Вот и в этот раз, он прекрасно понимал, что этот склон станет для меня мучительным воспоминанием. Именно здесь, при прохождении этого спуска, рядовой Пашинцев нашел свое кресло, которое, в итоге, привело меня, командира взвода спецназа ГРУ, к знакомству с пауком, то есть, с потенциальным противником. Ну, конечно, знакомством это событие можно назвать только условно, поскольку мы друг другу даже не представились. Тем не менее, я понимал, что, передав шлем, спас паука. Но это значит слишком мало. Если будет обострение ситуации, я точно так же буду готов убить его, чтобы спасти своих солдат. Но мыли обо всем этом, скорее всего, аппетита мне не добавят. И майор Медведь, предчувствуя это, желал пообедать еще на хребте. Но я на своем мягко настоял. Хотя не считал этот вопрос принципиальным, поскольку к еде я, как правило, отношусь, исключительно, как к удовлетворению физиологической потребности организма, и не более. Считаю обычно так: есть возможность поесть, значит, следует это сделать, чтобы потом не убивать на еду время, когда может оказаться, что времени не хватает. Если такой возможности нет, то и волноваться не из-за чего. На меня жена иногда обижалась из-за моего равнодушного отношения к пище. Она, бывало, так старалась, а я, углубленный в собственные мысли, ее изысков, случалось, не замечал. Конечно, в этом моя вина, и я признаю ее.
Казалось бы, я должен был согласиться с майором, и задержаться для обеда на хребте.
Но место аварии космолета манило меня непонятным, однако, очень мощным магнитом. И чем ближе мы оказывались к месту, тем сильнее была тяга. Скорее всего, я чувствовал, что отсюда лежит путь к моим бойцам. Так подсказывало мне умение анализировать свои ощущения. Наверное, и майор Медведь чувствовал, где начинается дорога к офицерам его группы. И потому приказывать не стал, хотя право на приказ имел, и согласился на спуск. Оба мы, грубо говоря, рвались в бой. То есть, готовы были, говоря честно, на себя огонь вызвать, предполагая, что именно здесь нас попытаются захватить, лишь бы предпринять реальную попытку спасти своих парней. И оба желали, чтобы это произошло как можно быстрее. И оба были уверены, наши люди не сомневаются, что мы скоро появимся, и спасем.
Хотя вызов огня на себя был чисто умозрительным и с моей стороны, и со стороны Медведя. И пока ничто не предвещало, что наши ожидания оправдаются. Правда, у меня в голове появилась и созрела еще одна причина того же характера. Как у нас в армии принято вытаскивать с поля боя покалеченную технику, так же, возможно, принято и у инопланетян. И было ожидание того, что они попытаются унести с места крушения космолета все, что можно унести. Значит, вернутся сюда. Я не мог знать, насколько сложно выполнить такую задачу технически. Даже если предположить высокий научно-технический уровень знаний пауков, это, наверное, не дело нескольких минут. Пока, по крайней мере, не было заметно, чтобы кто-то вел в ущелье хотя бы подготовительные работы. При взгляде сверху мне показалось, что все там, внизу, сохранилось в том же порядке, в каком было, когда мы сутки назад ущелье покинули.
Я, в самом деле, испытывал некоторое волнение, которого и опасался Медведь, на первой трети спуска, то есть, там, где я шел вместе со взводом до того, как улететь на воздушном мотоцикле. Я легко, без всяких поисков указал место, где я отрезал от куска обшивки космолета лоскуток металла. Кусок обшивки лежал на прежнем месте, и майор взял его в руки, не забыв, естественно, надеть перчатки.
Осматривал долго и внимательно, ощупывал, испытывал на гибкость и пластичность, разве только, не попробовал "на зуб".
– Интересный металл, – заметил майор. – Мне кажется, он даже легче титана. И очень пластичный. Только вот слишком уж мягкий. Но это тоже на мой взгляд не специалиста. Его любая ракета "воздух-воздух" или "земля-воздух" возьмет без проблем. Сразу в решето превратит.
– У космолета какая-то странная полупрозрачная динамическая защита стояла. Что-то типа плазмы в неизвестной нашим ученым ипостаси. Так генерал Вильмонт сказал.
– Да. Мне говорили это. И требуется найти источник такой защиты. Предположительно, космолет сам ее выкачивал при необходимости. Это какая же скорость соображения нужна, чтобы в короткое мгновение выставить подобную защиту в место, где она работает.
– Компьютер может мыслить быстро. – сделал я вывод.
Мы продолжили спуск. Ниже по склону я вместе с взводом раньше не спускался. Я улетел, а бойцов вел старший сержант Коля Камнеломов, и соединились мы только внизу. Спуск имел много сложных участков. Не случайно взвод спускался долго. И сразу не было видно самых рискованных мест. Спускаешься, и выходишь на обрыв, который держится на склоне, по сути дела, на честном слове камней, и только несколько деревьев, перед обрывом растущих, скрепляют почву своими корнями. И приходится возвращаться, выбирать другой маршрут. При этом всегда есть возможность не просто рассыпать камни обрыва своей тяжестью, но и просто посмотреть в ненужный момент в сторону, отвлечься на что-то, и шагнуть за кусты, где под ногой уже не найдется опоры.
Там не менее, мы с майором Медведем умели ходить не хуже, чем бойцы моего взвода. И преодолели каким-то образом коварный спуск, умудрившись ни разу не разбиться. Внизу майор сразу подошел в заполненной водой яме, и попытался заглянуть в глубину. И, хотя вода была чистая и прозрачная, рассмотреть что-то внизу было проблематично. Вода казалась расфокусированным увеличительным стеклом.
– Хоть ныряй, чтобы что-то выудить. – посетовал Медведь.
– Я не уверен, товарищ майор, что вода позволит вам вынырнуть. Во-первых, она ледниковая, и, самое большое, на что годится, это умывание и питье. Но для питья я бы предпочел воду брать метров хотя бы на полста выше по течению. Мы не знаем уровня радиации ни в воздухе, ни в воде.
Медведь взял у меня из рук "планшетник", и заглянул в монитор.
– Кроме того, возможно, именно вода обладает свойствами беспроводного зарядного устройства. Аккумулятор подзарядился на сто процентов. А мы здесь еще минуты не пробыли. Какой заряд был раньше?
– Не могу знать. Внимания при спуске не обратил. На хребте было чуть больше двадцати процентов. Я даже думал, не поставить ли запасной. Потом вспомнил, что это место дает зарядку всем аккумуляторам, и менять не стал. Думал – проверить. Один раз – это могло оказаться случайностью.
– Мне интересно, как долго источник энергии будет действовать.
– Наука говорит, что вечных двигателей не бывает.
– Вечных двигателей не бывает у земной науки. А что бывает, чего не бывает у инопланетной, ни мы не знаем, ни земная наука. Мы вообще не знаем, что у них за двигатели, и на каком топливе они работают, сколько могут летать и с какой скоростью.
– Мультиметр. – вспомнил я. – Нужно снять электрические параметры воды.
Я видел, как Медведь забрал прибор из рюкзака старшего лейтенанта Лисина, и переложил его в свой рюкзак. И хотел напомнить, было, Медведю об этом, но он и не думал отказываться. Сразу вытащил мультиметр, и, как раньше делал старший лейтенант, срезал две ветки, к которым присоединил контакты, хотя держать их над водой и над кристаллическим следом – это вещи совершенно разные. Над кристаллами было довольно жарко, над водой, наоборот, прохладно и, казалось, безопасно. Тем не менее, майор предпринял дополнительные меры безопасности, и упрекать его в излишней осторожности было неразумно. Один контакт Медведь воткнул в землю у берега, второй опустил в воду.
– Восемнадцать вольт, – сообщил майор. – Как на старом автомобильном аккумуляторе.
– А ток?
Он переключил прибор, и измерил.
– Два ампера. Как на зарядном устройстве для телефона.
Он вытащил из кармашка рюкзака три маленьких телефонных аккумулятора. Проверил, довольно кивнул.
– Это мне специально дали в дорогу. Были полностью разряжены. Сейчас – заряжены.
– Возможно, вода заряжает. – предположил я. – Захвачу я с собой пробу еще и этой воды, и вытащил из своего рюкзака емкость.
– Осторожнее с электроприборами. – пошутил майор.
– А что, замкнуть может? – в том же духе поинтересовался я.
– Слушай, старлей, как так происходит – вода берега касается, а замыкания не происходит? Даже не искрит. Почему?
– Товарищ майор, спросите у паука. Я же не паук, мне это недоступно для понимания. Но изоляции между водой и берегом, честное слово, я не вижу.
Медведь сердито вытащил трубку, и попробовал набрать номер. Но связи не было.
– И проконсультироваться, кроме паука, не у кого.
– Тогда будем обедать, – решился предложить я. – А после обеда будем пауков ждать.
– Если они не надумают нам аппетит испортить. Потому подготовиться следует раньше!
В этом была большая правда, основанная на принципах подготовки спецназа. И я до того, как вскрыть пакет с сухим пайком, зарядил гранатомет, в автомате передернул затвор, досылая патрон в патронник, и поставил оружие на предохранитель.
– Ты контролируешь небо за моей спиной, я – за твоей. – распределил майор Медведь боевые обязанности. Против такого распределения мне возразить было нечего, да, по большому счету, и незачем было возражать.
* * *
Во время обеда Медведь посмотрел, что я вытащил из упаковки. В моей упаковке был пакет с апельсиновым соком, а его – с яблочным.
– Ты, может быть, слышал про народные средства борьбы с пауками. Как их в деревнях изгоняют.
– Не интересовался.
– А мне, еще в советское время, когда апельсины только в Москве продавались, сосед-дачник заказ делал, когда я раз в Москву поехал. Просил побольше апельсинов привезти. Пауки не переносят запах апельсинов.
– Значит, сок – оружие против них? – спросил я.
– Видимо, в какой-то мере. Но это касается земных пауков. Насчет инопланетных я не уверен. Но попробовать стоит. Может, выльешь себе на голову?
– Могу вам, товарищ майор, половину уступить.
Я протянул пакет с соком Медведю. Тот, ни секунды не сомневаясь, пакет вскрыл, и вылил на короткие волосы примерно половину. И старательно втер сок. Ветерок шел с его стороны, и я уловил отчетливый запах явного химического концентрата, лишь отдаленно напоминающий запах апельсина.
Тем не менее, поскольку я втравил командира в такое вонючее мероприятие, я свою седую голову обработал точно так же. И даже на щетину хватило.
– Надеюсь, нас самих этот запах не убьет, – выразил свои опасения Медведь.
– Ну, не пауки же мы. Сок терпим. А уж запах-то.
Майор в ответ на это только кивнул.
Однако старая эзотерическая истина о том, что мысль материально, снова нашла себе подтверждение. И если мы постоянно думали о пауках, и даже говорили о них, они вскоре и пришли, не дав нам закончить обед. Я сидел спиной к северу, следовательно, контролировал пространство на юге. Оттуда и появилось три скутера. Летели медленно, словно крались. Впечатление было такое, что они порой даже замирают в воздухе, останавливаются. При этом я прекрасно помнил, как улетал спасенный мною паук. Его скутер ревел, как табун космических кораблей, хотя я сам не только такого табуна, я не видел пуска даже одного космического корабля. И вообще мне довелось наблюдать пуск ракет только однажды, когда на учениях мой взвод захватил установку "Град" условного противника. Тогда ракеты "Града" стреляли громко и с ревом до самого момента нашего захвата. Чего-то подобного я ждал и в этот раз. Скорее, звука, чем вида, несмотря на то, что на мониторе своего "планшетника" уже наблюдал картину, как беззвучно подкрадывается скутер к своим жертвам. Но первоначальная картина была ярче и более впечатлительной, и потому, наверное, она стала доминирующей. Я ждал звука полета, а звука не было. Тем не менее, взгляд привычно "зацепился" за движение. Майор Медведь мой жесткий взгляд увидел, и понял.
– Летят?
– Летят.
– Сколько?
– Три скутера.
– Уважают, заразы. Один нападал на несколько человек. Трое в засаде. Потом одиночный младший сержант. А тут на двоих – сразу три. Кто их насторожил? Мои офицеры – исключено. Твои бойцы?
– Исключено, – поручился и я за своих.
– Значит, эмир Арсамаков. Ему прямая дорога – к ним. Больше ему некуда было пойти. Он и наговорил с три короба. Далеко они?
– Через три минуты будут над нами. Метров триста осталось.
– Винтовка достанет, – Медведь положил руку на цевье снайперской винтовки.
– И автомат достанет, – я пока свой автомат в руки не взял, но готов был к этому действию, как обычно бываю готов в боевой обстановке.
Мы сидели под старыми толстыми елями с самого края, иначе нам не было бы видно небо. Следовало сместиться в промежуток между деревьями. Тогда нам была бы не страшна липкая паутина. Она не только налипала на людей, она должна была точно так же налипать и на деревья, которые не допустят паутину до нас.
– Обстреляем? – спросил майор, так ни разу и не обернувшись, и всем своим видом показывая, что он увлечен едой настолько, что ему дела нет ни до каких пауков.
– Еще с десяток секунд. – предложил я. – На счет "один" – начинаем. По левой от нас машине. Она впереди других. Бьем по остеклению.
Левый скутер оторвался от двух других метров на сорок. Для скутеров с их скоростью это расстояние было мизерным. И, по идее, нам не было разницы, в кого стрелять. Просто я выбрал ближайшую цель.
Медведь принялся считать вслух. И с произнесением слова "один", взял в руки винтовку, легко перевернулся, и сразу залег в положение для стрельбы "лежа". Я ложиться не стал, но занял положение для стрельбы "с колена". Первая очередь сорвалась моя. Короткая и хлесткая. И, несмотря на расстояние, я видел, что, очевидно, бронированное остекление автоматные пули выдержало, хотя и с очевидными повреждениями. По крайней мере, лобовое стекло должно было дать трещины, судя по тому, что скутер даже на малой скорости начал "рыскать" носом. Тем не менее, я убедился, что скутер – не боевая, а, скорее, бытовая машина, простое средство передвижения. А бронированное лобовое стекло – это только средство безопасности в случае аварии. Как подушка безопасности. Но снайперская винтовка имела калибр девять миллиметров, повышенный пороховой заряд и стальной каленый сердечник в пуле. В сравнение с моими пулями калибра пять, сорок пять миллиметра, снайперская винтовка – оружие очень мощное. И первый же выстрел майора Медведя доказал эффективность работы снайпера. Я прекрасно видел, как пуля пробила остекление, после чего скутер сначала клюнул носом, но потом этот нос задрал, и стал падать на деревья все своей немалой плоскостью. Но падал он, к счастью, не на нас и не на наши деревья, выбранные нами, как средство защиты от липкой паутины. С места падения сначала повалил густой черный дым, но быстро прогорел, и, хотя взрыв мы оба услышали, огня видно не было. Я мысленно предположил, что в скутере существует система собственного пожаротушения, которая сработала. Однако пилоту-пауку выжить едва ли удалось, потому что майор Медведь прострелил кабину прямо по центру, и пуля должна была поразить пилота. Хотя, стрелял он под углом, и промах тоже был возможен.
Я тем временем успел опробовать корпуса скутеров, послав по очереди в каждый из них. И корпуса скутеров не были корпусами боевых машин. Пули легко рвали обшивку. Но, поскольку мы с командиром не знали уязвимых мест скутера, не знали даже, что за двигатель приводит его в движение, и где этот двигатель располагается, я стрелял так, чтобы через обшивку поразить пилота. И мне это удалось. Второй скутер стал падать но, в отличие от первого, не на склон, а на дно ущелья, прямо в ручей. А тут и майор Медведь произвел второй точный выстрел. Опять в лобовое остекление, и с тем же результатом. Третий скутер полетел вслед за вторым, обогнал его, и упал в ручей метрах в пятидесяти от нас.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Таким образом, первый бой, такой скоротечный, но отвечающий всем нашим надеждам, был нами выигран без особых проблем. Но оба мы отдавали себе отчет в том, что выигран он был не благодаря нашему неоспоримому преимуществу в оружии или в подготовке, а только потому, что от нас не ожидали встречной атаки. Причем, атаки превентивной и не объявленной. Пауки пока еще не встречали на Земле достойного противника. То есть, они вообще не встречали здесь противника, а встретили его лишь в воздухе, и противник этот был не местным, а таким же пришельцем, с которым пауки, судя по всему, смогли справиться. А все захваты людей до этого происходили спокойно и, похоже, бескровно. Возможно, захваты производились даже не при каждой встрече, а существовали и другие отношения.
При этом, даже если эмир Арсамаков, в самом деле, пришел к паукам, и попытался запугать нами, то пауки, как мне подумалось, не восприняли его слова всерьез. Может быть, они даже получили приказ, который все равно не заставил их насторожиться, и быть готовыми к отпору. За что они так сурово и поплатились.
А для нас все в этой первой схватке сложилось не просто благополучно, но почти восхитительно. Я дал только четыре очереди по два – три патрона. То есть, даже треть "рожка" едва-едва использовал. Майор Медведь вообще только дважды выстрелил. При этом мне даже не пришлось взять в руки гранатомет "Вампир", не то, что стрелять из него. Но я хорошо представлял, что сделает "выстрел" из этого гранатомета со скутером, в принципе, не предназначенном для боевого использования. Однако, эти "выстрелы" еще могли сгодиться. Мы только начали свою эпопею, желательно, быструю, но это уже как получится. Но самое сложное испытание было у нас впереди. И мы это осознавали. И потому начали действовать быстро, согласованно, даже не советуясь друг с другом.
Так, не сговариваясь, мы с майором вскочили на ноги, Переглянулись. Я успел еще наклониться, и схватить гранатомет и рюкзак с "выстрелами", и мы побежали к ближнему сбитому скутеру. Майор Медведь бежал первым, поскольку он не поднимал гранатомет, и не одевал на ходу рюкзак, да и бежал он без лишнего веса в руках и за плечами. И потому он первым остановился перед скутером, и даже в ручей вступил. Я, подбежав, тоже сразу вошел в ручей.
Когда запрыгивал в свой скутер спасенный мною паук, остекленная кабина была поднята, и паук просто запрыгнул туда, еще в воздухе привычно сложив свои восемь конечностей. Запрыгивая, он не плюхнулся на сидение, а словно бы в воздухе над ним завис, а потом опустился плавно. Быстро, но без падения. Здесь кабина была закрыта. И мы предположить не могли, как ее открыть снаружи. Внутри, за пробитым пулей стеклом, на широком сидении расположился паук. Пуля пробила ему голову в районе мощных челюстей, между которыми лучше было бы не попадаться. Но шлем, что обтягивал эту голову, поврежден, судя по всему, не был. Из раны вытекала какая-то густая зеленая жидкость. Видимо, кровь паука имела такой непривычный цвет.