Мы обменялись поклонами и улыбками, и я поспешил вытаскивать детей из цирка, пока не началось.
Поскольку тридцать первого августа был день рождения Марии, было решено, что в Ипр я уеду прямо из Берлина, для того чтобы успеть вернуться на приём по случаю этого события к субботе. Так что попрощавшись со всеми остальными, уезжавшими в воскресенье, я остался ночевать в гостинице, чтобы с утра отправиться порталом в Брюссель.
Я не захотел оставлять за собой в Берлине недосказанности и планировал, что ко мне подойдут вечером с разговором по поводу братьев Рад.
Расчёт оправдался. Только я устроился в углу ресторана отеля, намереваясь выпить немного разбавленного вина и настроившись на долгое ожидание, как ко мне подошёл официант с визиткой на подносе.
Так. Что у нас тут? Адвокат Юрген Штерн. И уже вслух, официанту:
– Зовите.
Адвокат оказался невысоким, но его фигура просто-таки кричала о многолетних физических упражнениях. Лицо больше подошло бы портовому грузчику, нежели адвокату. Однако раз послали именно его, внешность обманчива. Я внутренне насторожился. Адвокат меж тем присел и рассыпался в извинениях:
– Прошу великодушнейше меня простить, первородный, что отвлекаю вас, но поверьте, что меня заставили это сделать очень серьёзные обстоятельства.
Этот гад поломал весь запланированный мною сценарий! Я попросту не ожидал от него таких великосветских оборотов речи. Поэтому, уже будучи готов отправить этого адвоката восвояси, я вместо этого был вынужден выслушивать его и неожиданно… заслушался. Действительно, если бы слушателем адвоката Штерна был мальчик около одиннадцати лет от роду, то эта речь, вполне возможно, достигла бы своей цели – до чего она была грамотно построена! Подросток, несомненно, согласился бы с тем, что братья Рад поступают бесчестно, уклоняясь от возврата долга (про проценты он скромно забыл), и с тем, что их даже никто не собирается разорять – всего лишь отдать какую-то вещицу, которой к тому же сами они пользоваться не умеют и не могут. Повторяю, вполне возможно, что мальчик встал бы на сторону адвоката Штерна – но я-то не этот мальчик! Поэтому, придя в себя от первого шока и всё больше проникаясь речью адвоката, я прервал Юргена Штерна движением руки:
– Скажите, а на каких условиях вы будете готовы перейти на службу ко мне?
Бац! Один – один. Приятно, что не только он может ошарашить меня, но и наоборот.
– Рылом я не вышел, первородный, для такой работы, – криво ухмыльнулся он, прервав почти двадцатисекундное молчание. Молодец, быстро оправился.
– Это единственное препятствие?
Вот тут в его глазах зажглась надежда. Он ещё сомневался – прежде всего из-за моего возраста, но отчаянно хотел верить мне. Чтобы подтолкнуть его в правильном направлении, я добавил:
– Барон Рад принёс мне клятву учителя, а я своих людей не оставляю на поживу всяким… стервятникам.
– Я не один. У меня беременная жена и двое детей.
– Благородный Эшли, – повысил голос я, – возьмите одного из ваших людей и отправляйтесь вместе с моим новым служащим к нему домой. Там вы проследите, чтобы никто его не побеспокоил во время сборов, и езжайте прямо к порталу. Мы будем ожидать вас там.
– Вы уверены в своих силах, первородный? – уточнил де-Воэн.
– Успокойтесь, благородный Эшли. Если бы они чувствовали за собой силу, прислали бы не адвоката почти со стороны, а приехали сами. Если бы чувствовали за собой право, братья не смогли бы даже обратиться ко мне, не то что уехать из Берлина. – Тут я подмигнул благородному Эшли, и тот понятливо кивнул, удостоверившись, что я потрачу то время, пока они ездят за семьёй Штерна, с пользой. Адвокат тоже заметил моё подмигивание, заметил и реакцию на него благородного Эшли и именно в тот момент окончательно встал на мою сторону. Сжигая за собой мосты, он передал мне с поклоном список имён и компаний – официальное прикрытие той шайки, которая охотилась за наследством братьев Рад.
Со мной осталась Вивьен. Пройдя в мой номер, я связался с заместителем начальника берлинской полиции (хоть какая-то польза от этого дурацкого променада) и со скромным секретарём скромного отдела королевской канцелярии – начальником управления безопасности Верховной палаты Священной империи. Оба восприняли мою информацию абсолютно серьёзно. Комиссар полиции родовитый Генрих, граф Ораниенбургский, тут же, при мне приказал послать в район проживания адвоката Штерна и к порталу усиленные наряды полиции – "на всякий случай". Я же попросил его прислать к порталу ещё и доверенного человека – принять информацию, переданную Штерном.
Предосторожности оказались не лишними – к Штерну в дом пытались вломиться, но два мага моей охраны быстро остудили пыл взломщиков, а присутствие полиции помогло избежать нападения по дороге к порталу.
У самого портала нас ждал ротмистр полиции, которому я отдал полученный от Штерна листок, а сам Штерн – увесистую папку. Через час мы уже были в моём доме в Брюсселе.
* * *
Из Брюсселя я вырвался только в четверг. Да, конечно, необходимо было и обсудить условия, на которых Степаныч сможет принять мой знак, и подготовить к посадке новую живую изгородь, и заказ новой брони для моих телохранителей тоже требовал времени.
Проще всего оказалось разобраться с Юргеном Штерном. Он получил перед фамилией приставку "фон", должность помощника моего секретаря и отбыл со всей семьёй в маркизатство. Но больше всего времени у меня занял "Связьинвест". Да-да, тот самый, который я полгода назад купил по бросовой цене и который с тех пор разросся более чем в десять раз! Я сам бы не поверил в такие темпы, но факт был налицо, вернее на отчёт. И спрос на услуги "Связьинвеста" только рос! Так что ко мне выстроилось целых две очереди: одна с предложением купить у меня если не всю компанию, то хотя бы её часть, другая – с просьбой поспособствовать установить им такое зеркало без очереди.
В маркизатстве меня захлестнули дела. Пожалуй, только в этот приезд я действительно стал восприниматься населением маркизатства как господин и лендлорд. Со мной многие стали связывать надежду на собственное благополучие. Ещё бы! Мало того что я дал старт строительству железной дороги до Лилля и Дюнкерка, так ещё добился строительства ветки до Гента! Ипр превращался из глухой провинции в один из центров развития. Так что я был буквально нарасхват.
Тётя Жаннетт всюду сопровождала меня в поездках по маркизатству. Вёл я с ней себя абсолютно корректно, однако моё отношение к ней не было ни для кого секретом. В свою очередь она постоянно пыталась вывести меня из равновесия. Так и шло это соревнование, у кого первого не выдержат нервы.
Пожалуй, я бы и в среду не выбрался из поездок, если бы не почувствовал приближение очередного выброса. Так что дома я оказался уже тридцатого. Дождавшись появления симптомов начинающегося выброса, я прошёл в специальную комнату. Да, мои выбросы не имели катастрофических разрушительных последствий, как у других детей, но, как говорится, лучше не зарекаться.
В этот раз я решил попробовать направлять волны энергии в свой источник. И это едва не закончилось катастрофой. Источник немедленно стал из бледно-голубого тёмно-фиолетовым и увеличился визуально почти втрое. Мало того, мне не удалось сразу перекрыть поток энергии из ядра в источник. На это ушло несколько минут, за которые источник ещё подрос и стал иссиня-чёрным. После этого эксперимента за грудиной у меня болело десять дней. Сам источник не увеличился, но главное – не исчез. Что ж, отрицательный результат – тоже результат. Экспериментировать ещё и с применением на источник лечебных заклинаний я благоразумно не стал.
Итогом выброса из-за моей глупой выходки стало разрушение некоторых энергоканалов и резерв, увеличившийся до восьми целых, одной десятой эона.
На следующую ночь я провёл солнечный ритуал осенних даров, в качестве которых выступал огонь, разожжённый от солнца и поддерживаемый чистой энергией.
Утром первого сентября я выехал из маркизатства в замок Тодт и уже поздним вечером того же дня расположился в своих покоях замка.
Разбудила меня Грета. Она ворвалась ко мне как необоримая стихия и заявила с порога:
– Серж, мне срочно нужно с тобой поговорить.
– Ну, если тебя не будет смущать мой наряд, то пожалуйста, – сказал я, откидывая одеяло. Грета покраснела, как маковый цвет, и выскочила из комнаты.
Приведя себя в порядок, я вышел в коридор. Как и ожидалось, Грета обнаружилась там. Подпирая стенку, она стояла, опустив голову, с упрямым и решительным выражением лица. Я поманил её:
– Проходи.
Она оттолкнулась от стенки и порывисто шагнула ко мне. Глаза её опасно сверкали, она набрала воздух в лёгкие, чтобы обрушить на меня град упрёков за то, что я не очень-то торопился, но мне удалось пресечь её порыв:
– Чаю?
– Что?
– Чай будешь со мной пить, или подождёшь, пока я выпью?
– Что?!
– Понятно, значит, подождёшь, – я развернулся и сделал шаг в комнату. Грета подавилась воздухом и уже совсем другим тоном буркнула:
– Буду.
– Вот и хорошо. Проходи, – я пропустил её мимо себя в кабинет.
Усевшись в кресле, она подождала, пока я сделаю заказ. Принесли его с завидной оперативностью.
– Серж, ты должен, ты просто обязан придумать что-нибудь для того, чтобы я не пошла в этом году в школу.
И пока я отходил от шока, вызванного этим заявлением, Грета продолжила:
– Это просто нечестно, Серж! Вы здесь будете учиться боевому ускорению восприятия, развитию резерва, ещё многим, очень многим интересным вещам. Ты ведь обязательно полезешь в подземелья к Кобленцам. Полезешь, у тебя на лице это было написано, когда мы оттуда уезжали. И ты берёг правое плечо, я видела. Так что там наверняка будет опасно, а я могу тебя защитить. Я ведь намного лучше тебя в фехтовании! И палочка у меня уже есть, мастер-ремесленник даже боевую прислал, а у тебя ещё нет! И эти куклы белобрысые, близняшки, говорят, что ты их спас! И ведь наверняка опять рисковал жизнью! А я в это время спокойно была дома и обижалась на тебя, что ты не будешь на моём дне рождения. Серж! Ну почему ты молчишь! Что-то же можно сделать, я знаю, что ты можешь!
– Подожди, ты хочешь потерять целый год развития своей магии ради того, чтобы не уезжать из замка Тодт?
– Нет, я не хочу уезжать из замка Тодт потому, что обучение здесь вместе с тобой даст значительно больше, чем любая школа.
Эх, не сработало. Ладно, попробуем по-другому:
– Не буду тебя уверять, что это не так, чувствую, что это бесполезно. Хорошо, давай я перечислю все те умения, которым ты можешь обучаться в замке, и ты мне скажешь, что из этого будет потеряно для тебя в том случае, если ты поступишь в школу.
– Хорошо.
– Первое – развитие твоей энергосистемы. Но ты же видишь, что я уже не каждый раз учусь вместе с вами. А давать тебе новые упражнения и смотреть твой прогресс я смогу и на каникулах, так?
– Но это всё равно не так эффективно.
– Возможно, но я и сам-то не всегда уверен, что всё делаю правильно. Пойдём дальше. Второе – занятия с бароном Радом. Ну, тут я не знаю, сам, как ты знаешь, с ним ещё ни одного занятия не провёл, поэтому про эффективность, важность и нужность его методики поверю тебе на слово.
– Ага!
– Ага. Третье… а вот третье, уж прости, никак не могу придумать. Насколько я знаю, перед тобой открыты двери подавляющего большинства школ, и выбрать что-то, где упор делается именно на боевую составляющую, никакого труда не составит. А развитие твоей энергосистемы именно в направлении боевого мага очень сильно зависит от тех основ, которые тебе зададут в школе. И чем раньше твоё развитие пойдёт по определённому пути, тем лучше. Поэтому я считаю, что этот год без занятий в школе ты именно потеряешь. А заниматься со мной или с бароном Радом ты сможешь на каникулах. Я всё равно собираюсь проводить и весенние, и осенние каникулы в Брюсселе, так что путешествие будет всего лишь от портала до портала.
– То есть ты согласен, чтобы я пошла учиться на боевого мага?
– Ну, насколько я знаю, это именно то, к чему у тебя самой лежит сердце.
Грета вскочила с кресла, подбежала ко мне и крепко обняла:
– Спасибо! Вот увидишь, я не подведу, – и прижала свои губы к моим. Поцелуем это никак не могло быть названо, но покраснела она в следующую секунду так, что я вспомнил о случаях самовозгорания магов с каналом на огненный план. По счастью, такого канала у Греты не было.
Уже через мгновение об её присутствии напоминал лишь нетронутый чай. Похоже, на меня пытаются повесить пожизненную ответственность за эту одарённую. Додумать свои мысли по данному поводу я не успел. В дверь кабинета опять протиснулась Грета.
– Серж, а куда мне лучше поступать: в Мейсен или во Франкфурт-на-Майне? Просто это лучшие боевые школы Тхиудаланда.
– Хорошо, принеси мне информацию о них.
– Если первородный пожелает услышать моё мнение, – вдруг раздался у меня из-за спины голос Аликс, – то я посоветовала бы школу в Мейсене. Пусть из неё Грете будет тяжелее добираться до Брюсселя, но эта школа больше заточена под индивидуальных бойцов, в то время как во Франкфурте-на-Майне готовят скорее командиров подразделений.
Каких усилий мне стоило не подпрыгнуть на месте, услышав этот голос, известно только богам. Интересно, как давно она здесь? Аликс тем временем вышла из-за моего кресла и присела рядом с ним на корточки:
– Ну, так неинтересно. Вы совсем не удивились мне. Неужели вы меня заметили, учитель?
Каюсь, дурак, но только в этот момент я догадался посмотреть на Аликс в аурном спектре. Ну конечно же! Она попросту может уходить на серые пути! Вон и следы её присутствия. Похоже, что Аликс прибежала обратно вместе с Гретой и при начале нашего разговора не присутствовала. Ну, всё, теперь я вас построю рядами и колоннами! Вслух же я сказал:
– Ну что ж, родовитая Александра, – на этот выпад та только слегка поморщилась, – привела хороший аргумент в пользу школы в Мейсене. Кроме того, именно в Мейсен пойдёт и сама Аликс, – вот тут рты открыли обе, – что тоже немаловажно. Но Генрих явно нацелился на Франкфурт-на-Майне, – пренебрежительная гримаса на лице Аликс и небольшая тень на лбу Греты. – Что вы на это скажете?
– А-а-а-а…
– Очень информативно. Кстати, Аликс, тебе надо бы поучить подругу одному важному умению, которое ей явно пригодится при разговоре с Генрихом.
Секунду девочки стояли неподвижно, затем Грета вновь посрамила великое племя варёных раков и убежала. Аликс ушла с видимой неспешностью, однако я услышал, как за дверью кабинета она развила нешуточную скорость, чтобы догнать Грету.
Ни вечером, на приёме в честь дня рождения Марии, ни на следующий день ни одна из заговорщиц ко мне не подошла. И только Генрих перед ужином в воскресенье признался мне, что Грета очень долго и упорно выспрашивала его, в каком я настроении был на нашей утренней конной прогулке.
Глава 9
На следующий день начались занятия. После уроков я впервые попал на занятия барона Рада. Поскольку я пропустил вводную лекцию, барон раздал другим ученикам практические задания на тренировку различных органов чувств (зрение, слух, обоняние, осязание, вкус) и вестибулярного аппарата, а сам повторил для меня основные положения разработанной им теории. Если обобщить всё то, что он мне сказал, получается следующая картина.
Человеческий разум способен какое-то время работать в усиленном режиме. В этом состоянии значительно повышается скорость обработки поступающей информации, а сам организм способен выполнять значительно больший объём работы, чем обычно. Сам барон назвал такое состояние "форсаж". Это полезнее всего в четырёх аспектах человеческой жизни: в состоянии схватки, когда возможность думать и реагировать быстрее, чем соперник, может оказаться решающей для определения победителя; для ускорения восстановления организма после полученных ран и травм; для развития интуиции – возможность быстрее обрабатывать информацию позволяет проводить комплексную оценку событий и людей; с целью обучения – обеспечивает быстрое и качественное запоминание и развитие логического мышления.
Ввести в состояние форсированного режима возможно любого человека, для этого достаточно даже не магии, а обычного гипноза, но вот научиться самому, по собственной воле входить в него, сформировать механизм осознанного изменения сознания – значительно сложнее. То есть первой задачей комплекса является обучение входу в такое состояние.
Второй проблемой, возникающей при обучении методике, является недостаточность информации, поступающей ученику, и неправильная её интерпретация. Любое событие мы воспринимаем с поправкой на предыдущий опыт, с выборочным вниманием и прочими наслоениями. То есть второй задачей комплекса является обучение умению абстрагироваться от таких вот наслоений и предоставление ученику больше информации.
Ну, и третьей составляющей обучения является своевременный выход из данного состояния, сжирающего ресурсы организма.
Те упражнения, которые дети выполняли сейчас, как раз и должны были научить их усваивать больше информации из окружающего мира.
Вторую часть урока барон пытался каждого из нас искусственно ввести в состояние форсажа, для того чтобы мы запомнили это ощущение. Как оказалось, у разных людей разные ощущения от режима форсажа. Например, у меня зрение перешло в чёрно-белый режим и стало размытым, но стоило сосредоточиться на чём-нибудь, как этот предмет как бы приближался, и я видел его в таких мельчайших подробностях, которые обычно были без увеличительных приборов недоступны.
Пробыл я в состоянии форсажа около пяти минут, хотя сам считал, что прошло минимум вдвое больше времени. Барон оказался просто ошеломлён моими успехами: мало того что я смог на первом же занятии войти в состояние форсажа, что до этого он видел всего один раз, так ещё и вышел на этом же занятии из данного состояния самостоятельно, что он до того вообще считал невозможным.
Потянулись дни учёбы. Я всё так же ходил на занятия и учил других (кстати, барон присоединился к нам на моих уроках по развитию энергосистемы), занимался алхимией вместе с Францем и естествознанием с близняшками.
Грете и Аликс всё-таки удалось уломать Генриха поступать не в школу Карла Великого во Франкфурте-на-Майне, а в школу Альбы в Мейсене. Подкаблучник! Как я понял по его несколько глуповатому виду в тот момент, когда Грета торжественно об этом объявляла, мой совет они обе восприняли абсолютно серьёзно.
У Марии, той, которая постарше, уже был заметен живот. Как только представилась возможность, я просканировал плод. Мальчик, без благословения богов, благоволят планы первостихий, а отторгают – первооснов. Это не означает, что у него обязательно будет канал на один из этих планов, но обращение к первостихиям будет даваться ему легче. Проклятий полно, но все относятся к семье, личных – нет. А относящиеся к семье не так страшны, светящихся красным среди них точно не было.
Астра аккуратно следовала моим рекомендациям, и я надеялся, что где-то к летнему солнцестоянию она должна будет иметь возможность выносить и родить ребёнка.