Затем она почувствовала самые слабые подергивания и люк лифта с хлопком открылся. Каким-то образом она повернулась кругом и люк находился теперь у нее за спиной.
Выйдя из лифта, она увидела, что находится в еще одном коридоре с металлическими стенами, идентичным тому, что в цилиндре А.
Или я все еще в А? Может быть лифт совсем и не двигался! Медленно, осторожно она прошла по безликому коридору, держа подошвы в контакте с полосками "Велькро", и проводя кончиками пальцев вытянутой руки по холодной металлической стене. Это походило на старый-престарый кошмар, идти одной в полной тишине по коридору бывшему знакомым и все же иным, зная что впереди поджидает что-то страшное - или может быть оно идет позади тебя.
Она резко обернулась. Ничего и никого. Прекрати это! Ты ведешь себя как дура.
Она прошла мимо центра управления полетом, точной копией центра показанного ей Дувиком. Но сквозь его сильно затемненное окно она увидела что он пуст, безмолвен и холоден как склеп.
Эскалатор ведший вниз к поезду метро был безмолвен и неподвижен. Спуск долгий. Но когда она поставила ногу на первую ступень эскалатор загудел оживая и начал двигаться. Эвелин чуть не потеряла равновесия, но ухватилась обеими руками за поручни и дала движущейся лестнице отвести ее вниз к платформе. Там ждал единственный вагон, тоже темный и неживой на вид. Но когда она прошла через турникет, вагон осветился, его электромотор начал мурлыкать. Двери раскрылись. Приходи ко мне в салон, сказал паук мухе, подумала Эвелин. И все же шагнула в поезд.
Поезд автоматически тронулся с места, Эвелин стояла у дверей и поезд - чувствуя пассажира на "следующей остановке" своего пути плавно затормозил у следующей станции. Сойдя Эвелин нашла лестницу ведущую на поверхность. Поднялась она медленно, останавливаясь каждые несколько секунд и прислушиваясь к звукам жизни. Ничего не слышно даже эха ее собственных шагов.
Это напугало ее еще больше чем мысль о возможной поимке. Наконец она добралась до поверхности. Она выглядела словно сад, с загораживающими ей обзор во всех направлениях огромными кустами броских тропических цветов. Средь кустарника шла извилистая дорожка и Эвелин последовала по ней. Над нею возвышались пальмы и обвитые лианами тропические деревья. Это походило на поход тропою джунглей - но в полной тишине. Не пела ни одна птица. Не жужжало ни одно насекомое. Даже ветерок не покачивал смутно обрисовывавшиеся над головой огромные деревья. И совершенно никаких звуков людей.
Дорожка петляла по гряде, жутко похожей на склон холма, где Дэвид впервые показал ей панораму главного цилиндра. Она остановилась, с колотящимся сердцем и посмотрела в даль.
Тропический мир. Джунгли, покрытые экзотическими деревьями холмы, горы вдали, повсюду цветы. Реки, водопады, глубокие водоемы, а в центре большое озеро с окаймляющими его песчаными пляжами.
А над головой то же самое, только еще больше. Созданный человеком самоанский рай изгибался по всей внутренней поверхности цилиндра. Огромная голливудская съемочная площадка для фильма о дивном тропическом острове. Единственное чего не доставало так это дымящегося вулкана - и жизни.
Тут не было никаких зданий. Никаких дорог. Никаких признаков человеческого обитания.
Эвелин достала из кармана небольшой электрооптический бинокль. Ничего. Никаких деревень, никаких мостов, никаких домов. Нет даже ни одной летящей птицы.
Второй цилиндр "Острова-1", достаточно большой чтобы приютить миллион человек, а то и больше, был тропическим раем. И совершенно пустым.
6
Революционный дух этого нового века проявил себя во многих видах. По всему миру угнетенные массы решили что они должны взять свою судьбу в собственные руки и вырвать власть у своих угнетателей. В бедных странах Южного полушария массовые гражданские волнения приведут к свержению правительств угнетателей и созданию новых режимов, сочувствующих положению обездоленных. В богатых индустриальных странах Севера, недовольные молодые люди поднимают факел революции, за себя и своих менее счастливых собратьев.
Они называют себя Подпольной Революционной Организацией Народа. Предприниматели которым они противостоят называют их террористами. Их дети и внуки которые будут благодаря их борьбе жить мирно и свободно, назовут их освободителями. Никакой более высокой чести быть не может.
Приписывается полковнику Сезару Вилланове, известному как Освободитель, когда его Революционная Армия наступала на Буэнос-Айрес. 30 мая 2008 г.
Очнувшись, Дэннис Маккормик был убежден что находится в мусульманской версии рая - или в крайнем случае, на киносъемочной площадке сцены из "Тысячи и одной ночи".
Он лежал на широкой и низкой постели, задрапированной тихо колыхавшимися на теплом ветерке шелками. И стояла она в великолепной комнате с длинными роскошными диванами и подушками ярких цветов. Пол покрывали толстые, богатые ковры со сложными цветными узорами из Исфагана или Тебриза. Через длинные, открытые окна он видел стройные, рифленые колонны, а за ними крыши Багдада, шпили тянущиеся к небу, словно молящие пальцы, и покрытый голубой глазурью купол мечети.
Солнце заходило, превращая небо в пламень и отбрасывая по крышам алые лучи.
Дэнни попытался было сесть, но жгучая боль в боку вынудила его с удивленным кряканием осесть обратно на локти. Осмотрев себя он увидел что одет в шелковую пижаму украшенную серебряной нитью. Он упал на спину и ощупал бок. Кто-то забинтовал ему рану.
В дверях появилась женщина: стройная, смуглая, но с поразительно светлыми голубыми глазами. Облачена она была в разноцветное платье, закрывавшее ее от подбородка до пят.
Это не девушка из машины, подумал Дэнни, недостаточно прекрасна.
Женщина исчезла, не сказав ни единого слова, бесшумно закрыв за собой дверь.
Дэнни уставился на глазурный потолок: разноцветная мозаика, гипнотически вилась и петляла, геометрические фантазии подчинявшиеся мусульманскому запрету изображать живые существа и тем не менее создававшие чарующую красоту.
Может быть, я вообразил ее себе, сказал он самому себе. Может, я бредил.
И сам себе ответил: А как же ты тогда попал сюда? Ты думаешь это палата госпиталя?
Он рассмеялся и почувствовал из-за этого укол в боку.
- Крайне маловероятно, - ответил он вслух. - Подобных госпиталей на Земле нет нигде.
Женщина появилась вновь, на этот раз с подносом заставленным прикрытыми блюдами. Без единого слова, даже не подняв глаз встретиться взглядом с Дэнни, она поставила поднос на пол рядом с постелью, опустилась на колени на ковре и сняла крышку с чаши. Поднялся аромат горячего пряного супа и Дэнни понял вдруг что у него волчий аппетит.
Он попытался сесть, но боль опять помешала ему.
- Проклятье! - охнул он, сердясь на свою слабость.
Она коснулась ладонью его плеча, безмолвный жест, советующий ему лечь. Дэнни увидел, что она всего лишь ребенок, подросток. Она принялась кормить его супом с ложечки, слегка приподымая ему голову просунутой под шею свободной рукой.
Это было б невероятно чувственным не будь он так голоден. Дэнни лежал на спине, чувствуя себя беспомощным, но не волнуясь об этом, пока она кормила его, ложка за ложкой, обедом из супа, небаба и фруктов. Пить однако ничего кроме воды.
Если б это действительно был рай, у них подавали б эль, - подумал Дэнни, по крайней мере пинту светлого баварского пива.
Девушка поставила на поднос последнее пустое блюдо, когда дверь открылась и в комнату вошел седой мужчина. Он остановился в ногах постели и внимательно посмотрел на Дэнни. Девушка взяла поднос и юркнула вон из комнаты.
Когда дверь опять закрылась, мужчина чуть склонил голову в самом легчайшем из поклонов и представился.
- Я - шейх Джамиль аль-Хашими. Это мой дом. Добро пожаловать в гости.
- Благодарю вас, - ответил Дэнни. Я - Дэннис Маккормик.
- Я знаю кто вы, - сказал аль-Хашими.
Он был человеком невысоким, но изучал властность и самообладание. Он обладал аристократическим, удлиненным лицом истинного шейха. Кожа его напоминала цветом мелкий светлый табак. Одежда на нем была западная: белый деловой костюм светло соломенная рубашка с открытым воротом.
- Мы никогда раньше не встречались, - сказал Дэнни.
- Мои люди взяли на себя вольность изучить вашу одежду и бумажник когда вас привезли сюда. Я конечно слышал о вас и провел не один вечер созерцая дворец который вы строите за рекой.
- Надеюсь вам нравится то что вы видите.
По лицу аль-Хашими промелькнула самая слабая тень улыбки.
- Я изучал ваши чертежи и сделанные художником изображения завершенного дворца. Он будет очень прекрасен - если будет когда-либо завершен.
- Если?..
- Это покушение на вашу жизнь. Я боюсь что это реакция против дворца.
- Против дворца? - было чертовски неудобно вести разговор лежа на спине.
Аль-Хашими чуть кивнул.
- Вы слышали о Подпольной Революционной Организации Народа? Им явно не по нраву мысль о таком дворце.
- Но ведь иракское правительство…
- Я сам член иракского правительства, - поднял руку аль-Хашими, - а также и Всемирного Правительства. Я понимаю какова наша официальная программа. Но вы должны понять мистер Маккормик, что ПРОН против Всемирного Правительства… и любого национального правительства присоединившегося к всемирной организации.
- Но какое это имеет отношение к замку?
- Наверно они видят в нем пародию на свою историю… или коммерческое предприятие унижающее наш народ. А вероятно они решили остановить строительство поскольку это проект всемирного правительства. Их рассуждения никогда не отличаются большой глубиной.
- И они думают что могут остановить проект убив меня?
Аль-Хашими развел руки в семитском пожатии плечами.
- Несколько головорезов дешевле взрывчатки.
- Кто они, неужели мы не можем поговорить с ними? Объяснить?
- Я очень упорно стараюсь выяснить кто же они такие. И когда я узнаю не будет никаких разговоров, никаких разъяснений.
Внезапное воспоминание заставило Дэнни опустить пустоту внутри.
- Я думаю что с ними могут быть некоторые из моих строителей.
- Вероятно нет, - усомнился аль-Хашими. - Хотя ПРОН может добиться угрозами от большинства людей по крайней мере молчаливого содействия.
Всего-то у нескольких людей, подумал Дэнни, вроде всего базара.
- Поскольку они явно наметили вас для умерщвления, вы останетесь гостем в моем доме, где вы будете в безопасности.
- А как же строительство дворца?
Аль-Хашими раздул ноздри.
Оно может подождать. Даже в таких варварских странах, как Канада, считается вежливым поблагодарить хозяина за гостеприимство.
Дэнни был слишком удивлен, чтобы рассердиться.
- Я вас благодарю. Я не хотел быть невежливым. Просто дело в том, что я озабочен строительством дворца.
Шейх заметно смягчился.
- Я вполне вас понимаю. Я не задержу вас здесь дольше, чем необходимо. Все, что вы пожелаете, будет у вас, только попросите.
- Я глубоко благодарен, - сказал Дэнни. Лучше держать под рукой лохань с лестью, чтоб умаслить этого типа.
С еще одним легким поклоном аль Ханшами произнес:
- Если вам в данный момент больше ничего не требуется…
- Только одно, - перебил Дэнни.
Брови шейха приподнялись на миллиметр.
- Да?
- Как я сюда попал? Я… я помню, как меня загнали в угол эти… как вы их называете, головорезы. Я помню, как дрался с ними, и один из них должно быть пырнул меня. Но потом… - Он дал предложению повиснуть, сообразив, что не вполне верит собственным воспоминаниям о прелестной женщине в лимузине.
На надменном лице аль-Хашими появилось легкое выражение отвращения.
- Вас нашла одна юная леди… чрезвычайно эмоциональная, очень романтичная юная леди, которой следовало бы отвести вас в наш превосходный городской госпиталь, но вместо этого она привезла вас к себе домой.
- К себе домой?
- Эта юная леди - моя дочь. Она была на базаре после наступления ночи, глупый поступок с ее стороны. Когда она увидела как вы деретесь, то приказала своему шоферу ринуться в свалку. Несостоявшиеся убийцы бежали, когда приблизилась машина. Несомненно подумав, что это полиция. Она нашла вас истекающим кровью на улице и привезла вас сюда.
Она действительно существует!
- Как давно это было? Сколько я пробыл без сознания?
- Стычка произошла прошлым вечером. Вы проспали весь этот день. Врач сказал, что сон для вас полезен.
- Ваша дочь спасла мне жизнь.
- Да.
- Я хотел бы поблагодарить ее.
Все тело шейха одеревенело.
- Это невозможно. Она готовится к отъезду для продолжения своего образования. Она отправилась на "Остров-1".
Прошло два дня, прежде чем Дэнни узнал, что шейх ему солгал. Из людей он видел в своей роскошной комнате только служанку и врача. Всю стену занимал огромный видеоэкран, так что он мог смотреть всемирное телевидение и даже поговорить лицом к лицу со своим боссом в Мессине и с прорабом на стройплощадке за рекой. Босс выглядел расстроенным тем, что график строительства может поплыть; прораб выглядел виноватым и пообещал погонять людей так же упорно, как гонял сам Дэнни.
Рана в боку быстро заживала, но ему все еще не позволяли выходить из комнаты. Ко второму дню Дэнни оказался в состоянии встать и пройти через комнату, хотя к тому времени, когда Дэнни вцепился в дверную ручку, он почувствовал себя словно одурманенным.
Открыв дверь, он обнаружил сидящего в коридоре крепкого молодого человека с отмеченным оспой лицом, с прилипшей к губе сигаретой, с бурым порнографическим журналом на коленях и пристегнутым к бедру огромным черным пистолетом.
Охранник с миг уставился на Дэнни, а затем ткнул в его сторону указательным пальцем. Жест не вызвал сомнения.
Убирайся обратно в комнату, где тебе и положено быть.
- Так значит я гость, нравится мне это или нет, - пробормотал по-английски Дэнни. Но закрыл дверь и оставался в своей комнате. Он чувствовал себя недостаточно сильным для спора.
Дэнни оказался проводящим более прохладные часы утра на террасе за его окнами, сидя среди канелюрированных колонн поддерживающих крышу и наблюдать, как поднимается туман с реки и темно-зеленых рощ за краем города.
Вот тогда-то он и увидел ее. Внизу во внутреннем дворе этого большого пятиэтажного дома, он увидел как через ворота пронесся спортивный электропед и затормозил, останавливаясь. Ехавшая на нем молодая женщина соскочила с седла и стащила с головы шлем. Длинные черные волосы водопадом рассыпались по ее плечам. Она мотнула головой и взглянула наверх. Дэнни увидел ее лицо. Это была она.
Ее отец как раз в эту минуту выскочил из дома, быстро говоря с ней по-французски на пониженных тонах. Чтоб слуги не узнали, что он орет на нее. С пятиэтажной высоты Дэнни не мог уловить слов, но он знал тон: папа строго выговаривал дочке за бесшабашную езду по городу - и задержку там на всю ночь.
Она рассмеялась и пожав плечами на очень французский лад чмокнула его в щеку. Он беспомощно стоял на месте, когда она прошла в дом.
Позже в тот же день, когда служанка принесла Дэнни поднос с ленчем, он спросил ее:
- Вы умеете говорить по-английски?
Он пытался поговорить с ней и раньше, но она всегда отвечала только пораженным взглядом широко раскрытых глаз и бормотанием арабской фразы бывшей местной версии "Не понимаю".
Она покачала головой.
- Отлично, девочка, - весело бросил Дэнни. - В таком случае мы просто поставим поработать над этой проблемой современные чудеса электроники.
Он выбил на наручном коммуникаторе ряд цифр и связал его с видеоэкраном занимавшим всю противоположную стену комнаты.
МЕЖДУНАРОДНАЯ СЛУЖБА ПЕРЕВОДА засветились на экране желтые буквы, а женский голос одновременно произнес:
"М-С-П. Чем можем вам помочь?"
Дэнни знал, что это говорит компьютер. И приказал:
- С английского на арабский и обратно, пожалуйста. Разговорный язык. Багдадский диалект, если такой есть.
- Разумеется, сэр. - Компьютер уже получил код счета Дэнни; именно эту информацию он и выбил на коммуникаторе, когда звонил.
- Как тебя зовут? - спросил Дэнни, глядя на девушку.
Видеоэкран показал вопрос текущим арабским письмом, и одновременно мужской голос - не слишком отличавшийся от голоса Дэнни - задал вопрос на этом языке.
Девушка уставилась на экран, а затем посмотрела на Дэнни.
- Не бойся, - улыбнулся ей Дэнни. - Я просто хочу знать, как тебя зовут.
- Ирина, - сказала она чуть слышным голосом. Она произнесла последнюю гласную.
- Но это же греческое имя.
- Вы не скажете шейху аль-Хашими, что я говорила с вами? Он приказал мне вовсе с вами не разговаривать, даже хотя я не говорю по-английски.
- Я ему не скажу. Тебе нечего бояться.
- Я гречанка, - сказала Ирина. - Я работаю на аль-Хашими, как домашняя прислуга, за жалование. Мой отец занимается для шейха налоговыми отчетами.
Дэнни уселся на постель и откинулся на подушке.
- Ну черт меня подери! Вы предпочли бы говорить по-гречески? Компьютер, знаете, может и это тоже.
- Это мой родной язык, - согласилась она. - Я также говорю по-французски и немного по-итальянски.
- Греческий, - решил Дэнни. - Так вам будет легче.
Через несколько минут она сидела в кресле рядом с постелью и они стали не только друзьями, но и заговорщиками.
- Аль-Хашими выбрал меня прислуживать вам потому что я не говорю по-английски. Он по какой-то причине не хочет, чтобы его домашние говорили с вами. Если б охранник за дверью узнал…
- Почему это? - спросил Дэнни, автоматически понижая голос. - Я здесь пленник?
- Не знаю. Шейх озабочен вашей работой. Я думаю, он так же озабочен из-за своей дочери, той, что привезла вас сюда.
- Озабочен из-за нее? Что вы имеете ввиду?
- Он отец, желающий защитить свою дочь от мужчин. Очень старомоден, когда речь заходит о его дочери.
- О. Так вот почему…
- Насчет себя он не очень старомоден, - добавила Ирина.
- Сколько у него жен?
Обеспокоенно тряхнув головой, Ирина ответила:
- Жена у него была только одна, и она умерла много лет назад. Но у него есть много любовниц, и не только девушек, но и мальчиков. Он проявлял некоторый интерес и ко мне, но его дочь защитила меня от него.
- А что думает об этом ваш отец?
Ее лицо помрачнело:
- Мой отец сделает все, что ему велят. Ему можно закрыть глаза деньгами.
- Но дочь живет здесь.
- Пока. Она очень скоро отправится в космос. Шейх хочет послать ее на "Остров-1", жить там и заниматься наукой.
- Она ученая?
- Нет, - ответила, смеясь Ирина: - И она не испытывает ни малейшего желания покидать Багдад. Они не одну неделю уже спорили из-за этого. Это полнейший скандал. Арабским дочерям не полагается спорить с отцами.
- Она обладает сильной волей, не правда ли?
- Она получила образование в Париже и Италии. Они вложили в ее голову западные идеи.
Дэнни засмеялся ей в ответ:
- Рад этому. Как ее зовут?
- Бхаджат. И отец запретил ей видеть вас.
- Э, я сказал…