человек кинулись к дверям. Вслед немедленно ударил автомат – достаточно было двухсекундной паузы. До дверей добежали человек восемь. Последний, пошатывающийся мужчина, волокущий за ремень лишенный магазина "сто десятый", рухнул уже в дверях от одинокого выстрела "беретты". Специалистка по тактике, не опуская головы, нашарила под трупом худенькой женщины автомат, пристегнула магазин. Следила за ползущими к дверям раненым, но стрелять не стала. Сочла уже безопасными…
У Мариэтты была рассечена кожа головы – чуть выше виска и до подбородка. Почти как у Хеш-Ке.
– Шрам будет? – тускло пробормотала девушка.
– Нет. Царапина. Только руками не трогай. Сейчас заклеим. – Андрей почему-то очень аккуратно прислонил лом в углу кабины.
– Сначала автомат найди, ветеринар херов. – Мариэтта плакала, но не замечала слез.