Очевидно, лейтенант Хартон полагался на здравомыслие водителя, способного найти золотую середину в выборе скорости. Поэтому он молча посмотрел на показания спидометра, где цифры уже подбирались к тридцати пяти, нахмурился и все свое внимание сосредоточил на радаре. И Кэссиди вдруг подумал, что, если бы не позавчерашние события, Хартон ни за что бы не взял его с собой. Несмотря даже на предполагаемые уговоры водителя. Что ни говори, но выходить в междугородный патруль вдвоем было не просто рискованно, а глупо.
- Как ребята? - майор кивнул в сторону пустующих кресел стрелков.
- Обошлось, - пробурчал лейтенант и, немного помедлив, добавил: - Сэр.
- Сильно их? - поинтересовался Кэссиди, стараясь не обращать внимания на тон лейтенанта.
- Не очень, - ответил Хартон. - Оба ранения легкие, оба в руку. Через несколько дней их выпишут.
Чувствовалось, что лейтенант уже почти готов к нормальному разговору. Все-таки и он, и Кэссиди - офицеры полиции.
- А обратно вы как же? Мне в Олд-Сити нужно будет задержаться, - предупредил Кэссиди.
- Ничего страшного, - успокоил его Хартон. - Обратно с нами поедут курсанты, четыре человека. Так что если что - отобьемся.
- А сколько их было? - спросил майор. - Ну, позавчерашних…
- Человек десять, - ответил лейтенант. - Четверых мы подстрелили.
Да, разговор действительно начинал походить на нормальную беседу двух офицеров.
- Странно, что десять, - покачал головой Кэссиди. - Обычно байкеры ходят крупными бандами, человек по тридцать. Видно, совсем у них дела плохи стали, раз они вдесятером решили потягаться с "Ташико-Морок".
- Они давно уже не ходят такими большими группами, - возразил Хартон. - Десять человек - это сейчас достаточно крупная банда. Но они сделались злее и наглее, мы почти час отстреливались.
- М-да… - неопределенно протянул Кэссиди. И тут лейтенанта Хартона прорвало.
- Черт побери! - выругался он. - Они же нападали не на транспорт "Ташико-Морок"! Поблизости не было никаких чертовых грузовиков! Никого вообще не было! Они поджидали нас! Именно нас - патруль!
Кэссиди промолчал. Лейтенант бросил на него быстрый взгляд, нахмурился и отвернулся.
- На дорогах сейчас гораздо опаснее, чем раньше, - задумчиво говорил лейтенант, изучая показания радара. - И гораздо опаснее, чем в космосе…
Начинается, подумал Кэссиди. Опять!
Конечно, на дорогах всегда было опаснее, чем в космосе. Особенно в нынешнем, две тысячи триста семидесятом году, когда байкеры и мертвяки уже большей частью повымирали и не собираются в банды крупнее десяти человек. А что плохого может случиться в пространстве?! Ну разгерметизация корабля; ну взрыв реактора; ну отказ радара или системы аварийной посадки - это же ерунда по сравнению со спущенным колесом на трассе… Спорить еще с тобой, подумал Кэссиди.
Нормального разговора так и не получилось.
- Я вздремну немного, - сказал майор, глядя в потолок. - Если что - сразу будите.
- Разумеется, сэр, - усмехнулся лейтенант.
Действительно, что за чушь я несу, огорченно подумал Кэссиди. Если что - разбудите! Если что - это что? Если нас подорвут байкеры? Или если мертвяки перегородят трассу поваленным столбом линии силовой защиты? Тогда можно не будить - сам проснусь…
Майор Кэссиди посмотрел в окно - за ним расстилались красноватые пески да проносились высокие столбы линии силовой защиты. Каждый столб был снабжен сигнальной лампой и напоминал гигантский светильник, непонятно каким образом оказавшийся в пустыне у скоростной междугородной трассы.
В окне слева мелькали дома, корпуса заводов и фабрик, высокие заборы. Космодромы находились в самой глубине Пригорода, поэтому кораблей отсюда видно не было. Но Филипп Кэссиди знал, что сейчас они проезжают мимо его корабля - пятая площадка находилась как раз где-то здесь, недалеко от трассы.
Кэссиди поиграл кнопками браслета и выставил таймер. Ехать предстояло часа два. Ну пусть полтора - если принимать во внимание характер водителя. И если не возникнет по пути непредвиденных задержек - тогда уже в Олд-Сити можно будет вообще не рассчитывать попасть до ночи. Но пока еще Кэссиди надеялся на то, что ни подорванных столбов, ни аварий на трассе не будет. И что песчаная буря не вздумает проведать Золотой Треугольник вообще и Западную трассу в частности. А значит, можно немного вздремнуть.
Майор привалился плечом к мягкой стенке вездехода и закрыл глаза. Хороший, в сущности, парень, подумал он о лейтенанте Хартоне. Хотя и нижник. Ему ведь тоже несладко. Неужели не смогли его подменить? Или хотя бы дать ему парочку людей из другой команды. Ведь когда им приспичит, они и астронавтов в патруль пихают. Или, может быть, Хартон сам не стал отказываться? Может, ему деньги нужны? У него, кажется, двое детей… У нижников обычно большие семьи, не то что у нас… Да у нас часто и семей-то нет, подумал Кэссиди, погружаясь в сон.
* * *
Планетарные полицейские силы (на жаргоне астронавтов - "нижники") и силы космической полиции (на жаргоне нижников - "летуны") относились к одному ведомству, но взаимной любви это не способствовало. Летунов нигде особенно не любили, а то, что жили они все в Эйр-Йорке, делало это чувство еще более глубоким. Кроме того, летунам гораздо быстрее, чем нижникам, присваивали очередные звания - только новички первые два-три месяца ходили в лейтенантах да разжалованные за совсем уж полное разгильдяйство. В основном же космическая полиция состояла из майоров да полковников. И начальнику полицейского участка (который редко когда мог оказаться капитаном) летуны всегда давали понять, что выговаривать и делать замечания, например, полковнику не стоит. Даже если полковник этот по должности своей находится у лейтенанта в подчинении.
Летуны получали жалованье намного больше, чем нижники; у них были лучшие квартиры (а то и частные дома, у некоторых - точнее сказать, у пятерых ветеранов - даже в Пригороде); они пользовались льготами, многие из которых были недоступны другим; а в планетарный патруль выходили крайне редко. И все, что происходило в Золотом Треугольнике и близ него, сваливалось в основном на плечи нижников. К летунам же обращались только в случае, если необходимо было срочно добраться куда-нибудь к черту на рога.
Например, в Долину Ареса - в очередной раз объяснять отказывающимся платить налоги фермерам, что Золотой Треугольник все еще существует на этой планете и помнить о нем надо не только в часы налета байкеров и мертвяков.
Или в Долину Тиу - опять доказывать мертвякам, что именно нынешняя (а не сгинувшая в пламени Апокалипсиса) цивилизация является единственной реальной силой.
Или даже в Хаос Гидаспа - усмирять не в меру разбушевавшихся байкеров.
Рейды эти были не настолько безопасными, чтобы вызывать жгучее желание участвовать в них. Из Долины Тиу возвращалось в лучшем случае восемьдесят пять процентов полицейских сил. А из Хаоса Гидаспа и того меньше. Хорошо еще, что за время службы Кэссиди олимпийцы стали вести себя спокойнее. Но старики рассказывали, что раньше и в их числе были экстремисты. Впрочем, и без олимпийцев работы у летунов хватало.
Жизнь на планете была невозможна без космической полиции. А идти туда работать соглашались немногие. Пять суток на орбите, десять - на планете. Если, конечно, не погибнешь на орбите и если повезет не получить еще какое-нибудь задание - планетарный патруль, заблудившиеся геологи, защита от пиратов исследовательских лабораторий на Фобосе или завода на Деймосе. И фактически, если полицейскому астронавту выпадали два-три выходных дня после сорока-пятидесяти дней в космосе, можно считать, что ему повезло. А если уж ему удалось проработать больше пяти лет и не погибнуть - повезло сказочно. Если же летун назло теории вероятностей ухитрялся дожить до пенсионного возраста, то его открыто уже называли счастливчиком. Таких "счастливчиков" на Марсе было всего пятеро, и четверо из них пользовались инвалидными платформами. Пятый же в платформе не нуждался - находящемуся в состоянии комы она без особой надобности. Все пятеро ветеранов обитали в Пригороде, который по этой причине был мрачно окрещен летунами "Инвалидкой".
Согласиться на подобную жизнь мог только сумасшедший. А умных, смелых, исполнительных и физически выносливых сумасшедших во все времена было не так уж много. На их сумасшедшие выходки в пространстве смотрели с горячим восхищением, но подобное же поведение на планете не менее горячо осуждали.
Да, они зачастую вели себя в космосе как полные психи. И именно поэтому были ценны. Потому что, даже будучи такими, они все равно оставались лучшими.
Но они вели себя как психи и на планете. И поэтому их терпели с большим трудом.
Силы космической полиции насчитывали всего девятнадцать экипажей.
Сто шестьдесят человек, сто шестьдесят сумасшедших.
Элита полицейских сил Марса. Сумасшедшая, бешеная и с трудом управляемая элита. Люди, которые привыкли с брезгливым недоумением смотреть в глаза смерти.
Люди, которые вели себя как полные психи не только на планете, но и в космосе.
Поэтому их и терпели.
* * *
Восьмой полицейский участок Олд-Сити встретил майора Кэссиди недоброжелательно. Насупленные лица, хмурые взгляды и так далее. Просторное помещение (как и всякий участок), заставленное столами, шкафами и перегородками, было заполнено суетящимися и уставшими, а потому и злыми полицейскими. За стойкой, отгораживающей угол комнаты, находился самый, очевидно, злой и уставший дежурный лейтенант во всем Олд-Сити. Эмблемы сил космической полиции на рукаве Кэссиди подействовали на него как красная тряпка на быка. Не соседствуй они с майорскими нашивками, Кэссиди вполне мог бы услышать парочку неприятных слов. Когда же дежурному стала известна основная причина визита Кэссиди, лейтенант стал напоминать уже не просто быка, а быка смертельно раненного.
Злорадно улыбаясь, он быстренько и ядовито начал перечислять Филиппу Кэссиди все, что успели натворить его подчиненные. Примерно через полминуты Кэссиди уже не вполне понимал, что именно ему рассказывают, - про допущенные астронавтами нарушения или же описание зверств, которым подвергались захваченные байкерами в плен водители "Ташико-Морок". Закончив говорить, дежурный объявил, что в данный момент двое членов команды находятся в камере, поскольку держать тут подобных садистов и убийц просто невозможно.
Филипп вытер лоб платком и обратил внимание, что вокруг него стоят почти все полицейские, которые находились в комнате. Они ничего особенного не делали, просто стояли и смотрели. Молча. Но смотрели и молчали они весьма красноречиво.
Заметив на лицах некоторых полицейских синяки и ссадины, Филипп Кэссиди почему-то подумал, что и это тоже дело рук его астронавтов. И на душе у него стало совсем кисло. Единственной ложкой меда в этой бочке дегтя, не делавшей, по правде говоря, содержимое слаще, являлся радист Кэссиди. Остальных членов экипажа здесь действительно не наблюдалось.
Изя скромно стоял в стороне и ждал, пока Кэссиди его заметит. Встретившись же взглядом с командиром, Изя мгновенно сделался радостным и улыбающимся и приветствовал его обычным легким поклоном.
- Добрый вечер, Филя-сан! А нас опять почему-то арестовали! - радостно сообщил он во весь голос.
В тишине, царившей в участке, отчетливо было слышно, как кто-то угрожающе засопел. Кэссиди угрюмо поглядел на Изю.
- Мы просто отдыхали, - улыбаясь продолжал Изя. - А потом к Стрелке-сан начал приставать кто-то из местных. И Тур-сан ему сломал руки. Обе. Случайно. Он больше не будет. Правда.
- Идиоты, - вздохнул Кэссиди.
- Так точно, Филя-сан! - радостно щелкнул каблуками Изя, вытягиваясь во весь свой невысокий рост.
- Когда я могу их забрать? - спросил Кэссиди у дежурного.
- Хоть сейчас, - ответил тот. - Тех двоих скоро приведут. А пока зайдите в кабинет и подпишите бумаги.
Кэссиди, стараясь не смотреть по сторонам, прошел сквозь молча расступившуюся толпу к указанной двери, толкнул ее и оказался в небольшой комнатке, где за столом перед компьютером сидел изрядно помятый капитан. Кэссиди вновь представился и объяснил причину своего визита. Капитан молча кивнул. Лицо у него было недоброе, на левой скуле виднелся хорошо заметный синяк. Настроение у Кэссиди было такое, что сейчас он любую царапину готов был отнести к заслугам своих подчиненных. А тут еще в комнате обнаружился проскользнувший в дверь Изя.
- Я уже связывался с четвертым Эйр-Йоркским, - заявил капитан, тыча пальцем в клавиатуру компьютера. - Они предложили мне решать самому, сажать их на гауптвахту здесь или же отправлять в Эйр-Йорк.
"Сволочь ты, Мигель Лучано, - подумал Кэссиди. - Власть свою показываешь. Понятно, понятно все - не явились мы на вылет, не вышли на задание - виноваты, да. Но зачем отдавать команду на растерзание иногородним нижникам?!"
Кэссиди тяжело вздохнул и поинтересовался:
- И что же вы решили, капитан?
- Что я решил? - Капитан улыбнулся уголком губ. - Я понимаю, что у вас они не просидят на гауптвахте и минуты. Вы же всегда покрываете своих… сэр, - добавил капитан. - Но я также понимаю, что у нас они просидят не дольше. Сажать в одну камеру ле… э-э-э… астронавтов и местных - это опасно.
Кэссиди показалось, что при слове "местные" Изя тихонько буркнул: "Нижники".
- Согласен, - Кэссиди слегка кивнул капитану.
- Но если их сейчас отпустить, - продолжал капитан, - или передать вам - что одно и то же, - я не уверен, что завтра в Олд-Сити не появятся еще какие-нибудь астронавты, уверенные в своей безнаказанности… сэр.
- Я опять с вами соглашусь, капитан, - вновь кивнул Кэссиди.
Капитан внимательно посмотрел на майора и тяжело вздохнул.
- Ладно, сэр, - сказал он. - Забирайте их. Только заполните бумаги и забирайте. Нам здесь, в Олд-Сити, и без вашего хулиганья хватает работы…
* * *
Олд-Сити был самым древним городом на планете (если, конечно, не считать развалин старых городов, погибших в сто пятидесятом, во время Апокалипсиса). Но одновременно он был и самым молодым городом - к тому моменту, когда "Посланник Ада" уничтожил все более или менее крупные поселения, Олд-Сити едва отметил свое трехлетие.
В то время это был небольшой рабочий поселок, расположенный в пятнадцати милях северо-западнее кратера Галилея. Севернее от него обосновались металлургический комбинат и несколько небольших полуавтоматических заводов, дававшие населению города работу. Сами заводы были построены в сто сорок третьем, и примерно тогда же начали возводить и дома для рабочих.
Видимо, "Посланник Ада" счел этот городок незначительным (в то время здесь жили от силы пять тысяч человек), и беда обошла Олд-Сити стороной. Когда же прошел шок от случившегося и стало понятно, что можно пытаться жить дальше, многие кинулись в единственный уцелевший город.
В сто пятьдесят первом только здесь и можно было раздобыть, к примеру, новый транспорт или самое необходимое для жизни. Заводские склады не пустовали, но единственное, чего там не было, - еды. А хлынувших сюда было не так уж и мало - бродившие в песках и горах геологи, растерянные и насмерть перепуганные фермеры из Долины Ареса, экипажи находившихся во время Апокалипсиса на орбите сорока кораблей, пассажиры четырех транспортов, летевшие в тот момент к Марсу с Земли и Венеры. И все они хотели жить.
Заводы заработали на всю катушку, и к существующим уже мгновенно начали строиться еще пять. Людям нужны были транспорт, оборудование для буровых и ферм, оружие, одежда, обувь.
Жители Олд-Сити почувствовали себя хозяевами планеты. И основными их требованиями были еда и реакторное топливо для транспорта, плавильных печей и заводских цехов.
Многие из явившихся в город осели тут; другие со временем ушли - вернулись на фермы или в мертвые города. А население Олд-Сити - невольной марсианской столицы - принялось богатеть. Правда, не все поголовно.
Кто-то торговал с фермерами, мертвяками и байкерами, кто-то обеспечивал поставки топлива и продуктов, кто-то владел заводом или цехом. А кто-то продолжал на этих заводах и цехах трудиться. Если, конечно, ему повезло сохранить работу.
Заводские мощности способны были многократно обеспечить всем необходимым оставшееся в живых население. Но кому нужен кризис перепроизводства?! А значит, необходимо до поры до времени сократить рабочие места.
В Олд-Сити началось строительство - новые дома, рестораны, бары и казино, которых этот рабочий поселок никогда и в глаза не видел. И состоятельные люди покидали казавшиеся им теперь убогими жилища. Город легко мог вместить всех желающих, и такого понятия, как жилищный кризис, тут никогда не существовало. Но запретить владельцу оружейного цеха построить себе новый, более удобный и современный дом никто не мог, да и не собирался, - строительство хоть и на время, а давало некоторое количество рабочих мест.
И в Олд-Сити появилось такое понятие, как трущобы.
Старые обветшавшие строения, частично покинутые, частично заселенные безработными или инвалидами. Кто-то давно уже не мог работать, кто-то не мог эту работу найти, а кто-то просто и не хотел ее искать. И в трущобах все чаще по ночам раздавались выстрелы и грохот двигателей быстрых и легких трехколесных транспортов - байков.
В две тысячи сто восемьдесят первом, когда на планету сели первые транспорты с Венеры и Земли, работы в Олд-Сити прибавилось, и трущобы значительно опустели - начавшие зарабатывать люди переселились оттуда в более благоустроенные дома. Когда же началось строительство нового города (которому, по идее, полагалось стать и новой столицей - средоточием культуры, изыска и богатства) и люди потянулись туда в поисках работы, трущобы Олд-Сити превратились в места, где даже вооруженный наряд полиции не рисковал показываться без особой нужды.
Постепенно наиболее состоятельные люди по большей части перебрались в Нью-Рим или Пригород, а Олд-Сити полностью вернул себе былое значение рабочего поселения. Правда, теперь - в две тысячи триста семидесятом - здесь обитало свыше двух миллионов человек.
Не все живущие в Олд-Сити сегодня имели прямое отношение к заводам. Подавляющее большинство их просто кормилось на рабочих - как песчаные мухи, паразиты, присасывающиеся к обнаженной коже. Это и не удивительно - ведь на Марсе, помимо заводов, существовало еще множество заведений, активно помогающих тратить свои деньги.
Магазины, отели, бары, рестораны, казино.
Продавцы, портье, бармены, метрдотели, крупье.
Воры, проститутки, грабители, алкоголики, маньяки, наркоманы, игроки.
Разумеется, столь пестрая компания считала законы чрезмерно строгими. И всеми силами старалась жить так, будто бы их и вовсе не существует, - начиная с прошлого века Олд-Сити по количеству преступлений надежно держал первое место.