В спину начинают подталкивать - народу невтерпеж выскочить на открытое место. Прекрасно их понимаю - меня самого сдерживают лишь закованные в металл и кожу спины впереди идущих. И где-то там, уже совсем рядом, зазвенела сталь, закричали от боли и предсмертного ужаса. Попугай, коротко бросив: "Всем удачи", отталкивается от плеча, взмывает к макушкам деревьев, с брезгливостью высшего создания поглядывает на происходящее.
Все - вот и полянка. Крошечный огрызок луга, заполненный дерущимися людьми. Демы выделяются резко: в своих до мельчайших деталей выверенных доспехах они выглядят напыщенными павлинами атакованными стаей потрепанных жизнью воробьев. Враги пятятся, отступают, удерживаясь от бегства лишь потому, что нельзя подставлять спину. Наши навалились как следует, дружно, но пираты тоже шевелиться умеют - не меньше половины успело углубиться в лес, где их теперь гонят по двум самым широким тропам. Те, кто за ними не успели, сейчас умирают, избиваемые со всех сторон. Все - жалкое подобие строя сломано. Даже крепкие латы теперь не спасут - серьезных "танков" здесь цепляют крюками за ноги, валят, а потом забивают толпой. Подняться под ударами в такой тяжести невозможно, а узкие лезвия кинжалов всегда найдут щель: демов колют в пах, в щели забрал, в сочленения. А иным без затей лупят по шлемам боевыми молотами или обухами топоров - против лома нет приема.
На первый взгляд вроде порядок, но немало мужиков увлеклось - надо продолжать натиск, а добивать неудачников останутся ополченцы.
- Вперед! Вперед все! Не останавливаться!
Мой приказ подхватывает Тук - его зычный голос перекрывает даже крики умирающих. Арбалет не находит цель - пятящихся врагов не достать: между мной и ними слишком много своих.
Продолжая орать одно и то же, пересекаю полянку, чуть отклоняюсь влево, вслед за нашими латниками. Здесь явный успех - напор принес результат: остатки вражеского дозора потеряли всякое подобие строя, разворачиваются, пытаются сбежать. В спины бьют копья и мечи, воздух переполнен лязгом, воплями, воем, хрипами. Если и у Арисата все так же, то про эту группу можно забыть - мало кто сумеет уйти.
Как ни мало, но все же сумели. В первых рядах у нас нет лучников, так что достать шустрых не смогли, а теперь остается лишь бежать следом, пытаясь дотянуться копьем. Спаслись лишь самые легковооруженные демы - в кожаных доспехах. Латы вещь хорошая, но вот бегать в них увольте. Лишь Тук на это способен, хоть и недолго, но он уникум, каких мало.
Впереди просвет очередной поляны - эта побольше. Там нас ждет главный отряд - центр вражеского построения. Я все так же бегу с дурацким арбалетом - некуда разряжать. Ничего - уж там наверняка подвернется цель.
Подвернулась…
Когда мы на плечах улепетывающей парочки "кожаных" выскочили из леса, нас встретила стальная стена, перегородившая противоположную опушку, и свист арбалетных болтов прилетающих слева и справа. Я не верил своим глазам: демы и не думали паниковать, или впадать в растерянность. Они уже успели организовать строй, разместив стрелков за флангами - воины там присели на колени, чтобы не мешать. Места здесь, для маневров и прочего, конечно нет, но им и не требовалось: встали в несколько неровных шеренг, прикрылись щитами, выставили копья. Обойти их невозможно - с одной стороны не даст река, выглянувшая в просвете, с другой такие непролазные кустарники, что через них без бульдозера не продерешься. Одно утешает - врагов, похоже, не слишком много.
Хотя компактный строй может легко обмануть взгляд.
Толком не прицелившись, разрядил арбалет в эту мишень для слепых, забросил его за спину, выхватил Штучку из плена ременной петли, заорал:
- Стоять! Сбиться в строй! Щиты вперед!
Это и без меня уже кричали Дирбз и Арисат, но передовой отряд вообще-то не нуждался в подобных приказах. Никто не бросился убиваться об толпу - все сбивались в линию, зеркально повторяющую построение врага, лишь с тем отличием, что делали это под обстрелом. Хоть и не частым, но уже появились первые раненые, а возможно и убитые - на такой дистанции арбалет вещь страшная.
Ничего - мы ведь не собирались жить вечно. Сейчас собьем строй, и стрелять им станет труднее. Затем дождемся, когда построение станет глубже за счет притока текущих по тропам ручьев ополченцев, и попремся вперед паровым катком. Там уж не до арбалетов станет.
Тот, кто придумал знаменитое: "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги" был чертовски прав. Эти проклятые две главные тропы сыграли с нами плохую шутку. Да - они способствовали быстрому передвижению, что для нашего замысла было важно, но затем начали вредить. Народ не стал ломиться тонкими стежками, более-менее развернуто, как приказывали, и, начиная от полянки, где побили дозор, поперся широкими путями. А широкими они были относительно - людям приходилось тесниться, чтобы не цепляться за кусты и деревья. Выбираясь из леса, они не могли быстро разойтись в стороны - полоса между уже выстроившимися шеренгами и густыми зарослями оказалась слишком узкой, если не сказать хуже. Наседающая масса ополченцев не успевала растекаться к флангам, давила в спины, толкала навстречу врагу. Сформировалось подобие автомобильной пробки с той лишь разницей, что машины обычно стоят смирно, а не бьют бамперами передних.
Я, увлекшись осмотром вражеского отряда, пропустил начальный этап развития процесса, и обернулся лишь увидев, что центр нашего уже почти сформированного построения начинает вспухать под давлением монолитной человеческой массы, продолжавшей выливаться из леса. Попытался криками предотвратить безобразие, но бесполезно - это все равно, что пальцем полностью открытый кран попробовать перекрыть. К тому же кричал не только я, а, похоже, абсолютно все. Причем преимущественно что-то нехорошее, если не сказать прямо - матерное. Жизненный опыт подсказывал командирам, что крепкое слово всегда самое сильное - без него тебя никто не расслышит.
Попробовать послать передние шеренги вперед? Рановато, конечно - позади полный хаос, но хоть место появится для этих "толкателей". Но как это организовать в таком шуме и под обстрелом? Сам себя вряд ли услышу - ведь сотни глоток завывают на все лады. Буду надеяться, что эта суматоха быстро уляжется, не приведя к серьезным потерям.
Я опять повернулся к противнику, с удивлением увидев, что стальная стена приближается.
Вот это да! Демов в этом отряде, похоже, раза в три меньше чем нас, но они хладнокровно идут в атаку и даже бодро покрикивают при этом. Арбалетные болты перестали стучать по щитам и доспехам - вражеским стрелкам теперь мешала своя же тяжелая пехота. Пришло время честного оружия.
Первыми под удар попали ополченцы, устроившие кашу в центре нашего построения. Выдавленные напором за линию дружинников и латников они оказались перед копьями демов. Опять хор криков, и понятно - ранеными там не отделаются.
Блин! Ну почему здесь все через одно место делается! Даже простейшее не получается выполнить!
Бойцы гибли в считанных шагах от меня, а я мог лишь бессильно наблюдать - возможности добраться до них через сдавленный строй не было. На и что я могу сделать в одиночку?..
Стальная стена налетела на стену, заработали копья с обеих сторон. И там и там небезуспешно, но оценить масштабы потерь я не смог - проклятые ополченцы обступили меня со всех сторон, тоже норовили протолкнуть сквозь строй, но безуспешно - навстречу теперь давили враги. Все наше войско сбилось в какую-то дикую кучу, где самая боеспособная часть оказалась разрезанной на две части ударом с тыла, нанесенным своими же войсками. И теперь ополченцы, вместо того чтобы поддерживать опытных вояк, мешали им, и бестолково гибли под ударами профессиональных убийц.
Всякие приказы теперь бесполезны. Теперь кто кого передавит: или наши демов, или демы наших. Причем последние действуют при невольной поддержке части ополченцев, норовящих укрыться в спасительной глубине строя, из-за чего наметилось встречное движение, еще более запутавшее ситуацию. Понимая, что если так и буду отпихиваться здесь локтями, то рискую до конца боя простоять беспомощным статистом, я направил все усилия в более перспективное русло - начал протискиваться на правый фланг. Там, на берегу, в стороне от злосчастных троп, попросторнее, и, судя по интенсивному звону оружия - гораздо веселее. Хотя до размашистых ударов мечами и топорами доходило редко - в основном работали копья и щиты, которыми противники местами уже столкнулись, стараясь напором опрокинуть врага. Но большая часть бойцов бездействовала, оказавшись в ситуации переполненного троллейбуса - рукой тяжело пошевелить, не то что ударить. Таким образом противник не имея численного преимущества, фактически его имел - основная масса наших не могла участвовать в деле. Мы оказались в положении выплескивающихся из переполненного троллейбуса пассажиров, путь которым преградил строй омоновцев.
Нас много, а толку…
Как я сумел выбраться из свалки - сам не понимаю. Протискивался будто червяк земляной, каждую секунду ожидая резкого звука разорвавшейся от натуги кольчуги или треска сломавшегося позвоночника. Один раз чудом устоял на ногах - длинное вражеское копье каким-то образом проскользнуло через человеческую массу, подрезав чье-то бедро. Несчастный завалился на моем пути, и пришлось шагать прямо по нему: толпа вынудила.
Внезапно давление на плечи резко ослабло, и я в последнем рывке выскочил на почти свободное место, ощущая себя новорожденным, вывалившимся на свет божий. Слева в прорезях забрала различил неплотную стальную стену - вражеский строй на фланге был жидковат и растянулся до самой воды - боялись обхода. Там и сям расчетливо рубились латники и дружинники, медленно пятясь под натиском все более утончавшейся шеренги врагов, далеко обогнавших остановившиеся по центру основные силы - быстро пройти по сбившейся массе наших бойцов они там не смогли. Многие ополченцы, выскакивая из давки, тоже пытались действовать из-за спин более серьезных товарищей. Воевали здесь спонтанно и зачастую бестолково, но перспектив все же побольше чем напротив тех проклятых троп.
Вот теперь другое дело - можно попытаться докричаться:
- Всем стоять! Сбить строй! Щиты в первую шеренгу! Копейщиков за ними! Давим их! Зажимаем с этой стороны! Вперед сказано! Давить!!!
Не переставая орать, я двигался навстречу противнику, поднимая спящую Штучку. Дем, пытавшийся под прикрытием товарищей протиснуться между парой разошедшихся дружинников, сунул копье между ними, попробовал ударить. Я легко отбил наконечник левым наручем, приставил к глухому шлему торец шеста, освободил лезвие.
Мозгами и кровью забрызгало и меня, и дружинников, и пару щитоносцев демов. Не останавливаясь, я потянулся к следующему, вбил лезвие в щель забрала, рванул в сторону, вскрывая шлем и лицо. Тук говорил, что узковат клинок? Не расширяется к основанию? Да что он понимает - это просто песня иметь тонкую несокрушимую сталь в бою против тяжело закованных противников.
Оставшийся щитоносец успел отступить, чему я не слишком огорчился - этого и добивался. Пусть все пятятся назад, позволяя нам обойти основные силы с фланга, после чего начать их давить уже с двух сторон - численное преимущество малополезно, если линия соприкосновения с противником слишком коротка. Сплющить их в лепешку, забить ударами со всех сторон, растоптать!
Еще шаг. И еще. Есть - второй щитоносец падает, и мы получаем хоть и небольшой, но все же разрыв в стене вражеского строя. Слева и справа меня прикрывают те самые дружинники, а дальше налипают другие люди. Я, шагая по трупам, становлюсь центром кристаллизации тонкого клина, рассекающего вражеские шеренги, заставляющего их пятиться, растягивать ряды, утончать построение. Здесь оно и без нас слишком хлипкое, чтобы достать до моей наглой тушки копьями задних рядов. Жалкие две цепочки, к тому же стоят свободно. Избегая прорыва, они пятятся, расступаются. Крепкое дерево их пик для Штучки не более чем вареная колбаса - ближайшие противники уже остались без основного оружия. В дело вступают мечи, демы своими энергичными замахами сами усугубляют ситуацию - покидают свои места, чтобы иметь больше простора. Бой, и без того не слишком организованный, начинает походить на бездумную киношную свалку, состоящую из индивидуальных поединков.
Я хоть и увлекся пиками, но не пропустил начало потехи: успел рубануть навстречу мчащемуся на меня клинку. Лезвие Штучки скользнуло по нему, сняло искрящуюся стружку с кромки, легко прошло через украшенную бронзой крестовину, через боевую перчатку, через стальной наруч и податливо-мягкое предплечье, расщепив руку будто расколотое полено. Противник, рассыпая пальцы, скользнул назад. Я не пытался достать покалеченного - взялся за другого.
Этого убил, перешагнув через очередной труп. И заработал удар сталью в лицо: отбивая удар меча, расколол его клинок - обломок отлетел неудачно.
Хотя почему неудачно? Я ведь не пострадал.
Вот и пригодилось забрало…
* * *
Кто знает, может мы бы и сумели окончательно преломить ситуацию в свою пользу - развить локальный успех в общий. Но бой, начавшийся на оптимистичной ноте, пошел вразнос из-за поспешных действий ополчения, а затем нам на головы вывалился целый ворох гадостей.
Все те же ополченцы, выползая вслед за мной на простор флангового боя, не спешили бросаться в драку. Нет - многие бились очень даже достойно, но немало оказалось и таких, которые растерянно взирали на происходящее, не понимая, чем им теперь следует заниматься. В лучшем случае они воинственно орали, в худшем пытались протиснуться назад, подальше от демов. Вся эта масса не реагировала на крики командиров, но прекрасно поддавалась веянию ситуации. Стоит нам всерьез продавить сталь вражеского строя, ударить в бока и спины, расширить прорыв, завалив землю трупами, как до них дойдет вся прелесть момента, и бросятся дружно, без страха, в полной уверенности, что победа в одном шаге. Возможно через минуту-другую так бы и случилось. Но не судьба…
Галеры были предоставлены сами себе - у нас не было сил их атаковать, к тому же без лодок это затруднительно. Изначально посчитали, что там слишком мало врагов, чтобы уделять им особое внимание. Разберемся с отрядами на берегу и тогда уж возьмемся за этих.
Несколько демов на палубе не стали любоваться баталией, а помчались к установленной на носу метательной машине - что-то вроде баллисты. Эти выродки рода человеческого хладнокровно ее натянули и выпустили в сомневающихся ополченцев тяжелый снаряд. Дистанция для такого оружия что называется "в упор": "фуфайки" каменный шар порвал, не заметив. Да и стальной доспех против такого оружия бессилен. Разорванные тела, фонтанирующие кровью, зрелище даже для закаленного характера непростое - сразу несколько паникеров подняли крик, достучавшийся до робких душ. Иридиане и межгорцы рванули назад чуть ли не все до единого, за ними потянулись самые никчемные из бакайцев. Процесс заражения паникой усугубили раненые, которые как им и полагается, двигались туда же. Среди них выделялась группа хорошо экипированных: сержант Ритол, игнорируя все остальное, вытаскивал с поля боя потерявшего сознание баронского сынка, для чего привлек всех своих пареньков, до которых сумел докричаться - долг перед своим сюзереном, увы, превыше всего.
Не мог получше момент выбрать…
Только что войско стояло на позиции, к тому же успешно продавливая фланг противника, как вдруг назад ринулась лавина отступающих. По центру, удивившись прекращению давления в спины, начали оборачиваться дружинники с латниками, тут же взрываясь проклятьями, они пытались организованно пятиться к выходам троп, не в силах устоять без поддержки - демы давили лучше.
Все это поначалу прошло мимо меня: я тупо колол, рубил, отбивал удары, напрочь позабыв про роль полководца в сражении. Да и толку от меня как командира в свалке, где никто кроме ближайших тебя не слышит, да и те не всегда подчиняются? Зато как от бойца прок колоссальный - я такую брешь в строю уже проделал, что можно телегу боком протащить - враги начали шарахаться будто от чумы. Теперь ополченцам остается пройти по расчищенной дороге и устроить демам Сталинградский котел в миниатюре.
Когда с обеих сторон закричали подстреленными зайцами, я вдруг понял, что не ощущаю поддержки со спины: слева и справа все еще держатся дружинники, залитые своей и чужой кровью, а вот копья, которые иногда помогали с тыла, вдруг перестали показываться.
Удар - очередной дем заваливается на колени, пытаясь зажать разваленный наплечник фонтанирующий кровью. Короткий шаг назад, быстро развернуться, посмотреть. Дружинник ловко отбивает пику, скользнувшую к моей груди: демы поумнели и пытаются добраться до меня издали, не принимая ближний бой. Из-за того, что отвлекся, перерубить древко не успел, но оно того стоило - я увидел нечто очень важное.
Позади нас никто не поддерживает, и куда ни кинь взгляд, виднеются спины разбегающихся бойцов. Теперь у нас не было преимущества в численности - скорее наоборот. А из леса за вражеским строем выскакивали новые демы - видимо арьергард подоспел. Если Люк не ошибся, то их немного, но нам сейчас и десятка хватит, чтобы лиха хлебнуть - навалятся свеженькие, горящие от нетерпения, добавят бедлама в наше и без того перемешанное построение.
Это конец. Если не отойти, нас сейчас выдавят на те самые тропы, перемешав с паникерами, или того хуже - в непролазные дебри, где можно завязнуть как муха в паутине. А потом переправится подкрепление с правого берега, и запечатает единственный путь отхода. Шаг настолько очевидный, что даже в этой горячке я до него сумел догадаться. Враги не дураки - тоже догадаются.
- Отходим вдоль берега! Быстрее! Не бежать! Держать строй! Вдоль берега! Там мелко - не бойтесь в воду ступать!
Под ногами захрустел ледок заберегов. Глубина по щиколотку - подводное продолжение узкой полосы пляжа сложенного крупным песком и галькой. Демы, потрепанные нашими действиями, не сразу пришли в себя, и мы успели оторваться. По центру у ребят такое вряд ли получится - как раз туда мчится подмога. Продолжаю орать, разрывая легкие и слышу, как то же самое кричит Арисат: или донеслись мои слова и мгновенно среагировал, или сам догадался (что вероятнее). С правого берега по нам бьют арбалетчики, но их там слишком мало, поток болтов редок - серьезного урона не наносят. Но пугает баллиста - после очередного выстрела, разорвавшего два тела, опять заскрипел механизм.
Самое время начинать спасаться бегством - пока за нас не принялись всерьез.
Опомнившиеся демы не рискнули преследовать сразу - на этом фланге мы их заставили себя уважать. Все без исключения видели, на что способен ловкач со странным оружием и выбравшиеся за строй арбалетчики дружно начали лупить исключительно в меня. С меткостью у них дела обстояли не ахти - первыми же болтами ранили одного из дружинников, который до последнего прикрывал своего сюзерена. Раненному начал помогать боевитый ополченец, и тут же выдал порцию ругательств - ему продырявили руку. Но молодец - не бросил товарища.