Он разлил в стаканчики мутно-желтую жидкость, пахнущую клеем для резины. Хейти вздохнул, но стаканчик взял. Сергей принюхался.
- Точно не сдохнем?
- Нуяже сказал, - заверил Сашок. Оничокнулись и выпили.
Жидкость для чистки полированных поверхностей провалилась в желудок омерзительным комком, опалив стенки пищевода. Сергей выдохнул, судорожно схватил огурец и принялся жевать. Хейти, напротив, выпил свою порцию стоически, без гримас.
Что бы там ни было, но после стаканчика Сергею сразу стало легче. Сырой и грязный подвал показался чуть уютнее, а давно не мытые физиономии Слоненкова и Сашка, казалось, излучали добродушие. Впрочем, так оно и было.
Подцепив кусок колбасы, он устроился поудобнее и прикинул, что же ему дальше делать. Точнее, не ему, а им. Конечно, Хейти можно бросить здесь, под присмотром Сашка со Слоненковым, но это опасно. И брать с собой опасно… Ладно, жизнь подскажет.
- Сашок, - сказал он, - вот тебе деньги, пойди в секонд-хэнд - знаешь, в кинотеатре "Победа", купи что-нибудь на наш размер по погоде, а то мы пообносились слегка. Хотя… С ним все в порядке, только на меня купи. Да сдачу не пропей и особенно не шикуй!
- А открылись уже?
- Открылись, открылись. Вали давай.
- Есть, товарищ капитан! А на дорожку?
- Лучше потом. Быстрее вернешься.
Сашок взял деньги и затопал вверх по лестнице.
- У меня тетка в секонде купила пальто, а в кармане сто долларов, - мрачно сказал Слоненков, помешивая угли.
- В самом деле? - вяло спросил Сергей.
- Ну. Что я, врать буду?
Костер потрескивал, распространяя запах креозота. Хейти молчал, Слоненков что-то бормотал себе под нос о своих удачливых тетках, а Сергей думал и сопоставлял. Хотя и думы, и сопоставления приводили к одному: деваться некуда. К экс-супруге? Незачем ее под удар подставлять… Из друзей вряд ли кто-то пойдет навстречу… Разве вот Екатеринбургский? Эксцентричный краевед наконец-то сможет побороться с всесильными органами, как оно и полагается почтенному диссиденту со стажем. Где он живет? На Молодой Гвардии, дом 102, подъезд Сергей помнил, квартиру можно и у старух узнать, благо краевед личность популярная. И архивами он, помнится, грозился…
- Что тебе говорил фээсбэшник? - спросил Сергей у эстонца. Тот пожал плечами:
- Да не из ФСБ он. Точнее, из ФСБ, но работает на… э-э… - Хейти посмотрел на Слоненкова.
- При нем можно, - успокоил Сергей. - Надежный человек.
- На какую-то закрытую контору в Штатах. И у них есть свой интерес в городе. Он сказал, что операция пошла наперекосяк… По плану я должен был контактировать с ним.
- Какая операция?
- Вот и я так спросил. Он сказал, что объект охраняется не службой безопасности и что он может в случае ЧП привести в действие такие механизмы, о существовании которых я не догадываюсь… Короче, он - необходимое мне звено. Без него я не выполню задание и не смогу безболезненно покинуть страну. Он мне должен был помочь.
- Ай да штурмбаннфюрер! А ты его из пестика - хлоп!
- Вневедомственная структура, сказал он…
- Вневедомственная, стало быть? Мать их… - Сергей помассировал ноющую руку. Все-таки нужно быть благодарным покойному чекисту-цэрэушнику - руку исправил. Правда, потом сам же и пристрелить собирался, так что благодарности временно отставить…
- Я ничего не понимаю… Ничего… - устало сказал эстонец.
- А тебе и не надо. Уедешь в свою Эстонию, будешь там мацу кушать, или что там все кушают у вас в Эстонии, радоваться жизни, в море Балтийском купаться. Понимать нужно мне. Понимать, зачем я оставил свои спокойные и милые дела о краже лодок, тракторов и домашних заготовок, вот этих вот обормотов подвальных, алкоголиков родных и любимых… Полез в этот хренов подвал…
Сергей остановил себя с трудом, потому что из него попер какой-то словесный понос. Да и кому жаловаться? Эстонцу, который тут, как карась на берегу? Или Слоненкову, которому по большому счету наплевать и на ФСБ, и на ЦРУ, и на тарелки с кастрюлями… Вот истинно счастливый человек.
Философские мысли прервал Сашок, вернувшийся с уловом. Он честно отдал сдачу (хотя десятку как минимум замылил, в этом Сергей был уверен) и вручил объемистый пакет со словами:
- Вот, тусуйтесь в заграничном, товарищ капитан!
Из заграничного в пакете обнаружились джинсовые шорты, что было не совсем по погоде, большая футболка с размытым рисунком и куртка ярко-зеленого цвета из готащевки.
- Что ж ты принес, зараза? - с горечью спросил Сергей. - Я что, на карнавал иду?
- Так красиво же, товарищ капитан, - расплылся в улыбке бомж. - Я б сам одел.
- Я б тебе одел. - Сергей стащил с себя рваные и испачканные кровью и грязью штаны и надел шорты. Хейти захихикал. "Ладно, пусть лучше так, а то молчал как сыч - как бы умом не тронулся", - подумал Сергей и пробормотал: - Как дурак.
- И очень красиво, - уверенно сказал Сашок.
"Если вернусь, упеку на пять суток", - решил Сергей.
- Особенно штанишки вам очень идут. "На пятнадцать", - разозлился Сергей.
- А я себе галстук недавно купил, всего рубль, а оказался Кристиан Диор, - не обращаясь ни к кому, сказал Слоненков. Ситуация стала напоминать сцену из спектакля театра абсурда. То же, видимо, подумал и Хейти, потому что захихикал пуще прежнего.
- Ну все, посмейтесь мне еще, - рявкнул Сергей. - Где ваша братия шляется?
- По бутылки пошли, - сказал Сашок. - А кто и в баню.
- Значит, так: о нас - никому. С меня два пузыря.
Уяснили?
Бомжи закивали.
- Наливай еще по одной, и хватит, - распорядился Сергей.
Сашок послушно разлил свою политуру. Выпили, закусили.
- Не по-людски, - заметил Сашок. - Бог любит троицу.
- Ну, давай твою троицу… - смилостивился Сергей, подумав, что человек в его одежде, да еще пахнущий выпитой химией, вряд ли привлечет внимание серьезного мента.
Попрощавшись с гостеприимными бомжами, Сергей и Хейти двинулись к выходу из лесопарка. По раннему времени, им никто не попался, кроме двух собачников и пьяного, который спал на лавочке. У выхода тоже никого не было, только сидела в ожидании покупателей одинокая старуха, торгующая семечками. При виде парочки она прикрыла свое тортовое хозяйство руками, словно наседка.
- Куда мы идем? - спросил Хейти у ворот
На толстой тумбе висела драмтеатровская афиша:
"А. Толстой. Упырь", рядом еще одна: "Цирк. Группа "Руки вверх".
- К одному человеку. Очень интересному человеку, - рассеянно сказал Сергей. - Твоя чушка в мешке не рванет?
- Я так думаю, не рванет.
- А если и рванет. - Сергей махнул рукой. - Слушай меня: что я скажу, то и делай. Скажу лежать - лежи. Скажу ползать - ползи.
- Хорошо, - покорно согласился эстонец. Как ни странно, но к дому краеведа они тоже подошли без приключений. На лавочке старух не было, но зато сидел и грелся на солнышке парнишка, с виду больной ДЦП или другой какой страшной хворобой.
- Земляк, в какой квартире Екатеринбургский живет? Я ему пятерку должен, - сказал пропитым голосом Сергей, подойдя к лавке.
- В сорок второй, - испуганно сказал больной, двигая в разные стороны руками.
"Вот на кого надо деньги тратить, подумал Сергей, ведь лечат же, говорят, где-то".
- Спасибо, земляк.
Звонка у двери с номером 42 не имелось, и Сергей постучал кулаком. После непродолжительной тишины с той стороны зашаркало, закашляло, и в приоткрывшейся щели показался хитрый глаз краеведа. К удивлению Сергея, он узнал его безошибочно.
- А-а, вы… Ну, прошу, прошу.
В полутемной прихожей пахло кошками и книжной пылью. Краевед провел их на маленькую кухню, точь-в-точь похожую на кухню покойного старичка-генерала, и указал на кривые табуретки. Хейти и Сергей сели.
- Что-то вы одеты не по форме, товарищ, - ехидно сказал Екатеринбургский.
- Работаю под прикрытием. Кино смотрите?
- Кино… Все бы вам кино… - беззлобно пробормотал краевед и бухнул на плиту закопченный чайник с изображением заснеженных домишек.
- Дмитрий Дмитриевич, - позвал Сергей. Встопорщив бороду, краевед обернулся. - Дмитрий Дмитриевич, им бы пожить у вас денек.
- Вот еще новости! - фыркнул Екатеринбургский. - Посади свинью за стол…
- Очень нужно, Дмитрий Дмитриевич, - серьезно сказал Сергей.
- Очень нужно… Были тут у меня ваши в ночи, ясно? Перерыли все, перекопали, архивы забрали! А теперь вы являетесь и приюта просите? Не выйдет!
Краевед принял театральную позу, но все испортил толстый полосатый кот, спрыгнувший с форточки на подоконник и сваливший на пол пустую трехлитровую банку.
Сергей поймал банку на лету и подал краеведу. Тот, что-то шепча под нос, вернул ее на место и сказал уже чуть мягче:
- Докопались до своего, да? А я предупреждал. А теперь что я вам скажу? Что покажу? Ворвались в темноте, как тати, и руки ломать…
Про руки ломать, скорее всего, Екатеринбургский загнул, но на лице его была написана небывалая гордость. Еще бы, как в тридцать седьмом. Ночь, машина с погашенными фарами, все дела. Утомленные солнцем дети Арбата.
- Милиция? - спросил Сергей.
- Нет. Чека.
- Значит, они и сюда успели, - помрачнел Сергей. - Это плохо.
- Что плохо? Что архивы забрали?
- Это тоже плохо. Но еще хуже то, что за квартирой определенно следят. И мы влезли в мышеловку сами, хотя сыра в ней уже давно не было…
ГЛАВА 30
Мне приснилось, что я на коне впереди.
Егор Летов
Старик Екатеринбургский принадлежал к тому типу людей, который был очень хорошо известен Хейти как представителю государственных служб безопасности.
В ходе общения с людьми, похожими на этого бородача, создавалось ощущение, что их чем-то обидели. И обидели даже не в детстве, а когда-то давно, в прошлой жизни. Причина и повод уже стерлись в памяти или даже никогда в этой самой памяти не находились, но обида осталась. Как врожденный недуг.
Такие, как Дмитрий Дмитриевич, оставаясь, в общем-то, людьми добрыми, никак не могли отделаться от этого тяжелого, давящего чувства и поэтому мстили обществу, в котором выросли. Мстили "борьбой за свободу", по-своему, по-доброму, безвредно. Они принимали значительные позы, намекали на что-то большее, старались перекричать друг друга в своем стремлении противостоять, как им казалось, несправедливости. Грязи и подлости вокруг них меньше не становилось, а результат всех этих действий обычно был таким: эти люди очень быстро попадали в поле зрения спецслужб, держались на учете и под наблюдением. На всякий случай. Обида из прошлой жизни перетекала в реальность, становилась тем, чем должна была быть изначально. Поводом для борьбы.
Дальше обычно было два варианта развития событий. Либо мнимый "диссидент" пугался и резко "брался за ум", становился благовоспитанным винтиком государственной машины, либо… Либо становился песчинкой в шестернях этой самой машины.
У Екатеринбургского переломный момент как раз наступал. Ночной обыск он пока воспринимал как должное, как естественный ответ государства на его, Екатеринбургского, действия и мысли. Воспринимал, бравируя с детской гордостью, как подтверждение верности его позиций. Но это только пока не прошел шок и остатки адреналина еще не до конца рассосались в мятежном мозгу Дмитрия Дмитриевича.
- Ну, знаете ли, - произнес Екатеринбургский, возмущенно грохоча на плите чайником. - Сейчас вам все-таки не тридцать восьмой год. Тоже мне выдумали… Ловушку-мышеловку! Эта квартира все-таки в некотором роде частная собственность. И я не позволю, как хозяин, чтобы кто-то там вваливался в нее и заламывал руки. Я утверждаю, что вам ничего здесь не грозит! Я не допущу такого беспредела. У меня, в конце концов, связи тоже имеются. Вы же не преступник, в самом деле… Хотя и выглядите, как какой-то клоун, что это за шутовской наряд? Вы что, в магазине вторичной одежды одеваетесь?
Слесарев устало уронил руки и закатил глаза. Губы его шевелились.
- А что, собственно говоря, случилось? - спросил Дмитрий Дмитриевич, глядя на Хейти. - Вы убили кого-нибудь?
Хейти поднял брови кверху и придал лицу неопределенное выражение.
- Меня разыскивают.
- За что? - спросил старик. - Вы иностранец, я вижу. Шпион?
- Нет… - ответил Хейти и посмотрел на Сергея. Тот по-прежнему не отвечал на внешние раздражители. - Не шпион. Как в кино. Подставили.
- Кино! - возмущенно фыркнул Екатеринбургский, разливая чай в граненые стаканы, поставленные в подстаканники с надписью "Мосстрой". - Это же очень серьезно, расскажите толком. Вам с сахаром?
- С сахаром, - подтвердил Хейти. - Побольше.
Старый краевед молча проглотил бестактность и накидал в стакан рафинада. Сунул в густой пар, поднимающийся от чая, ложечку.
- Ну, так что же произошло? Хейти пнул ногой под столом Слесарева. Тот вздрогнул, словно проснулся, и открыл глаза.
- Произошло?.. - переспросил Сергей, словно проснувшись. А может быть, действительно задремал. - Произошло… Много чего произошло, Дмитрий Дмитриевич. Но в основном ничего хорошего. Уходить нам надо, к сожалению.
- Куда? - резонно спросил Екатеринбургский.
- В сторону государственной границы, - непонятно пошутил Слесарев.
- Да? А план у вас есть? - План? - спросил Хейти.
- Ну конечно, как же вы можете без предварительного планирования принимать столь серьезные решения?! Вас же быстро найдут!
За дверью послышался шум. Что-то упало и гулко загрохотало по лестнице.
Сергей вздрогнул, Хейти вытащил "глок".
Краевед, скептически глядя на них, покачал головой:
- Никуда вы не пойдете. Вы устали, не имеете плана и вообще находитесь в состоянии алкогольного опьянения полиролью, насколько я могу судить по запаху. И даже если моя квартира под наблюдением, как вы утверждаете, пройдет некоторое время, пока они сообразят, организуются и так далее. В стране же бардак, вспомните. Довели! К тому же у нас имеется выход на крышу. Я давно… - Он многозначительно поднял вверх палец. - Давно готовился к этому.
"Какая-то логика в этом есть, - подумал Хейти. - Если нами занимается не ФСБ, как утверждает… утверждал Корнелюк, то действительно пройдет время, прежде чем они возьмутся за нас. Все-таки "перерабатывающие мощности" у них не те. Вневедомственная организация должна сталкиваться с проблемой финансирования… Хотя… Почему я решил, что у них вообще есть какие-то проблемы? Только ориентируясь на слова Корнелюка? Ненадежно. Однако идти нам действительно некуда. По крайней мере мне. Капитан еще имеет шансы выкрутиться…"
Хейти хлебнул чаю, обжег язык и зло подумал: "Может, действительно пойти сдаться фээсбэшникам. Рассказать все. Пожаловаться. Или в посольство… - Но перед глазами мелькнула разлетающаяся голова Корнелюка, удивленное выражение лица Димы-Кактуса, у которого в груди образовалась дыра размером с голову ребенка, и идея сдачи съежилась, спряталась туда, откуда выползла. - Какое там, к черту, посольство?! Это ж скандал какой… Вышвырнут и откажутся на фиг. Скажут, мол, действовал на свой страх и риск. Числился на учете в психушке. Дипломаты"
Екатеринбургский тем временем продолжал диссидентствовать и совершенно не желал внимать доводам рассудка, повелевающего расстаться с двумя подозрительными типами как можно быстрее Хейти вдруг понял, что старик был еще и неизлечимым романтиком.
- Итак, товарищи! - подводя итог собственным рассуждениям, громко сказал Дмитрий Дмитриевич и хитро сверкнул глазами. Старик оказался не прост, своими "товарищами" он заткнул сразу обоих. Хейти уже давно отвык от такого обращения, а Сергей просто удивился, с каких это пор старик краевед успел побрататься с ментом. - Я готов оказать вам помощь!
И он торжествующе громыхнул многострадальным чайником.
- Какую? Какую, на хрен, помощь?! - простонал Слесарев. У него начала болеть голова. Выпитая полироль бурлила в животе и давала обильную икоту, которую приходилось сдерживать.
- Ну, естественно, я готов помочь вам советом! Не ждете же вы, что я начну скакать с вами по крышам, потрясая оружием?! Вы расскажите мне все, что сочтете нужным, а я постараюсь помочь вам найти выход из той непростой ситуации, в которую вы попали.
И Екатеринбургский подлил еще кипятка в стакан Слесарева.
"Действительно, зря мы сюда пришли, - подумал Хейти, глядя на азартно блестевшие глаза старика. - Он-то ведь ничем не виноват…"
Хейти уже собирался было встать и выйти, утаскивая за собой Слесарева, но тот вдруг ни с того ни с сего произнес:
- Ладно, Дмитрий Дмитриевич… Хочешь знать? Я тоже хочу… Будет тебе сказка.
Хейти не стал вставать. До прихода на эту квартиру капитан дал четкие указания не проявлять инициативы, ну вот пускай сам и выпутывается.
- Откуда взялся этот парень, тебе, Дмитриевич, знать совершенно не нужно. Но вот в том грязном мешке у него бомба. Он собрал ее сам. Только не знает, как, и не знает, зачем. - Слесарев испытующе посмотрел на Екатеринбургского, тот молчал. - Поскольку в голове у него то ли электронные "тараканы", то ли еще какая-то дрянь. И себе он принадлежит не всегда. И я, чертов-идиот, во все это влез. И теперь у нас на хвосте сидят мало того что все наши спецслужбы, так еще…
Слесарев говорил не столько для краеведа, сколько для самого себя. Выговаривался. Хейти почти не слушал. Какой смысл слушать то, что и так знаешь.
Поначалу Хейти прислушивался к происходящему на лестнице, а потом, не слыша из-за обитой дерматином двери ничего подозрительного, плюнул на это бесполезное дело и начал маленькими глоточками прихлебывать сладкий чай, показавшийся вдруг невероятно вкусным. Екатеринбургский, не переставая слушать отчаянно ругающегося Сергея, открыл холодильник и достал палку колбасы. Сунул ее Хейти под нос, рядом с буханкой белого хлеба и початой упаковкой пищевого маргарина "Рама". Хейти благодарно кивнул и мигом приготовил себе несколько бутербродов, которые невероятно хорошо легли на желудок, особенно после потребленной вместе с бомжами спиртосодержащей жидкости.
Сергей продолжал ораторствовать, а Хейти, медленно пережевывая сильно перченную колбасу, закрыл глаза и откинулся к стене. Затылок уперся в твердое. Под столом, завернутая в мешок из наволочки, лежала бомба. Ждала чего-то…
"Интересно, - подумал Хейти. - Что сейчас творится дома? Информация просочилась или нет? Конечно, если судить по телевизионным репортажам, я нахожусь в Москве, живой и здоровый… Работаю по обмену и никаких проблем. Но ведь это только по телевизору. Когда-то должен начаться переполох. Когда только?"
На лестнице снова загрохотало. Слесарев замолчал, Хейти очнулся.
- Да не дергайтесь вы, - досадливо произнес Екатеринбургский. - Это сосед сверху… Алкоголик. Каждую пятницу нажирается до ступора и куролесит…
- Что ж он делает-то? - спросил Сергей, нахмурившись. Милиционер внутри него требовал наведения порядка.
- Черт его знает, - поморщился краевед. - Последний раз он вообще на санках по лестнице съехать пытался… Ну, да черт с ним, что дальше было?
- А на чем я остановился?..
- На бомбе…