Играл я после обеда гораздо осторожней, часто ставил не на тех, на кого мне подсказывал Даниэль, поэтому баланс побед и поражений несколько изменился: одиннадцать на семь. Зато ощущение недоброго внимательного взгляда, которое появилось у меня незадолго до обеда, исчезло.
Уехали мы из цирка до окончания всех поединков. Такой вариант нам подсказал родовитый Отто. Он пояснил, что порядок боёв определяется рейтингом бойцов, заработанным ими в ходе отборочных соревнований. Чем выше рейтинг, тем ближе к началу списка участников. Попрощавшись с родовитым и договорившись встретиться на следующий день, мы без труда нашли свою карету и поехали в гостиницу.
Торжественный ужин по поводу дня рождения Ричарда был назначен на завтра, к приезду остальных членов нашей компании, поэтому по идее мы должны были разойтись по комнатам. Однако Аликс ещё в карете задала мне на ухо вопрос, на который я ответил положительно. Поэтому сразу после того, как все привели себя в порядок, мы собрались в гостиной моего номера. Первой не выдержала Аликс:
– Серж, у меня столько вопросов, что я даже не знаю, с какого начать. Ладно, по порядку. Ты понимаешь фамильяра Терезы?
В комнате после этих слов воцарилось гробовое молчание, и на меня требовательно уставилось шесть пар глаз, считая и глаза самого Даниэля.
– Сразу скажу, я не знаю, каким образам, но Даниэлю удалось установить со мной контакт, – перевёл я стрелки. Все тут же уставились уже на Даниэля, который развел передние лапы и пожал плечами. Выглядел он в этот момент настолько потешно, что равнодушных к его актёрским талантам не осталось.
Отсмеявшись, Аликс продолжила:
– А почему ты после обеда иногда ставил на проигрыш?
– Ты играл в тотализатор? – не выдержал Ричард. – А я?!
– А ты и все остальные будете играть не сегодня, а завтра. Потому что сегодня мы не играли, а зарабатывали деньги.
– И много заработали? – это спросил Генрих.
– Чистыми – что-то около трех тысяч золотых соверенов.
Данное заявление вызвало шок у всех, а Даниэль схватился за сердце и упал в обморок.
– А я только двадцать пять, – обиженно протянула Аликс.
– Ну, ты и ставила гораздо меньше. Тереза, четверть выигрыша я отдаю тебе, поскольку я не заработал бы столько без твоего хомяка.
Упомянутый хомяк тут же ожил, вскочил, подбежал к Аликс и требовательно ткнул в неё пальцем.
– Не наглей, Даниэль, – строго сказал я. Хомяк немного сдулся, опустил голову и побрёл к Терезе, всем своим видом выражая обиду на вселенскую несправедливость.
– Даниэль, не обижайся! Я, конечно же, тоже…
Я схватил Аликс за руку и прервал её спич:
– Не надо, Даниэль получил свою долю и очень доволен этим, ведь правда? – к окончанию фразы я усилил голос. Даниэль посмотрел на меня, часто-часто закивал и вприпрыжку спрятался за Терезу. Фигляр.
Дети загомонили, строя планы быстрого обогащения на завтра. Я не стал им мешать, а откинулся в кресле и прикрыл глаза. Вспоминая сегодняшний день минута за минутой, я пытался вычислить источник неприязненного взгляда. Меня не оставляло чувство, что к букмекерам этот взгляд отношения не имеет.
Просмотрев свои воспоминания полностью, я так и не смог обнаружить, кто же на меня смотрел, но уверился, что это не букмекеры. Скорее всего… тут мои мысли были прерваны лёгким прикосновением к руке. Открыв глаза, я увидел Терезу, с теплотой смотревшую на меня:
– Серж, ты устал? Давай мы закончим наш разговор завтра?
– Нет, не устал. Итак, у кого следующий вопрос?
– Почему Отто Рад так хотел очутиться в нашей ложе?
Умничка, Аликс. Вот Ричард, очевидно, только сейчас сообразил, что это не он пригласил Отто, а тот к нему напросился.
– Это я его пригласил. – Пардон, был не прав. Ричард не сообразил и до сих пор.
Аликс только отмахнулась и продолжила смотреть на меня. Впрочем, как и Тереза. Грета и Генрих синхронно сначала посмотрели на Аликс, затем на Ричарда, снова на Аликс и на меня.
– Потому что ему угрожала опасность. А в компании на него никто не рискнёт нападать. И да, – я опередил вопрос Греты, – именно поэтому я послал своих телохранителей сопроводить родовитого Отто к его брату.
– А какая опасность? – Вот ведь неутолимое любопытство Терезы!
– Не знаю, он мне не сказал.
– А если ты тем самым укрыл преступника? – предположил Генрих.
– Уж поверь, если бы он был преступником, за которым гонятся официальные власти, то им ничто не мешало подойти к нам и арестовать его. Нет, если родовитый Отто и нарушил закон, во что я лично не верю, то только в отношении не самых законопослушных людей.
– Ты не ответил, почему иногда ставил на проигрыш, – Терезу явно подзуживал Даниэль. Ну что ж, получи, фашист, гранату:
– Потому что некоторые сверхактивные фамильяры настолько явно жестикулировали, что поставь я так, как этот фамильяр советовал, обвинений в жульничестве нам было бы не избежать.
Даниэль тут же спрятался в складках платья Терезы, а все присутствующие снова рассмеялись.
– Что ж, – подвела черту под разговором Аликс, – мы завтра съездим на турнир и там всё увидим.
Однако на следующий день мы ни на какой турнир не поехали, так как нас ожидал малый королевский променад, или прогулка по Берлину в составе толпы человек в сто – сто пятьдесят. Прибавьте сюда ещё столько же солдат и магов охраны, ландо для тех, кто в процессе променада настолько устанет, что ему или ей понадобится где-то присесть, и получится то ли демонстрация, то ли проезд цыганского табора.
Король перемещался внутри этой колонны легко и свободно, как шарик ртути. Конечно же, для шпионов и сплетников всех мастей такой променад означает невероятную сложность выяснить даже, с кем конкретно король разговаривал, не то что тему разговора, а для тайной полиции, напротив, предоставлял прекрасную возможность выявить излишне любопытных. Но после полутора часов ходьбы я был готов встретиться в открытую прямо на глазах у всех заинтересованных лиц.
По счастью, я был приглашён на этот променад в качестве отвлекающей цели, и король меня не удостоил ничем, кроме вежливого приветствия. А вот с высокородным Себастьяном Люксембургом, привезшим близнецов и других детей в Берлин, король, как оказалось, имел беседу.
Уже после променада высокородный подсел ко мне в кафе, куда мы зашли пообедать, и постучал кончиком палочки о подлокотник своего кресла, произнеся при этом:
– Ascrutor.
Из палочки вырвалась полоса серебристого тумана, закрутившаяся вокруг нас и скрывшая от всех.
– Я приношу вам свои извинения, первородный. Сегодня сам король подтвердил мне, что фогенная теория целенаправленно используется Бритстаном для оправдания политики экспансии и закабаления других. Я был слепцом, не видящим, что за красивыми словами о движении к равенству стоит намерение подчинить себе весь мир.
– Не помню, кто сказал: "Порок всегда рядится в тогу добродетели".
– Не слышал, но абсолютно согласен. Я благодарен вам, Серж Ривас, за то, что открыли мне глаза. Король Вильгельм предложил мне возглавить группу теоретиков Берлинского университета, которая должна развить фогенную теорию и избавить её от влияния Бритстана. Я ответил согласием. Надеюсь, что увижу вас в рядах учеников Престола и вы окажете мне честь преподавать вам теорию магии.
– В какую школу я пойду, решать, к сожалению, не мне, но я с удовольствием буду учиться в Престоле.
Уж всяко лучше, чем в Истоке, подумал я. Чем дальше, тем больше Бритстан вызывает во мне недоверие.
Высокородный Себастьян улыбнулся и развеял чары приватности.
Остаток четверга прошёл весело. Мы съездили в парк развлечений, открывшийся недавно в пустующих помещениях первой Всемирной выставки, прошедшей год назад. Там были даже детская железная дорога и левитационный щит. Вечером мы собрались в гостинице и устроили праздничный ужин с танцами и конкурсами. Под конец веселья мне даже удалось расшевелить Кристину, и та исполнила какой-то южноамериканский танец.
В пятницу мы опять с утра поехали в цирк. Близнецам отдельной ложи не досталось, но ложа Ричарда смогла вместить нас всех. Число участников сократилось до тридцати двух. Начиная с этой стадии, дуэлянты сражались друг с другом, а не с манекенами, естественно, без использования самых сильных заклинаний и с ограничителями. Эти ограничители не позволяли вкладывать в заклинание максимум возможного для бойца. Про себя я подумал, что было бы не лишним обзавестись такими на случай, если они действительно могут стимулировать развитие энергосистемы, как тот силовой тренажёр, которым пользовался граф Ашениаси.
Соревнования проходили по следующей системе. Сегодня дуэлянты сражались попарно. Пары выбирались по рейтингу – самый высокорейтинговый боец с самым низкорейтинговым, и так далее. Шестнадцать победителей по жребию разбивались на четыре группы. В группе каждый должен был сразиться с каждым. Двое лучших из группы проходили дальше. В субботу нас ожидали четвертьфиналы и полуфиналы. Ну, и в воскресенье – поединки за третье и за первое место. Все бойцы, дошедшие до полуфинала, получали приглашения на взрослый турнир.
Ставки в этот раз делали все. Но только Генрих и Мария не следовали в своих ставках слепо за мной. Ну и естественно, на победу барона Рада поставили все, без исключения. Бой барона в одной шестнадцатой финала был третьим по счёту. Продлился он сравнительно долго, хотя у меня, да и не только у меня, создалось впечатление, что при желании барон мог закончить его и раньше. Он как будто немного измывался над соперником, предугадывая каждый последующий шаг, а сам эстетствовал, для того чтобы его удар был не только эффективным, но и эффектным.
Барон Рад подошёл к нам на обеде:
– Прошу прощения, дамы, господа. Я бы хотел похитить на пару минут первородного маркиза Ипрского.
Я поднялся из-за стола и отошёл на пару шагов в сторону. Барон, кинув уже знакомые мне чары intimitatem, спросил:
– Скажите, первородный, вы не видели моего брата?
– Не видел, но знаю, что с ним всё в порядке.
– Простите мою бестактность, но откуда такая уверенность?
– Потому что люди из моей охраны не подавали никаких тревожных сигналов.
– Спасибо, первородный, вы сняли громадный камень с моей души.
Он поклонился и вышел из столовой.
Я же вернулся к столу и на вопросительные взгляды ответил кратко:
– Всё под контролем… – Этого хватило.
Схватки в группах были не менее интересными, чем одна шестнадцатая. Единственное, что омрачило праздник – одного из бойцов всё-таки дисквалифицировали за применённое в пылу схватки сильное заклинание lamitus – тончайшую полоску спрессованного воздуха, способную разрезать железную болванку диаметром сантиметров сорок.
Барон Рад не изменил рисунок боя. Но если сначала я думал, что он почём зря рисуется своим мастерством, то теперь понял, что у него попросту недостаточен арсенал заклинаний. Именно недостаточность количества заклинаний привела к его поражению в одном из боёв в группе. Его соперник начал бить площадными заклинаниями, от которых было невозможно уклониться даже с ловкостью барона.
В ложе, вместе с детьми, я ставил столько же, сколько они: один, два, три соверена. Основные же ставки я делал через свою охрану, которая кроме непосредственно игры ещё и наблюдала за родовитым Отто Радом. Система подачи сигналов о ставках была проста и надёжна, как табуретка: одно постукивание по браслету – ставим на участника в синем углу, два – в красном. Ну, а ставка – количество постукиваний после паузы. Все ставки кратны пяти сотням. Ва-банк – отсутствие сигнала после сигнала об определении объекта ставки.
Объекты для ставок я определял, смотря на участников магическим зрением. Дело в том, что по состоянию источника можно определить не только резерв, но и скорость реакции одарённого. Компилируя эту информацию с данными, полученными от Даниэля, я мог с высокой вероятностью предсказать победителя. Конечно, бывало, что я проигрывал, но выигрывал всё-таки чаще.
Несмотря на поражение, барон Рад вышел в четвертьфинал. Его брат благополучно добрался до него после окончания сегодняшних боёв. Всё хорошо… только вот ощущение враждебного взгляда не только не исчезло, но и усилилось.
В субботу было немного схваток, поэтому турнир начался позже, чем обычно, и шёл без обеда. Как я и предполагал, барон проиграл свой бой. Достаточно одному бойцу было найти ключик к тактике барона, и тот сразу же превращался в обычного, не очень-то умелого дуэлянта.
Отто Рад, пришедший в нашу ложу сразу после проигрыша своего брата, выглядел нисколько не обескураженным подобным исходом дела. Его объяснения поражения барона полностью совпадали с моими мыслями. Я уже приготовился наслаждаться следующим боем, как родовитый де-Рад попросил меня уделить ему время для приватной беседы. Выйдя из ложи, он не стал бросать никаких чар (не знал?), а активировал амулет в виде стрекозы. После этого де-Рад заговорил:
– Скажите, почему вы нам… мне помогли?
– Вы меня заинтересовали.
– Я?!
– Нет, вы оба. – Ну право слово, не говорить же ему, что он послужил прикрытием для меня, дав возможность, не привлекая особого внимания, делать ставки.
– Скажите, а вас бы могла заинтересовать возможность научиться двигаться так же, как мой брат?
– Меня – не знаю, а вот моих людей – точно да.
– Вы имеете в виду свою охрану?
– Не только, ещё и тех детей, которые находились рядом со мной.
– Насчёт вашей охраны не знаю, вполне может быть, что они уже чересчур старые для этого знания, а вот с детьми можно попробовать.
– Тогда ещё один вопрос, и не советую лукавить, отвечая на него. От чего вы бежите?
– От долгов. Наша мать умудрилась задолжать ростовщикам почти сорок тысяч золотых.
– И как вы намерены их отдавать?
– В королевском суде лежит наш иск об уменьшении ставки процента, записанного в долговых бумагах. После того, как мы выиграем это дело, – он опередил мой вопрос, – да я уверен, что это дело мы выиграем, распродадим часть имущества и рассчитаемся.
– А сейчас вы этого не делаете, потому что всё ваше имущество уйдёт на проценты.
– Да, первородный.
– Что ж, я готов поверить, что ваши кредиторы хотят одного из вас похитить и заставить тем самым другого отозвать иск. Но это не объясняет вашего страха перед кредиторами и вашего поведения. Вы могли бы уехать в родовой дом и там дождаться решения суда в вашу пользу.
– Наш родовой дом практически не защищён, да и занимаем мы только часть дома, но я понял ваше недоумение. Дело в том, что кредиторы не хотят денег. Они требуют передачи им семейной реликвии. Какой – говорить не буду, это не только моя тайна.
Это многое объясняло. Конечно, мне сложно было представить себе родовитую семью, не имеющую в собственности отдельного дома, но вот поведение братьев становилось совершенно понятно.
– Ну что ж, можете обрадовать своего брата, что я согласен принять его предложение стать моим учителем.
– Я понял, первородный. Вы не пожалеете о принятом решении. Только вот… не могли бы вы пройти со мной в комнаты для участников? Я опасаюсь, что они могут предпринять активные действия. Их и так очень нервирует наше с вами тесное общение. Но до этого момента Александра защищал статус участника турнира, а теперь…
Я согласился с доводами де-Рада и даже взял с собой не только всю свою охрану, но и охрану близнецов (остальные дети по статусу охраны не имели).
Барон вышел к нам сразу же, как только мы подошли к двери, за которой начинались комнаты участников. Опасения де-Рада оказались не беспочвенными – только я заметил двоих человек, дёрнувшихся в сторону братьев. По наблюдениям же моей охраны, таких было четверо. Однако то, что братья двигались в сопровождении пятерых взрослых магов, ну и, возможно, моё присутствие (хотя тут не уверен – не думаю, что я уже стал настолько известной личностью в Берлине), удержало посланцев кредиторов от активных действий.
Всё время, пока мы шли к ложе, де-Рад что-то втолковывал барону. Поэтому, когда мы пришли, барон уже явно был проинструктирован. Начал он с благодарности Ричарду и мне за приглашение. Ответная реплика была у меня уже наготове:
– Не стоит, барон. Благодаря вашему искусству я получил немало удовольствия. Скажите, ведь вы развиваете боевое предвидение?
– Нет, я обостряю своё восприятие, что позволяет мне ускоряться в потоках времени. Я просто могу двигаться быстрее, чем летят заклинания противника.
– Вы достигаете этого специальными заклинаниями?
Знакомо. Интересно, он сам до таких заклинаний дошёл или подсказал кто?
– Нет, это упражнения.
– Упражнения?
Нет, это действительно интересно. О таких упражнениях я даже не слышал, ну и, конечно, не владел ими.
– Да, внешне это выглядит примерно так же, как обучение фехтованию или борьбе.
И тут Грета нам чуть не поломала всю игру. Вскочив с кресла, она подалась вперёд:
– А можно…
Но тут, на счастье, Генрих, что-то уловивший или попросту догадавшийся, сильно сжал её руку и, пока она отвлеклась на него, закончил фразу совсем не так, как она планировала:
– …что-нибудь продемонстрировать нам?
– Да, это было бы интересно, – включился я.
– Первородный, не окажете ли вы мне честь стать моим учеником в ускоренном восприятии? – барон тут же подхватил подачу.
– Надеюсь, данное приглашение распространяется и на моих друзей?
– Если это ваши друзья – да.
– Я с удовольствием принимаю ваше щедрое предложение.
В воскресенье меня поразило малое количество зрителей – менее половины от обычного. Казалось бы, финал и всё такое. И как назло, ни одного знакомого лица, которое может быть в курсе. Хотя стоп: вот этот господин в сюртуке и парике по моде боги знают какого века с одутловатым лицом, изрезанным морщинами, – то ли церемониймейстер, то ли что-то в этом же духе. Мне его представляли. Фриц! Родовитый Фриц, граф Потсдам.
– Какая приятная встреча, граф!
– Взаимно, первородный, взаимно. Любая встреча с вами для меня приятна.
Вот старый лис! Решил отдать мне инициативу в разговоре полностью?
Тут надо сделать небольшое отвлечение в этикет. Как человек, выше стоящий в иерархии, я имею право определять, по какому именно этикету мы будем общаться – по магическому, где он намного ниже меня, или по общеаристократическому, где мы фактически равны. Я предложил общаться по общеаристократическому, он моего выбора не принял. В данном случае он имел на это полное право, поскольку его выбор ставит его ниже по отношению ко мне. Это не очень значимо в таких беседах, а конкретно к этой ситуации – существенно сокращает разговор, позволяя мне сразу перейти к делу.
– Вы преувеличиваете. Не подскажете провинциалу, в чём тут дело? Мы решили взглянуть на окончание турнира, но очень удивились отсутствию должного количества публики.
– О! В этом вопросе я готов вас просветить. Видите ли, и в финале, и в бою за третье место встречаются исключительно представители Бритстана, и общество решило проигнорировать данные поединки.
– Благодарю за информацию, родовитый Фриц. С удовольствием бы поболтал с вами ещё, но вспомнил об одном неотложном деле, заставляющем меня вернуться в гостиницу.
– Очень жаль, первородный, что вы так рано покидаете это здание, – расплылся в понимающей улыбке граф.