Но, увидев жильцов тесного дома, сидящих у огня перед горшком с остатками вчерашних бобов, Виллем пятерней причесал волосы. Он вспотел. Последний отрезок пути он бежал, чтобы незнакомец никак не сумел догнать его и обнаружить еще одну дыру в защитных чарах. А на лицах, обернувшихся к нему от очага, отразилась такая же тревога.
- Меня не выследили, - первым делом сказал он, взмахнув рукой. - И чары я не потерял. - Это второе. - В переулке была тревога, но наверняка все уже улеглось.
Если только люди герцога не задержались, чтобы напиться у Вигги теплого пива и посторожить чужака в переулке еще час-другой. В этом случае никто не получит удовольствия.
- Я принес хлеба, - сказал он и признался: - С Эрси сторговаться не успел. - (Обычно им платили обрезками и костями с кухни Вигги. Совсем другой ужин получался.) - А Мелена, ну, у нее сегодня не самый удачный день, но зато хлеб плотный. Муки она не пожалела.
Он вытащил оба куска из-под рубашки, измазанной обугленной коркой, и взвесил на руках, как два кирпича:
- Можно добавить к бобам.
Его предложение было встречено двумя унылыми взглядами - Алмора и Джеззи - и одним ласковым и понимающим - учителя Казимира, который никогда не сердился.
- Ну, можно поджарить на огне, - сказал Джеззи.
- Похоже, его уже поджарили, - мрачно уронил Алмор. - Даже дважды.
- Ну-ну, - вмешался учитель. - С бобами и прочим получится сытно, и, пожалуй, мы сможем сотворить вкус масла.
Можно, конечно, сотворить вкус, но не само масло. Вообще-то, и масло учителю порой удавалось, а иногда и плавленый сыр, но в последнее время учитель был сам не свой. Выглядел усталым, стал забывчив и заклинания иной раз путал… вместо масла могло получиться что-то совсем другое. Но об этом все промолчали.
О прошлом разе никто не вспомнил.
- Я не потерял заклинаний, - повторил Виллем. - Выйду завтра пораньше, до рассвета. Схожу в таверну. Они купят. Я вернусь с завтраком, а может, и с парой монет.
- Монет!
- Ну может, с горшком, который сумею выменять на монеты. Ретти на этой неделе собирался делать обжиг. Ему понадобится долгий огонь. Наверняка это стоит горшка.
Он взял большой нож и хлебную доску - повар сбежал со столовым серебром, но кухонную утварь оставил, а мастер, доброе сердце, не проклял его и обходился кухонными ножами.
Серебро бы им очень пригодилось. Но что есть, то есть. Они живы в своем закоулке. Сегодня чуть не стряслась беда, но они поджарят сейчас хлеб, учитель наколдует масла, на закуску придутся бобы, а на запивку есть вода. Воды всегда хватит.
А после ужина - уроки. День был длинным, и дел немало: наносить дров и воды, распродать заклинания, но найти безопасного покупателя стало трудно, ведь заклинания могли их выдать: герцогский волшебник так и вынюхивает…
Однако вечером, после ужина, учитель брался за книгу, и читал ее всем троим, и вел беседу о философии, чарах и заклинаниях. В последнее время учитель никогда не мог вспомнить, на чем остановился, - чтение книги состояло не столько в прочтении слов, сколько в разгадке символов, и мастер объяснял их сочетания… До смысла они должны были докопаться сами. И Алмор вечно расспрашивал о знаке огня и как делать его длиннее и ровнее, и последние три вечера учитель занимался больше всего этим вопросом, так что Алмор заслушивался.
- Если я научусь поддерживать огонь, сохранять его жар, - говорил он Виллему, - и гасить по своей воле…
- Печь для обжига, как у Ретти, - сообразил Виллем. - Всякий горшечник, кухарка, кузнец охотно купит такие чары.
Только вот создать их невозможно, не то они уже попали бы в книгу, верно?
Но Алмор был мечтатель: он твердо решил научить огонь и время, как себя вести, и тогда они все разбогатеют. А разбогатев, они смогут вывезти учителя из города и перебраться в Корианф, подальше от герцога и его волшебника, который хочет найти и убить Казимира.
Да, желание стоящее. Только вот иллюзия не помогала желаемому сбыться, а из троих учеников мастера Казимира один Виллем дорос до подмастерья.
А значит, все, на что способен лучший ученик, - это внушить стражникам герцога, что перед ними глухой переулок без единой двери.
Важное дело, но этим не прокормишься. Чтобы заработать на хлеб, нужны два подмастерья.
В тот вечер им не открылись тайны огня и времени. Учитель стал клевать носом на объяснении первого же связующего знака и даже не доел хлеба, от которого ему отрезали лучший кусок.
Трое учеников сидели, глядя на недоеденную корку и отгоняя недостойную мысль: что учитель и не вспомнит о ней, когда проснется. Только добряк Джеззи встал, завернул корку в платок и спрятал в шкаф - на завтрак учителю.
Там он и остался. Виллем был в этом уверен. Он бы заметил, если бы Алмор вставал ночью. Никто не вставал, а сам он поднялся до первого света, оправил одежду, обул сапоги, проверил свой товар - тонкую пачку листков - и приподнял дверной крюк так, чтобы тот упал, когда дверь за Виллемом затворится. Он уже одной ногой стоял в переулке.
Совсем рядом с ним выросла тень, и жесткая рука схватила его за плечо.
- Поймал! - произнес мужской голос.
Виллем вырывался. Сперва пытался вырваться и нырнуть в дом. Потом вырваться и выскочить наружу, чтобы дверь захлопнулась, но чужие пальцы держали крепко. А он, отбиваясь, сдвинул крюк.
Вторая железная рука ухватила его за ворот куртки и прижала к стене рядом с дверью, как раз когда Джеззи крикнул из дома:
- Что такое?
- Закрой дверь! - заорал Виллем.
Прежде он никогда не кричал в переулке. Но схвативший его мужчина подтолкнул его к двери и, должно быть, поддел ее ногой, потому что Виллем тут же оказался в темном помещении, которое обороняли старик и двое мальчишек.
- Волшебник, - проговорил незнакомец, выпуская плечо Виллема, но по-прежнему держа его за глотку. - Я ищу Казимира Эйсала.
- Это я, - ответил из темноты учитель. - Зажги лампу, мальчик. А вы отпустите моего ученика.
- Так и думал, - кивнул незнакомец, не выпуская парня.
Виллем обеими руками ухватился за его железные пальцы, попытался оторвать их от себя - без толку.
Алмор поднес соломину и лампу к очагу. Фитилек загорелся, и в комнате стало чуть светлее. Второй фитиль, третий - это был трехсторонний фонарь. Теперь Виллем видел лицо мужчины, в упор смотревшего на учителя, - сам он был забыт, его просто держали как нужную вещь.
Впрочем, оружия незнакомец не обнажал. А у него был и кинжал за поясом с рукоятью-кастетом для ближнего боя, и длинный меч. Поношенный доспех на рукавах блестел кольчугой. От чужака пахло потом и костром - не совсем городская смесь запахов.
- Мастер Казимир, - тихо и почтительно заговорил незнакомец, не замечая задыхавшегося в его руках Виллема, - это вы.
- Безусловно, я, - признал мастер. - И был. И буду.
- Тьюкманнон. Сын Филлии.
- Филлия, - повторил учитель. Так звали старую герцогиню. А этот был слишком молод, что далее дурак бы увидел, хоть и полузадушенный. - Филлия умерла.
- Другой Филлии, - ответил он, этот Тьюкманнон. - Племянницы герцогини Филлии. Она тоже умерла. Я пришел за Джиндусом. Грей Райссес сказал поговорить с вами.
- Райссес, Райссес… - растерянно забормотал учитель.
Он ухватился за край стола и упал на скамью. На нем была ночная рубаха, седая борода растрепалась, волосы стояли дыбом, и подвязать пояс он забыл.
- Пожалуйста, - заговорил Виллем, теребя державшую его руку.
И этот Тьюкманнон уставился на него, будто только что вспомнил, что эта штука ему не нужна. И выпустил его.
Виллем одернул куртку и подал учителю посох - его единственное оружие. Виллем поставил посох так, чтобы он был под рукой, и сам встал рядом. В голенище у него был нож. Больше ничего. А у двоих других кухонный черпак и горшок - что ни говори, тоже оружие. Но против этого человека они ничто, если они с учителем столкнутся.
- Я пришел за Джиндусом, - повторил Тьюкманнон. - За ублюдком Джиндусом.
Он не любит Джиндуса. Это хорошо. Но "пришел за Джиндусом"? В этом ничего хорошего нет.
- У нас нет ничего, кроме воды, - слабым тонким голосом проговорил учитель. - Ни крошки хлеба.
- Корка осталась, - без особого воодушевления сказал Джеззи.
- Думаю, ему она без надобности, - буркнул Виллем. - Учитель стар, сударь. Ваша светлость. - Коль речь шла о старой герцогине и ее родне, такое обращение, пожалуй, подходило. - Он нездоров.
- Мне конец, - сказал учитель.
- Это Мифринс? - спросил Тьюкманнон.
- Мы здесь не произносим это имя, - сказал Виллем, надеясь, что это прозвучит властно и категорично.
- Мифринс, - повторил Тьюкманнон. - Этот ворон!
- Скорее, стервятник, - чуть слышно поправил Казимир. - Мне не по силам сдерживать его. Сюда он не прилетит. Знает, что я здесь. Я уверен, он знает, что я здесь. Знает, что я бессилен. Я бессилен. Он захватил весь Верхний Город.
Они впервые слышали, чтобы учитель так говорил. Они не разговаривали о волшебнике герцога. Не говорили о том, что он делает с Верхним Городом. Но они знали, верили, что учитель не допустит его в Нижний Город: Мифринс боялся учителя. Не задевал его.
Вот только учитель за год состарился и одряхлел.
- Слишком поздно. Вы тоже опоздали… как вы назвались?
- Тьюк. - Тьюкманнон тяжело опустился на лавку у другого угла стола, положив ладонь на изрезанную столешницу. - Просто Тьюк, сын Филлии. - Казалось, он запыхался после долгого-долгого подъема в гору. - Значит, так плохо?
- Мой соперник, - сказал учитель, - возможно, догадывается о существовании этого места… так или иначе. Я потерял всех учеников, кроме этих троих. Они - все, что у меня осталось.
Тьюкманнон впервые прямо взглянул на Виллема, а потом на Алмора и Джеззи. Виллем начал понимать, что разочаровал учителя, да и всех остальных чем-то, о чем даже не догадывался. Ему стало больно. Он не понимал, чем этот Тьюкманнон вызвал в нем такие чувства. Ему захотелось уметь что-то, чего он даже назвать не мог. Но знал, что не умеет.
- Малыш владеет иллюзией, - сказал Тьюкманнон. - Он очень хорош.
- Хорош, - согласился учитель. - Алмор будет пиромантом, а Джеззи овладеет языком животных, если они успеют стать взрослыми. И если вы можете так долго ждать. Кто вас послал?
Последовало минутное молчание. Затем Тьюк сказал:
- Корианф. - Он указал подбородком, как если бы говорил о соседе-горшечнике. - Король Озрик собрал силы. Армия готова выступить.
- Сейчас это было бы безумием, - возразил учитель. - Дело не в Джиндусе. Его наемники сосут кровь, которую его сборщики налогов выжимают из города, но, когда кровь иссякнет, Джиндусу, каков он есть, придет конец. Дело не в нем.
- В его волшебнике.
- В нем. Джиндус всего лишь удобное прикрытие, пока враг собирает настоящую силу.
Учитель закашлялся и кашлял целую минуту. Джеззи сбегал и принес ему воды. Учитель выпил.
- Какую настоящую силу? - спросил Тьюк.
- Демон, - едва переведя дыхание, сказал учитель, и от этого слова повеяло холодом. Тьюк отшатнулся. А учитель только устало покачал головой. - Очень скоро из города потечет не только золото. Он здесь. Он уже здесь.
Тьюк подтянулся и сел прямо:
- Беда.
- О, большая беда, - согласился учитель, постукивая по изрезанному столу длинным узловатым пальцем и тихо давясь кашлем. - Вы собрались убить Джиндуса. Удачи вам. Но это не решит ваших проблем. Эти юнцы… они не справятся. Не знаю, справлюсь ли я. Зато вот что я знаю. Он не проявился. Он здесь, в крепости, но не здесь, в городе, если вы меня понимаете. Не думаю, чтобы он слышал нас. Готов многое поставить на то, что не слышит. Он пока сдерживается, но иногда высовывает пальцы, а порой и много большее. Я думаю… не ручаюсь… - Новый приступ кашля и глоток воды. - Я ручаюсь, что Мифринс, когда он проявится, направит его прямо в Джиндуса. Большой человек. Сильный. Полный жизни и мужественности, способен зачать потомство. А этот самый демон - плодовитый ублюдок.
- Если мы до него доберемся…
- У демонов есть одно свойство. Причините им боль - и они не размышляют. Они не думают. В бурю они рвутся в первую попавшуюся гавань, а это адски опасно.
Тьюк облокотился на стол:
- Я вам скажу. Корианф готов к вторжению. Король Озрик вывел армию в поле… и ждет огня на башне. Это сигнал. Я должен убрать Джиндуса. Зажечь огонь. Простое дело. И армия у самых ворот.
- Корм для демона, если вместе с Джиндусом не убрать Мифринса.
Тьюк уронил голову. Потом встрепенулся, огляделся и в упор взглянул на Виллема:
- Как у тебя с нервами, малыш?
- Учитель! - сказал Виллем, но и Казимир смотрел на него так же.
- Ученики, - сказал он, - все, что у меня осталось. Все, что осталось у города. Что стоит между ним и демоном. Виллем сбил тварь с толку. Он не знает. Но он это сделал.
- Я?
Слово упало в тишину. У Виллема хватило времени вздохнуть, и тут рука Тьюка, метнувшись вперед, схватила его за запястье.
- Учитель!
- Я одолжу его на время, - сказал Тьюк. - Армия на марше, а мой кузен, которого я всегда считал дураком, пожалуй, что-то знает. Если то, о чем вы говорили, захватит Джиндуса, Корианф тоже в опасности.
- Нет, - возразил Казимир, не отозвавшись на слова Тьюка об одолжении и о кузене.
Виллем попробовал отогнуть один палец Тьюка - и не сумел.
- Извини, - сказал Тьюк и выпустил его, а потом потянулся и хлопнул Виллема по плечу. - Ты умен и проворен. Я нашел тебя по следу. След забыл скрыть, а?
- Забыл, - беспомощно признал Виллем.
У него не было времени. Он перепугался. Шмыгнул за дверь и даже не подумал, что тот, кто мог заметить, что он занимается колдовством, сумеет и пройти по переулку, и не попасться на трюк с невидимой дверью. Тьюк не искал двери и не видел ее - он искал волшебника, его и проследил - досюда. До учителя и остальных.
А теперь учитель все равно что согласился с этим человеком.
В животе у него засосало. В очень пустом животе.
А этот человек богат. По меркам переулка он богач и толкует об армии и короле.
- Нам бы позавтракать, - сказал Виллем. - Нам нужен хороший завтрак. И если вы скажете, какое вам нужно заклинание, я его напишу. Выберу самое лучшее.
Тьюк покачал головой:
- Завтрак - да. А писать не годится. Надо будет соображать на ходу.
- Я не могу.
- Волшебник сказал, ты это уже делаешь.
- Нет… у меня не получается. Вы видите сквозь мою иллюзию. Вы меня выследили.
- Маленький талант. Очень маленький талант. Иногда полезный. Но бывает, доводит до беды. Вот как сейчас. Завтрак вы получите.
Он развязал кошелек и перевернул его над столом. Среди монет сверкали золотые. Тяжелое золото. За один такой можно было скупить все лавки в переулке. Подмигивало серебро, белое и яркое. А медных было полно: и обрезанных, и целых.
Тьюк сгреб пальцами большую часть меди и подтолкнул через стол к учителю. И еще несколько серебряных и один блестящий новенький золотой.
- За услуги мальчика, - сказал он. - И за ваше молчание. Вы сможете забрать ребят и выбраться из Висцезана. Переберетесь на побережье, обустроитесь… если мы с мальчиком сумеем придержать Джиндуса. - И он опять в упор взглянул на Виллема. - Мы берем Джиндуса. Больше тебе ничего не придется делать. Первое: подвести меня к нему. Второе: прикрыть меня, пока я зажгу сигнальный огонь. И прикрывать нас обоих, пока мой ленивый троюродный братец подведет сюда свое войско и откроет ворота. Я советую вам не выпускать отсюда ребят, мастер Казимир. Вы понимаете в магии, а я понимаю в солдатах. Несколько дней здесь будет нехорошо.
- Понял, - сказал учитель и подобрал монеты. Одну он дал Джеззи. - Сходи к "Быку" и добудь нам завтрак. Дело этого господина потерпит до завтрака. Свежий хлеб. Масло, рыбу. Для него тоже. Иди.
Завтрак. Редкое событие в их жизни. Джеззи с монетой заспешил к двери, а Виллем как стоял, так и присел на пятки, потому что его здесь не было. Он не хотел здесь быть. Так он и сказал миру.
- Чертовски здорово, - похвалил Тьюк и подтолкнул его носком сапога. - Я знаю, что ты здесь. Сможешь провести нас обоих до ворот дворца?
- Может быть, - сказал Виллем. - Может быть, и смогу.
- Виллем, - сказал учитель, и Виллем встал, чувствуя себя очень нехорошо. - Дай мне листок бумаги и перо, - сказал учитель, и Виллем подал ему один из листков, на которых они писали заклинания. - Побольше, - сказал учитель, и Виллем принес другой, побольше, а мастер открыл чернильницу, обмакнул перо и написал на листке символы. - Это отпирает замок, - сказал учитель.
- Спасибо, мастер, - сказал Виллем.
Он понимал, как это пригодится.
На большем куске бумаги учитель написал что-то длинное и сложное тем закрученным почерком, который никак не давался Виллему. Закончив, учитель поднял листок, но ему не отдал.
- Это, - сказал он, - бумага мастера. Она снимает с тебя ограничения подмастерья. Взяв ее, ты сможешь выполнять мастерские заклинания. Но, взяв ее, ты будешь светиться, как костер, едва выйдешь из переулка, если не возьмешь переулок с собой.
- Может, мне лучше просто держаться тихо, учитель?
- А что ты будешь делать, добравшись туда?
- Я надеялся, что вы мне скажете, учитель.
Мастер мотнул головой:
- Я не могу представить, что ты сделаешь. Но ты будешь пахнуть мною. Но мной ты не будешь. Ты понимаешь?
Виллем был подмастерьем в искусстве иллюзий. Он сразу понял, как это использовать.
- А… то, о чем мы говорили… он отличит?
- О, возможно. Возможно, он поймет, кто на самом деле удерживает переулок. Он узнает, кто сумел пронести его через весь город. Однако он не весь здесь со всем, что отсюда следует. Он ограничен в возможностях.
Иллюзионисту было понятно и это.
- Не убивай, - сказал учитель. - Взгляни на меня. Не старайся убить. Особенно волшебством. Это уведет тебя по тропе, на которую ты не хотел бы вступать. Ты меня понял?
Он понял. И кивнул на Тьюка:
- Это его работа.
- Хороший мальчик. Делай то, что умеешь. Возьми это. Я советую тебе взять. Ты это заслужил. Волей богов, ты это заслужишь.
Виллем протянул руку, взял листок из руки учителя, и что-то ударило от кисти через плечо в сердце. Это был не страх. Это не было ничем. Он ничем не был. Он взглянул на свою руку - и не увидел ее.
"Я хочу вернуться", - подумал он и вернулся.
- Хорошо проделано, - сказал Тьюк.
- Ему нужно подумать, - сказал учитель. - Сядь в уголке, Виллем, и подумай.
Как всегда, с важными уроками. Иди подумай. Он пошел. И постарался не думать о демонах. Так они в тебя и попадают - когда начинаешь о них думать. Он подумал, что всего переулка здесь нет, но это было не слишком умно: если Вигги или Эрси выйдут в заднюю дверь и не найдут ступенек, они с ума сойдут. Правда.
Он ровным строем направил свои мысли на то, что будет делать. Этому научил его мастер Казимир. Все было здесь. Если не случится чего-то непредвиденного, он, кажется, сильнее, чем когда-либо. Или глупее.