В Париже мы задержались до вечера воскресенья. Всё-таки Париж летом великолепен, хотя все вокруг говорят, что весной он ещё лучше.
Все дела я закончил в первый же день после приезда и просто гулял по городу как турист, впитывая атмосферу романтической тайны, полувзглядов, полунамёков и полутонов, которыми переполнен Париж.
Вечером одиннадцатого июня мы переместились в Вену. Если Париж я сравнил для себя с вечно молодой кокеткой, то Вена предстала передо мной пышной и страстной красавицей, разгорячённой вином, танцами и поцелуями кавалеров. Пышность Вены значительно превосходила пышность Парижа, где подобную роскошь можно увидеть только в районе королевской резиденции.
В Оногурии мы задержались на неделю. Кроме Вены, мы посетили Будапешт, Братиславу и даже съездили на один день на Адриатику, в Сплит. Моим экскурсоводом был не только Эдвин, но и шевалье Буоль. Кстати, именно его я попросил отвлечь Марию, когда мне захотелось самому посмотреть на мёртвые земли, описанные родовитым Люком. Расставался с Оногурией я с большим сожалением, несмотря на все опасности, которым я подвергся во время экскурсии.
* * *
Тётя Женевьев встречала нас прямо в Мадриде. К сожалению, портал в Толедо был уже лет восемьдесят, как закрыт. Так что нам предстояло не менее десяти часов путешествия до Пульгары, городка около Толедо, родового владения её мужа. Пока мы путешествовали, тётя Женевьев закидывала пару Тодт вопросами и информацией. Я поразился её умению так разговорить собеседника, что тот далеко не сразу понимал, если понимал вообще, что проговорился. Мне бы такого человека на должность начальника контрразведки! Мечты, мечты…
В дороге я не преминул исследовать энергосистему тёти Женевьев и… не нашёл в ней ничего нового для себя.
Мужа моей тети Женевьев звали родовитый Фидель Гарсия де-Пульгара. Это высокий плотный мужчина с громадными усами. Всего у них с тётей Женевьев было четверо детей.
Старший – Сезар. Ему уже семнадцать лет, и похоже, он будет полной копией своего отца. По крайней мере усы, хоть и значительно меньшие по размеру, он подкручивает точно так же. Резерв – сорок семь единиц.
Вторая по возрасту – Долорес. Ей пятнадцать. Предпочитает мужскую одежду и повадки. Впрочем, её лицо с резкими, крупными чертами тоже больше подошло бы мужчине. Резерв – двадцать одна единица.
Третья – Габриэль. Четырнадцать лет. Каноническая блондинка с кукольным личиком и… умненькими глазками. Резерв – двадцать три единицы.
И самый младший – Карлос. Только в этом году пошёл в школу. Как утверждает сама тётя Женевьев – точная копия её отца и моего деда. Резерв – двенадцать единиц.
Дети тут же сосредоточили всё внимание на мне, но оно было настолько семейным и доброжелательным, что я и сам не заметил, как расслабился.
После сиесты меня вытащили на прогулку. Поразило большое число брошенных и полуразрушенных зданий. На мой вопрос поведали грустную историю.
Несколько веков назад округ Толедо процветал. Это было место производства знаменитого толедского "белого оружия". Клинки из Толедо ценились за универсальность. Кроме того, только толедские мастера смогли запихнуть в свои кинжалы помощников. Нет, они не смогли разгадать секрет металлических помощников, однако они совершили, на мой взгляд, иное чудо: они прятали помощников внутри кинжалов так, что те работали, не теряя своих качеств!
Ещё одной особенностью толедских клинков являлось то, что, не будучи изукрашены рунами и пиктограммами, они могли обладать всеми свойствами рунного оружия.
Первый удар по благополучию Толедо нанесло огнестрельное оружие. Однако хоть этот удар и был тяжёл, но не смертелен. Толедские мастера переквалифицировались в бронников, поскольку именно толедские брони, как оказалось, наилучшим образом защищали от пуль. Толедо оправился и даже почти вернул былой блеск и славу. Но тут их поджидал второй удар, со стороны моих теперешних соотечественников.
Примерно триста лет назад в Белопайсе был разработан защитный артефакт, направленный на защиту конкретно от огнестрельного оружия. И пусть по своему функционалу данный артефакт немного уступал толедским броням, но несколько меньшая цена, а главное, значительно большее удобство ношения позволили данным артефактам вытеснить брони с рынка.
С тех пор Толедо и толедский округ умирали, постепенно погружаясь в небытие.
Известное дело – там, откуда уходят люди, заводится всяческая нечисть. Толедский округ не стал исключением в данном плане, а если вспомнить ещё и то, что в округе было понаделано множество дырок в земле – шахт по добыче железной руды, то нечисти вообще получалось раздолье. Она плодилась здесь с энтузиазмом, достойным лучшего применения, настолько активно, что раз в двадцать – двадцать пять лет король Спинии вынужден был посылать в округ Толедо войска, чтобы приструнить нечисть.
Естественно, в сами шахты мы не полезли, однако и на поверхности нам хватало забав и развлечений. Самой весёлой из них было состязание в ловкости с кукишами. Эта небольшая, около сорока сантиметров в высоту, нечисть живёт на обочинах дорог и обожает сбивать с ног путников. Конечно, если кукишей собирается слишком много, то они могут и убить, однако в небольшом количестве это просто неплохой тренажёр ловкости. Дело в том, что воздействие кукиша видно невооружённым глазом, даже без магического зрения: от него к человеку как будто катится капелька ртути. Эту капельку можно просто пропустить мимо, она уже не вернётся. Так и играли: кукиши посылали в нас свои "спотыкачи", мы либо уворачивались, либо отпрыгивали от них. Сезар иногда ставил щиты при помощи своей палочки. Если увернулся – можешь послать встречное заклинание в кукиша, ну, или в моём случае, выстрелить в него из револьвера обычной, свинцовой, хоть и с вытравленными по ней рунами, пулей. Если попал – тебе начисляется очко. Наша охрана зорко следила за тем, чтобы к веселью не присоседилась какая-нибудь сильная нечисть, да и чтоб кукишей не собиралось чересчур много. Хотя иногда они сами играли в ту же игру, только на деньги. Чисто из любопытства я однажды спросил – кто выигрывает? Оказалось, что к моему фон Гантеру никто не может даже приблизиться.
Сам я подобными успехами похвастаться не мог и выиграл всего один раз. Хотя есть у меня смутные подозрения, что в тот раз мне попросту поддались.
Помимо этого я с удовольствием наблюдал за таинством рождения толедского клинка, участвовал в охоте на волков, совершил конную прогулку с ночёвкой по окрестностям Пульгары. Короче, самым скучным днём пребывания в Спинии было двадцать четвёртое июля, когда мы вынуждены были участвовать в большом приёме в Толедо.
Заканчивать отдых в Спинии было решено морской прогулкой. У двоюродного брата родовитого Фиделя была вилла неподалёку от Пальма-де-Майорка и собственная яхта. Добраться на остров, на счастье, можно было порталом.
Однако произошло непредвиденное, хоть и ожидаемое обстоятельство, поломавшее все мои планы на дальнейший отдых. Вечером, уже ложась спать и предвкушая завтрашнюю поездку на море, на которой меня обещали даже взять под воду, чтобы я смог сполна насладиться видами подводного царства, я почувствовал некое напряжение энергосети. "Где-то я эту косточку видел", – подумал я. После этого открытия меня, как того Штирлица, стало неудержимо рвать на родину… правда, в отличие от последнего, в хорошем смысле слова. Что ж, десять часов от Пульгара до Мадрида и десять от Брюсселя до Ипра – должен успеть, если не спать, а выехать сразу. Надо только успокоить Марию, чтобы не рвалась вместе со мной. Впрочем, после того как я наконец-то интегрировал в себя источник, её обожание и опека несколько уменьшились.
"Успел", – была моя первая мысль, когда я вышел из кареты и одновременно с этим почувствовал признаки приближающегося выброса.
Глава 6
Вечером, после выброса, я вновь мысленно вернулся к увиденному мною на мёртвых землях.
К границе этих земель мы, то есть я, моя охрана и Эдвин, переместились порталом. Как оказалось, наблюдать за мёртвыми землями довольно-таки любопытно, и поэтому в удобных для наблюдения местах построено несколько специальных площадок.
По прибытии мы тут же устроились в отель, самые дорогие номера которого, естественно, выходили окнами опять-таки на мёртвые земли. Сразу после этого я, естественно, рванул на ближайшую наблюдательную площадку.
Мёртвые земли меня нисколько не разочаровали. Представьте себе неспокойное море, в котором время от времени всплывают и тонут острова и целые архипелаги. Постоянно появляются какие-то диковинные существа. Одни приходят из-за горизонта, другие как бы всплывают из глубин, третьи формируются прямо над поверхностью. Вся картина ни на миг не остаётся статичной. Но более всего поражает мертвенная тишина и невообразимое количество оттенков серого цвета в этом зрелище, если смотреть на него обычным взглядом. В магическом же зрении открывалось просто-таки буйство красок, переходящих одна в другую без какой-либо системы, что полностью противоречило знаниям графа Ашениаси.
Я очень долго стоял, вцепившись пальцами в поручень, ограждающий наблюдательную площадку. Для того чтобы вывести из задумчивости, Эдвину пришлось слегка потрясти меня за плечо:
– Серж, уже время обеда. Пойдём, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Обедать мы пошли не в ресторан при гостинице, а в трактир "Меч и чаша", находящийся на окраине. Войдя внутрь, Эдвин тут же направился к большому столу, за которым сидело четверо неодарённых – здоровенных, заросших мужиков в кожаных доспехах. При нашем приближении они встали. Поздоровавшись с ними уважительным полупоклоном, Эдвин обратился ко мне:
– Первородный, разрешите вам представить одну из лучших групп поисковиков, работающих в мёртвых землях.
Услыхав мой титул, мужики поспешно низко поклонились. Крайний правый из них заговорил густым басом:
– Рады приветствовать первородного. Меня Амбрус зовут, это мой брат Балазс, это племянник мой Пал, ну и последний – сын дядьки моего, Колос. Не побрезгуйте присоединиться к нам. – Представляя спутников, он поочерёдно указывал на них широкой мозолистой ладонью. Мозоли, кстати, были интересные: такие скорее увидишь у мечника. Интересный у них тут поиск.
Мы присели за стол. Эдвин заказал какую-то мучную похлёбку с мясом, но меня сейчас слабо интересовала еда. Сам факт того, что кто-то работает в мёртвых землях, захватил моё воображение.
Говорил практически только Амбрус. Его товарищи лишь иногда проявляли себя, чаще невербально: то Пал почешет руку, на которой отсутствует два пальца, то Балазс страдальчески поморщится во время рассказа. Хотя и про Амбруса нельзя сказать, что он разливался соловьём. Было заметно, что он непривычен к долгим разговорам, но, очевидно, мой статус первородного стимулировал его продолжать рассказ. Из слов Амбруса выходило следующее.
То, что я видел со смотровой площадки, не является обычным состоянием для мёртвых земель. Этот участок, для большей зрелищности, постоянно атакуют магией, что и вызывает такую бурную реакцию. Если же отойти на десяток километров от этого места воздействия, никакого буйства стихии не будет.
Поисковики ходят на мёртвые земли с целью добычи арпада. Это небольшие, серые, как и всё в проклятых землях, камешки, формой действительно точь-в-точь как яблочное семечко. С их помощью отгоняют существ, в которых есть магия.
После образования мёртвых земель король Оногурии запретил охотиться на нежить и прочих магических существ в окрестностях этих земель. В чём-то я его даже понимаю. Но защищаться как-то надо? Нет, конечно, одинокого того же волколака, забредшего на околицу любой деревни, попросту забьют, но что делать в случае массового нашествия? Вот и используют местные жители такие "отпугиватели".
Обычно арпад находится внутри деревянной шкатулки. По традиции, шкатулки делают из яблонь. При нападении шкатулка открывается, и вокруг образуется зона, в которую магические существа не лезут. Внутри шкатулки арпад может храниться десятилетиями, но вот на открытом воздухе иссякает примерно за год. Поэтому их и стараются держать внутри шкатулок, доставая лишь по необходимости. Исключением является лишь зона вокруг телепорта. Для безопасности туристов вся эта зона, вместе с площадками для наблюдения, гостиницами и прочими зданиями, в том числе и с этой таверной, окружена кольцом арпада.
Конечно же арпад не является панацеей. Тот же волколак, уже вкусивший крови, будет рваться вперёд, невзирая ни на что. Но если он только приближается к людям, применение арпада его точно отпугнёт. Так что поисковики – очень уважаемые люди в этих местах.
Работа поисковика очень опасна. Моего собеседника назвали Амбрусом не просто так. Он уже больше пятидесяти раз сходил в поиск и до сих пор жив. За это его и прозвали "бессмертным".
Имена других поисковиков также оказались не именами, а прозвищами. Балазс получил прозвище "шепелявый", когда в первом же поиске сдуру поднял с земли кусок мяса. Пыль мёртвых земель, оказавшаяся на мясе, превратилась во что-то другое и растворила его передние зубы буквально на минуту. Пришлось потом платить лекарю за их восстановление.
Колос получил прозвище "хромой", когда с растяжением умудрился убежать от Бовеша, быка с пятью ногами.
Ну, и Пал получил прозвище "маленький", так как возвышался над всеми остальными на целую голову.
Главной опасностью для поисковиков являются порождения мёртвых земель – те самые существа, которых я наблюдал со смотровой площадки. Амбрус называл их кузнечиками. Абсолютно устойчивые к любой магии, они с удовольствием лакомятся как арпадом, так и поисковиками. Сражаются с ними исключительно холодным оружием, лучше всего подходят двуручные мечи. Для уничтожения кузнечика необходимо разрезать его на несколько частей. Если от кузнечика осталось меньше трети, он рассыпается в пыль. Кстати, ни палицы, ни дубины не пробивают кузнечиков, только клинковое оружие. Почему – неизвестно.
Слушая Амбруса, я даже не заметил, как умял целую тарелку похлёбки. Естественно, первым моим желанием после услышанного было увидеть этот самый арпад. Амбрус не стал чиниться и выложил на стол коробочку из полированной яблони. Однако, уже поднеся руку к крышке, он отчего-то замешкался.
– Что-то не так? – спросил я.
– Да забыл я совсем. На вас, одарённых, арпад плохо действует, слабость сразу накатывает.
– Любопытно. И каков радиус действия арпада?
– Ну, так-то я не знаю, но нечисть всякая метров на пятьдесят уходит.
– Тогда сделаем так. Здесь неподалёку есть пустырь?
– Так за пределами городских стен – сколько угодно.
– Но я так понимаю, чтобы попасть за пределы городских стен, мы и так должны пройти зону действия арпада.
– Получается, так.
Я оглянулся. В таверне, кроме нас, не было ни одного одарённого.
– Значит, так. Мы сейчас выходим из зала, и ты открываешь коробочку. После этого мы заходим и постепенно подходим к тебе. Так и выясним, сможем ли мы находиться вплотную к этому арпаду.
Ну, что я могу сказать? Момент открытия коробочки мы действительно почувствовали. Ощущения чем-то походили на поток песка, поднятого ветром. По мере приближения к арпаду скорость потока усиливалась. В магическом же зрении я увидел те же самые хаотично меняющие цвета потоки магии. Соприкасаясь с одарённым, они старались проникнуть в глубь его тела, вызывая тем самым неприятные ощущения именно из-за своей нестабильности. Хотя действительно, ничего такого, что нельзя было бы перебороть, приближаясь к арпаду, я не почувствовал. Само семя арпада в магическом зрении выглядело как хаотичное переплетение нитей.
Понаблюдав за арпадом, я разрешил закрыть ящичек. Вопросов у меня появилось множество, но прежде всего надо было увидеть арпад в естественной среде, в мёртвых землях. Однако для того, чтобы попасть туда, мне явно надо озаботиться защитой от воздействия мёртвых земель.
Конечно же, понаблюдав за арпадом, я сделал предварительные выводы о том, какова должна быть эта защита. Скорее всего, в данном случае подойдёт защита от агрессивных сред, используемая в Гиперборейской империи при работе, к примеру, с противоположными энергиями. Вот, кстати, ещё одно воспоминание графа Ашениаси, который как-то подшутил над однокурсником, убрав визуальное свидетельство существования такой защиты у него. Бедняга вылетел с арены, где проводились тренировки по взаимодействию энергий смерти и тьмы, через крышу арены, причём ни до, ни после способностей к левитации у него не наблюдалось. А практику однокурснику тогда не зачли. Как сказал профессор, "если при работе с противоположными энергиями у вас хватило времени осознать, что на вас нет защиты, значит, она на вас есть".
Только вот незадача: изготовить такую защиту я смогу, может быть, в прекрасном далёко, а на арпад в естественной среде посмотреть хочется уже сейчас.