6. Подготовка к соревнованиям
Нью-Йорк, ВПРУ, август 999 года
За всю следующую неделю мы не продвинулись ни на шаг в этом расследовании. Следы "юнги Джима" безвозвратно затерялись, ответственный за уничтожение информации, как и надо было ожидать, не нашелся, а Рут и Пит, которым я поручил ведение дела Зейдельман, ходили мрачными, точно небеса во время затмения солнца. Полицейских в лице Бишопа от "мокрого" отстранили (не по чину), "контры" и военные сами отворотили носы: не царское это дело. Как всегда, остались мы, "спецы". А тут еще и показательные соревнования не за горами.
В конце концов миссис Сендз определилась: "показуху" она сочла более важным мероприятием, нежели возня со свидетелями (в случае Зейдельман - с отсутствием оных). Жилайтис под надзором недреманного ока Управления, и, в крайнем случае, если уж дернут "сверху", то козел отпущения под рукой.
В кабинетах нашего отдела по-прежнему шел ремонт. Мы прыгали через головы приютивших нас коллег-соседей и все привычно чертыхались, раздраженные теснотой и безвыходностью положения.
Плечо мое, несмотря на изнурительные ежедневные тренировки, заживало быстро. Вот только голова иногда болела, и сильно. Понимая, что эдак я могу и свалиться, майор Сендз на время подготовки к сезонным соревнованиям заменила куратора в подотчетной мне ветви. Теперь вместо меня ребятами заправляли безжалостная Стефания Каприччо из КРО и ее заместительница - подлипала Заноси Такака. Пессимистично настроенный лоботряс Питер Маркус сказал на это лишь одно: "Теперь "коричневый" путч нам тут обеспечен!". Я посочувствовал, но помочь ничем не смог. Может, потом будут больше ценить начальника-"демократа". А то, как сетует майор, наверное, и правда распустились… Каприччо с Такака отыграются на них за то, что в прошлом году спецотдел на соревнованиях "сделал" контрразведчиков. Тогда их самая главная "амазонка" - Стефания Безжалостная - была в командировке и не успела натаскать своих как положено.
Класс! Я был в восторге: СО Вашингтона "подарил" нашей команде Юнь Вэй, эту маленькую и с виду хрупкую китаяночку, обладающую навыками "черного эльфа". И действительно: прежде "гномочка"-Юнь работала под началом моего отца, но в дальнейшем решила развивать карьеру на государственной службе. На официальной государственной службе. Что ж, это был ее выбор. Но вашингтонский широкий жест я оценил.
Номинально Юнь находилась пока лишь в звании старшего сержанта. Хотя, если честно, я с легким сердцем передал бы ей свои полномочия по подготовке зрелища и занялся бы более интересными делами.
Помню, я так же восхищался навыками одной молоденькой практикантки, "спеца"-сержанта со способностями "провокатора". Это было три года назад. Я почти полностью переложил на ее плечи творческую часть "показухи", и она, не замечая того, организовала все с блеском и помпой.
А потом эта практикантка стала моей женой…
Ч-черт, до сих пор ходя по стадионным коридорам, окунаюсь в те времена. До сих пор не могу ее забыть.
В нашей нынешней группе было двадцать человек. От нью-йоркского спецотдела - я, Збигнев Стршибрич и Саманта Стамп; от вашингтонского двое - Юнь Вэй и Сара Уоллес; остальные пятнадцать сержантов и лейтенантов приехали из разных штатов - Колорадо, Юты, Техаса, Калифорнии, Пенсильвании, Висконсина и Флориды. Мы никогда не виделись прежде (если не считать Юнь и двух моих подчиненных), но быстро сплотились, так что дело двигалось успешно и без особых недоразумений. Я не утруждал себя заранее составлением сценария, поэтому сценарий вырабатывался по ходу тренировки и в основном женщинами, нашим "творческим костяком" под управлением Юнь. За семь послеобеденных часов - с двух до девяти - мы должны были успеть сделать многое из задуманного. И мисс Вэй оказалась для меня настоящей палочкой-выручалочкой.
Давно мне не приходилось столько тренироваться, как в ту среду! Я даже не заметил, что ближе к девяти у нас появился зритель - Аврора Вайтфилд из ОКИ. Она сидела на трибуне и наблюдала за нашей работой. Хорош же я был: с меня, как и со всех остальных, ручьем тек пот, а говорить я мог с превеликим трудом. Хотелось лишь надеяться, что Авроре, свеженькой и надушенной, такое зрелище по вкусу.
Я распустил группу отдыхать и, помахав мисс Вайтфилд, трусцой побежал в душ: пусть ее думает, что я легок на подъем и ничуть не устал за семь часов самоистязаний и спаррингов, а также что моя многострадальная голова вовсе не раскалывается от жгучей боли…
- Какие планы? - спросил я, свежий и возрожденный, когда мы встретились у моей машины.
Просто как в былые времена! И если чуть-чуть прищуриться, то Аврору можно перепутать с Фанни, до того они похожи…
- Ну, неплохо было бы взглянуть, как ты живешь, - Аврора кокетливо двинула плечом.
Намек понял. Надеюсь, рваный рубец на моем плече уже не так бросается в глаза, как неделю назад…
Она расхаживала по моей квартире и с любопытством разглядывала незатейливую обстановку. Я проверял почту и загружал комп новым списком задач, которые должен был "не забыть выполнить за этот месяц".
- Может быть, поужинаем? - спросила Аврора, усаживаясь на диван и доставая завалившийся между подушек компьютерный журнал - из тех, что я пролистывал на досуге; досугов у меня было мало: она держала еще не прочитанный мною февральский номер.
- Куда-нибудь сходим? - я освободил глаз от линзы и, поморгав, улыбнулся моей гостье. - Выбери по вкусу - куда… Только… давай сегодня туда, где потише?
- М-м-м! - астрономша поджала губы. - Ну нет! Я же вижу, что ты устал! Готовить я не умею, но полуфабрикаты…
- Нет-нет-нет! - перебил я, направляясь в кухню. - Сиди, где сидишь!
Не хватало еще в первый же день отправить ее к плите! Ну, на второй-третий - еще куда ни шло…
Я возился на кухне, а девушка, судя по звуку и синтезированным запахам, включила мой старый голопроектор. Мы изредка переговаривались через две комнаты, потом она затихла. Пришлось поторопиться: еще заснет со скуки. А все-таки у нас обоих были планы на "после ужина". И, признаться, меня эти мысли хорошо будоражили, отгоняя усталость.
Аврора опередила и заявилась ко мне в таком соблазнительном виде, что о готовящейся еде я просто забыл. Она поигрывала расстегнутой петелькой на блузке, недвусмысленно теребя ее пальцем и поглядывая на меня исподлобья. Долго уговаривать меня было не нужно, я просто сбросил со стола все кухонные принадлежности, сгреб Аврору и усадил ее на столешницу. При этом мы беспрерывно целовались и пытались содрать друг с друга одежду, что в таком запале сделать не получалось.
Она скользнула своей ладонью по моим брюкам:
- Бедный! Сплошной комок нервов! Тугой комок нервов!
Мы засмеялись. Мне нравится, когда женщины в такие минуты говорят всякие непристойности, но только что-то в угасающих мыслях подало из последних сил сигнал: есть в Авроре какая-то неискренность!
Она охватила меня своими стройными ногами, и мне стало плевать, надето на нас что-то или уже нет. Аврора всхлипывала, стонала и кричала в лучших традициях виртуального порно. И, каюсь, всю ту половину ночи, что мы с нею занимались любовью, меня эти звуки заводили.
Только потом, когда мы жевали разогретый ужин - из тех остатков, которые не успели подгореть во время нашей кухонной эскапады - я поймал себя на одной не очень-то приятной мыслишке. Она ахала и охала, но ни разу не испытала настоящего оргазма. Конечно, я контролировал это автоматически, не нарочно. Лучше бы у меня совсем не было умения воспринимать "тонкие" всплески энергетики партнерши. Получив сигнал из бессознательного, я так же автоматически стал менять поведение, стараясь доставить ей удовольствие. Увы, ни одна из моих попыток успехом не увенчалась. Аврора же, не подозревая о том, что я все понял, мастерски имитировала экстаз, вплоть до осязаемых проявлений, которые, может, и обманули бы кого-то другого на моем месте. Я поневоле стал ее отражением: неискренность - всегда плата на фальшь. Но для чего, черт возьми, ей это было нужно?
Истинный разврат - это когда вот так. Разврат с извращением. Потому как - зачем, если не хочешь? И во мне поневоле появилась некоторая неприязнь к этой даме. Такие мне еще не встречались. Сколь Аврора походила на Фанни внешне, столь же она была ее полной противоположностью психологически. Я давно уже научился умерщвлять в себе порывы к сравнениям других женщин с моей вспыльчивой гречаночкой, но тут не получилось. Моя жена была естественна в любом настроении, я обожал ее даже тогда, когда она в гневе швырялась в меня журналами, подушками или посудой, когда психовала и спорила, когда дулась после ссоры. Она не была вечно милой улыбчивой "цыпочкой", она могла ляпнуть крепкое словцо или окатить антарктическим холодом из своих лучистых серо-голубых глаз. Она была чаще не права, чем права. Но за честность и открытость я простил бы любое прегрешение Фанни. Это по работе она "провокатор"… Ее любимым изречением всегда было старое, уже неизвестно кем произнесенное: "Плох тот актер, для которого вся его жизнь - сцена. Тогда он не актер, а всего лишь лицедей". Нет, в жизни Фаина "провокатором" не была.
И так захотелось мне увидеть ее в эту, именно в эту ночь вместо сотрудницы ОКИ!..
- Прости, Дик, но мне пора ехать, - выдернула меня из моих размышлений Аврора, аристократично выкладывая вилку и нож на салфетке, по обе стороны тарелки, на одинаковом расстоянии от нее. - Подвезешь меня домой или вызвать такси?
Этим она словно провела черту между нами. Я принял игру и с прохладцей ответил, что это зависит от ее желания, а вообще могла бы и остаться. Астрономша тут же смягчилась, принялась объяснять, что ей непременно нужно домой, что у нее снова какая-то конференция в Детройте, что это очень важно и так далее и тому подобное.
Я сел за руль, хотя глаза мои слипались. Женщины смеются над нашими нехитрыми потребностями - пожрать, потрахаться и поспать - а вот попробовали бы сами пожить в таком ритме, как я!
- Что за конференция? - спросил я скорее из вежливости и желания не заснуть за рулем, чем из интереса.
- Мы боремся за то, чтобы с атомия сняли запрет, и, возможно, скоро добьемся своего…
- Ты серьезно? То есть, вы нашли способ нейтрализовать мутагенные свойства этого вещества?
Вот тут-то глаза Авроры загорелись по-настоящему! Вот здесь она была абсолютно обнажена в своей искренности!
- Нет. Атомий как был, так и остается мутагеном - от этого никуда не денешься… Но именно он позволит нам выйти за пределы Местной Галактики и вырваться в настоящую Вселенную… Я готова ждать до глубокой старости, лишь бы увидеть, что мы добрались, скажем, до Андромеды… Это было бы таким подарком для меня…
- И за какое время корабль на атомиевом топливе достигнет Андромеды? - я едва сдержал зевок.
- По моим расчетам, лет за семьдесят. Там ведь пока нет "коридоров" - в межгалактическом пространстве… И неизвестно, можно ли их проложить вообще. Вот когда наша экспедиция окажется в другой галактике, мы сможем судить о нашем потенциале!
- А-а-а…
Хорошо ей щебетать, когда она и крохи своих сил не потратила, а вдобавок даже и подзарядилась моими. Вампирша. Мне стало смешно, когда мой засыпающий разум нарисовал сюрреалистическую картинку: тянущуюся ко мне клыками Аврору. Одержимую утопическими идеями Аврору.
Не врезаться бы на такой скорости…
Удивляюсь, как после этой поездки мне удалось вернуться домой живым. И на том спасибо…
7. Ежовые рукавицы контрразведчиков
Нью-йоркское ВПРУ, август 999 года
Через неделю я перестал узнавать своих коллег по отделу. Работа шла своим чередом, но все сидели тихо, как степные сурки в норах, словно боясь сказать хоть одно лишнее слово. Что случилось, я на тот момент не понял. Да и узнавать не было ни времени, ни сил: мы со Збигневом и Самантой так выматывались на тренировках, что по утрам едва притаскивали ноги в Управление. Более или менее раскачаться удавалось только к обеду. Мы все трое сквозь зубы ругались на эти треклятые и никому не нужные соревнования, но толку от брани не было никакого. Впрочем, я и сам был виноват: не отказываться же от встреч с Авророй, когда она сама предлагает! Я даже стал свыкаться с ее странным поведением в постели и скучал, когда по какой-то причине встретиться нам не удавалось.
Просветил меня о причине упадочнических настроений в отделе Питер Маркус в "курилке".
- Кто надоумил майора поставить над нами Каприччо и Такака? - осторожно поинтересовался он.
Я пожал плечами. В общем, ситуация действительно странная: "контры" ведь совсем туманно представляют себе специфику нашей работы. Не проще ли было сделать временным куратором капитана Стоквелла, начальника параллельной ветви СО?
- Соревнования пройдут 27 августа, да? - с надеждой в голосе продолжал Пит.
- Да. В следующий понедельник, - я стряхнул пепел и пристально всмотрелся в печальную физиономию приятеля: если уж и этот оптимистичный лодырь приуныл, то чего ждать от остальных? Пит молитвенно сложил руки перед грудью, возвел глаза к небу и, беззвучно двигая губами, призвал в свидетели всех богов (или страшные проклятья на чью-то голову, не поймешь).
- Так в чем дело, Пит? Каприччо держит вас в ежовых рукавицах?
- Если бы только это… - и тут лейтенанта прорвало: - Дик, это просто тирания и диктатура! Не знаю, как все, но я чувствую себя в Карцере! Эти две маньячки ввели свой профашистский режим и секут за каждым! А каждый обязан - понимаешь: обязан! - стучать на ближнего своего, причем в письменном виде! И еще они дважды в день по очереди вызывают нас всех к себе, а там начинают применять свои контрразведческие штучки! Скоро начнут травить психотропами, помяни мое слово!
- Что вам говорит на это майор?
- Ага, кто бы еще рискнул шкурой - затевать бунт! Ты там лучше быстрее проводи эту "показуху" - и возвращайся! Ты, конечно, тоже не подарок, но лучше уж ты…
- Позволь, позволь! Это в чем же я "не подарок"?
- А, купился?! - Пит гоготнул и фамильярно хлопнул меня по плечу.
- Ну что ж, раз у тебя еще есть силы придуриваться, то после состязаний я напишу заявление об отказе от курирования, - жестоко решил я. - И устно сообщу, что вам очень понравился режим контрразведчиков, а потому вы хотели бы оставить их у себя кураторами еще на…
- О-о-о! - взвыл лейтенант. - Я брошусь под колеса, повешусь, застрелюсь и уйду на больничный! Стефания - еще ничего! Но Такака, которая лижет ей задницу - это все! Наши скоро очумеют от нее…
- Это "контры", тут ничего не изменишь…
- Да делать им там, видно, нечего, вот на нас и отыгрываются…
Тут в "курилку" вошла Стефания. Пит мгновенно преобразился:
- Как дела, шеф?
Она окинула его рентгеновским взглядом, и Маркус сразу стал маленьким-маленьким, а потом невольным движением подвинулся ко мне, словно пытаясь спрятаться у меня за спиной. Каприччо многозначительно отодвинула манжет мундира, взглянула на часы, затем - на нас.
- Ну, я пошел? - Пит с подобострастным видом выскользнул за дверь.
- Разболтались ваши люди без присмотра, капитан… - сухо заметила Стефания.
- Ну и вам все же какое-никакое занятие, капитан, - я усмехнулся и подкурил вторую сигарету.
- Поделитесь опытом, Калиостро, как вы с ними справляетесь?
- Лаской. И еще я всегда ношу в подсумке кусочки сырого мяса.
- О! Это вы очень рискуете! Вы им мясо, а они и всю руку отхватить могут! - продолжала язвить коллега.
- Могут. Но не отхватывают, - парировал я. - Отравиться боятся.
Мы обменялись еще несколькими невинными колкостями, и я пошел к своим.
В нашей временной комнате стоял такой гвалт, какого я не слышал в рабочее время еще ни разу в жизни. Народ хохотал.
Все столпились у стола Рут Грего, на разные голоса давая девушке непонятные советы. Сама Рут сидела подавленная и что-то писала обычной лазеркой на бумаге, стараясь, как первоклашка. Даже кончик языка высунула и лоб нахмурила с непривычки.
- Давненько наши люди не занимались чистописанием? - спросил я, усаживаясь на свое место. - В чем дело? Совсем с цепи сорвались?
- Сейчас я расскажу вам одну историю, Ди! - с загадочным видом начал старший сержант Джек Ри, весельчак и балагур, любимчик капитана Стоквелла, его непосредственного начальника. - Жил да был один правитель. Жадный до ужаса. Ну, сволочь, короче говоря. Прознал он, что в одной деревне ему платят очень маленькие налоги. Вызвал к себе сборщиков податей и послал в ту деревню. Те возвращаются с пустыми руками. "А что говорят крестьяне?" - спрашивает правитель. "Плачут, что ничего нет!" - жалуются мытари. Правитель без разговоров посылает их обратно. На этот раз кое-что принесли. "И что крестьяне?" - "Плачут, что больше ничего нет!" Правитель снова посылает их в ту деревню. Возвращаются в третий раз, уже совсем мал их улов. "А что говорят крестьяне?" - "Ничего не говорят. Смеются и танцуют". Правитель рукой махнул: "Вот теперь у них точно ничего нет!" Ди, заметьте: ваши люди еще не танцуют, но уже смеются…
- И что сказал правитель?
- Да вот, капитан, новое распоряжение от Заносси Такака! - прокомментировал Збигнев Стршибрич. - Саманта отказалась писать объяснительную, и теперь Рут должна накарябать служебную с тайным доносом на нее. Мы дружно сочиняем.
Я посмотрел на Саманту. Она принимала в том самое деятельное участие. И эти дети инкубаторские - мой коллектив?
- Так за что, собственно, лейтенант Уэмп, тебе нужно было писать объяснительную?
- А я пописать ходила, - безоблачно ответила лейтенант, и наши грохнули новым раскатом хохота, - а в это время мне позвонила Такака, за каким хреном - не знаю. Ну и не застала меня на месте, соответственно. Ну и вляпала в обязаловку писать "откоряку". Ну и я, естественно, сказала, куда ей нужно пойти и что там увидеть. Ну и она, естественно, кинулась к фюреру Каприччо. Ну а та, само собой, обратилась к миссис Сендз. А миссис Сендз, как положено, посоветовала разобраться по своему усмотрению. Ну, они и разобрались. Теперь Рут строчит на меня "телегу". Да, кстати, Рут! Не забудь упомянуть про мой хронический цистит! И еще у меня до четырех лет было ночное недержание. Поэтому мне сейчас терпеть - ни-ни!
- Ну и вляпают тебе выговор, - мрачно закончил Питер, который после "курилки" и "рентгена" еще чувствовал себя весьма неуютно.
- Да и хрен с ними! - отмахнулась лейтенант Уэмп. - Я лучше пойду на мосту дежурить с "вэошниками" три ночи подряд, чем этой дуре "откоряку" писать. Ди, тебе же за это ничего не будет, правда? Ты ведь сейчас у нас официально не куратор?
Я прикрыл лицо ладонью, пряча улыбку. А Стефания была не так уж и не права насчет того, что откусят…
- Давай свою "телегу", - я подошел к Рут и протянул руку.
- Но я еще не все! - испуганно подняла на меня водянистые глаза мисс Грего, защищая свою писанину.
- Давай-давай.
Рут нерешительно подала мне листок. Я развернулся на каблуках и стремительно направился к двери. Наши провожали меня взглядами в гробовом молчании.
Миссис Сендз была на месте. Я подошел к ней и положил бумагу ей на стол.
- Что это, капитан?
- Это? По-моему, маразм. А вы как думаете, майор? - я чувствовал, что шеф сегодня в неплохом расположении духа, и я вполне могу позволить себе небольшую дерзость.
Миссис Сендз прочла служебную записку Рут и едва сдержала улыбку.