- А-а-а, - ответил Аму, хотя объяснения не понял.
За воротами молодой воин ожидал увидеть глиняный двор и постройки столь же неприхотливые, как и стена. Но когда хозяин распахнул их, Аму открыл от удивления рот.
Внутренний дворик был выложен мозаикой из цветных плоских камней, посредине находился плотный бархатистый ковер с изображениями растений: казалось, хорена и трилистники недавно сорваны и брошены на красную мягкую траву, растущую в центре двора. Подобные же ковры накрывали лестницу и деревянный пол террасы, крышу которой поддерживали изумительные резные колонны из мягкого желтого камня - хесмуна.
Нэмитера росла в специальной вазе на подставке, земля под ней была закрыта голубыми пластинками из глазурованной керамики: они не только украшали вазу, но и удерживали влагу. Вдоль стен располагались неизвестные Аму декоративные растения, буйство красок которых перекликалось с рисунками на коврах.
- Прошу тебя, - Абуз пригласил гостя за широкую скамью.
"Словно гигантский табурет с укороченными ножками…" Аму впервые находился в доме настоящего хорсута. В Хасе, возведенном хорсутами в начале третьей хоранской войны, около сентана тому назад, быт был менее традиционным, и жилища больше походили на дома утуроме. Одно- или двухэтажные, с множеством скамеек, столиков, табуретов, шкафчиков. Здесь же, кроме этой широкой, покрытой шкурами тора, скамьи, другой мебели не было.
- Суния! - крикнул Абуз, и через мгновение из-за ширмы выскочила черноглазая, темноволосая молодая женщина, в цветных шароварах, черных кожаных туфельках и халате, раскрашенном синими и желтыми звездами.
- Хозяйка, - с нежностью в голосе произнес спаситель Аму.
Гость встал, приложил руку к сердцу и низко поклонился женщине:
- Мир вашему дому! Богатства и процветания всему вашему роду, добрых, славных наследников, и детей детей, и пусть они будут прекрасны, как их родители, и пусть дома их будут столь же богаты и столь же гостеприимны, как ваш чудесный дом…
Молодая женщина смущенно потупилась.
- Она плохо знай астрона, - терпеливо выслушав длинное приветствие, объяснил Абуз и затем, уже обращаясь к жене, добавил длинную фразу на хорском.
Аму понял, что Абуз попросил приготовить еду и принести вино.
Через несколько дней из маленького селения Тафизы, где находился гостеприимный дом Абуза, Аму перебрался в город, столицу Хора, Хорсу. Хорса встретил его грязью улиц, шумом базара и белоснежным, как горная вершина, дворцом хугана. "Вот уж действительно - жемчужина в навозе…" - думал путник, разглядывая великолепные строения.
Базар показался Аму бескрайним. Многое из того, что предлагали торговцы, он видел впервые. Не знал он назначения выдолбленных из дерева разномастных коробочек, не знал, что за специи лежат цветными горками на прилавках. Не останавливаясь, лишь беглым взглядом цепляя окружающую пестроту, Аму пересекал базар. Он шел к постоялому двору, где иногда останавливался Абуз.
- Унтеф! - Резкое восклицание лопнуло возле самого его уха. Аму не успел ничего сообразить, как из встречного ряда неспешно идущих покупателей выскочил темноглазый крепыш и обнял его.
- Унтеф! Как давно я не видел тебя… - Незнакомец говорил на ломаном ромети и не выпускал юношу. - Где же ты пропадал…
- Я не Унтеф. Ты ошибся, уважаемый…
- Ты не Унтеф… - удивился незнакомец. - Эй, дети, Хеймир, Авал, смотрите, этот негодник говорит, что он - не Унтеф.
- Дядя Унтеф… Унтеф… - Дети обступили Аму, хватая за полы халата, словно проверяя, Унтеф это или нет.
- Я не Унтеф, уважаемый. - Аму отодвинул незнакомца и прошел вперед.
Только через несколько шагов юноша понял, что лишился и пояса, и всех денег. Он кинулся вслед за вором, но тот, вместе со своими маленькими помощниками, уже растворился в многоцветной толпе.
У Аму остался лишь старый халат, штаны и четырехугольная шапка, подаренная Абузом. Теперь уже незачем было искать постоялый двор. Единственное, что имело смысл искать, - работу.
Найти ее оказалось непросто. Днями Аму носило от торговца к торговцу, к вечеру же вообще приходилось покидать город: ночевка на улице могла закончиться тюрьмой и принудительными работами.
Часто ноги сами приводили его в кузнечно-ювелирный ряд, к мастерам, с чьим искусством он был знаком не понаслышке. Никто из них не знал его отца, никто не нуждался в работниках, и сколько бы Аму ни предлагал свои услуги, все отворачивались от него.
Но в один из бесконечных, одноцветных, как базарная пыль, дней Аму повезло: у одного из ювелиров заболел подмастерье, и утуранец смог наконец продемонстрировать свое умение. Дважды повезло Аму ибо мастер Ревах увидел, что нищий утуроме обладает действительно вкусом и умением. И трижды повезло в том, что Ревах, не нуждающийся ни в учениках, ни в подмастерьях, был в добром расположении духа и сжалился над Аму.
Мастерская Реваха была тесна для двоих, и Аму работал лишь в отсутствие мастера. А через менс случай свел утуроме с одним из заказчиков Реваха, Джалалом, старшим писцом первого васира Хугана. Ревах поспособствовал тому, чтобы юношу взяли в мастерские дворца.
И Аму стал учеником придворного художника Хуссана. "Утуроме" - так прозвали Аму во дворце, оказался неплохим ювелиром.
"Утуроме!" Аму был последним из народа Уту, пришедшим в Хорсу. Раньше по Хасскому пути везли товары как хорские купцы, так и купцы Утурана. Теперь все изменилось.
У вашего народа новый Бог… - говорил Аму сочинитель и ученый Джалал, - он не выпускает твой народ.
- Это не Бог, возражал Аму, - это всего лишь маг… Злой маг.
- Да, это - маг, человек. А Бог - один, - улыбался Джалал, - Хайхор Всемилостивейший!
Вести из-за хребта с каждым менсом становились мрачнее. Дань с простых жителей Утурана выросла настолько, что им еле хватало на еду. И они безропотно платили эту дань! Чуть лучше жили сборщики податей и государственные чиновники, но и они в любой момент могли лишиться места.
Торговать с народом Уту стало невыгодно, управляющие городов брали с купцов огромные пошлины, да и сами купцы не очень хорошо себя чувствовали под тяжестью "тени", и если кто из них и пересекал Умхор, то дальше Хаса не заходил.
Аму с волнением ловил каждую весть, приходившую из Утурана, однако ни о своем прошлом, ни о планах на будущее никому не рассказывал. Окружающие считали, что утуроме, решив попробовать себя на купеческом поприще, разорился и осел в Хорсе, не желая возвращаться с позором домой.
Только один человек знал историю Аму - прорицатель Тарим, обитающий в пещере возле кладбища. Многие обращались к нему за помощью, но все, кому помогал Тарим, поклонялись Хайхору. Однако он был единственный, и однажды Аму решился испросить его совета.
Тарим, как и ожидал утуроме, оказался седым стариком в длинной белой хламиде. В полутьме пещеры она казалась светящейся.
- Джалал говорил мне о тебе, мальчик. Садись… - приказал прорицатель. - Знаю твоих друзей и врагов… - Старик отпустил руку.
Затем старик встал на колени. По сравнению с Аму, он казался великаном. Утуроме тоже хотел преклонить колени.
- Тебе не нужно… - объяснил Тарим, - сиди и думай о чем думается.
Старик закрыл глаза и затянул длинную песню-молитву.
Аму потерял счет времени. Наконец провидец снова сел рядом с ним.
- Ты многого не знаешь, мальчик, - монотонно начал старик, - и я постараюсь помочь тебе. Злой человек управляет вашей страной. Злой колдун, называющий себя Богом.
Аму улыбнулся. Все это он знал.
- Но сила этого человека не безгранична, - продолжил Тарим, - колдовские пояс и шлем увеличивают ее. Увеличивают так, что весь Утуран простерся у его ног. Ваш народ не познал свет Хайхора и в слепоте своей оказался слабым. Это ваша беда.
- Пояс и шлем? - задумчиво произнес Аму.
- Да, мальчик. Тот самый шлем, который был продан тобой и твоими друзьями в Хасе. И пояс, тот самый пояс, что долгие годы хранился у тебя…
- Сафр?.. - неуверенно спросил юноша. - Торговец купил у нас шлем, и затем я подарил ему пояс.
- Сафра я не видел и не знаю, как шлем и пояс попали к колдуну… Но знаю, что нашел их ты…
- Нашел их я, - автоматически повторил Аму.
- У тебя есть сила, мальчик. И ты можешь стать великим воином.
Старик говорил внятно и просто, но чувство вины, внезапно охватившее молодого воина, мешало сосредоточиться. "Это мой шлем, мой пояс, и, значит, часть снов, часть видений - правда… Неужели и те мерзости - тоже…"
- Успокойся. - Тарим снова взял руку Аму, и тот почувствовал, как остановился поток тяжелых, стирающих в пыль сознание, мыслей.
- Ты еще не научился отличать ложное от истинного… Ты еще молод. Но у тебя есть силы. И у тебя есть время исправить ошибки. - Старик на мгновение замолчал, затем продолжил: - И еще. В битве используй свою волю. Ты не колдун, но твоя воля велика. Не позволяй смятению овладеть тобой. Так ведь учил Кех, - старик улыбнулся. - Да поможет тебе Всемилостивейший Хайхор!
Аму собрался встать и поклониться старцу, но Тарим задержал его.
- Я старый человек. И редко Хайхор открывает мне глаза на то, что впереди. Но сейчас… Силы Асты встревожены… Сам Хайхор обратил лик свой к Асте и благословляет мое пророчество. Сейчас я постараюсь помочь тебе. Внимательно слушай каждое мое слово.
Прорицатель снова закрыл глаза и начал молиться. Неожиданно его песня прервалась, и он заговорил. Заговорил на ромети, голосом, похожим на голос самого Аму:
- Иди на север… На севере звезда Хайхора… Темнеет… Фэйры не ответят, но ключ дадут… Дадут… Темно, но вечен свет Хайхора… Твой путь долог… Враги снимают маски… Синее с красным - опасность…. Остерегайся… Остерегайся змеи… Твой путь долог… На север… на Запад… Откуда они пришли, там найдешь, что ищешь, откуда они пришли… Там… Там молочные реки… Там корни добра и зла… Хайхора свет на твоем мече… Над всеми свет Хайхора… Синее с красным опасно… Корабль опасен… Темно… Торговец из Атуана… Торговец… - Старик замолчал.
После долгой паузы прорицатель продолжил уже своим голосом:
- О, воистину велик Хайхор, единый и всеведущий!
С этого момента слова старика не оставляли Аму. Работая ли, отдыхая ли, он все время размышлял над ними. "Фэйры знают многие тайны… Значит, надо отправляться в Роа-Марэ… Но путь туда только морем, на корабле. И гавань фэйров закрыта для обычных людей… А что за синее с красным? И змея? И где молочные реки? Фэйры знают?"
За три ира Аму накопил достаточно денег, чтобы оплатить проезд на корабле до Атуана или же до Суана. Он уже побывал на пристани, поговорил с капитанами и ушел выбрать один из парусников, но вдруг произошло событие, существенно изменившее его планы.
В базарный день у ворот дворца он встретил Сафра. Сначала Аму не узнал торговца. Его несли в паланкине несколько дюжих слуг. В расшитой золотом красной рубахе, белой шапке и черных шароварах, Сафр был похож на богатого жителя Хорсы.
- Сафр?! Ты ли это, Сафр?! - Аму бросился догонять паланкин.
- Аму? - удивился купец. - Как ты здесь очутился?
- Все происходит по воле богов, - ответил Аму.
Сафр жестом остановил носильщиков и спустился на землю.
- Пойдем, я здесь знаю неплохую тайкану, посидим, поговорим.
Рассказ Аму занял больше двух хор… И больше двух хор Сафр вздыхал, щелкал языком, улыбался, снова сочувственно вздыхал и снова улыбался. Наконец, когда юноша уже охрип, купец произнес:
- Ты можешь располагать и мной, и моими деньгами, и моим кораблем… Дорогой Аму, хоть сегодня я готов отвезти тебя к горам Фэйр. Мне тоже хочется посчитаться с этим колдуном.
- А торговля?
- У меня много помощников. Да я просто сдам товар кое-кому по цене чуть ниже! Убытка не будет. В конце концов, это мои трудности…
Не один кувшинчик ти был выпит, прежде чем Аму удалось задать не дававший покоя вопрос:
- Как поживает твоя коллекция? Живы ли еще мои шлем и пояс?
Сафр неожиданно погрустнел.
- Что-нибудь случилось?
- Меня обокрали. И я почти точно знаю, кто это сделал.
После небольшой паузы купец продолжил:
- Я подозреваю, Уруман.
- Как он это сделал?
- Пока меня не было, его люди ворвались в мой дом, перебили всех слуг и увезли наиболее ценные вещи. Может, это была месть за освобождение твоего отца. Но теперь я посчитаюсь с ним.
- Как? Ты собираешься…
- Да, поэтому я пойду с тобой к фэйрам…
- Мы отправимся в Роа-Марэ?
- Нет. В сам город нас не пустят. Мы высадимся как можно ближе к городу, видимо, за несколько лонг, и дальше - пешком по побережью…
Глава пятая
ПИРАТЫ
(2893 ир)
Дорога Мертвых - по небосводу,
Дорога живых - на глади морской,
Мона невесело смотрит в воду,
Но легкая Уна свет золотойРоняет на палубу. Неугомонный
Ветер лодку несет по волнам
К неведомой гавани - воротам зеленым
Города-дерева, города-сна…Тиим Кари. Песнь об искуплении
Под мерное покачивание корабля мысли Аму стали сплетаться в странный узор. "Берегись синего и красного…." Седые длинные волосы провидца превращались в молочный светящийся поток, по которому неслись две лодки - синяя и красная, они уходили вдаль и соединялись в фигуру человека в сине-красной одежде. "Сафр. Синее и красное… Любимые цвета торговца… И потом… Почему я не доверяю Сафру?.. Ведь Тарим ничего про него не сказал…"
Корабль торговца уже несколько дней бороздил морские просторы, и каждый вечер дурные мысли закрадывались в голову Аму: "Почему Сафр, когда речь заходит об Урумане или о чудесном спасении отца, словно ящерица увиливает от разговора?" Настораживало и странное молчание команды кумарона. С кем бы он ни пытался заговорить, всегда получал один и тот же ответ: "Извини, уважаемый, у меня много дел…"
"О Великий Уту, избавь меня от дурных подозрений. Я хочу думать о хорошем". Но Уту не избавлял. И Аму вновь ощущал себя пленником, пленником в роскошной плавучей тюрьме, которая может прибыть куда угодно, даже к Урху… По памяти представляя побережье Хора, он следил за курсом кумарона. Пока тот шел на север. И это отчасти рассеивало подозрения утуроме.
Он снова закрыл глаза.
Перед ним появился человек с кривым ножом. Аму был безоружен. Каюта постепенно превратилась в пещеру, а пещера - в пустыню. Человек с ножом неожиданно сплющился, руки его вытянулись… "Это же хорунра, - понял Аму, - хорунра, сверху - красная, снизу - синяя". Ее ядовитые челюсти неумолимо приближались, а с яркого пустынного неба доносился голос: "Бойся красного и синего… Остерегайся…"
Аму закричал и проснулся. И снова принялся ругать себя за дурные мысли о Сафре. "Мало ли синего и красного вокруг меня…"
В открытой двери каюты появился слуга.
- Хозяин приглашает тебя завтракать, уважаемый.
Каждое утро, с автоматической точностью и каменным лицом, он произносил эту фразу, а затем молча удалялся на палубу.
По деревянной лестнице утуроме поднялся наверх. Над головой крыльями большого золотого дракона раскинулись паруса, а вокруг сверкало спокойное море. Сафр сидел на табурете за складным столиком из светлого дерева. Перед ним на белой скатерти стояла ваза с фруктами, высокий бокал, темный медный кувшин и большое блюдо, на котором дымилась жареная рыба. Торговец был одет в синюю с белыми полосками рубаху, красные шаровары и высокие сапоги из желтой кожи. И вновь в голове Аму всплыли слова старика: "Остерегайся синего с красным…"
- Присаживайся, дорогой, это розовое хорское, даже разбавленное водой, не теряет свой вкус. - Купец указал на второй, незанятый табурет.
- Приятного завтрака, уважаемый Сафр, - приветствовал Аму, опускаясь напротив.
Тот поднял кувшин, но утуранец жестом отстранил его.
Спасибо, уважаемый, вечером я готов перепробовать все твои запасы, а сейчас не отказался бы от маленькой, - Аму нешироко развел в стороны большой и указательный пальцы, - чашечки сетфи.
Сафр вытер руки о скатерть и щелкнул пальцами так громко, что даже сквозь шум моря его услышал слуга.
- Слушаю, хозяин.
Аму заметил, что бойкий прислужник очень похож на Сафра и тоже одет в синее и красное…
- Чашечку сетфи молодому господину.
Через минту в руке путешественника уже дымилась, распространяя терпкий аромат, чашка бодрящего напитка. Аму оторвал взгляд от сетфи. Его внимание привлекли тени от мачт и навеса: они перемещались, причем немного быстрее, чем Таир по небу. Кумарон медленно поворачивал.
- Мы поворачиваем? - спросил Аму.
- Да, мы собираемся подойти ближе к берегу. Капитан плохо знает дорогу. Пока это возможно, мы пойдем вдоль берега.
Аму сделал вид, что его удовлетворил ответ торговца, и продолжил беседу.
Когда вечером показался берег, причем с левого и правого борта одновременно, Аму уже почти не сомневался, что это - Врата Востока. Он снова разыскал Сафра и попытался выяснить, куда же в самом деле направляется судно.
- О нет, Аму. Мы не можем ошибиться. Справа - остров Эро.
Когда же он попросил показать карту, купец, сославшись на то, что уже поздно, предложил перенести это дело на завтра.
"Надо бежать, пока не пришли к Урху, - подумал Аму и тут же осадил себя, - а если я ошибаюсь, и корабль идет к Роа-Марэ? Сафр обещает показать карту. Дождусь завтра".
Он снова вышел на палубу. Даже в лучах заходящего солнца берег справа был серым, а левые скалы казались красно-коричневыми. "Хоран, точно Хоран… Неспроста на всеобщем его называют Красная Твердь…"
Аму настораживало еще одно: куда бы он ни пошел, за ним постоянно следовали два матроса. Только в каюте юноша мог оставаться наедине с собой. Он вернулся к себе, запер дверь, а когда через полхоры резко распахнул ее, то увидел в коридоре тех же двух матросов, оживленно беседовавших друг с другом.
"Следят… Надо еще как-нибудь проверить…" Но проверить не удалось: неожиданно наблюдающий на мачте забил тревогу. Звук ударов молотка о медную пластину беспрепятственно проникал даже в самые глухие каюты кумарона.
Аму выскочил наверх. С правого борта, наперерез кораблю, на веслах и парусах неслось небольшое судно. Ни флага, ни вымпела на мачтах ангуна не было.
Сафр бегал по палубе и отдавал приказания. Недвижная, словно статуя, фигура капитана вырисовывалась на корме возле руля.
Обернувшись, Аму заметил, что с левого борта к кораблю мчится второй точно такой же ангун и еще один угадывается вдалеке за кормой.
- Кто вы? - Для усиления голоса Сафр свернул в трубку большой лист папируса и приставил его ко рту.
- Сейчас узнаешь, - донеслось с ангуна.
- Мы - мирное судно, - ответил Сафр, - и никому не желаем зла. Кто бы вы ни были, я приветствую вас и приглашаю посетить мой кумарон.
Ответа не последовало. Лодка по-прежнему неслась прямо к кораблю Сафра. А Сафр продолжал:
- У меня договор с Саркулом Востока и Хозяином Врат. Я - Сафр, хозяин кумарона, разве не видно?