Не дав куарай опомниться и осмыслить новое обстоятельство, более мелкий неживой зверь, повинуясь посылу вождя гацу, отправился в пустую нору гиганта, нырнув в нее, словно в огромную пасть…
Никто не мог понять, как чужаки могут такое творить. Такое невозможно, но и такие чужаки тоже невозможны!
Шок распространился среди охотников куарай молниеносно.
Один из молодых "ра" не сумел сдержать испуганно-восторженного шипения…
Непростительная ошибка – йнвук в панцире что-то учуял в тот же миг. Подошел ближе, всматриваясь в лес, его осаша заострилось, ощупывая каждый куст…
Куэнкэй-Ну не без злорадства отметил про себя, что в отличие от остальных он-то сумел сдержать удивление. Сумел остаться замечательно неподвижным, не выдав себя ничем. С чем бы ни довелось столкнуться, куарай должны себя контролировать! Настоящий охотник-воин ничему не должен удивляться настолько открыто! Куарай распустились, и это лишний раз подтверждало, что время вождя прошло. Он даже никого не одернул! Сидел, словно парализованный хвостовой иглой соперника в поединке, всем своим видом изображая значительные раздумья!
Наблюдательности стража-гацу все же не хватило, чтобы обнаружить кого-то из куарай. Он остановился прямо возле кустов, за которыми замер вождь, так и не поняв, что он прямо перед ним. Остановился и расслабился, решив, что ему показалось, его осаша снова рассеялось.
Зверь, отправившийся в пустую нору, отсутствовало недолго, собственно говоря, он никуда и не пропадал, Куэнкэй-Ну все время видел и чувствовал его в глубине пустой норы, видел, как к нему приблизился чужак с той стороны, что-то сделал и снова удалился, а зверь вернулся обратно.
Все гацу засуетились, Куэнкэй-Ну почувствовал их радостное возбуждение, словно они наконец сделали все, ради чего сюда явились…
– Тест-робот в порядке, портал действует. Линия устойчивая.
– Хорошо, Хон. Поздравляю всех с завершением работ. Свяжись с кораблем, сообщи, что у нас все закончено, пусть отправляются на базу. Да и мы можем убираться отсюда.
– Уже сделал, шеф…
– Тогда уходим… Эй, Кэр, какого черта ты там делаешь? Тебя приказ тоже касается.
– Одну минутку, шеф.
– Дурацкая привычка тебя когда-нибудь погубит. Опять за старое взялся? Забыл, как на прошлой высадке поплохело?
– Да все будет норм, шеф. Я догоню…
– Далась тебе эта метка. Подцепишь на конец какого-нибудь паразита – себя винить будешь…
Сделали то, ради чего явились!
Вот оно!
Итак, думал Куэнкэй-Ну, глубоко вонзив когти в ветки семенного дерева, пустая нора действительно вела с территории куарай на новые территории, где, возможно, еще не было охотников, кроме самих гацу. И там, возможно, имеется куда больше пищи, чем здесь! Новые территории, новая пища, новое племя… Эти территории могут… нет, они должны принадлежать ему, Куэнкэй-Ну!
Вождь-гацу издал ротовой звук, окликнув чужака в панцире. Тот что-то успокаивающе ответил. После этого полустая чужаков потянулась к пустой норе.
Они уходили! Решающий миг! Их нельзя упускать! Куэнкэй-Ну чуть не свалился от возбуждения с ветки, ожидая сигнала вождя к атаке. Но вождь думал иначе. По всей вероятности, он собирался отпустить чужаков, не дать им почувствовать опасность, а затем последовать за ними в пустую нору. Преступное промедление. К чему такая осторожность, не понимал Куэнкэй-Ну? Они уже узнали все, что хотели. Нужно нападать, пока чужаки не ушли и не закрыли за собой нору, так же, как сумели ее открыть, неужели вождь этого не понимает?
Случай решил за вождя.
Один из гацу, видимо, решил пометить территорию, принадлежавшую куарай. И испражнился на куст. На тот самый злополучный куст, за которым находился вождь. Метка попала прямо на него, брызги едкой жидкости с незнакомым запахом окропила его череп и плечо. Такое оскорбление стерпеть было немыслимо, невозможно – гацу пометил Содоруй-Да как собственную территорию, как безголосого!
И Содоруй-Да, грозно вздыбившись на лапах, ударил. Ударил яростно, изо всех сил, так, как бил на охоте самых могучих врагов, несущих охотнику смерть за малейшую ошибку. Тяжелое хвостовое жало вонзилось чужаку в грудь… но то ли удар оказался слабее, чем прежде, то ли кожа чужака оказалась крепче всего, с чем до сих пор приходилось сталкиваться вождю за свою длинную, богатую на охоту жизнь. Хвостовая игла отскочила, а чужака, словно древесный лист порывом ветра, отбросило навзничь.
Выпад вождя послужил сигналом к общей атаке.
Куэнкэй-Ну слетел с макушки семенного дерева стремительно, словно высверк небесной молнии… но все равно опоздал на мгновенье, мгновенье, за которое успело произойти многое.
Могучий Мэлукай-Са длинным прыжком с места перемахнул прямо через вождя, сбил попытавшегося подняться чужака еще раз, а точный удар хвостовой иглы с хрустом пронзил твердое тело гацу насквозь, соединив его спину с землей и высвободив его ванару. Но как только движение хвостовой иглы Мэлукай-Са завершилось, он перестал существовать сам.
Йнвук, повернувшись быстрее, чем можно было ожидать от столь неповоротливого создания, вытянул в сторону воина толстую лапу, и на глазах Куэнкэй-Ну тело могучего Мэлукай-Са полностью распалось прахом, на мох упали лишь подергивающиеся конечности, а его короткий предсмертный мысленный вопль заставил вздрогнуть всех куарай. В следующее мгновение жала других воинов – Бодоруй-Ша и одного из "ра" – одновременно пробили панцирь на груди стража в двух местах, заставив его рухнуть.
Другие воины бросились вслед за вождем к остальной пище, и в этом броске Куэнкэй-Ну уже был среди первых. Жалкие гацу-из-гнезда без своего стража ничего не смогли предпринять. Они и понять-то ничего не успели, как оказались на земле, один за другим парализованные ядом охотников.
Лишь вождь гацу оказался куда проворнее своих соплеменников. Оглянувшись лишь раз, он бросился к пустой норе. Не сомневаясь, что успеет его перехватить, Куэнкэй-Ну взвился в воздух, в длинном прыжке выставив вперед лапы. Гацу уже был почти в норе, когда Куэнкэй-Ну его настиг, он уже чувствовал, как шипы костяных пальцев и жало хвоста глубоко погружаются в тело жертвы…
Ему не хватило мгновения.
Куэнкэй-Ну показалось, что на него рухнул свод родовой пещеры.
Невидимая, но чудовищная сила неодолимо оторвала его от провалившегося в пустую нору чужака, отшвырнув назад, словно переломанный куст. Только кувыркнувшись несколько раз, он смог остановиться, глубоко взрыхлив когтями почву. И затряс головой, приходя в себя. Сознание молодого охотника помутилось, восприятие мефа распалось на множество отдельных бессмысленных фрагментов. Но его кости остались целы.
Один из "ра", в запале охоты не сумев оценить состояние Куэнкэй-Ну, по его примеру храбро прыгнул в пустую нору, не желая упускать добычу. И тоже кувырком отлетел назад.
Мысли Куэнкэй-Ну прояснились. Взгляд упал в пустую нору. По ту сторону стояли чужаки в панцирях. Стражи. Их верхние конечности держали причудливые предметы, чем-то похожие на толстую лапу , чем взгляд смертелен, но все же иные. Вождь гацу рухнул плашмя перед ними, не добежав…
Инстинкт подбросил Куэнкэй-Ну в воздух. Смертоносный шелест прошел прямо под ним, настигнув соплеменника, поднимавшегося на лапы после ошеломляющего падения. Что-то быстрое и многочисленное впилось в его тело, разрывая плоть и дробя кости. Бесформенным комком "ра" рухнул на землю, заливая ее маслянистой кровью.
Куэнкэй-Ну еще находился в парящем прыжке, когда его гнев обрушился на разум чужаков, погасив их жоэстэ, сила которого удивила его самого. Панцирники замертво рухнули в чужую траву чужих территорий, ванару выплеснулась из их тел, словно вода из утробы изъеденного червотоками водяного дерева. Вождь гацу остался лежать рядом с ними.
После этого больше никто не противостоял куарай.
Добыча оказалась богатой. Такая добыча с лихвой восполнит непредвиденные потери племени. Куэнкэй-Ну вместе с другими охотниками пересчитал тела – лапа, лапа и еще лапа, да еще лапа с той стороны. Да, там добыча недоступна, но и угрозы от стражей гацу больше нет…
Незнакомый далекий звук рождается где-то вдали, нарастает, повышаясь до грозного гула. Куэнкэй-Ну замирает, сразу сообразив, что произошло. Гнездо чужаков снова отправилось в полет, этот звук, слышанный хоть раз, уже ни с чем нельзя спутать.
Но добыча осталась…
Добыча, на которую уже нашлись новые желающие.
Воины куарай дружно издают полное ненависти и ярости шипение. В их мефа врывается ощущение присутствия множества мантулис, стремглав несущихся к ним со стороны гнезда гацу. Вот кто спугнул гнездо. Охотники соседнего племени не пожелали остаться в стороне, нащупав тропу мести именно сейчас, когда куарай и так потеряли двух воинов.
Вождь и Бодоруй-Ша медленно выдвинулись вперед, оставляя пищу за спиной, костяные иглы задранных над головой хвостов дрожат в жесте ритуальной угрозы, шипы длинных пальцев нарочито глубоко впиваются в мох, оставляя на нем рваные раны.
Остальные охотники выстроились по бокам могучих воинов, повторяя их угрожающие движения, Куэнкэй-Ну не отстает от них.
Никто не собирается отдавать добычу без смертельной схватки.
Глава 9
Спор длился долго.
Столкновения не произошло лишь по одной причине – охотников мантулис оказалось столько же, сколько и куарай. Они замерли в прыжке от охотников куарай, выстроившись плотной цепью, сдерживая клокочущую ярость. Угрожающее шипение неслось с обеих сторон, то понижаясь до гудящего шелеста, до повышаясь до зловещего свиста. Но битва была невыгодна, и это хорошо понимали обе стороны.
Куэнкэй-Ну, не забывая о своем статусе безголосого, держался чуть в стороне, осторожно читая мысли обоих вождей, доказывающих друг другу свою правоту. Внимание полноценных воинов, сосредоточенное на разъяренном противостоянии вождей, безопасно текло мимо него, да и прием коготь-кулак Куэнкэй-Ну уже освоил в совершенстве, скользя по краю сознания соплеменников незаметно для них.
Остальные воины в спор старейшин не вмешивались.
Гневные и оскорбительные выпады летели в обе стороны, словно разящие удары хвостовой иглы.
"Наша территория!" – шипел Содоруй-Да.
"Тропа мести!" – шипел в ответ вождь мантулис с новонареченным именем Ошарсайя-Да.
Как только что выяснилось, вождь мантулис был избран прямо сейчас, из старших воинов. Прежний закончил свой жизненный путь в схватке с чужаками возле гнезда, как и много других воинов племени. Неживые стражи гацу оказались серьезными и совершенно нежданными противниками. Очень много воинов мантулис лишились ванару, очень много, очень плохо, невосполнимые потери. И мантулис требовали добычу, только так тропа мести может оборваться, только так может уладиться назревший территориальный спор.
Куэнкэй-Ну с черной завистью смотрел на воина мантулис, которому выпала такая удача – стать вождем раньше срока. Воин действительно был могуч и великолепен обликом – поджарый, подвижный, свирепый, с крепкими толстокостными лапами и гибкими костяными пальцами, с высоким спинным гребнем. Равный по возрасту и мощи Бодоруй-Ша, он разительно отличался от Содоруй-Да, чьё тело носило признаки увядания – шелушащаяся кожа, пигментные пятна, распухшие суставы. Ярость клокотала в новом вожде, как кипящая вода в горных источниках, лежащих в дне пути от пещер куарай.
Но и Содоруй-Да не уступал ему по яростному напору, противопоставляя силе соперника свой долгий жизненный опыт:
"Наша добыча!"
"Тропа мести – большая утрата – наша добыча! – Ошарсайя-Да рвал мох когтями, вздыбливал тройной костяной гребень, скручивал петлей гибкий хвост над своей головой, угрожающе целясь в Содоруй-Да.
Напряженное противостояние в любое мгновение грозило превратиться в смертельную схватку. И воины с обеих сторон цепко присматривались друг к другу, выбирая себе предстоящих соперников.
Застыв в напряженной, готовой к прыжку позе, Куэнкэй-Ну интенсивно размышлял. Спорная ситуация. Граница территорий пролегала через гнездо чужаков. Спорная территория. Молодой мантулис "ну" умер не своей смертью на первой же охоте, и следы показали на него, Куэнкэй-Ну. Такие следы не скрыть, не замаскировать, слишком много запаха осталось после схватки – запаха, указывавшего на Куэнкэй-Ну. А статус безголосого обострял и без того непростую ситуацию – вождь мог пожертвовать безголосым ради разрешения спора. К тому же тропа мести вывела мантулис на гнездо чужаков… мантулис не видели таких существ раньше, но слышали странные громкие звуки в лесу, и лишь нехватка времени не позволила им выяснить источник происхождения этих звуков. И видимо, именно поэтому мантулис потеряли много, много воинов в жестокой схватке, в схватке, к которой они не были готовы, ведь времени и возможности изучить чужаков, как выпало Куэнкэй-Ну, у них не оказалось.
Жизнь Куэнкэй-Ну висела в этом споре на кончиках крыльев древоптицы, которую охотник обездвижил жоэстэ и уже раскрыл пасть, чтобы ее проглотить. И мозг Куэнкэй-Ну работал с еще большей интенсивностью, чем раньше, он остро понимал, что если ничего не придумает именно сейчас, то потом будет поздно.
Коготь-кулак …
Если он может незаметно подслушивать вождя, то может ли он… может ли он так же незаметно вмешаться в его мысли… дать им толчок… Они так распалены друг другом, что могут и не услышать… гостя в своем сознании…
Риск был страшный… Но Куэнкэй-Ну и так спасал свою жизнь – добыча важнее жизни безголосого, таков закон любого племени охотников. Молодой охотник сузил щуп своего сознания в коготь, утончил до невесомой паутины, и заготовленная мысль скользнула в сознание Содоруй-Да…
"Мефа"…
Содоруй-Да ничего не заметил. Куэнкэй-Ну осмелел.
"Мефа … гораздо просторней, чем считалось… хватит на всех… пустая нора … большая охота… много добычи… нет причин для спора…
В запале вождь воспринял мысли Куэнкэй-Ну как свои собственные, ни на миг не озадачившись неожиданно найденным решением. И донес предложение до Ошарсайя-Да.
"Наша добыча", – уже не так уверенно повторил Ошарсайя-Да.
Куэнкэй-Ну вдохновлено продолжал:
"Большая добыча – много врагов, враги сильны… но вместе их можно одолеть… их нужно одолеть вместе. Куарай и мантулис… Вожди мудры. Сейчас нельзя ссориться и воевать. Это плохо для родов куарай и мантулис. Перемирие продлит ванару многих полноценных…"
"Пустая нора?" – переспросил Ошарсайя-Да, окончательно усомнившись в своей ярости.
Содоруй-Да подтвердил:
"Важные события происходят сейчас для наших племен. Перед нами тропа в иную мефа. Там много пищи, богатая добыча. Всем хватит. Но и врагов будет много, это их мефа. Куарай и мантулис нельзя воевать друг с другом. Вместе мы сильны. Вместе мы непобедимы. Порознь многие погибнут. Много жертв, много утраченной ванару. Мантулис уже потеряли много воинов. Много?
"Много лап высохло на камне предков", – нехотя подтвердил Ошарсайя-Да. – Говори нам о пустой норе".
"Подойди и посмотри", – предложил Куэнкэй-Ну.
"Я посмотрю сам", – решил Ошарсайя-Да.
Куэнкэй-Ну даже ошалел от собственной наглости. Увлекшись, он передал совет прямо вождю мантулис. А тот воспринял его, как предложение Содоруй-Да. Еще бы – кто из охотников посмел бы вмешаться в спор мудрейших?
Теперь тем более отступать было поздно, и Куэнкэй-Ну продолжил внушать, сообразив, что он должен сейчас сделать.
"Пусть сперва проверит менее ценный… безголосый… тот, кто проторил тропу мести…"
Опасности в пустой норе сейчас не было. Куэнкэй-Ну знал это твердо. Но пора было перевести внимание старейшин на себя, воспользоваться складывающейся ситуацией, обратить к своей выгоде, пока это возможно. И он послал сам себя, вложив мысль старейшине.
Мудрый вождь решил, что он нашел замечательный выход.
"Но для начала следует простить безголосого, ведь это его жоэстэ поразило чужаков с той стороны пустой норы, поразило успешно. И если пустая нора все-таки заберет его ванару, как забрала ванару охотника "ра", то он покинет мефа достойно – полноценным воином".
"Ты вернешься полноценным, – важно сообщил Куэнкэй-Ну вождь. – Иди, проверь пустую нору".
Чувствуя на себе пристальное перешептывающееся внимание воинов обоих племен, Куэнкэй-Ну в два прыжка подскочил к вросшему в землю неживому гиганту, взлетел вверх по наклонной тропе к пустой норе и коснулся ее когтем. Упругое нечто мягко оттолкнуло коготь. Тогда Куэнкэй-Ну нанес легкий укол, и коготь уже отскочил, словно от камня. Вот оно как. Чем сильнее стремишься попасть в пустую нору, тем сильнее тебя отбрасывает прочь… Вот почему его так отшвырнуло, когда он попытался достать гацу в прыжке…"
Он сообщил свой вывод старейшине, добавив, что прямой опасности не чувствует.
Любопытство Содоруй-Да пересилило осторожность, он приблизился. И тоже ткнул в пустоту норы когтем. За ним и Ошарсайя-Да попробовал, а затем и другие испытали невидимую преграду. На наклонной тропе даже стало тесно от воинов обоих племен. Незнакомые запахи, исходившие от неживого зверя, будоражили обоняние охотников. О добыче на короткое время забыли.
"Мне есть что сказать, – заявил Куэнкэй-Ну, когда нору потрогали все.
"Говори", – разрешил Бодоруй-Ша, неожиданно для себя самого опередив вождя, словно что-то толкнуло его… Куэнкэй-Ну отлично знал, что именно его толкнуло. Содоруй-Да же сделал вид, что ничего неуважительного не произошло. Взмахом лапы он подтвердил разрешение старшего охотника.
"Чужаки – гацу. Уже нет сомнений".
Заявление молодого "ну" было сделано весьма своевременно и вызвало оживление. На самом деле, до сих пор не все это поняли. Опасная новая пища – да. Гацу? Возможно… Но теперь все задумались о сказанном. Разве может быть обычная пища настолько непонятной? Нет. Не может. Значит – гацу. Соперники, обладающие разумом.
"Пустая нора не пускает нас, – продолжил Куэнкэй-Ну, наслаждаясь возвращением своей полноценности и правом на истинный разговор. – Но чужак прошёл сквозь неё. И он все еще находится с той стороны, жоэстэ куарай действует неотвратимо. И все же нам не достать пищу из пустой норы. Чужаки закрыли пустую нору от нас. Охота была преждевременной".
Куэнкэй-Ну умолк, позволяя охотникам осмыслить сказанное.
"Продолжай", – Бодоруй-Ша резко взмахнул лапой. Старший охотник был умен, и понял, куда клонит молодой, но прыткий "ну".
"Нам стоило подождать. Сжать сознание в кулак. И скрытно последовать за чужаками в пустую нору. Следовало начать охоту уже на той стороне!" Мефа чужаков стала бы нашей добычей! Все чуют, как много там новой ванару! Но сейчас пустая нора непреодолима.