- "Вот ещё одно лишнее подтверждение тому, что их давно и плотно обложили со всех сторон, - пришла злая, раздражённая мысль. - Кровать. Роскошная дубовая кровать с немыслимой ранее для них роскошью - пружинным матерчатым матрасом, которую им, якобы, контрабандой, изготовили и тайком доставили знакомые мужики из Старого Ключа. За бешеные деньги, между прочим. За золото!"
У Кары была точно такая же.
- "Какая ещё нахрен контрабанда, - чуть было снова в голос не взвыла Кара. - Развели, как лохушек. Компания этого барона знала, что у них есть золото и драла с них за этакую всякую ерунду столько, что надо было быть просто круглой идиоткой, чтобы раньше не догадаться о том, что их пасут. Пасут плотно, жёстко, так что теперь не вырвешься.
И эта предупредительность с поставками продуктов питания и рабочего горного инструмента. Всех этих ячменных и гречневых круп, коловоротов, кирок, лопат и мотыг. Всего того дерьма, за которое последнее время даже деньги перестали спрашивать, просто отмахиваясь, когда она подымала вопрос с оплатой. Мол, всё потом, всё потом.
Но, как же, не брать-то? Ведь рабов в шахты наловили уже даже не сотни - тысячи! И всем ведь жрать хочется. А труд с кайлом в руке - тяжёлый. А жрут эти твари, - Кара недовольно поморщилась, от одного только мимолётного воспоминания, сколько съедает за день одна взрослая рабочая мужская особь. А ведь таких уже у них на рудниках работало несколько тысяч.
И если бы не поставки продовольствия с "материка", как теперь, непонятно откуда прижилось обозначение поставок продовольствия из Ключёвского Края сюда на озёра в предгорьях, они такой объём точно бы не подняли. Двести шестьдесят пудов золота на сегодняшний день добыли! Двести шестьдесят! И теперь всё это богатство отдать?
Тогда бы ей догадаться, дуре, что всё не просто так. Ведь нет же. Блеск золота глаза застил".
Ну что делать будем? - наконец-то подала она голос, глядя на лениво раскинувшуюся на своей кровати подругу.
- Пойдём сдаваться, - равнодушно зевнула та. - Что ещё можно предложить. Не драться же с ними, в самом деле. Тем более что девочки такого приказа не поймут. То вместе воевали-воевали, а тут вдруг, приказывают им убивать своих же боевых товарищей. Которые, между прочим, своей крови для нас не жалели.
Не говоря уж про всякие там шуры-муры, - снова сладко зевнула подруга.
Тут и никакое золото не поможет. Любофф! Пошлют. А то и ещё чего похуже, на копья подымут и в нужник потом скинут. С них станется. Я своих девок знаю.
Ладно бы раньше, куда ещё ни шло, когда до любви дело не дошло. Поворчали бы, поворчали, может быть, кто-то и ушёл, не согласившись, но основная масса бы подчинилась. Но после визита к нам этих прощелыг из Приморья. После того что они тут нам порасписали - про кисельные реки и молочные берега: про свои усадьбы с подъёмными от барона на ключёвских землях, про свой новый статус равноправных жителей Ключа, про оружие, про свой обоз в Приморье…
Торговый обоз они, видите ли, свой собрались учредить, засранки молодые, - вдруг внезапно взорвалась Илона. - Мол, такой хороший барон даёт своё добро и выделяет им ещё большую долю, а баронесса его поддерживает и заодно деньгами на первое время обеспечивает. А им, видите ли, своё честным трудом заработанное золото уже некуда девать, но хочется ещё больше. И, главное, это якобы возможно.
После таких речей против барона пойдёт только идиот. А среди наших девочек таких не осталось. Дурных повыбили.
Надо с компанией барона договариваться. Но желательно не с баронессой, поскольку этот зверь ещё тот, обдерёт, как липку и голышом отпустит, знаем мы таких. Нет, договариваться надо с бароном. Тот помягче будет, да и мужик, опять же. А с мужиком бабе завсегда можно договориться.
Ещё лучше было бы договориться с Димоном. У того две жены и обе из наших. Но его нет, пропадает непонятно где и когда будет обратно, никто не знает. А времени нет.
Остаётся один барон.
Поэтому, надо только дождаться удобного момента, когда он будет в пределах досягаемости, а не опять куда-нибудь за тридевять земель усвистит, и предложить ему золотой рудник. Сдать всё добытое золото и выторговать с него свой процент. Процентов тридцать, не более, потому как больше всё одно никто не даст. И спокойно потом заниматься тем же самым, что и сейчас: гонять ящеров по предгорьям, сопровождать караваны с рудой и добывать золото. За тот процент, о котором договоримся.
Если нам наш рудник после того оставят, конечно. В чём я очень сильно сомневаюсь.
Но вот, если у нас будет ещё что-нибудь ему предложить, - невнятно пробормотала Илона себе под нос. - Что-нибудь такое, для него интересное. Тогда, глядишь, и на более весомый процентик можно надеяться, - Илона глубоко задумалась, вороша в памяти, хоть что, чем можно было бы заинтересовать компанию землян. Не найдя, тяжело вздохнула. - Ничего в голову не приходит. Пока ничего. А как хорошо было бы…
- Почему ничего, - подошла поближе Кара и опустилась на край кровати.
Илона недовольно поморщилась. Опять Кара за своё. Сколько ей говорено было, чтоб не ходила по дому в уличной одежде, да ещё к тому ж в сапогах. А той всё равно. В одно ухо влетело - в другое сквозняком выдуло.
Улыбнувшись, прекрасно поняв, что так рассердило Илону, Кара продолжила.
- А та долина с медно-никелевым рудником? Та, что мы недавно нашли в предгорьях и отбили у людоедов. И не знаем, что теперь с ней делать? Он нам нахрен не сдался, а у барона этой меди, - поморщилась Илона. - Не знаем, как с озёр то вывозить горы целые уже добытой руды, а тут вообще, чуть ли не в горах, в глубине, где-то глубоко в ущелье. Откуда до ближайшего озера - день пути, а то и все десять.
На одной доставке разоришься. На озёрах - там что. На баржу погрузил и она вота - на плавильном заводе, почти возле города. А тут - пока к ближайшему озеру доставишь, замучаешься по кручам пробираться. Дорог нет.
- А как же ящеры медью и этой…, - замялась Кара, вспоминая незнакомое слово, - никелем этим, ящеры оттуда торговали? - недовольно воззрилась на Илону Кара.
- Вот так и торговали, - невесело усмехнулась Илона. - Как хищники. Сначала повывели все ближайшие леса на уголь, по этому следу мы, кстати, их и обнаружили, а как быть дальше - не подумали, идиоты.
Плавить на месте - топлива больше нет. Тех, кто плавил - тоже нет. Нам бы их с самого начала поберечь, а не резать под корень, - равнодушно бросила она. - Да кто ж знал то, что плавильщики живыми понадобятся. Ну и так далее, - равнодушно махнула она рукой. - Проблема на проблеме.
- Вот и давай предложим это неудобное месторождение барону, в довесок к нашему золоту, - усмехнулась Кара. - Пусть он с ним делает что хочет. Говорят этот никель для стекла очень нужная штука, глядишь, он и заинтересуется. А в оплату возьмём бронек их непробиваемых, пулемётов парочку, винтовочек снайперских пневматических дальнобойных. Ещё…
- И золотой рудник пусть под нами оставит, - зевнула Илона. - И всё это, он, конечно же, даст, - откровенно ехидно глянула она на подругу. - До сих пор всё только обещал, обещал, а ведь ни разу так и не дал. Ничего из тобой перечисленного! А тут вдруг даст.
- А куда он денется, - предвкушающее расплылась в ухмылке Кара. - Илона, Илона, - покачала она головой. - Что-то с тобой последнее время не то происходит. Влюбилась, что ли в кого? Ты совсем не следишь за последними вестями, доходящими до нас из Старого Ключа.
Барон явно что-то замутил с гильзами для патронов к огнестрелам. А в таком деле без меди никак не обойдёшься. Поверь мне, я точно знаю.
Так что наше золото и наш медно-никелевый подарочек будет в самое время. Глядишь, и с процентиком по золотишку не будут так обжимать, как мы думаем, - уже с гораздо меньшей уверенностью в голосе проговорила она.
Видно было, что уж в это она сама не верила совершенно. Но так ведь хотелось.
- Решено! - хлопнула ладонью по колену Кара. - Деваться некуда. Едем в город и разговариваем с бароном, пока он опять куда-нибудь не сбежал или сам к нам не пришёл, что ещё хуже. А там - будь что будет. Но так дальше продолжаться не может. Надо определяться.
Золото, сколько у нас уже есть, отсюда мы не вывезем, это уже ясно. А бросать честно нажитое, чтоб кто-то другой нашёл потом. И чтоб кому-то чужому досталось - это не по мне. Проще самой удавиться.
- И даже пробовать не будешь? - подозрительно посмотрела на Кару Илона.
- Три с небольшим лишком тонн золота? - скептически глянула на неё Кара. - На своём горбу? Пешком? Сначала по горам, без дорог, а потом по враждебным землям Приморья?
А перед этим ещё надо прорваться сквозь заслоны ящеров с егерями в горах? Нет, я не самоубийца. Такой прорыв - гарантированная смерть для всех нас, вот что я тебе скажу.
Так что выбора у нас нет - идём сдаваться.
Как ты и хотела, - ядовито добавила она, сердито глядя на подругу.
Ну а про то золотишко, что мы уже отлили в слитки и притопили, действуем, как договорились, - со значением посмотрела она в глаза подруги.
- Тысяча четыреста сорок золотых слитком по килограмму каждый, девяносто пудов, - мечтательно закатила глаза к потолку подруга. - В только нам одним известном месте, на твёрдом дне. На глубине чуть более полутора сажени. В любой момент ныряй и забирай. Лепота!
Будущее рисовалось теперь им не в самых мрачных тонах.
Глава 3 Осень, золотая осень…
Дурной день.*
Таким отвратительно мерзким этот тихий, тёплый осенний день, наполненным солнцем, для Главы города Старый Ключ Косого Сильвестр Андреича был, наверное, единственным за все последние годы. По крайней мере, так сейчас он думал, с самого раннего утра сидя в зале заседаний Городского Совета и с фальшивой улыбкой на лице принимая откровенно лживые поздравления от представителей краевых властей по случаю открытия в их городе учебной Академии.
И только откровенным издевательством можно было расценить все эти фальшивые улыбочки, расточаемые ему прилюдно в глаза и хвалебные отзывы об его уме и предусмотрительности, о его правильном понимании текущего момента и прочем, прочем, прочем.
- "Сидоровы штучки, - раздражённо думал он. - Всё о ящерах своих беспокоится, мерзавец хренов, выборный глава ящерова клана, - мысленно обругал он непоседливого барона, которому всё что-то неймётся. Вот ещё и какую-то академию у него в городе затеял. Детишек, видите ли, учить вздумал. Даже не спросясь с городскими властями. Всё сам, да сам.
Просто взял и поставил всех перед фактом своего самоуправства, а ты теперь сиди тут и разбирайся.
"Да ещё и через голову городских властей стал действовать, напрямую обратившись за поддержкой в Территориальный Совет.
Этих только тут не хватало, - едва сдержался Голова от того, чтобы вслух не выругаться.
Сиди вот теперь тут и расхлёбывай".
Самым неприятным было осознавать, что делалось всё явно в пику ему, Голове.
Ванька Ведун, зараза такая, нашёл-таки способ на нём отыграться и унизить в глазах всего города.
И ещё более неприятным было осознавать, что все в зале прекрасно всё понимали, судя по бросаемым на него откровенно насмешливым взглядам и издевательским ухмылкам его давнего недоброжелателя Потапа Буряка всего его клана, будь они трижды неладны.
Мысленно он снова зацепился за Буряка.
- "Какая связь между ним и Сидором?" - с тщательно скрываемым даже от себя беспокойством, пронеслась у него в голове быстрая мысль.
Неожиданно, даже для самого себя Голова отметил, что одна только мысль, мимоходом проскользнувшая у него в голове о возможном союзе Потапа Буряка с бароном Сидором, вдруг вызвала в его душе настоящую бурю неподдельной озабоченности.
Такой союз грозил ему уже не мелкими пакостями, как в случае с отдельно взятым Сидором, пусть даже включая сюда и Машку с остальными. Нет, такой союз грозил ему уже крупными проблемами.
Потап Буряк был весомой величиной. А барон?
Тихой сапой на барона уже искоса стала посматривать вся южная половина города. Что он предпримет и как на что реагирует. А если брать всю женскую половину, причём не одного, только южного конца, а ещё и прилегающего к нему нищего портового района, то и тут уже было всё совершенно ясно. Как скажет его жена, баронесса Изабелла де Вехтор, так поступят не только все бабы с тех концов города, но и все амазонки, что за последние годы прижились в городе. А это, без малого несколько сот, если не тысяч голосов.
И если раньше на тех же амазонок можно было просто махнуть рукой, отмахнувшись из-за их разобщённости, то теперь, когда в городе появился явный, и что ещё хуже, признанный ими самими лидер - баронесса де Вехтор, с этим бабьим фактором придётся теперь серьёзно считаться. А там и другие городские бабы, глядишь, за ними потянутся.
Если уж и в его доме завелась измена. Голова вспомнил, какими глазами сноха его младшенького смотрела на баронессу, и на душе его стало ещё пакостней.
В душе его вдруг захолонуло. Там же у них есть ещё и Машка! Дрянь такая.
Баба, избившая самого Главу города, его, Косого. Прилюдно поставившая ему фингал под глазом. И которой за это ничего не было! Даже простой матерной выволочки!
Попробуй её теперь такую тронь, загрызёт бабьё.
Это уже не лезло, ни в какие ворота. Придётся оглядываться ещё и на баб! Ужас!
Да ещё лесовики с хуторянами, отчего-то сделавшие ставку на Сидора.
Раньше демонстративно державшиеся в стороне и не вмешивавшиеся в дела города, теперь они вдруг, непонятно с чего зашевелились.
"Видать больно им понравилась спокойная жизнь летом под защитой медведей. А медведи - это Сидор. Сидор и Машка. Есть Сидор, есть Машка - есть медведи. Нет их - нет медведей. Логическая цепочка выстраивалась железно.
На границу бы этого Сидора с его медведями, - несколько нелогично вильнула мысль Головы в сторону. - А заодно к нему туда и Стёпку с Ванькой, братьёв Дюжих, вместе с остальными мхом заросшими лесовиками, и ещё, кое-кого из города. К ящерам в соседи, чтоб одумались", - невольно раздражаясь, подумал Голова.
Настроение испортилось ещё больше. За Дюжим мысль зацепилась за Трошиных, а там и ещё другие полезли.
- "Нет, теперь Сидра просто так не сковырнёшь. Врос корнями, скотина такая в ключёвскую землю, теперь только попробуй его тронь. Такой хай подымится…
И попробую, - мстительно пообещал сам себе Голова. - Ещё как попробую. И денежки мои, мой миллион, не полученный из-за него на Басанрогской таможне, он мне ещё вернёт".
То, что самому Сидору было откровенно на всё плевать, и тот не собирался бодаться ни с Головой, ни с кем-либо ещё, он в тот момент как-то не подумал. Ему было не до того. Мысленно Голова составлял план мести.
- "Чего эта скотина там ещё плела? - мучительно пытался вспомнить позднюю встречу в трактире с таможенником мрачный Голова.
С фальшивой улыбкой на губах он принимал поздравления от членов Совета, и привычно, с приклеенной на губах улыбкой пропуская мимо ушей всё тянущуюся и тянущуюся речь представителя центральных властей. Он мучительно пытался восстановить в памяти мельчайшие подробности той поздней, и так печально закончившейся встречи. Что-то там было такое, что мимолётно царапнуло его сознание и тут же забылось, смытое злостью, вспыхнувшей в его душе от озвученных таможенником цифр полученного Сидором дохода.
Нет, - с сожалением вернулся он сознанием в реальность. - Ничего больше не вспоминается. Будем тогда слушать дальше, чего ещё нового соврут эти территориалы.
Может быть, он бы и поверил сейчас в эти поздравления. Тем более что так хотелось в это поверить, и по привычке принять желаемое за действительное, если бы не письмо от того же самого руководства территориальных властей, буквально жгущее его внутренний боковой карман.
Ему, с непривычной откровенностью и безпримерной, досель невиданной наглостью была устроена жёсткая выволочка за небрежение в столь важном деле, как образование населения подотчётной ему территории. И за что? Только за то, что он не подарил, а всего навсего продал этой самозваной Академии пару гектар своей землицы под расширяющееся буквально на дрожжах учебное заведение. Новый корпус, видите ли, захотели себе построить. А он им, видите ли, не отдал даром, а продал свою землицу. Уроды!
Самое же неприятное было осознавать, что эту выволочку он заслужил. Голова сам так считал. Он на самом деле пожадничал и был целиком неправ в этом деле. Бесило же его только та бесцеремонность, с какой всё это безобразие было устроено. Вот это ему не нравилось.
- "Так ведь пахотная то землица, а не абы что, не бросовая! Чистый чернозём!" - вновь, в который раз за прошедшее с того злосчастного дня время, убеждал он сам себя вновь и вновь, пытаясь доказать хотя бы самому себе что был прав. Что радел ради дела, а не пытался нажиться. И понимал, что даже с убеждением самого себя у него получается плохо. Он пожадничал, и за это его сегодня фактически прилюдно высекли.
Пусть словесно, но оттого не менее неприятно.
Вот что его бесило.
Но то, что теперь разворачивалось прямо перед ним, окончательно опустило его настроение ниже и так невысокого уровня. Этой самозваной Академии была вручена "небольшая денежная сумма на развитие".
Но небольшая она наверное была только в воспалённом мозгу этого представителя территориалов, прибывшего на специально зафрахтованном для перевоза дорогого груза большой речной ладье с двумя боевыми лодьями прикрытия. Видать, во избежание возникновения в умах особо дерзких речных пиратов соблазна напасть на жирного золотого гуся.
- "Золотая лодья - вот как это называется", - угрюмо думал Голова, с буквально приклеенной к губам фальшивой улыбкой кивая головой на неискренние поздравления себе любимому.
И ведь ни одна зараза ни из амазонок, ни из подгорных, не говоря уж про имперских ящеров на реке лодью не тронула, хоть все и знали прекрасно, что она везёт в своём трюме. Значит, проход лодьи согласован был на самом высшем уровне, а якобы "боевое" прикрытие - это так, одна видимость, призванная демонстрировать всем заботу о сохранности груза. И не более того.
Но кому! Кому передают груз этой золотой лодьи?"
Казалось, сейчас Голова волком взвоет от тоски, на какой-то краткий миг охватившей его, настолько ему было тошно смотреть на происходящее прямо у него на глазах.
Деньги, совершенно игнорируя ранее принятую практику невмешательства в городские дела и существующую в городе власть, напрямую вручались кланам, занимавшимся в прошлом году хоть какой-то благотворительностью. Понемногу, но всем, кто что-либо делал в этой области. Тем, кто организовал приюты для сирот по типу кадетских корпусов или занимался устройством различных учебных заведений, от простейших кожевенных мастерских для обучения мальчиков кожевенному делу, а девочек кройке и шитью.