– Конечно, – сказал Винсент. – Вы рассказывали все довольно убедительно – наверное, долго заучивали свою легенду, но в одном вы прокололись. Я спросил, стоял ли на крейсере главный калибр, и вы это по инерции подтвердили. Но этот крейсер был списан двадцать лет назад, и главный калибр с него сняли.
– Значит, кто-то поставил его обратно.
– Если бы вы на самом деле были имперским пилотом, вы бы знали, что это невозможно. Подобные орудия устанавливаются на боевые корабли только в одном месте – на верфях Марса, и их никогда бы не поставили на судно, не входящее в состав имперских ВКС.
– Так уж получилось, что мне это известно, Винсент, но я привык верить своим глазам. Я видел главный калибр.
– Вас стоит застрелить только за одно это, – сказал Винсент. – А вы к тому же еще шпион и диверсант.
– Вы не логичны. Если бы я был шпионом, то зачем мне изображать пилота? Прикинуться десантником было бы гораздо проще.
– Почему вы так считаете?
– Мне так кажется.
– Десантник не может оправдать свое длительное отсутствие в расположении части, – сказал Винсент. – Его не могут сбить над территорией сепаратистов.
– Вы расстреляете меня до того, как починят кабель, который мы с одноногим повредили, или после?
– Я еще не решил. Впрочем, не буду вас больше терзать. Ремонтные бригады восстановили кабель сегодня утром, повреждение показалось им вполне естественным и не слишком похожим на саботаж.
– Одним обвинением меньше, – прокомментировал Юлий.
– Я знаю, что вы на самом деле капитан Морган и лейтенант Клозе, – сказал Винсент. – Сегодня вечером прибудет транспорт, который доставит вас на вашу базу.
– Тогда к чему вы устроили тут этот цирк?
– Из любви к искусству. В детстве я хотел стать клоуном.
– Странная смена приоритетов – от клоуна к контрразведчику.
– Я назвал бы это крушением детских иллюзий, – сказал Винсент. – У вас есть какие-нибудь пожелания?
– Я хотел бы повидаться с сержантом, который нас задержал.
– Вы хотите предъявить ему официальные претензии и обвинить в избиении офицеров?
– К чему выносить сор из избы? – спросил Юлий. – Думаю, мы с ним сможем договориться по-свойски.
– По-моему, вы заблуждаетесь, – сказал Винсент. – Но я устрою вам эту встречу, если сержант не на патрулировании.
Сержант не казался особенно счастливым из-за визита в кабинет контрразведчика, тем более что кроме самого контрразведчика там его ждал улыбающийся Юлий.
В присутствии офицеров сержант вытянулся по стойке "смирно". Без бронекостюма он уже не показался Юлию таким здоровенным.
Юлий подошел к сержанту и положил здоровую руку ему на плечо. Правая начинала болеть, но этим можно было пренебречь до вечера.
– Я задолжал вам три удара, сержант, – сказал Юлий, чувствуя себя в присутствии Винсента в полной безопасности. – Два за себя и один за того парня. Думаю, что это будет справедливо.
На лице сержанта не дрогнул ни один мускул.
– Вы били нас с правой, а она у меня болит, – сказал Юлий. – А с левой у меня удар не так хорош, но я удовольствуюсь и этим. Имеете сказать мне что-нибудь напоследок?
Сержант промолчал. Он понимал, что был немного не прав там, на болотах, и три удара в морду казались ему наименее неприятным выходом из этой ситуации. Юлий имел право требовать военно-полевого суда, и в этом случае сержант так легко бы не отделался.
– Начинаю, – объявил Юлий, сделал шаг назад и ударил сержанта левой в челюсть.
Сержант слегка мотнул головой.
– Я вас предупреждал, – сказал Винсент. – Единственным результатом битья десантников могут стать только сломанные пальцы. Вы бы видели, что с ними вытворяют в тренировочном лагере.
– Ввожу поправку, – сказал Юлий и саданул сержанта ботинком в живот.
Сержант чуть согнулся, поморщился и сделал полшага назад. Мгновение спустя он снова стоял по стойке "смирно" и никаких эмоций не читалось на его лице.
– Так тому и быть, – сказал Юлий и сломал об сержанта стул.
Юлия накормили, полечили, дали помыться и предоставили чистый комплект одежды. А капитан Коллоджерро был настолько любезен, что даже проводил его до вечернего транспорта.
– Напоследок я хочу познакомить вас с официальной версией событий, – сказал Винсент.
– И что гласит официальная версия?
– "Деструктора" не было.
– Как не было?
– Совсем не было.
– Любопытно. А кто же тогда расколошматил столь неприличное количество наших истребителей?
– Плотная противовоздушная оборона сепаратистов.
– А мы, значит, слепые и глупые?
– Это, между прочим, не моя идея. Я вас с ней только знакомлю.
– А кто настоящий автор?
Винсент ткнул пальцем в облака.
– Да неужто? – удивился Юлий и полез по трапу.
Через три часа нервного полета (Юлий всегда нервничал, если транспортное средство пилотировал не он) транспорт приземлился на посадочной площадке базы 348-М. Юлий доложил о своем прибытии полковнику Ройсу, пообещал написать подробный отчет к следующему вечеру, зашел в офицерский клуб за виски и сигаретами, потом заперся в своих апартаментах, и только тогда у него началась истерика.
Часть вторая
ТАНЕЦ В РАЮ
ГЛАВА 1
Юлий лежал на пляже, и теплое тропическое солнце ласкало его своими лучами. Глаза Юлия были закрыты под темными очками, он просто лежал и слушал доносящийся до него плеск воды и гомон отдыхающих.
Юлию было хорошо по нескольким причинам.
Ему было тепло, и он мог валяться на пляже без одежды.
Война и негостеприимная заболоченная Сахара временно оказались от него очень далеко, и перспектива вернуться к боевым действиям в ближайшем будущем ему не светила.
Ему дали майора, и он ждал нового назначения. И совсем не факт, что это новое назначение снова приведет его на Сахару.
Была только одна вещь, которая не давала ему покоя, но Юлий собирался разобраться с ней в течение… Он не знал, сколько конкретно времени ему на это потребуется, но знал, что не успокоится, пока не доведет дело до конца.
Рядом что-то зашуршало, и на Юлия полетели теплые брызги.
– Поаккуратнее, – сказал Юлий. – Ты мне мешаешь.
– Ты же ничего не делаешь, – сказал капитан Клозе.
– Вот и не мешай мне ничего не делать.
– Пиво будешь?
– Холодное?
– Стал бы я предлагать целому майору теплое пиво?
– Давай. – Юлий открыл глаза и взял бутылку из руки Клозе.
Смотреть на голого Клозе было смешно. Ему восстановили правую ногу, но на ней еще не успели вырасти волосы, тогда как его левая нога была покрыта густыми рыжими порослями. Юлий как-то посоветовал Клозе побрить вторую ногу, но тот отказался, сообщив, что бритье ног не входит в перечень тех занятий, которыми пристало заниматься барону.
Клозе прилетел на Эдем через неделю после Юлия. Ему тоже предоставили двухмесячный отпуск. Встретиться им не составило особого труда – ВКС селили своих офицеров в ограниченном числе отелей.
– Я только что познакомился с одной весьма аппетитной цыпочкой, – сказал Клозе. – Думаю, у меня получится.
– Где это ты с ней познакомился?
– В воде.
– А что у тебя должно с ней получиться?
– Секс.
– О, нет! – простонал Юлий. – Три последних ночи ты провел в борделе, возвращаясь в отель в семь утра, и тебе все еще не хватает секса?
– Так то за деньги, а это – по любви.
– По какой еще любви? Ты знаешь ее десять минут.
– И за это время в моем сердце успела вспыхнуть страсть.
– Которая погаснет к утру.
– Как знать, – сказал Клозе, валясь в шезлонг с пивом в одной руке и сигаретой в другой.
– Как хоть ее зовут?
– Такими интимными подробностями я еще не интересовался, – сказал Клозе.
– Ты просто маньяк.
– Нет, я – самец.
– Очевидно, самец кролика.
– Ты просто завидуешь.
– Я более разборчив в своей сексуальной жизни.
– Тебе просто никто не дает.
– Это целому майору-то?
– Пока ты голый, никто не видит, что ты майор.
– Такова жизнь, – сказал Юлий.
– Когда я шел в военную академию, у меня был план стать полковником в сорок лет, а к пятидесяти получить собственный корабль. Похоже, что я несколько опережаю свой график.
– Сплюнь, – сказал Юлий. – Стивенс, например, тоже уже должен был стать майором, но в ближайшее время ему это не светит.
Стивенсу, который, как и Клозе, катапультировался во время достопамятной стычки с "деструктором", которого не было, повезло не так сильно. Он выжил, но попал в плен к повстанцам. Отсутствие нормальной связи здорово затрудняло переговоры между руководством ВКС и лидерами мятежников, и процесс обмена пленных обещал затянуться минимум на полгода. Стивенс заслужил своего майора, но ему не могли присвоить очередное звание, пока он находится в плену. Карьера всегда была для Стивенса на первом месте, и он сейчас, наверное, на стенку лезет.
Юлий уже узнал, кто был тем самым парнем из "синей" группы, который протаранил "деструктор" и позволил Юлию с Клозе его добить. Юлий сожалел, что Карсон, Дэрринджер и другие парни отлетали свое. Операция "Всплеск" на данный момент занимала первое место по потерям среди пилотов во время "полицейской операции" на Сахаре. В общей сложности, если посчитать все три ударных отряда, с нее не вернулись двадцать пять человек.
Из "синей" группы выжил один только Стивенс, и тот был в плену.
Начальство простило Юлию утопленный в болоте истребитель. После того как Юлий и Клозе расколошматили ныне официально несуществовавший "деструктор", им простили бы все что угодно.
– Скажи лучше, у тебя прошли суицидальные настроения? – поинтересовался Клозе. – Или тебя все еще беспокоит выбор оружия, из которого ты хочешь пустить себе пулю в лоб?
– Мои суицидальные настроения отступили на второй план, – признался Юлий. – Но они могут вернуться, если нас снова пошлют на Сахару.
– Теперь ты сплюнь, – сказал Клозе.
– Слева от меня лежишь ты.
– Тогда постучи по деревяшке.
– Наклонись поближе, а то вставать неохота.
– Судя по твоему постоянному хамству, тебя записали в графья по ошибке.
– Это ты еще с моим папой не знаком.
– Неужели он хуже тебя? Мне это сложно представить.
– Просто у тебя недостаток воображения, – сказал Юлий.
– Я же говорил, что ты хам. Который час?
– Пятнадцать третьего. – Юлий глянул на часы – единственный его предмет одежды на данный момент. Если не считать темные очки. – Тебе зачем?
– Мне надо в штаб округа, – сказал Клозе. – Забрать отпускные и "боевые".
– Не забудь надеть хотя бы шорты.
– Я думал, для визита в штаб округа надо надевать парадный мундир, – сказал Клозе.
– Ты на Эдеме, сынок, – сказал Юлий. – А Эдем – это рай.
После пляжа Клозе, в шортах и сандалиях, отправился в штаб округа, а Юлий, в таком же наряде, в бар при отеле "Лазурный", в котором они остановились.
Юлий ловил себя на мысли, что в последнее время он пьет все больше и больше. Это его немного раздражало, но сделать с собой он ничего не мог. Он был слишком силен, а потому сам не мог с собой справиться.
В баре было темно и прохладно. Юлий взгромоздился за стойку, поздоровался с барменом по имени Эдди и заказал как обычно. Эдди подал ему бокал коньяка.
В баре "Лазурного" постоянно было полно пилотов, мнящих себя ассами, и Юлий принципиально не надевал майку, когда ходил в это заведение. При виде сорока одного наколотого на бицепсе черепа – "деструктор" Юлий все же посчитал за одного, хотя и не имел права никому рассказывать о его былом существовании, – молодежь тушевалась и не лезла к ветерану. Юлий ходил бы в другие бары, но там постоянно было полно гражданских, а они раздражали Юлия еще больше.
Несмотря на повышение и возможный перевод, Юлий все еще хотел покинуть армию, хотя и не представлял, чем он будет заниматься. Наверное, политикой, думал он. Происхождение у меня подходящее, уметь там вроде бы ничего не надо, а нелюбовь к остальным людям… Покажите мне хотя бы одного политика, который бы любил людей.
Первый император, создатель Империи, был диктатором и тираном, который пришел к власти, перешагивая через горы трупов и переплывая моря крови. Юлий понимал, что звучит это банально, но это было правдой.
Такие мысли Юлий никогда не озвучивал, но…
Возможно, в те времена всеобщего хаоса централизованное руководство было жизненно важным для существования всего человечества, как это утверждают учебники истории и имперская пропаганда, а может быть, и нет. Юлия тогда не было на свете, а доверять суждениям других людей он не мог. Первый император мог вполне оказаться кровавым маньяком, возжаждавшим власти и не гнушавшимся никакими средствами.
Он провозгласил себя Первым императором Человеческой Империи, а людей, которые помогли ему утопить конкурентов в крови, назначил дворянами. Юлий подозревал, что Хьюго Морган, первый граф этой фамилии, был тем еще пиратом.
Постепенно эти люди остепенились, озаботились дать своим детям приличное образование, те сделали то же самое со своими детьми, и через четыреста лет эта цепочка привела к рождению Юлия.
Юлий был благодарен своим предкам за то, что он родился графом, но пиетета к их мнению не испытывал.
По большому счету, сейчас монархия его вполне устраивала. Но он не сомневался, что, если бы ему довелось родиться простолюдином, сама идея такого общественного устройства приводила бы его в ярость.
А нынешние простолюдины относились к ней вполне спокойно. Конечно, сейчас им были открыты почти все пути: они могли занимать любые должности, не требующие родства с императорской фамилией, и они могли даже получить титул за выдающиеся заслуги. Но ведь были и времена дикого мракобесия, когда какой-нибудь барон мог застрелить обычного человека только потому, что тот пришелся ему не по вкусу. А восстаний и мятежей все равно было возмутительно мало.
Неужели остальные люди довольствуются тем, что есть, и ко всему привыкают? Неужели никто не склонен задавать себе вопрос, а почему на свете все устроено так, а не иначе? Неужели никто не хотел для себя большего?
Юлий находил, что это так, и презирал остальную часть человечества.
Юлию нравились отдельные личности, но не все человечество в целом. Поэтому он и не хотел служить в армии. Идея отдать жизнь за тупую, серую и аморфную массу не вдохновляла его на подвиги.
Он был сибарит и мизантроп. Свой личный комфорт он всегда ставил превыше государственных интересов.
В половине пятого в бар зашел высокий молодой человек в белых парусиновых брюках, белой рубашке и легких туфлях на босу ногу. Все обитатели Эдема отличались превосходным загаром, но этот человек был смугл от рождения. Еще у него были черные волосы и нос с горбинкой.
Молодого человека звали Асад ад-Дин, он был помощником военного атташе при консульстве независимой планеты Хорезм на Эдеме. Иными словами, он был шпионом.
Увидев Юлия, шпион приветливо махнул рукой и взгромоздился на соседний табурет. На Хорезме царил халифат, а Асад был каким-то дальним родственником одного из визирей. Они познакомились с Юлием на одном из многочисленных приемов, устраиваемых матерью Юлия в их загородном поместье в Европе, и, несмотря на то, что религия запрещала Асаду пить, Юлий считал его своим приятелем.
Юлий был обрадован, когда узнал, что Асад находится на Эдеме. Он не особо рассчитывал на сотрудничество, в каких бы то ни было неофициальных вопросах, когда обращался в консульство на Эдеме, и с Асадом ему неожиданно и незаслуженно повезло.
Они пожали друг другу руки. Асад заказал у бармена воды.
– Воды? – переспросил Эдди.
– Воды, – подтвердил Асад. – Желательно минеральной. У вас ведь есть вода?
– У нас есть вода, – сказал Эдди. – Но кто ходит в бар для того, чтобы пить воду?
– Я, – сказал Асад.
Эдди пожал плечами и поставил перед Асадом стакан с охлажденной минеральной водой. Юлий воспользовался случаем и заказал еще бокал коньяка.
– Слишком много пью, – пожаловался Юлий Асаду.
– Бывает, – сказал Асад.
– Хорошая у вас религия, – сказал Юлий. – Полезная для здоровья.
– Мусульмане курят, – сказал Асад.
– Это не так страшно.
– Кому как, – сказал Асад. Он не курил. – Ты можешь принять мусульманство. Тогда тебе тоже будет запрещено пить.
– Я не смогу бросить, – сказал Юлий. – Я впитал алкоголь с молоком матери. Фигурально выражаясь, конечно. Вот если бы мне с детства говорили, что алкоголь – грех…
– То, насколько я тебя знаю, ты спился бы годам этак к пятнадцати.
– Ты жесток в своих суждениях, – сказал Юлий.
– Но справедлив, – сказал Асад. – Откуда ты узнал, что я на Эдеме?
– Я и не знал.
– Тогда какого шайтана ты обратился в наше консульство?
– Это мутная история, – сказал Юлий. – И я хотел бы пролить на нее свет.
– С каких пор тебя интересует что-то кроме выпивки и баб? Когда ты успел так измениться?
– Не слишком давно.
– Понятно. Как твоя военная карьера?
– Я теперь майор.
– Поздравляю.
– Не с чем. Ты знаешь, как я отношусь к армии. Это все папаша.
– Достойный и мудрый человек.
– Не тебе судить. Ты с ним рядом не жил.
– И сожалею об этом. Думаю, я мог бы многому у него научиться.
– В основном, плохому, – сказал Юлий.
– А как твой брат?
– Он подполковник.
– И это все, что ты о нем знаешь?
– Он служит на другом конце Галактики.
– А твоя сестра?
– Вот-вот выскочит замуж.
– Это Пенелопа-то? Как летит время! Еще буквально позавчера я помогал ей залезать на ее пони…
– Это когда такое было? – насторожился Юлий. – Что-то я такого не помню.
– Тебя тогда не было на Земле. Ты учился в академии.
– Ты случайно не подбивал клинья к моей сестре? – подозрительно спросил Юлий.
– Вы оскорбляете меня своими подозрениями, граф.
– Ты говоришь сейчас, как один мой знакомый.
– Хороший знакомый?
– Полный идиот.
– Интересно, как в разговорах с другими своими знакомыми ты характеризуешь меня.
– Я о тебе в разговорах с другими своими знакомыми даже не вспоминаю.
– С тобой так же трудно разговаривать, как и раньше.
– Ничего в этой жизни не дается нам легко. Как ты получил назначение в этот рай?
– Отец помог.
– Везет же некоторым с родителями, – сказал Юлий. – Мой отец и пальцем о палец ради меня не ударит. Меня сослали в чертову дыру, в которой идет война и где меня могли убить в любую секунду, а старый хрыч и бровью не повел.
– Наверное, он не хочет, чтобы его обвинили в том, что он помогает своему сыну в ущерб другим военным.
– В этом его нельзя даже заподозрить.
– Он занимает слишком высокий пост, и его репутация должна быть белее снега.
– Интересно, что ты об этом заговорил. Ты хоть знаешь, что такое снег?
– Хорезм сильно похож на Землю. У нас бывают зимы, знаешь ли.