– Соображаешь. Так-то оно лучше. Рекомендую не шевелиться лишний раз, пока я не разрешу, я вытащил из автомата эмира затвор, сунул его себе в карман, а сам автомат отбросил в сторону. Без затвора он даже меньше, чем игрушка. Разве что, дубинка. В других автоматах, что остались на хребте после минувшего вечера, затворов тоже не было. Это первое, что делают мои солдаты после боя, чтобы не оставлять в горах оружие. Мало ли кто случаем подберет его. Горец с оружием в руках всегда опасен. Хотя, я слышал, здесь даже пастухи для защиты от волков носят не двустволки, как когда-то в советским времена, а "калаши". Надежнее. Но это горский, так сказать, колорит. Особенности местности, где оружия чрезвычайно много. Намного больше, чем его должно быть у мирных людей. Местная полиция пытается с такими явлениями бороться своими методами, но методы эти постоянно дают пополнение горным бандам в живой силе. По моему мнению, чтобы навести в Дагестане порядок, следует сначала разогнать по "местам не столь отдаленным" местную полицию, а потом уже вводить спецназ ГРУ – "вежливых людей"…
* * *
– Камнеломов, Коля! – позвал я в микрофон.
– Я! – отозвался старший сержант.
– Мой "планшетник" у тебя?
Хотя я и передал "планшетник" майору Медведю, я знал, что у того имеется собственный точно такой же гаджет. И подозревал, что майор мой передал старшему сержанту. Спрашивать о "планшетнике" у самого Медведя я не стал, чтобы не разговаривать с кем-то при эмире на "вы", показывая, что не я здесь командую. Показывать это было еще рано. А говорить с майором на "ты" я постеснялся, хотя в боевой обстановке это, возможно, и выглядело бы нормально.
– Так точно, товарищ старший лейтенант. У меня.
"Планшетник", как я и подумал, в самом деле, оказался у старшего сержанта. У майора Медведя на его собственном "планшетнике" была, видимо, установлена та самая программа, позволяющая наблюдать за местностью с помощью камер "беспилотника". Синхронизация с работающим дроном происходила в автоматическом режиме. И потому Медведь, не желая выпускать старшего сержанта в "слепой поиск" бандита на склоне, передал ему мой "планшетник".
– Принеси.
Старший сержант вышел со склона за спиной эмира. Тот, вне всякого сомнения, слышал шаги Камнеломова, намеренно громкие, весь напрягся, словно ожидая удара, но Коля даже кулак почему-то не поднял, и не дал эмиру даже самый просто презрительный подзатыльник. Просто прошел мимо, и передал мне "планшетник". Я сразу открыл карту всей Земли Отчуждения, включая район Грузии. Ту карту, что переслали мне из ГРУ по приказанию командующего.
– Свободен, – отослал я своего замкомвзвода. – Работай.
Старший сержант ушел туда же, откуда пришел, и на эмира не посмотрел, словно тот был привычным взгляду камнем рядом с тропой. Но каменным он не стал, в чем я вскоре уже убедился, когда подозвал Арсамакова к себе.
– Подойди.
Он двинулся на приказ даже послушнее, чем я ожидал. Видимо, ноги от испуга начали затекать. Без движения находиться долго гораздо сложнее, чем в постоянном движении. Эмир подскочил, и заглянул в монитор "планшетника".
– Карты читать ты умеешь, грамотный. Покажи мне, где находится база пауков, и где рудник.
Он зашел сбоку, чтобы лучше с картой разобраться, и услужливо ткнул пальцем в одно, и в другое место.
– Вот здесь, в ущелье, база. Вот здесь, рудник.
– А что в руднике добывают?
– Не знаю. Камни какие-то, кажется.
Только после этого я обратил внимание на то, что рудник находится на территории Грузии.
– Сам там бывал? – спросил я напрямую.
Эмир замялся только на пару секунд.
– Сам не бывал. Но у меня в джамаате был кистинец Джабраил, который просил меня выручить его брата, которого пауки украли, и заставили работать на руднике. Сказал, что по всем джамаатам прошел, никто не берется. Кто знал про пауков, те боялись, кто не знал, принимали Джабраила за сумасшедшего, и гнали от себя. Я обещал помочь. Он мне все на крупномасштабной карте показал, с подробностями.
Я положил на монитор два пальца, развел их, увеличивая саму карту, и показал эмиру.
– Еще крупнее.
Я еще укрупнил.
Он показал. Опять пальцем.
– База вот в этом ущелье. Там много пещер. Есть подземные реки. В середине Магомет показал место, где ущелье расширяется. Не знаю уж, как это назвать. То, на чем они над нашими горами летают. Это не самолет и не вертолет. Какая-то кабина в корпусе. Летающий автомобиль. Там стоянка этих машин.
– Скутер, – сказал я, вспомнив слово знакомого паука. – Они называют это скутером.
Арсамаков посмотрел на меня с удивлением.
– А ты откуда знаешь, как они называют? Ты был там?
– Там – только скоро буду. Но у меня есть друг-паук. Он мне и объяснил.
Эмир явно посмотрел на меня с большим уважением, чем раньше. Он, видимо, ожидал, что его данные станут для меня откровением. Но я вел себя так, словно все давно знаю, и только проверяю его на откровения.
– А где сейчас твой Джабраил? – спросил я.
– Твои солдаты убили его. В первый же день, когда ты нас достал.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Получалось, что эмир ничего больше подсказать не мог, и надобности в нем, честно говоря, не было. По крайней мере, я не видел причины тащить его с собой. При этом от него всегда можно было бы ожидать предательства и удара в спину. Вопрос возник сам собой – все же брать его с собой или связать руки, и отправить с сопровождающим в Полосу Отчуждения, где передать в суровые лапы ментов или ФСБ. И те и другие сильно интересуются его деятельностью, и готовы активно позаботиться о дальнейшей судьбе Магомета Арсамакова. Выглядело это не совсем порядочно, хотя я и не давал эмиру никакого обещания, не давал никаких гарантий безопасности, и на траверсе хребта, по сути дела, не беседовал с ним, а допрашивал обезоруженного пленника. Пленника, который, кстати, устроил мне засаду, пустив по склону двоих своих приверженцев, всегда готовых на меня напасть. И это уже была третья попытка моего уничтожения. Третья ловушка, которую пытался подстроить мне и моим бойцам эмир. В первый раз вместе с летчиком старшим лейтенантом Брюхановым послал двух шахидок, которые своим поясом могли бы уничтожить весь взвод. Во второй раз, когда имитировал бой между двумя бандами, рассчитывая, что я ввяжусь. Но и в третий раз эмиру не повезло, третья попытка тоже оказалась неудачной. Стоит ли ждать четвертой? Если брать Арсамакова с собой, четвертая попытка обязательно последует. И я, честно говоря, не знал, как мне следует поступить. И просто радовался в душе, что не являюсь командиром отряда. Пусть майор Медведь решает, что делать с эмиром. Отпускать его нельзя. Даже при том, что выйти из резервации ему будет, скорее всего, невозможно. Пограничники – парни строгие. И будут стрелять на поражение. А данных о возможности такой встречи у Магомета Арсамакова нет. Его никто не предупредил, я думаю. Но опасность он может представлять и с другой стороны. Отсюда, с хребта, после уничтожения двух банд, которые Арсамаков "пригрел" у своей груди, эмир ускользнул. Как я подумал, в одиночестве. Только откуда у меня эта мысль об одиночестве возникла, я догадаться не сумел даже после тщательного анализа всех перипетий минувшего вечера. Если он улизнул один, откуда взялись еще два парня, только что без звука уничтоженные на склонах с двух сторон от тропы. Возможно, где-то поблизости у Арсамакова существует база, на которой возможно найти еще несколько моджахедов. Значит, он снова может найти себе помощников. И станет опять опасным и для федералов, и для мирных жителей.
Понимая, что эмир базу все равно не покажет, я, тем не менее, спросил:
– А где, эмир, твоя база находится?
Глаза эмира настороженно и по-зверски блеснули в темноте, отражая свет звезд.
– Это которая? У меня их раньше много было.
Он хитрил, не желая что-то показывать. И я был уверен, что не покажет.
– На которой у тебя еще люди остались. Те люди, на помощь которых ты рассчитываешь.
Арсамаков ответил не сразу, значит, соображал, что я знаю, чего знать не могу, и только предполагаю. Но удивление изобразил естественное:
– Мои люди остались? Ты всех, командир, перебил. Сегодня двух последних, самых верных, которых я при себе держал, убил. Больше нет никого.
– Не хочешь сказать. Тем хуже для тебя. Скажешь, думаю, следствию. А твою базу я все равно найду, и твоих людей там перебью. Но для тебя это будет отягчающим обстоятельством. Хотя тебе уже отягощаться некуда. Пожизненный срок тебе в любом случае грозит.
– И зачем я только пришел к тебе! – вздохнул он, впрочем, не очень горько. – Зачем поверил! Можно было бы просто в сторону уйти, и все. И разминулись бы наши пути. А что теперь делать? Что мне теперь делать? Только зубами драться.
Это уже было похоже на угрозу. Тон сказанного был с откровенно запахом угрозы. А это, как я понимал ситуацию, должно пресекаться в корне. И я легко спрыгнул с камня, шагнул к нему, видя, как эмир руку под "разгрузку" пытается засунуть. Однако "разгрузка" сидела на нем плотно, и рука туда сразу забраться не смогла. А я оказался более проворным. Помогать эмиру забраться под "разгрузку" я не стал, более того, я даже его руке сделать это не позволил, и, не останавливаясь, чтобы сохранить скорость движения, нанес классический хай-кик с левой ноги.
Вообще-то у любого человека лодыжка – очень слабое место в отношении переломов. Там множество мелких костей, которые любят ломаться, даже когда ногу неправильно поставишь или поскользнешься. И потому многие бьют хай-кик голенью, самой нижней ее частью, где кость достаточно крепкая. У меня же, как и у многих солдат моего взвода, на язычки берцев прикреплены алюминиевые пластины, которые обувь утяжеляют не сильно, при ходьбе не мешают, при нанесении же хай-кика не только предохраняют лодыжку от перелома, но и делают сам удар значительно жестче. В моем случае Арсамаков слетел с камня так, словно его тяжеленным бревном по голове огрели. В лучшем случае, оглоблей. Свалился, и лежал без движений. Памятуя, что это человек хитрый и подлый, я мог бы и подвох заподозрить, но я хорошо знаю тяжесть своего хай-кика, и потому подошел без опасений, и смело склонился над ним, сунул руку под разгрузку эмира, туда, куда он пытался забраться, нащупал там что-то пластмассовое, и вытащил. Это была светошумовая граната "Заря", оружие не самое сильное, но достаточное, чтобы минут на пять ослепить и меня, и снайпера, который смотрел на эмира в оптический прицел. Особенно досталось бы снайперу. В этом случае возможен даже ожог глаза. А пяти минут эмиру хватило бы, чтобы разорвать дистанцию, и сбежать. Моя вина была в том, что я стал разговаривать с ним, не обыскав. Но я сначала начинал разговор почти мирно, и только потом объяснил Арсамакову, что ему в любом случае не избежать пожизненного заключения. Не знаю уж как он рассчитывал уйти от старшего сержанта Камнеломова и майора Медведя, которые были не просто сбоку, а за спиной Арсамакова. Но, видимо, рассчитывал на быстроту своих ног. Но попытку он предпринять готовился. Любой бы на его месте постарался сбежать. Это понятно. А сумел бы это сделать или не сумел бы – этот вопрос оставался открытым. На всякий случай, пока он в себя не пришел после тяжелого нокаута, я обыскал эмира полностью. Из поясной кобуры на спине вытащил пистолет, из двух ножен вытащил ножи, и все это разложил на камне, рядом с которым сидел раньше. И стал ждать, когда эмир в сознание вернется. Он, впрочем, не торопился.
Да, это и понятно. Любой бы на его месте начал прикидываться, выжидая следующего удобного момента для побега или просто сопротивления. Да и силу своего хай-кика я хорошо знал. Пропустивший такой удар, как правило, долго в себя приходит. А его физиономия удар помнит еще неделю, пока опухоль не сойдет.
Мне, наконец, надоело ждать.
– Товарищ майор, что делать будем с эмиром?
– Он показал на карте место?
– Показал. На границе с Грузией база. А рудник вообще в Грузии.
– Туда америкосы идут.
– Я в курсе.
– Нельзя допустить их контакта с пауками.
– Это понятно. Только я не уверен в честности Арсамакова. У него, наверняка, я думаю, есть еще люди, которые будут идти по нашему следу. Эмир рассчитывает, что мы отведем его в Грузию, а там на нас нападут его люди, его освободят, и они вместе уйдут за границу.
– Зачем ему это нужно? Он что, сам пройти не может?
– Подозреваю, он рассчитывает, что погранцы сделают для нас коридор для свободного выхода. А его люди просочатся следом.
– Твои предложения?
– На ваше усмотрение, товарищ майор. – я аккуратно "умыл руки", сбросив решение проблемы на другого.
– Товарищ старший лейтенант, разрешите дать совет, – вступил в разговор старший сержант Камнеломов.
– Говори, Коля.
– Нельзя эмира с собой тащить. Его следует отправить на Большую землю.
– Спасибо. Совет дельный, – за меня согласился Медведь. – Но придется пару человек отправить с Арсамаковым в качестве охраны.
– Мы недалеко ушли, товарищ майор. Хватит одного. Чтобы он нас потом догнал.
– Пусть так. Надо только предупредить командующего, чтобы выслал людей навстречу. На старое место.
– На старое место тропа протоптана. Бандиты могут там засаду устроить. Пусть командующий новое место выберет.
– Согласен. Сейчас свяжусь с командующим. Троица, кого в сопровождающие назначишь?
Я долго не колебался.
– Младший сержант Твердоглазых!
– Я! – отозвался командир второго отделения.
– Ты у нас на ногу самый легкий. Готовься к выходу. С эмиром в пути не церемониться. У него сейчас легкое сотрясение мозга после моего хай-кика. Его можно подзатыльником на место поставить, если будет возникать. У него от легкого удара начнется головная боль и тошнота. Собирайся. Сейчас командир с командующим место определят.
Я увидел, как недовольно, но вполне осмысленно зашевелился Арсамаков. В сознание приходят не так. Значит, он уже давно в сознании, и внимательно слушал мой разговор с Медведем. Пытался уловить из моей односторонней речи что-то для себя полезное.
Эмир поворочался, пристраивая свой мясистый зад среди камней поудобнее, и сел.
– Не думаешь, командир, что я сбежать смогу?
– Не думаю. Даже наоборот, думаю, что не сможешь. Я дам сопровождающему категоричный приказ пристрелить тебя при всякой попытке к бегству.
– Я тоже, как у вас, у русских, говорят, "не лыком шит". Отправляя меня, ты рискуешь своего солдата потерять. Лучше бы ты оставил меня с собой, если солдатской жизнью дорожишь.
Это была откровенная попытка надавить на меня и запугать. Даже голос звучал, как змеиное шипение. Я обозлился, выключил микрофон, и приблизился к эмиру ближе.
– Ты, ублюдок недобитый. Попомни мое обещание. Если с моим солдатом хоть что-то случится, я тебя откуда угодно достану, даже из брюха любого из пауков, если они тебя сожрут. Достану, и по ближайшим камням размажу.
Я дал эмиру не сильной, но болезненный пинок в нос. Из носа потекла на верхнюю губу кровь. Но не настолько сильно, чтобы помешать Арсамакову идти.
– Безоружного пленника бить. Не по-мужски.
– Не любите вы, сволочи местные, когда с вами обращаются так же, как вы обращаетесь с пленниками. И не тебе меня мужественности учить. Я сейчас по связи передам, чтобы тебя в нужную камеру поместили. Через два часа бабой станешь.
Я отошел, и включил микрофон.
– Камнеломов!
– Я!
– У тебя веревка, помнится, есть. Свяжи мне пленника.
– Есть, связать пленника! Только руки? Ноги не путать?
– Ноги в кандалы. Без камня.
Старший сержант появился из-за валунов через десять секунд. Рюкзак он уже снял, и на ходу вытаскивал оттуда веревку. И сразу приступил к делу, вкладывая в него и свое умение, и ненависть к пленнику. Как раз к моменту, когда старший сержант свою работу закончил, пришел и младший сержант Твердоглазых. Вместе со мной осмотрел, как пленник связан. Ему идти рядом, и младший сержант хотел убедиться, что никакой эксцесс невозможен. Камнеломов постарался от всей души. Руки были связаны впереди в запястьях и в кистях, но так, что тыльные стороны ладоней прижимались друг к другу. В этом положении руками вообще невозможно ничего сделать. Веревка между ногами была длиной сантиметров в тридцать, не больше. Придется эмир у посеменить под стволом автомата Стаса Твердоглазых. А Стас церемониться не стал бы и без моего напоминания. Будет подгонять эмира тычками автоматного ствола. Только для этого придется снять с пленника "разгрузку" и бронежилет. Что по моему приказанию младший сержант тут же и сделал. Бронежилет мы забросили в кусты, а разгрузку, в карманах которой было много различных бумаг, Твердоглазых взял с собой, чтобы следственные органы с бумагами разбирались. Мало ли что среди них может оказаться.
Со своего склона поднялся майор Медведь, завершающий разговор с полковником Мочиловым. Как только завершил, сразу включился в общую сеть связи.
– Мне в течение десяти минут сбросят на карту точку встречи. Свой "планшетник" я вынужденно отдам младшему сержанту. А ты, Троица, на время уступи мне свой.
– Стасу достаточно будет на карту посмотреть, он найдет дорогу, – попытался я отказаться от такого обмена.
– А обратная дорога? Как он нас будет без "планшетника" искать?
Против этого аргумента я возражать не стал. Он показался мне разумным, потому что было точно неизвестно, куда мы можем забраться.
Майор взмахнул своим "планшетником", как аргумент высказал. Я заглянул в монитор, заинтересовавшись мельком увиденной картинкой. Медведь это заметил, показал заставку, на которой он стоял рядом с белым автомобилем "Порше Кайен".
– Ваш?
– Мой.
– Красавец. А я вот пока мотоциклом обхожусь. Самым простеньким, дешевым китайцем. Но мне хватает. И жену прокатить могу.
– Ладно. Наметь на общей карте примерный маршрут отсюда до места крушения космолета с пауком, – потребовал Медведь.