* * *
Этим же вечером мы выехали из городка, для того, чтобы с утра зайти на мертвые земли. Большую часть времени с обеда я потратил на уговоры поисковиков взять меня с собой. "Одарённые не выживают на мёртвых землях, да ещё и мы вслед за вами погибнем", – и всё тут! Договориться удалось лишь на условии, что Эдвин останется в городке и, если мы не вернёмся, позаботится о семьях поисковиков.
Пришлось пойти на ещё один компромисс: непосредственно на мёртвые земли мы не пойдём, по крайней мере сразу. Сначала поисковики зайдут туда сами и постараются найти арпад. После этого они доставят найденное к самой границе мёртвых земель, выйдут сами, и вот тут уж я смогу рассмотреть всё в подробностях. А вот если этого окажется недостаточно – тогда я иду с ними.
На ночь мы остановились километрах в пятнадцати от города, на вершине невысокого холма. Да уж, в этом месте мёртвые земли полностью оправдывали своё название: ни одного движения. Казалось, даже ветер над ними не решается дуть. Абсолютно гладкая равнина без единой неровности. В магическом же зрении я увидел какую-то мешанину цветов, разобраться в которых не представлялось возможным. Долго любоваться на эту картину не получалось: начинали слезиться глаза, и накатывала сильная головная боль.
Ночью кто-то пытался подобраться к нашему лагерю, однако открытие шкатулки с арпадом охладило пыл этого или этих кого-то. Магию мы не стали применять.
С самого раннего утра поисковики ушли в глубь мёртвых земель. Как только первый из них вступил на эту территорию, вокруг его ног стали закручиваться змейки пыли. Вокруг же четверых пыль поднялась примерно до пояса и так и осталась, долго не опадая после их прохода. Поисковики шли уступом, на расстоянии трёх – четырёх метров друг от друга, внимательно смотря себе под ноги. Что они видели сквозь эту пыль, мне было непонятно, но наблюдения я не прекращал. Поисковики постепенно удалялись, становясь слабо различимыми точками. Магические средства приближения над мёртвыми землями не действовали, а если бы и действовали, я бы не рискнул здесь применять. Немагические же подзорные трубы были тяжелы и не особенно удобны, так что использовать их я бы стал, только если бы что-то случилось.
В ожидании поисковиков прошли несколько часов. Наконец, Дэвид фон Гантер протянул руку в направлении мёртвых земель:
– Кажется, там что-то происходит!
С этими словами он взял подзорную трубу и вперил взгляд в направлении едва видимого облачка пыли.
Благородный Эшли де-Воэн тут же доказал, что опыт стоит очень многого, успев ухватить вторую из имеющихся у нас подзорных труб прямо перед моим носом. Так что я на какое-то время оставался в неведении о происходящем. Наконец, благородный Эшли опустил трубу:
– Поисковики возвращаются, ведя бой с двумя кузнечиками.
Я тут же выхватил у него трубу. Видимость была не ахти какая, да и степень приближения оставляла желать лучшего, но можно было разобрать, что Амбрус и Балазс прикрывают Колоса с боков, а Пал – сзади. На них поочерёдно нападают два кузнечика, стремясь добраться до Колоса. На прочих поисковиков они практически не обращали внимания. Кстати, и боли они явно совсем не чувствовали: на моих глазах Пал отсёк кузнечику своей оглоблей, которую он по недоразумению называл мечом, одно из щупалец, но кузнечик этого даже не заметил.
Построившись в боевой порядок, мы дисциплинированно ждали на склоне холма в сотне метров от границы мёртвых земель. Особенно не переживали, поскольку было видно, что поисковики должны отбиться от кузнечиков. Однако, когда поисковикам до границы мёртвых земель оставалось уже около пятидесяти метров, прямо на их пути из земли выросли ещё четыре кузнечика и перекрыли им проход.
– Вперёд! – скомандовал я и побежал вниз по склону. Поисковики тем временем образовали круг и стали медленно двигаться в сторону границы. Однако кузнечики, окружив их со всех сторон, не давали им продвинуться ни на шаг. Я же, подбежав к самой границе мёртвых земель, замедлился буквально на мгновения и ринулся вперёд. Кузнечики тут же отвлеклись от поисковиков и развернулись ко мне, вернее к нам, поскольку мои телохранители, не раздумывая ни секунды, последовали за мной через границу.
Мы, все четверо, погрузились выше щиколоток. Двигаться вперёд было тяжело, как будто утопаешь в песке. Стоило мне сделать три шага, как кузнечики ринулись на нас. Правда, только четверо. Один на моих глазах осыпался прахом после ударов Амбруса и Колоса, другому же не давал пройти Пал.
Кузнечики неслись на нас плотной группой. Благородный Эшли выставил на их пути щит, однако это их не задержало. А вот заклинание conpedibus, кинутое благородной Вивьен, привело к неожиданному эффекту: трое из четверых кузнечиков, попавшие под его влияние, немедленно рассыпались. Последнего из кузнечиков, напавших на нас, за считаные секунды фон Гантер порубил на куски.
К этому моменту поисковики присоединились к нам и, повинуясь моему знаку, остановились.
– Нашли?
– Нашли, первородный. Только вот пожадничали. Надо было один взять, а второй оставить, тогда бы кузнечики засаду на нас не устроили, – повинился Амбрус.
– Бежать отсюда надо! – Колос прямо-таки трясся от страха.
– Думаете, будут ещё нападения?
– Будут, первородный, смотрите, как земля начинает волноваться.
Действительно, около нас поверхность мёртвых земель пришла в движение, точь-в-точь лёгкое волнение на море.
– Дайте мне арпад и бегом за пределы мёртвых земель! – И, видя, что благородный Эшли что-то пытается возразить, я повысил голос, добавив в него ментальную команду: – Бегом!
Моё приказание было выполнено тут же. Я же, более ни на что не отвлекаясь, открыл оставленную мне шкатулку. В первый момент я решил, что сплю. Передо мной лежал практически идеальный накопитель. Единственное, чего ему не хватало – закрепления энергии. Я попытался прикинуть ёмкость этого накопителя и сбился где-то между седьмым и восьмым нулями. Проблема с закреплением, конечно, с наскока не решалась, но ради такого куша можно и постараться!
Из сладких мечтаний о будущем могуществе меня выдернули крики спутников:
– Первородный, осторожнее!
Оглянувшись, я увидел настоящую волну из кузнечиков, набегающую на меня. Спохватившись, я рванулся к границе, но мёртвые земли не захотели так просто меня отпускать. Мгновенно уйдя в землю по колено, я с трудом сделал маленький шажок. Потом ещё один, и почувствовал, что начинаю уходить ещё глубже. По счастью, поисковики знали, что делать в таких случаях. Пал мгновенно кинулся к границе и протянул мне ножны от своего меча. Я ухватился за них, и Пал попросту поднял меня вверх. Как только я оказался над границей пыли, Пал немедля развернулся и выбросил меня за пределы мёртвых земель. А кузнечики всё приближались. Самые быстрые из них уже были в нескольких шагах. Мы поспешили отступить от границы, но тут оказалось, что Пал, выбрасывая меня, чуть-чуть, буквально пяткой, заступил на территорию мертвых земель.
Кузнечики приблизились к нему вплотную. Мало того, несмотря на то, что мне говорили, что они никогда не пересекают границу мёртвых земель, некоторые выбирались и обходили Пала и с этой стороны. Часть же вообще пошла в нашем направлении. Пусть они каждый миг выветривались, уменьшаясь в размерах, но тем не менее они продвигались вперёд.
Пал, размахивая своим мечом, пока ещё держался, но счёт пошёл на секунды. Несколько заклинаний conpedibus, кинутых моими телохранителями, лишь продлевали неизбежную агонию. Обернувшись, я увидел, что Амбрус достаёт из рюкзака старый пистонный пистолет:
– Ты хочешь его убить?
– Это гораздо лучше, чем гибель в лапах кузнечиков.
Однако Пал, собрав все силы, смог вырваться из плена мёртвых земель. Подволакивая ногу, он устремился прочь, вверх по склону, размахивая мечом. Маги перенесли точку приложения заклинаний за его спину и смогли отсечь Пала от преследователей.
Однако между Палом и нами находилось не менее двадцати кузнечиков, пусть и постоянно теряющих силы. Размахнувшись, я бросил в толпу кузнечиков камень, сделанный мною из среднего стандартного накопителя ещё ночью. На камне была начертана формула развеивания, применяемая в Гиперборейской империи для уничтожения остаточных эманаций различных экспериментов. Камень, неожиданно даже для меня, пролетел сквозь строй кузнечиков не задерживаясь, и не менее четырёх из них тут же развеялись. Упав на землю, накопитель разбился. Волна магии прошла по рядам кузнечиков, развеяв ещё полдюжины. В рядах кузнечиков возникла брешь, в которую тут же без команды устремились поисковики. Схватив Пала под руки, они рванули вверх по склону. Однако кузнечики не стали их преследовать. Развернувшись, они вернулись на территорию мёртвых земель.
До города мы добрались без приключений, а тот призрак, который сдуру решил нас попугать, лишь дал нам возможность немного успокоиться. В городе мы первым делом отвезли Пала к целителю, затем я щедро вознаградил поисковиков, узнал, где их искать в случае необходимости, и в тот же день мы вернулись в Будапешт.
Да, а арпад, оказавшись за пределами мёртвых земель, немедля вышел из строя точно так же, как и тот, который я смотрел до своей опасной экспедиции.
Вспоминая эту свою эскападу и мысленно составляя список того, что мне потребуется для следующего похода в мёртвые земли, я не заметил, как заснул.
Глава 7
В маркизатстве я задержался всего на одну ночь. Уже второго числа со мной связались близняшки и в ультимативной форме потребовали, чтобы я немедленно ехал к ним. Пришлось ускорить отъезд. Переночевал я в Брюсселе, в своём доме. Эту остановку я сделал для того, чтобы пообщаться со Степанычем.
С утра уехать не удалось. Очевидно, следила за моими перемещениями не только герцогиня Люксембург, поскольку уже к девяти утра меня посетили представители сразу и лоялистской, и пробритстанской партий. Позднее подтянулись имперцы и прогалльцы, представители Ван де-Бильда, железнодорожного "короля" Белопайса, ну а к главному мастеру Гильдии артефакторов Белопайса пришлось ехать самому.
Обедать дома я не стал, поскольку догадывался, что в этом случае сегодня из Брюсселя не уеду. Поэтому, несколько изменив внешность (сапоги на высоких каблуках с парой камешков под левой ступнёй, немного грима и артефакт, мешающий считывать ауру), спокойно прошёл в портал. В Люксембурге я избавился от этих хитростей и проследовал во дворец.
Праздник по случаю девятилетия близнецов делился на два этапа. Чисто детский, на котором присутствовали в основном дети вассалов, соседей и союзников, проходил прямо в сам день рождения девочек, пятого июля. А вот большой аристократический приём по этому поводу – восьмого июля, в субботу. Свою роль на этой собачьей свалке, по недоразумению называемой "день рождения высокородных Екатерины и Марии Люксембург", я понял сразу же после осторожных намёков герцогини о том, что девочки не простили своим нынешним гостям того пренебрежения, с которым с близняшками общались тогда, когда их считали неодарёнными. Но я даже отдалённо не предполагал, что будет настолько плохо! Близнецы словно с цепи сорвались, в лицо высказывая своим бывшим обидчикам и особенно обидчицам всё, что о них думали. Доставалось и тем, кто за глаза потешался над девочками, а в глаза лебезил перед ними, памятуя о высоком положении их родителей.
Ещё по сути не начался сам детский праздник, а я уже до смерти устал вытаскивать близняшек из конфликтов, которые разгорались с их участием то там, то тут. Наконец я не выдержал. Отведя обеих в укромный уголок, я попытался воззвать к их разуму:
– Девочки, вот скажите, зачем создавать себе врагов на пустом месте?
– А они?!
– А они просто глупы. Вы, вместо того чтобы их обижать в ответ, просто попытались бы перевести те обиды, которые они вам нанесли, в долг перед вами.
– Да кто они вообще такие, чтобы с них долги требовать? – фыркнула Мария. Екатерина поддержала сестру, энергично кивнув.
– Иногда даже минимальная помощь может оказать решающее значение.
– Вот ещё, не буду, – опять возмутилась Мария. Правда, Екатерина в этот раз сестру не поддержала. Вместо этого она придвинулась ко мне и взяла мою ладонь в свои:
– Не волнуйся, пожалуйста, Серж. Нам уже бабушка всё объяснила. И на приёме, где будут по-настоящему влиятельные люди, мы постараемся сделать так, как ты говоришь. Но эти – они ведь ничего собой не представляют! А издевались над нами больше действительно сильных и влиятельных родов. Я… мы просто не можем спокойно на них смотреть.
– Ну, а ради того, чтобы я к вам приехал на осенних каникулах?
– Интересное предложение, – глаза Екатерины зажглись лукавством и каким-то сдержанным торжеством. Она свысока посмотрела на Марию, на что та показала ей язык и фыркнула, как кошка. – То есть если мы будем обижать всех тех, кого сочтём нужным, ты не приедешь к нам на осенние каникулы? И это всё? Сам ты не обидишься на нас?
– Что, действительно так достали? – с сочувствием спросил я. Я действительно не понял их мыслей, просто подумал, что они согласны на моё отсутствие до Нового года, лишь бы отомстить. А уж почему согласны – действительно обижены, или я для них не являюсь таким уж светом в окошке – дело десятое. И только на следующий день я сообразил поинтересоваться у герцогини. Оказывается, эти две хитрюги уже записались на обучение в замок Тодт! Это был весомый удар по моему самолюбию. Провели, как мальчишку, и кто!
Правда, близняшки вызвали этим у меня скорее восхищение. Что я тут же и продемонстрировал, когда они осторожно приблизились ко мне и поинтересовались моим настроением. Схватив обеих в охапку, я закружил их, вслух восхищаясь их хитроумием, под неодобрительными взглядами мажордома.
За день до приёма меня пригласил для беседы регент герцогов Люксембург. Я, конечно, с ходу мог назвать несколько тем для разговора, которые могли заинтересовать его в общении со мной. Однако я ошибался. Регента очень заинтересовал список книг, которые я заказал в библиотеке дворца. Как оказалось, сам регент несколько лет преподавал теорию магии в Мюнхене и ушёл оттуда из-за разногласий с руководством университета. В настоящий же момент его пригласили вернуться, причём сразу на должность заведующего кафедрой, и он принял данное предложение.
Высокородный Себастьян оказался приверженцем именно фогенной теории магии:
– Скажите, первородный, как вы относитесь к этой теории? Я вижу, что вы всерьёз заинтересовались ею.
– Мне она кажется гораздо более здравой, нежели господствующая ныне теория вечной борьбы разных магий.
– Вы немного отстали от жизни. Ещё в шесть тысяч девятом году было убедительно доказано, что нет магии, подходящей исключительно для одного направления. Следовательно, нет и вражды магий. Это привело к перелому сознания большинства учёных, по крайней мере в Европе. Всё больше усилий направляется на выделение фогенов и на поиск иных фильтров для магии, нежели алтарные камни. Мало того, некоторые видные политики поддерживают идею разумного ограничения использования самых сильных и разрушительных заклинаний, для уменьшения загрязнения потока фогенов.
– Удивительно. Мне сказали, что родовитые, высокородные и первородные одарённые не очень-то приветствуют данную теорию.
– Ограниченные узколобые ретрограды, – припечатал высокородный Себастьян. – Они не понимают, что цепляйся, не цепляйся за свою монополию на торговлю энергией, загрязнение Земли рано или поздно приведёт к полному исчезновению магии, которой люди могут пользоваться. И они исчезнут. Не думаю, что большим утешением для них будет то, что исчезнут они последними. Тогда как если они согласятся пожертвовать своим положением, то магия будет развиваться. И что с того, что обычный, даже неодарённый человек сможет собирать и использовать магию? Но нет, мы лучше умрём, чем допустим "этих грязных левров" к источнику нашего могущества!
Эк он разошёлся, тут явно что-то личное. Надо переводить тему. А вообще – фанатик, что не есть ни хорошо, ни плохо. О! Вот ещё один интересующий меня вопрос:
– А как фогенная теория объясняет наличие людей со склонностью к различным направлениям магии?
– Врождённый талант, причём как раз таки подтверждающий фогенную теорию. Ведь эти люди отличаются не повышенной склонностью к какому-то типу магии, а скорее, могут в различных целях использовать какой-то один аспект. Например, если человек обладает склонностью к огню, то он не только может с меньшими затратами запалить вражескую крепость, но и еда у него никогда не подгорит и не пережарится.
Эти слова высокородного подтвердили мои подозрения – даже обладающие магическим зрением жители Земли не могут рассмотреть каналы на планы. И само существование планов для них является если не тайной, то никак не связывается с видами магии.
– Но разве для исследования фильтров не требуется применять самые разрушительные и энергоёмкие заклинания? Да и сами вы недавно применили не останавливающие чары.
– Но это же совсем другое дело! Я понимаю, что для борьбы с теми же демонами или в научных целях необходимо применять весь возможный арсенал. Но почему мы должны использовать магию там, где без неё вполне можно обойтись? Ведь гораздо меньше загрязнения получится в том случае, если мы вместо того, чтобы посылать на зачистку того же логова упырей пару десятков магов, пошлём туда же роту обычных солдат с зачарованным оружием.
– И недосчитаемся двух третей этой роты.
– Но это же во благо!
– Скажите, высокородный, а есть хоть какие-то объективные данные, подтверждающие, что при уменьшении использования магии уменьшается и это самое загрязнение потока фогенов?
– Вот именно! Для этого-то и надо резко уменьшить использование магии! Пока этого не произошло, мы не можем получить реальные подтверждения нашей правоты. И тут никак не обойтись полумерами. Любые ограничения только на части территории приведут лишь к ухудшению ситуации.
Я не удержался от сарказма:
– А если жители других государств не поймут, зачем уменьшать количество творимой магии, их надо уничтожить или заставить подчиниться. Пусть война, пусть громадные потери и резкое увеличение загрязнения на какой-то период – зато потом все оставшиеся смогут рано или поздно вернуться в золотой век!
– Вот именно! Как приятно разговаривать с умным человеком, первородный. Любые жертвы и неудобства в данном случае оправданы.
Он что, реально не понял, что я всего лишь попытался довести его аргументацию до абсурда? Ну-ка, а если ещё один камешек:
– Но ведь и далее останутся отщепенцы, которые будут использовать магию несанкционированно. Как быть с ними? Кто будет следить за этим мораторием?
– Конечно же, самая могущественная и тем не менее самая прогрессивная в плане уменьшения использования магии страна. Именно Бритстан и является проводником всего остального мира в светлое завтра.
– То есть нападение на Белопайс было лишь первой частью плана по завоеванию мирового господства и контролю за использованием магии?