Так было заведено – когда речь шла об активных поисках браконьеров. Мол, вдруг, природоохранному инспектору понадобится срочная и экстренная помощь? Необходимо, чтобы егеря и полицейские заранее готовились к возможному вылету и находились в нужном психологическом тонусе.
А покончив с формальными процедурами, Тим отправился по местным магазинам – прикупить всякого и разного по мелочам…
Где в это время находился Клык? Сперва рядом с хозяином. А потом, когда часы на башне городской ратуши пробили пятнадцать ноль-ноль, пёс отправился, предварительно попрощавшись, на юго-восток: ему предстояло обогнуть залив Белльсунн, потом повернуть на юго-запад и достичь (за двое суток пути), приметного водопада, расположенного на Рыбьем ручье.
В сербскую гостиницу Тим прибыл только вначале шестого вечера. Зашёл к Милану на кухню и забрал заказанные с утра пельмени. Поднялся к себе в номер. Отварил пельмешек. Достал из холодильника и вскрыл литровую банку с крепким австралийским пивом. Выложил пельмени на тарелку. Глотнул пивка. Взял вилку. И только было уже приготовился от души пообедать, как в дверь постучали – вкрадчиво так, с нотками легендарной прибалтийской вежливости.
– Рыжая липучка припёрлась, – сварливо пробормотал Тим, после чего обычным равнодушным голосом разрешил: – Входи, Лиз. Не заперто.
Девушка – с ноутбуком в руках – зашла в комнату, приветливо улыбнулась и зачастила:
– Привет, Брут! Узнаёшь меня по стуку? Польщена и всё такое прочее. Вот, забежала по-простецки (какие ещё сантименты между деловыми партнёрами?), поделиться некоторыми соображениями…. А что это такое с твоим лицом? То бишь, с брутальной мужественной физиономией? Словно бы дольку зелёного лайма только что разжевал…. Интересно, о чём ты сейчас думаешь?
А думал Тим следующее: – "На этот раз юбочка ещё короче. Ноги – просто офигеть. И кружевной топик – полупрозрачный…. Чёрт знает что! Разве к соратникам, компаньонам и деловым партнёрам заявляются в таком легкомысленно-вызывающем виде? Никакого представления о хороших манерах и приличном поведении. Шалава рыжая…".
Вслух же он, и вовсе, решил ничего не говорить. Сидел себе, размеренно вращая вилку между пальцами, кисло хмурился и тупо молчал.
– Кажется, я всё поняла, – став очень серьёзной, заверила Илзе. – Сейчас исправлюсь. Подожди. Я быстро.
Положив ноутбук на краешек стола, она покинула номер. Впрочем, совсем ненадолго. Тим не успел ещё и полтора десятка пельменей съесть, а Илзе уже вернулась – в широких брюках свободного покроя и в уже знакомом исландском свитере. Вошла в комнату, медленно повернулась на сто восемьдесят градусов, присела в классическом реверансе, выпрямилась и, целомудренно потупив взор, поинтересовалась:
– Так, надеюсь, лучше?
– Гораздо, – подтвердил Тим. – На нормального человека стала похожа…. Если хочешь пельменей, то возьми и отвари. Всё к твоим услугам: кастрюля, электроплитка, вода и холодильник, где лежит пакет с пельмешками.
– Спасибо, сыта. Мы с Мэри уже пообедали в испанском ресторане…. А пивко, пожалуй, лишним не будет. Можно, я глотну из твоей банки?
– Нельзя.
– Почему?
– По кочану. Если хочешь пива, то возьми из холодильника новую банку.
– Ну, и пожалуйста, – обиженно фыркнула Илзе. – Обойдусь и без пива. Не очень-то и хотелось, честно говоря…
– Ты для этого сюда и пришла?
– Для чего – для этого?
– Чтобы демонстрировать мне новинки женской моды и дуться по пустякам?
– А что, нельзя?
– Можно, конечно. На правах подруги юности, – тяжело вздохнул Тим. – Кстати, кое-кто обещал – "поделиться некоторыми соображениями". Обещала – делись.
– Ну, это не совсем соображения…. Ты же велел выискивать – на экране монитора – всякие странности, нестыковки и непонятки?
– Велел. Значит, что-то подметила?
Илзе включила ноутбук и, немного поколдовав над клавиатурой, пригласила:
– Прошу, сеньор защитник дикой природы, любуйся.
– Это же Баренцбург?
– Ага, он самый. А по нему прогуливаются-перемещаются штук сорок (пожалуй, даже больше), ярко-жёлтых "засветок".
– Что из того? Здешние северные олени, они очень добрые, мирные и доверчивые. Потому как непуганые. Вследствие чего частенько наведываются в населенные пункты с визитами вежливости. Хотя…
– Что такое?
– Многовато их, если вдуматься, на этой картинке. Ну, пяток. Ну, десяток…. Более сорока голов? Многовато будет. Многовато.
– А другой странности ты не заметил?
– Нет, к сожалению. Объясни, если, конечно, не трудно.
– Не трудно, – горделиво улыбнулась Илзе. – "Засветки" ведут себя по-разному. Вот, эти три, а также эти четыре, они очень медлительные и передвигаются только по поселковым окраинам. А все остальные – избыточно шустрые, беспокойные и странствуют практически по всем улицам…. Почему такая разница в поведении?
– Не знаю, – задумчиво взъерошив белобрысый "ёжик" на голове, признался Тим. – Будем выяснять уже на месте. Что ещё?
– Перемещаемся в другой квадрат…. Это – хорошо тебе знакомая земля Хеэра. Олени, олени, олени. То бишь, "засветки" – в нашем конкретном случае. Более сотни…. Я прочла в Интернете, что северные олени Шпицбергена не собираются в стада. То есть, живут либо парами, либо небольшими компактными группами. Но там ничего не было сказано об оленях-одиночках…. А что мы наблюдаем на экране? Вот, одинокая "засветка". И вот, и вот, и вот. Причём, я наблюдаю за этими "одиночками" с самого утра. За это время они даже не попытались приблизиться к другим северным оленям…. Почему?
– Не знаю. Будем выяснять уже на месте. У тебя всё?
– Если бы, – печально усмехнулась Илзе. – Подожди, сейчас переместимся…. Ага, это уже другая тундровая долина. Смотри, две "засветки" передвигаются бок о бок, словно бы склеенные. А тут целых три…. С чего бы это, вдруг, олешки надумали передвигаться по тундре шеренгами? Причём, заметь, только по этой конкретной долине?
– Не знаю. Будем выяснять уже на месте. У тебя, надеюсь, на этот раз…
– Да всё, всё. Успокойся и не нервничай…. Ой, что это?
В комнате резко стемнело, а по оконным стёклам что-то бодро защёлкало.
Илзе подошла к окну и, всплеснув руками, сообщила:
– Представляешь, зима вернулась. Над городом туча зависла – иссиня-чёрная, страшная, практически на полнеба. Снежная крупа – наискосок – падает из означенной тучи. Ещё немного, и самая натуральная метель образуется.
– Конечно, образуется, – согласился Тим. – Это вы с Клыком, понятное дело, сглазили. С самого утра настойчиво пели дифирамбы отличной погоде и пафосно возвещали о приходе тёплого лета. Вот, и допелись, оптимисты фиговы. Надо же было активно сплёвывать через левое плечо. И по дереву – в обязательном порядке – стучать. Темнота необразованная.
– Значит, наш завтрашний полёт отменяется? То есть, переносится на неопределённое время? Жалко очень. Очень-очень-очень. Я уже, понимаешь, настроилась. Досада какая. Даже всплакнуть – от расстройства – захотелось…
– Всплакни, конечно, соратница. Замечательная и конгениальная идея, – одобрил Тим. – Только, если не трудно, в другом месте. Мне надо готовиться к завтрашнему полёту. И ноутбук оставь на столе, он мне в Баренцбурге понадобится.
– Всё-таки, полетишь? Не смотря ни на что?
– Я никогда не меняю принятых решений. Точка.
– Демонстрируем своё легендарное упрямство, – понятливо вздохнула Илзе. – Ладно. Не вопрос, демонстрируй…. На какое время запланирован вылет?
– На девять ноль-ноль.
– В восемь сорок пять я буду возле твоего ангара. Естественно, экипированной по зимнему утеплённому варианту. И с необходимым запасом продовольствия.
– Э-э-э…
– Что такое?
– Ничего…. Только не опаздывай.
– Не опоздаю. Железобетон…
Уже ближе к полуночи снегопад полностью прекратился, ветер стих, а мрачная иссиня-чёрная туча постепенно откочевала на восток.
"Спасибо тебе, Господи!", – уже засыпая, подумал Тим. – "Получается, что завтра, всё же, полетаем. То бишь, не придётся разыгрывать перед милой девушкой пошлый спектакль с внезапно-забарахлившим мотором. Мол, искра ушла в неизвестном направлении. То есть, перед рыжей латышской липучкой, я имел в виду…".
Глава одиннадцатая
Полёт на мотодельтаплане
Утро выдалось солнечным, но прохладным. Очевидно, сказывались последствия вчерашней непогоды: на уличном термометре был зафиксирован круглый и гордый "ноль", а под подошвами утеплённых сапог весело и непринуждённо похрустывал бело-сизый снег.
– Ерунда ерундовая, – бодро шагая по улицам Лонгьира, бормотал Тим. – Уже к полудню, наверняка, будет плюс пять-семь градусов, а к вечеру, глядишь, весь выпавший снежок и растает. Если, понятное дело, Господь Бог этому не воспротивится…
Он добрался до ангара, сбросил с плеч тяжёлый рюкзак, отомкнул ворота, выкатил тележку с мотодельтапланом наружу и произвёл короткое предполётное ТО: проверка показателей различных датчиков при работающем двигателе, регулировка гидравлической и охлаждающей систем, а в завершении процесса (уже, понятное дело, при выключенном движке), заправка топливного бака горючим.
Тим дотащил тележку до низенького мола, спустил "Bidulm-50" на воду (вернее, на идеально-неподвижную гладь Ис-Фьорда), развернул летательный аппарат боком и зафиксировал его на месте с помощью двух специальных штырей-якорей, вдавленных – через проушины в корпусе катамарана – в податливый песчаный грунт. После этого он вернулся к ангару, забрал оставленный там накануне винчестер, запер ворота, подхватил на плечи рюкзак, оттранспортировал его к мотодельтаплану и закрепил (предварительно достав из рюкзака пухлый полиэтиленовый пакет), в грузовой сетке, расположенной за задним сиденьем. Винчестер же был вставлен в специальную прорезь в корпусе. Вставлен и зафиксирован "до щелчка".
Всё, можно было взлетать. Естественно, вытащив из грунта штыри-якоря, оттолкнувшись от берега и заняв место пилота.
Закурив, Тим взглянул на наручные часы и – то ли удовлетворённо, то ли расстроено – отметил:
– Восемь сорок, а напарницы до сих пор нет. Передумала, понятное дело, мол, холодновато будет для нежного девичьего организма. Ну, и ладно. Подумаешь. Оно, если вдуматься, и к лучшему…, – бросил взгляд в сторону складских ангаров и – то ли расстроено, то ли восхищённо – хмыкнул: – Смотри-ка ты, идёт. Липучка рыжая…
– Защитникам и охранителям дикой природы – привет! – подойдя к берегу фьорда, поздоровалась Илзе.
– Репортёрам – аналогично. А также – курсанткам, возжелавшим освоить высокое искусство полётов на мотодельтаплане.
– Жду ваших указаний, господин инструктор.
– Рюкзачок сними.
– Сняла, господин инструктор.
– Курсант Вылкаст!
– Здесь!
– Отставить! На моё обращение следует отвечать: – "Я!". Пробуем ещё раз…. Курсант Вылкаст!
– Я!
– Смирно! Молодцом…. Вольно! Итак, доложись-ка по форме одежды.
– Полушубок на оленьем меху…
– Отставить! Так не пойдёт, – начальственно нахмурился Тим. – Изволь начать в обратном порядке. То бишь, с нижней одежды. И нечего тут смущаться и краснеть. Речь, просто-напросто, идёт о здоровье курсанта, вверенного мне на попечение. Погода нынче стоит холодная. Поэтому хотелось бы избежать незапланированных переохлаждений и неожиданных простуд. Не более того…. Итак?
– Ну, лифчик и трусики. Поверх – термобельё…
– Чьего производства – термобельё?
– Кажется, голландского. Или же английского? – засомневалась Илзе. – Не помню точно…. А что? Это имеет какое-то значение?
– Имеет. Причём, очень большое. К примеру, если бы на тебе было надето термобельё китайского производства, то о сегодняшнем полёте пришлось бы сразу забыть. Тебе забыть, курсант женского пола, я имею в виду…. И крепко запомни на будущее. Самое лучшее и надёжное термобельё – финское. За ним идут – по ранжиру – норвежское, канадское и шведское.
– Спасибо за совет, господин инструктор. Обязательно запомню…. Разрешите продолжать?
– Разрешаю, – вальяжно кивнул головой Тим, которому всё происходящее начинало даже нравиться. Напоминало какую-то откровенно-детскую игру, но – вместе с тем – и интересную. Почему бы, в конце-то концов, и не поиграть немного, давая огрубевшей брутальной Душе кратковременный отдых?
Девушка продолжила:
– Верхняя часть торса: собачья шапка-ушанка с крепкими шнурками-завязками, тёплый свитер двойной вязки, шарф из овечьей шерсти, полушубок на оленьем меху и толстые-толстые вязаные перчатки. Нижняя часть торса: ватные штаны – в таких местные шахтёры спускаются в угольный забой, а также носки – обычные и шерстяные.
– Обувь?
– Зимние ботинки на толстой подошве. Входят в экипировку норвежских военных. Всё, доклад закончен.
– Придётся внести в твой гардероб одно изменение, – многозначительно покачал головой Тим. – Уточняю. Существенное и важное изменение.
– Какое? – насторожилась Илзе.
– Шапка не годится.
– Почему?
– По кочану, – Тим склонился над пухлым полиэтиленовым пакетом. – Вот, держи. Это – шерстяной наголовник с прорезями для глаз и рта. Чтобы щёки ненароком не обморозить в полёте. Ледяной поток встречного воздуха и всё такое прочее…. А это – лётный утепленный шлемофон. Надевается поверх наголовника.
– Встроенные (вшитые?), громоздкие наушники. От каждого из них отходит по толстому проводу. Провода замыкаются на чёрной продолговатой коробочке…. Что это такое? Зачем?
– Затем. Портативная лётная рация. Чтобы члены экипажа во время полёта могли поддерживать между собой полноценную связь. Много ли накричишь сквозь шум работающего двигателя? Так, только крохи сущие. И то далеко не всегда…. Смотри, у меня имеется точно такой же комплект. Наблюдай внимательно…. Вот так правильно надевается наголовник. А поверх него пристраивается шлемофон и надёжно фиксируется с помощью застёгнутого ремешка…. Ну, и как я тебе?
– Знатная страхолюдина, – язвительно хихикнула Илзе. – Ты и без этих лётных причиндалов был не очень – в плане внешности. То есть, откровенно не дотягивал до гламурных красавчиков с обложек модных глянцевых журналов. А сейчас, и вовсе…. Б-р-р-р! Во сне увидишь – от страха описаешься.
– Ну-ну, – обиженно набычился Тим. – Сейчас на тебя, курсант, посмотрим. Давай, напяливай амуницию…. Ну, знаешь! Тебе даже идёт. Похорошела просто несказанно.
– Подкольщик, тоже мне, выискался…
– Отставить!
– Есть, отставить!
– То-то же…. Значится так. Объясняю порядок осуществления связи в полёте. Чёрная коробочка одновременно является передатчиком, приёмником и записывающим устройством. На ней расположено две кнопки – белая и красная. Нажимаешь на белую, и в моих наушниках начинает тоненько пиликать зуммер, сигнализируя о твоём горячем желании поболтать. Я, естественно, тоже жму на белую кнопочку. Всё, связь установлена. Общаемся…. Всё ясно?
– Железобетонно, – кивнула головой Илзе. – Чай, не второй бином старика Ньютона. А потом, когда разговор завершён, мы дружно нажимаем на красные кнопки…
– Отставить!
– Есть, отставить!
– Когда разговор закончен, то необходимо (чтобы понапрасну не разряжались аккумуляторы), повторно побеспокоить белые кнопки.
– А зачем тогда нужны красные?
– Для запуска-остановки магнитофона. Зачем записывать разговоры пилотов на магнитофон? Ну, мало ли…. Привожу конкретный пример. Ты же во время нашего предстоящего полёта будешь пользоваться видеокамерой, усердно снимая тутошние экзотические пейзажи?
– Обязательно буду.
– А актуальные и живые комментарии к снимаемым сюжетам, они ох как важны. Поэтому ты летишь на мотодельтаплане, снимаешь природные красоты Западного Шпицбергена и – одновременно с этим, предварительно включив магнитофон, – комментируешь увиденное. Если же при этом будут нажаты и две наши белые кнопки, то и я подключусь к процессу. То есть, буду внимательно слушать твои цветистые и восторженные речи, поправлять – ежели что, а также отвечать на каверзные и животрепещущие вопросы…. Как оно тебе?
– Тимофей, ты такой…
– Брут. Точка.
– Извини, пожалуйста…. Брут, ты…м-м-м, ты – настоящий друг, товарищ, соратник и деловой компаньон. Вот.
– Польщён, понятное дело, – буркнул Тим.
– Слушай, а к чему нам сегодня все эти серьёзности? – спросила Илзе. – Всякие там наголовники, шлемофоны, портативные рации и повышенная утеплённость? От Лонгьира до Баренцбурга – я на карте посмотрела – и тридцати пяти километров не будет. Долетим минут за двадцать, если не быстрей.
– А кто тебе сказал, что мы полетим до Баренцбурга по прямой? Я такое говорил?
– Нет, врать не буду. Не говорил…. А как же тогда мы полетим? Каким маршрутом?
– Естественно, сделав широкую и солидную петлю.
– Зачем – петлю?
– Видишь ли, в перечень объектов дикой природы, находящихся под моей личной охраной-опекой, входят не только белые медведи и северные олени, – сообщил Тим. – Но ещё и всякие разные птицы, гнездящиеся на побережье. А также и различные морские животные, обитающие в здешних солёных водах. Вот, заодно и за ними присмотрим. Да и у тебя – для полноценного и достойного репортажа – будет гораздо больше интересных и эксклюзивных кадров…. Итак, предполётный инструктаж закончен. Залезай на переднее сиденье, а я твой рюкзачок пристрою в специальную сетку. Через пять-шесть минут взлетаем.
– Подожди, – вспомнила Илзе. – А как же моя шапка-ушанка? Надо же её в рюкзак запихать…
– Не надо.
– Почему? Она же совсем новая. И, кроме всего прочего, дорогущая.
– Ты хочешь поссориться с Клыком? – выжидательно прищурился Тим. – Причём, навсегда?
– Нет, конечно же. А в чём дело?
– Данная шапка пошита из собачьего меха?
– Из собачьего. Виновата. Не подумала…. Тогда, действительно, пусть валяется на берегу. Глядишь, кому-нибудь и пригодится.
– То-то же…. Всё, завершаемся с лирикой. Карета подана. Занимай, курсант Вылкаст, предусмотренное штатным расписанием место. Будем, что называется, стартовать…
Сытый рёв двигателя, короткий разбег, брызги во все стороны, взлёт. Внизу заполошно замелькали городские улицы, аэропорт с находившимися на его территории самолётами и вертолётами, складские, грузовые и топливные терминалы, серо-бирюзовые воды фьорда, а также длинный-длинный портовый мол с пришвартованными к нему морскими судами и судёнышками.
Мотодельтаплан, заложив над Лонгьиром и его окрестностями крутую дугу, уверенно взял курс на северо-запад.
В наушниках настойчиво запиликало.
– Первый пилот слушает, – нажав на белую кнопку портативной рации, известил Тим. – Что у тебя, курсант?
– Разрешите вопрос, господин инструктор?
– Разрешаю. Спрашивай.
– Мы же сейчас летим на северо-запад?