– Ваши действия. Перед съемкой только снимаете предохранительную крышку с объектива, на пульте не вздумайте ничего набирать, собьете все настройки. Запомните две кнопки, и все. Вот эта, с правой стороны – кнопка включения прибора, вот эта, правая верхняя – кнопка съемки. Что будет показывать монитор пульта, вас касаться не должно. Хотя могу предупредить, что там будет не то, что вы снимаете, а только график, который ничего вам не скажет – несколько разноцветных кривых линий на системе координат. Мне кажется, все предельно ясно и просто. Повторите, какая кнопка для чего предназначена.
Инструктор, видимо, не понимал, что имеет дело с офицером спецназа ГРУ, или просто не имел понятия, кто это такие, и какие тренировки для развития памяти эти спецназовцы проходят. Я лично после пятиминутного изучения в состоянии с минимумом ошибок повторить страницу с набором в пять колонок пятизначных цифровых групп. Буквенные группы повторяю вообще без ошибок. Все за счет фотографической памяти, позволяющей задним числом восстанавливать то, что удалось увидеть. Так, кстати, задним числом, могу восстановить номер автомобиля, который проехал мимо меня вчера утром, и ничем не привлек к себе моего внимания. Это, кстати, даже в спецназе ГРУ могут делать только исключительные единицы. Эти единицы одарены чем-то от природы, и не их заслуга в наличии способностей. Нас выявляют системой тестирования, а потом развивают память дополнительными тренировками.
Но объяснять все это я инструктору не стал. Может быть, ему вовсе ни к чему знать такие вещи. Спецназ ГРК не любит рекламу и не нуждается в ней. Это, кстати, единственная силовая структура государства, не имеющая собственной пресс-службы. Но если инструктор попросил – пожалуйста. И я просто и без затей, почти тупо показал две указанные кнопки, и повторил их функции, проявив скромность, и не показав, на что способен дополнительно. После чего инструктор, уложив в кейс спектрофотометр, вытащил оттуда же еще один прибор.
– Грубо говоря, – начал он объяснять, – это что-то, по принципу работы, близкое к кодграбберу. Слышали про такую воровскую штучку?
Хотя я и не вор, тем не менее, слышал.
– Сканирует и подделывает сигналы автосигнализации, – показал я свою эрудицию в вопросах, в которых вообще-то "плавал", поскольку, имея водительские права, практически, на все, что умеет ездить, собственной машины никогда не имел, и пользовался только дешевым китайским мотоциклом. Чтобы иметь хотя бы мотоцикл посерьезнее, я еще, как говорится, званием не вышел. – "Автомобильная отмычка".
– Именно так, – согласился инструктор. – Только мы совместили в одном корпусе принцип действия двух воровских приборов – кодграббера, про который я уже сказал, и RFID-ридера.
– А вот что это за штука, я понятия не имею. Наверное потому, что воровать меня не учили или учили не качественно. Или вообще учили совсем не то, что нужно, воровать.
Инструктор мою шутку если и понял, то никак на нее не отреагировал, смотрел серьезно и сосредоточенно. У меня появилась крамольная мысль, что он лишен чувства юмора.
– Это устройство для считывания всех данных с пластиковой банковой карточки, предназначенной для бесконтактного использования. Просто провести прибором рядом с карманом, в котором карточка лежит, и все банковские коды считаются. Конечно, наш прибор несравненно сложнее, хотя он в состоянии выполнять как функции кодграббера, так и настоящего RFID-ридера. И вообще, как мы надеемся, он сможет снять информацию с любого ее носителя, самого носителя не касаясь и не повреждая. Причем, делает это совершенно незаметно. Испытания мы проводили на стационарном компьютере, с которого прибор снял все данные, а компьютер, имея мощную антивирусную программу, этого не заметил, как и человек, который в это время за компьютером работал, и не знал, зачем мы положили ему на стол пластиковый пакет, и что в пакете находится. В том компьютере, помимо антивирусной программы, стояла мощнейшая система защиты, которая тоже была скопирована. Эксклюзивная разработка для компьютеров военных институтов. Пресекает любую попытку дистанционного взлома. Сейчас специалисты пытаются научить этот сканер работать через сеть Wi-Fi, чтобы контролировать все компьютеры любой локальной сети без введения пароля.
– Очень полезная вещь для военной разведки, – сразу оценил я, посмотрев в сторону командующего, который уже давал какой-то инструктаж группе майора Медведя, и, извинившись перед инструктором, знаком приказал старшему сержанту Камнеломову отвести бойцов, которые шли со мной, туда, к командующему.
– Только я сразу обязан предупредить, что отдавая свой прибор вам для эксплуатации, мы у себя в лаборатории оставляем только его принципиальную схему, – ничего не замечая вне собственной головы, продолжал инструктор. – Второго экземпляра нашего сканера, именно так мы пока прибор называем, не придумав ему имя собственное, не существует в природе. Комплектующие при сборке использованы очень дорогие, добытые всеми правдами и неправдами из-за границы, вплоть до того, что пришлось использовать агентуру Службы Внешней Разведки, поскольку наша промышленность такие высокотехнологичные вещи пока не производит. Только думает производить. Но я представляю, сколько это будет стоить. И весь прибор, соответственно, очень дорог. Не столько, скажем, в денежном исчислении, сколько в возможности комплектации второго сканера. И потому я повторю слова генерала Вильмонта – сканер следует беречь, и обращаться с ним осторожно. Принцип работы у него простейший. Расположить на расстоянии не менее метра от источника информации, и включить.
– Как долго должен длиться процесс сканирования? Я же не вижу, что он будет сканировать, и когда будет достаточно. Когда, скажем, заполнится память сканера.
Я предпочитал говорить о практической стороне своей работы, мало интересуясь вопросами деятельности самой лаборатории и их трудностями.
– Чем дольше вы сможете удержать сканер рядом с объектом, тем лучше. Я не думаю, что вы сможете стоять рядом в течение пяти часов. Объема памяти у сканера хватит на запись в течение пяти часов. В нашем приборе установлен прекрасный SSD-диск. И объем достаточный, и скорость записи высокая. Я говорю, что вопрос упирается, единственно, в физическую безопасность прибора. Я смотрел ваши видеосюжеты о "гуляющих дымах". И считаю сами столбы дыма опасными. Мы в лаборатории даже пытались сделать спектральный анализ по вашей видеозаписи. Не знаю, рассказывал вам об этом Виталий Витальевич или не рассказывал. Единственное, что мы смогли определить, столб дыма имеет высокий заряд электрического тока. Возможно, вольт там не много – у нас не было возможность проверить, но количество ампер должно зашкаливать. Еще раз прошу поберечь сканер. Его удар мощного тока может просто изуродовать.
О том, чтобы я поберег себя, инструктор ничего не сказал. Впрочем, это была не его забота, а моя собственная. У меня же мелькнула мысль.
– Хорошо. Данные вы получите по нашему возвращению.
– А если вы не вернетесь? – довольно грубо и бестактно спросил меня инструктор. – Ваша экспедиция считается чрезвычайно опасной.
– Не опаснее обычных командировок, когда мы уничтожаем банды.
– Вы слишком легковесно относитесь к порученному делу, как мне кажется. Но это вопрос не моей компетенции. Что касается моей компетенции, то вот здесь, – он вытащил из кейса еще один прибор, размером с портсигар, – внешний диск. Самый обычный, только с гигантским объемом памяти. Соединение через USB-порты. На том и на другом основных приборах тоже есть порты. Нажимаете красную кнопу. Вот эти кнопки. На сканере и на спектрофотометре, и запись будет перекачиваться на внешний диск. Забрать его у вас мы сможем. Ваш командир группы в курсе – как. Он обеспечит. Этот заберем, другой пришлем.
– Вас как зовут, уважаемый? – поинтересовался я.
– Алексей Викторович. Я инженер-исследователь из лаборатории профессора Вильмонта.
– Так вот, Алексей Викторович, ваше задание я понял. Но есть у меня и собственные соображения – пробегите сейчас по людям, что с вами прибыли, загляните к экипажу вертолета – это мне кажется даже надежнее. Мне нужна стеклянная банка, и кусок прочной проволоки, чтобы сделать хомут для удержания банки отверстием вниз. Так, я надеюсь, смогу доставить вам пробу вашего электрического дыма. Деревянную ручку я сделаю сам. Можете этим себя не утруждать.
– Как вы это сделаете? – не понял инженер-исследователь. Вопрос касался, конечно, не ручки, а метода добывания пробы.
– Просто. Приделаю с помощью хомута к банке ручку, и зачерпну дым из столба. Дерево не проводит электрический ток. Значит, это безопасно. Но лучше бы вы нашли мне и диэлектрические резиновые перчатки. У механика из экипажа вертолета все это может быть.
– Это было бы великолепно, товарищ старший лейтенант, – взволновался вдруг Алексей Викторович. И, кажется, сильно зауважал меня. – Только имейте ввиду, что дым имеет способность подниматься вверх. Банку необходимо будет прочно закрыть.
– Да. Хорошо бы кусок стекла. Стекло тоже не проводит электрический ток. Поторопитесь, а то нам скоро выходить.
– Мне кажется, я видел подходящую посуду в самолете. Только банку необходимо будет промыть. Там какая-то темная жидкость.
Инструктор торопливо убежал в сторону вертолета, продолжая что-то говорить себе под нос, а я направился к командующему.
– Извините, товарищ полковник, меня задержал Алексей Викторович.
– Да, я видел, что ты с полковником беседуешь, – кивнул командующий. – Он, конечно, человек многословный, дотошный, но нужный.
– Так, Алексей Викторович – полковник.
– Да – это полковник Баранников из лаборатории Вильмонта. Куда он так торопливо поскакал? Напугал его чем-то?
– Никак нет. Скорее, обрадовал своим предложением попытаться добыть пробу объекта с высоким зарядом тока.
– Что за объект?
– Столб "гуляющего дыма".
– Вон, полковник уже обратно бежит. Несет что-то. – сообщил майор Медведь. Сам майор в это время убирал в рюкзак к капитану Волкову кусок доски со свежим спилом. Доска была с одной стороны покрашена стандартной армейской краской. Я, кажется, догадался, для чего нужна эта доска. Но уточнять пока не стал. Потом само выяснится.
Я обернулся в сторону вертолета.
Алексей Викторович торопливо приблизился, и передал мне толстую стеклянную крышку для стандартной стеклянной банки, какую используют для консервированных продуктов. Крышку я взял.
– А что я буду ей закрывать?
– Сейчас механик банку принесет. двухлитровую. Он спирт куда-то перелить хочет. Полная банка технического спирта.
– Отдал бы нам, – сказал Медведь. – Мы нашли бы, куда перелить, – и демонстративно погладил себя по животу, хотя был, как я знал, человеком не пьющим.
– Проволоку для хомутика и диэлектрические перчатки тоже принесет, – не обращая внимания на майора, продолжил инструктор.
– Как принесет, мы сможем отправиться, – констатировал Медведь. – Пора уже.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Конечно, транспорт, чтобы доехать до Земли Отчуждения, был у нас, что называется, под рукой, тем не менее, мы пошли пешком, выстроившись в привычную для спецназа ГРУ неровную колонну. Небольшой отряд в одиннадцать человек. Старший сержант Камнеломов радостно постарался, и выслал передовой и боковые посты охранения. Охранение должно было передвигаться в пределах визуального контроля вплоть до гор, то есть, до места, где кончалась Полоса Отчуждения, и начиналась собственно территория Резервации. На сдвоенные посты у нас просто людей не хватало, потому посты были одиночными.
Поскольку не я командовал группой, и передовое место ведущего я занимать не стал. Но майор Медведь умел ходить вполне прилично. А как иначе! Он же был офицером спецназа ГРУ. Был когда-то и лейтенантом, и старшим лейтенантом, и капитаном, пока, получив майорскую звездочку, не был переведен в штаб. Наверное, засиделся на штабной работе у себя в батальоне, соскучился по нормальным темповым маршам, хотя я несколько раз видел, как офицеры штаба их батальона тренируются вместе с солдатами в различных дисциплинах, даже на "полосе разведчика", что вообще-то не слишком легко и постоянно там работающим солдатам. Говорили, что в их батальоне даже существует график занятий по общефизической и специальной подготовки офицеров штаба. Такой у них был в батальоне начальник штаба. Сам форму всегда поддерживал, и других офицеров заставлял. Впрочем, это нормальные отношения к штабным офицерам спецназа ГРУ. Слышал я, подобное практикуется повсеместно, только езде применяется по-своему. И батальоны, где такого нет, скорее составляют исключение из правил. В нашем батальоне, впрочем, ситуация была несколько другая. У нас сам комбат был хорошо подготовлен, но занимался и с солдатскими, и с офицерскими группами, и самостоятельно. Точно так же занимались и офицеры штаба, поддерживая боевую подготовку на должном уровне. Многие даже ко мне во взвод приходили, например, чтобы вместе с солдатами совершить марш-бросок. Вообще марш-бросок спецназа ГРУ всегда считается кульминацией в физической подготовке подразделения. Даже спортсмены-марафонцы не так часто бегают на дистанцию пятьдесят километров. А у нас это обязательное еженедельное мероприятие. Некоторые командиры взводов, правда, предпочитают такую тренировку проводить раз в десять дней. График занятий обычно бывает отдан на откуп командирам взводов, хотя и утверждается командиром роты. При этом я отдаю себе полный отчет в том, что соревноваться со спортсменами-марафонцами на олимпийской дистанции в сорок два километра сто девяносто пять метров ни я, ни мои солдаты не в состоянии. Но и марафонцы не всегда сумеют выдержать наш марш так, как это у нас полагается. Мы не практикуем бег на время. Более того, мы бег чередуем с быстрым шагом, и даже даем себе время от времени возможность отдохнуть. Особенно необходимым бывает привал не на тренировках, а в боевой обстановке, где важно сохранить силы бойцов, которые должны были поддерживать возможность сразу, с марша, вступить в бой. Вот этого у марафонцев не бывает. Как всякие спортсмены, они силы тратят только на прохождение дистанции. Им не до боя. У них даже в мыслях такого нет. А за финишной чертой спортсмены падают, как будто пулю получили.
Майор Медведь вел отряд так, как тому и положено было идти, чтобы не переутомиться раньше времени. Для простых армейцев этот темп показался бы неоправданно высоким, но для спецназовцев военной разведки считался даже щадящим. Бывало, что я задавал своему взводе гораздо более высокую скорость движения. Но – только при необходимости или на тренировках.
Шли мы в траве по уже утоптанной тропе, оставленной моим взводом, когда мы еще не планировали возвращение, и не боялись "наследить". Однако, едва оказавшись в Резервации, отряд по непонятной причине остановился.
Я поспешил вперед, как человек, уже бывавший здесь, и относительно знакомый с обстановкой. Именно по этой причине меня вообще-то и пригласили в группу Медведя. Еще не догнав ведущих, я спросил по связи старшего сержанта, который шел сразу за майором:
– Камнеломов! Что там такое?
– Товарищ старший лейтенант, мы вот тут с товарищем майором думаем, если черная кошка перебежала тропу в одну и в другую сторону, она отменила беду или удвоила ее?
– Какая кошка! – возмутился я. – Откуда здесь кошке взяться! Здесь до ближайшего села семьдесят шесть километров.
– Думаешь, старлей, нам двоим приблазнилось? – спросил Медведь.
– Я тоже ее видел, – вставил свое слово капитан Волков. – Даже автомат успел поднять, но она уже в кусты шмыганула, только кончик хвоста торчал.
– Мелкая такая. – объяснил старший сержант. – И хвост закручивается знаком вопроса то в одну, то в другую сторону. Бежит, и мяучит.
– Точно, – подтвердил Волков. – Хвост знаком вопроса.
– Вас уже трое, – констатировал я. – Вы, случаем, вместе с бортмехаником с вертолета банку из-под спирта не мыли?
– Не мыли, старлей, – майор сделал ударение на моем звании, намекая, как я понял, не на соблюдение приличествующей случаю субординации, а просто мягко попросив не хамить со старшими возрастом и званием.
Я понял, и промолчал. Вертолетный бортмеханик, когда принес для меня стеклянную банку для "проб", так дыхнул на нас, что мы готовы были упасть пьяными. Майора Медведя, как мне показалось, даже основательно шатнуло, как, впрочем, и меня, хотя и в меньшей дозе. Наверное, я был более устойчив к алкоголю от природы. Я вообще обычно отказывался от выпивки даже по праздникам. Единственно, приходилось выпивать на похоронах, которые иногда случались. Однако это происходило редко. Но в этот раз мы не упали, потому, наверное, что брали пример с бортмеханика, который держался молодцом, хотя пьянел стремительно, и от нас уже уходил, выписывая ногами непонятные крендельные фигуры. Я тогда же банку проверил, и даже понюхал. Спиртом она не пахла. Вымыта была основательно. Наверное так же основательно, как выпита. Хотя, я сомневаюсь, что одному бортмеханику по силам с тремя литрами спирта за такое короткое время справиться. Но в вертолете было еще пять членов экипажа и погрузочно-разгрузочная команда. Помощники наверняка нашлись. И всем стало одинаково невыносимо жалко выливать спирт в землю. Потому и не вылили. Но это значило, что в вертолетных баках он сохранится.
Тем не менее, трезвая или пьяная, кошка в предгорьях откуда-то взялась. Может быть, даже с тем же вертолетом прилетела. Это довольно распространенное явление. Кошки и коты любят забираться туда, куда не следует. Например, под капот машины. И из увозят от дома за много километров. А потом кошка пропадает. А уж про то, что кошка может забраться в салон автомобиля, и сомнений быть не может. Да и салоном вертолета она не побрезгует. Или вообще эта кошка возникла из инопланетного космолета. Я сам человек, сказать честно, не суеверный, однако, к приметам стараюсь относиться серьезно.
– Куда шла? Куда ушла? Справа налево или слева направо?
– Шла слева направо, под уклон, – объяснил Камнеломов. – Тропу перешла, но через четыре секунды вернулась назад.
– А что ее вернуло?
– А мы знаем? – на одесский манер ответил майор Медведь.
– Я посмотрю? – спросил я командира отряда.
– Гони. – послал меня Медведь. – Ты, я вижу, кошек не любишь.
– Не то, чтобы категорично, но почти так. Я к ним, скорее, равнодушен.
– Ты, Троица, их просто готовить не умеешь, – сказал старлей Лисин.
– А я вот кошатник заядлый, – сказал, как пожаловался Медведь со вздохом. – И повадки их хорошо изучил. Знаю, что кошка без толку сновать туда-сюда не будет. Ладно. Гони, Троица.