- Выбор невелик, - произнес Отвит.
- Верно, - согласился Зигмар. - Так чему быть? Миру или войне? Жизни или смерти?
- У тебя каменное сердце, король Зигмар. Но, божьей милостью, ты тот воин, с которым не стыдно идти по дороге, ведущей в чертоги Ульрика!
- Ты клянешься? - спросил Зигмар, протягивая руку королю тюрингов.
- Да. - Отвин пожал протянутую руку. - Клянусь!
В королевской Большой палате гремела музыка и под звуки волынок и барабана отплясывали танцоры, которые со смехом крутились, то приближаясь, то удаляясь друг от друга. Со стропил свешивались гирлянды цветов, в воздухе висел дивный аромат жасмина и жимолости. Зигмар радостно взирал на свадебные танцы и радовался тому, что наконец-то его воины веселятся, а не воюют.
После победы над тюрингами большинство унберогенских воинов вернулись домой, а регулярная армия с триумфом вошла в Рейкдорф. Хотя немало людей полегло ради того, чтобы добиться от короля Отвина Клятвы меча, Зигмар был доволен. И с облегчением узнал, что многие раненые выживут.
Альвгейр получил удар копьем в бок, но доспехи все-таки спасли его. Когда топор тюринга соскользнул с древка флага, Пендраг лишился трех пальцев на левой руке. Но даже без пальцев Пендраг не выпустил знамя и не дал ему упасть, отчего Зигмар очень гордился побратимом. Целитель Крадок сумел спасти два оставшихся пальца, и в память о победе над тюрингами на левой руке Пендрага навсегда останутся шрамы.
Вольфгарт вышел из боя невредимым, получив лишь несколько царапин на руках и ногах, и тут же впереди армии помчался в Рейкдорф.
Его ждала Медба, и на следующий день после возвращения войска они с Вольфгартом прошли по усыпанной лепестками цветов тропе к Клятвенному Камню, где жрица богини Реи соединила их руки гирляндой омелы и молодожены пообещали любить друг друга, плодиться и размножаться.
Зигмар благословил союз, а Пендраг поднес подарки: дивное золотое ожерелье для Медбы и кольчугу с рельефом серебряного волка для Вольфгарта.
Зигмар распахнул двери в королевскую Большую палату и пригласил отпраздновать радостное событие. Всем желающим предлагали вино и пиво. На площади перед дверями толпился народ, вскоре сюда пришли менестрели и сказители.
Зигмар танцевал со многими девушками, но через некоторое время извинился и сел на трон, откуда наблюдал за празднеством.
Теперь, когда вино и зерновая брага согревали желудок, Зигмару казалось, что до исполнения мечты - рукой подать. Лишь жители самых дальних племен пока не стали союзниками унберогенов: ютоны и бретоны на западе и бригунды и остготы на востоке.
Дальше на юго-восток лежали земли меноготов и мерогенов, только никто не знал, существуют ли до сих пор эти племена, потому что их территория находилась в опасной близости от гор, в которых обитали кровожадные орки и зверолюди.
Зигмар улыбнулся, глядя, как в кругу друзей, взявшись за руки, пляшут Медба и Вольфгарт. За столом возле танцующих сидел Пендраг и притопывал в такт музыке. Рука у него была обмотана паучьим листом.
Даже Альвгейра заставили танцевать, и почтенный Эофорт отплясывал со старыми девами города. Сегодня народ Зигмара не скупился на смех и веселье.
За последние годы Рейкдорф продолжал разрастаться. В холмах неподалеку обнаружились залежи золота и железной руды, что способствовало процветанию города. Все здесь жили в довольстве и благоденствовали. Тут трудились кожевники, пивовары, кузнецы, портные, красильщики, гончары, коневоды, мельники, пекари и учителя.
Рейкдорф звали родным городом более четырех тысяч человек, и, хотя частично его все еще окружали бревенчатые стены, уже заложили фундамент для новых, каменных стен.
Зигмару еще не сравнялось двадцати семи, а он уже достиг большего, чем отец.
Музыка замедлилась, бешеный ритм предыдущей мелодии сменился жалобной песней о потерянной любви и утраченных мечтах. Танцоры двигались медленно, пары крепче прижимались друг к другу, а друзья поминали погибших, которые теперь вместе с Ульриком бродят по чертогам мертвых.
Зигмар встал и, никем не замеченный, вышел через заднюю дверь из палаты. Ночь была теплой, легкий ветерок приятно обдувал кожу. Как мил ветер тому, кто столько дней провел в доспехах!
Обе луны ярко светили на небе, тень Зигмара была совсем короткой. За ним увязались несколько королевских псов, но Зигмар негромким свистом и хлопком ладош отправил их обратно. Чем дальше от центра уходил он, тем меньше попадалось каменных домов и тем больше деревянных. Впереди показался недостроенный участок стены.
Зигмар лучше всех знал город и скорость, с которой следует стража, поэтому для него не составило труда выйти незамеченным.
Выбравшись за пределы Рейкдорфа, он ощутил странное чувство свободы, словно в городе его держали пленником. Зигмар шел тропами, ведущими на холмы. Он обернулся и посмотрел на свой дом, в темноте похожий на пылающий факел.
Ветер донес обрывки смеха и музыки, и Зигмар улыбнулся, представив шумное веселье. Племени унберогенов удалось занять ведущее положение среди всех народов, живших западнее гор, но Зигмар знал, что еще очень многое предстоит сделать.
Лазутчики приносили известия об участившихся набегах горных орков. И когда зеленокожие дерзнут выбраться из логовищ и смертоносной лавиной двинутся на людей - вопрос времени. Но об этом можно подумать позже. Сегодняшняя ночь принадлежала Зигмару, воспоминаниям и сожалениям.
Зигмар отлично знал Рейкдорф, но окрестности он знал еще лучше. Зигмар двигался среди темных деревьев и вспоминал тот давний день, когда проходил здесь, полный надежд. Впереди послышался шум воды, и вскоре он очутился в лощине, где в мерцающий, словно усыпанный алмазами, бассейн струился маловодный водопад.
- Надо было мне раньше жениться на тебе, - прошептал он, глядя на освещенную лунным светом могилу у сверкающей воды.
Зигмар опустился на колени перед могильным камнем. Когда он представил себе черные волосы Равенны и ее улыбку, по щекам потекли горючие слезы.
Одну руку он положил на могильный камень, а другой коснулся золотой булавки, которую подарил девушке в день, когда они впервые любили друг друга у реки.
- Король унберогенов не празднует счастливый день вместе со своим народом? - донесся с опушки голос. - Тебя хватятся.
Зигмар смахнул слезы и встал, глядя на древнюю старуху с серебряными волосами, морщинистым лицом и глазами, в которых светилось запретное знание и страшные тайны.
- Кто ты? - вопросил он.
- Ты знаешь, кто я.
- Отец предостерегал меня от тебя, - сказал Зигмар, делая оградительный знак. - Ты Ведьма из Брокенвалша.
- Какое гнусное прозвище! - фыркнула ведьма. - Людям свойственно давать мерзкие имена всему, чего они боятся, а это лишь умножает их страх. Разве меня опасались бы, если бы называли Девой радости?
- Может, и нет, - пожал плечами Зигмар. - Только ты едва ли приносишь радость. Чего тебе угодно, женщина? Я не расположен к беседам.
- Жаль. Давно мне не удавалось поговорить с кем-нибудь, у кого на уме нечто большее, чем горячая еда и нежная женщина.
- Давай выкладывай! - рассердился Зигмар.
- Неразумные слова. Так похож на своего отца. Скор на гнев и обещания, а ведь не мешает сперва тщательно все обдумать.
Утомившись болтовней старухи, Зигмар хотел было уйти, но она жестом остановила его. Мышцы его внезапно затвердели и дыхание застыло в легких.
- Погоди немного, - сказала колдунья. - Мне хочется поговорить и поближе узнать тебя.
- Чего нельзя сказать обо мне, - заявил Зигмар. - Отпусти меня!
- Ах как давно не являлась я среди людей! - вздохнула ведьма. - Они забыли меня и страх, который я в них вселяла. Слушай меня, Зигмар, слушай внимательно, потому что времени у меня мало.
- Отчего мало?
- События стремительно сменяют друг друга. История творится с каждой минутой. Сейчас настало время крови и огня, когда куется судьба мира, и далеко не все пребывает в равновесии.
- Говори, я тебя слушаю.
- Тюрингов победили со славой, но предстоит еще много дел, юный Зигмар. Нужно как можно скорее собрать племена воедино, иначе все пропало. Ты должен снова отправиться в путь. Нужно, чтобы бригунды и их вассалы до первого снега дали тебе Клятву меча, иначе до лета тебе не дожить.
- Войско только что вернулось из похода на запад, - напомнил Зигмар. - Я не могу так скоро снова собрать армию. Но даже если бы мог, нам не под силу добраться до бригундов и победить их до зимы.
Ведьма усмехнулась, и Зигмар испугался до дрожи. Старуха объяснила:
- Ты не понял. Я сказала, что ты должен снова отправиться в путь. Склонить на свою сторону эти племена надо личной храбростью, а не силой.
- Ты хочешь, чтобы я один отправился в дикие леса?
- Да, потому как посредники Темных богов подстрекают горных орков к войне. Зеленокожие уничтожат все, чего ты достиг, если не соберешь под своим знаменем достаточно племен.
- Ты узнала об этом из видения? - спросил Зигмар.
- И об этом тоже. - Ведьма кивнула на могилу Равенны.
- Ты знала, что она погибнет? - прошипел Зигмар. - Могла бы предупредить меня!
Колдунья покачала головой:
- Многое запечатлено в камне мира и не может быть изменено ни смертными, ни богами. Равенна была кратким ярким огнем, который осветил тебе путь. А потом погас, чтобы ты прошел его один.
- Почему? - требовал ответа Зигмар. - Зачем одарять меня любовью, чтобы вскоре отнять ее?
- Так было нужно, - сказала старуха, и Зигмару даже показалось, что он слышит сочувствие в ее голосе. - Чтобы одолеть твой путь, нужно обладать силой воли и целеустремленностью, какие недоступны пониманию простых смертных, жаждущих лишь спокойствия. Вот что значит быть королем. Эта земля принадлежит тебе, и ты обещал любить ее, и только ее. Помнишь?
- Помню, - горько сказал Зигмар.
Глава семнадцатая
Оковы долга
Перед Зигмаром расстилались открытые пространства, совсем непохожие на владения унберогенов. Даже более открытые, нежели прерии азоборнов.
Отъезд короля вызвал яростные споры в Большой палате.
- Это безумие! - бушевал Альвгейр, когда Зигмар объявил о своем намерении ехать в земли бригундов в одиночку.
- Безрассудство, - соглашался с маршалом Пендраг.
Когда Вольфгарта подняли с брачного ложа, он напоминал побитого пса, но тоже высказался против поездки:
- Они тебя убьют.
Зигмар терпеливо ждал, когда собравшиеся выскажут все возможные альтернативы: возглавляемая Эофортом дипломатическая миссия, скорая война и даже молниеносный набег на Сигурдхейм с целью убийства правящей верхушки.
Зигмар выслушал всех, хотя уже твердо решил пуститься в путь по диким лесам в одиночку вне зависимости от того, как отнесутся к этому его друзья и советники. Мучительно было говорить с ведьмой, но, когда он принял решение последовать ее совету, у него словно страшный груз свалился с плеч. А ведь он даже не подозревал, что носил эту тяжесть в себе.
Утро сменилось полднем, Зигмар собрался в путь и вышел через восточные ворота Рейкдорфа.
Братья со стен смотрели ему вслед. Вечером Зигмар приготовил много овсянки с крольчатиной и крикнул в темноту:
- Кутвин! Свейн! Я знаю, что вы здесь, поэтому приготовил ужин на троих. Идите сюда, согрейтесь и поешьте.
Через несколько минут из леса вышли двое лазутчиков и без лишних слов присоединились к нему. Когда с едой было покончено, Кутвин вымыл котелок и тарелки, а потом, когда из-за облаков показались звезды, все трое завернулись в одеяла и улеглись спать.
Когда лазутчики проснулись, Зигмара и след простыл. Отыскать короля не удалось.
Для Зигмара путешествие стало подобно пробуждению. Слишком долго он прожил в обществе друзей, и одному бродить по свету под солнцем, с дующим в спину попутным ветром оказалось ни с чем не сравнимым удовольствием.
За последнее десятилетие земли унберогенов изменились больше, чем он мог себе представить. В долинах возделывали поля, на холмах вокруг Рейкдорфа паслись стада крупного рогатого скота, коз и овец. С открытием новых шахт пейзаж изменился до неузнаваемости. Дикая природа отступила.
Здесь же - совсем другое дело. Тут мир был таким, каким его создали боги: широкие равнины с каменистыми холмами, бескрайние луга. На юге и востоке высились темные горы, увенчанные коронами молний. Здесь с Зигмаром говорила истинная и живая земля.
Невероятно очищающим оказалось чувство свободы, вдалеке от оков долга и ответственности. Глядя на табун диких лошадей, мчавшихся по равнине, Зигмар вдруг позавидовал им. С унберогенами и будущим его связывали непоколебимые железные оковы долга, но здесь, когда единственным его компаньоном была земля, Зигмар чувствовал, как ослабевают эти путы и его манит дразнящая перспектива прожить жизнь для себя.
Да, ему отказано в счастье вместе с Равенной. Но он еще молод и может тихо и незаметно сойти со страниц истории и стать… никем.
Но когда его только посетило подобное искушение, он уже твердо знал, что не поддастся ему, ибо не сможет отказаться от долга перед народом. Без него падут племена людей и мир ждет темная, кровавая эра войн и гибели. Для любого другого подобная мысль была бы свидетельством чудовищного тщеславия, но Зигмар знал, что это чистая правда.
Также ему было известно, что в принимаемых им решениях отчасти играет роль самолюбие, ибо кому не хочется остаться в веках? Чтобы последующие поколения воинов чтили его память и за кружкой пенного эля рассказывали легенды о нем?
Под бескрайними небесами проводил Зигмар дни и ночи, углубляясь на юго-восток, и темные вершины гор становились все ближе. До колоссальных, вздымающихся вверх пиков оставалось еще много миль, но исходящая от них угроза ощущалась столь явно, словно из-под мрачных темных скал и утесов на него уставились миллионы злых глаз неведомых тварей, замышлявших его погибель.
Небеса пронзило копье багряной молнии, и Зигмар вознес хвалу Ульрику за то, что земли его племени лежат вдалеке от этих тягостных гор.
Никому бы не захотелось без достаточных на то оснований поселиться здесь, хотя Зигмар видел, что земля тут черна и плодородна. Чтобы жить так близко от грозных пиков, нужна недюжинная храбрость, и с каждым шагом по направлению к столице царства бригундов возрастало восхищение Зигмара этим народом.
Он почти ничего не знал о Сигурдхейме, разве только то, что рассказывали приезжавшие в Рейкдорф торговцы. Говорили, что король Сигурд правит страной из замка, воздвигнутого на черной скале и окруженного гладкой каменной стеной. Правителя называли очень хитрым и дальновидным, и Зигмар с нетерпением ждал встречи с ним.
Он подумывал справиться о дороге в нескольких деревнях, через которые проезжал, но решил, что спрашивать нужды нет: на юг двигалось большое количество торговых караванов, явно направлявшихся в Сигурдхейм. Вот что было достоверно известно о бригундах: они обогатились благодаря торговле продуктами и железом с азоборнами и южными племенами и даже, поговаривали, отправляют зерно гномам.
Шла четвертая неделя пути. С наступлением ночи Зигмар остановился на берегу ручья у подножия холма. Склоны его были покрыты кое-где обвалившимися каменными плитами, заросли диким папоротником ржавого цвета. На непрошеного гостя скалило зубы семейство лис, но Зигмар, не обращая внимания на хищников, развел костер, и звери убрались восвояси.
Возле упавшей каменной плиты Зигмар развел костер и поджарил оленину, купленную в деревне, через которую проходил. Мясо оказалось жестким и волокнистым, - очевидно, смертоносная стрела охотника настигла зверя на бегу. Неглубокой миской Зигмар зачерпнул воды из ручья и напился, после чего ополоснул руки.
Из завернутых в дорожный плащ доспехов Зигмар соорудил подобие подушки и откинулся назад. Он смотрел на звезды и вспоминал, как любовался ими, держа в объятиях Равенну. Раньше воспоминания приносили с собой боль, но теперь казались ему драгоценным даром.
Зигмар перевел взгляд на плиту, подле которой лег, и обратил внимание на не замеченные прежде рисунки.
Он сел и низко склонился к плите - ее в самом деле испещряли древние письмена. Кое-какие буквы показались Зигмару знакомыми, и он задался вопросом: кто же мог высечь их?
Он расчистил скопившуюся вокруг плиты землю, выдрал растущие рядом папоротники и обнаружил керамические черепки и ржавые наконечники копий. Чем больше расчищал Зигмар, тем больше убеждался в том, что остановился на ночлег в древней сокровищнице. И содрогнулся оттого, что холм, который сразу показался ему похожим на могильный, и правда был курганом.
Зигмар ногой поворошил груду битой глиняной посуды, бронзовых наконечников и мечей - оружие было выполнено в незнакомом ему стиле. Длинные прямые мечи были загнуты на конце, изъеденные временем рукояти сохранили остатки кожи.
Чья это могила? Явно какого-то воина. Вероятно, его похоронили не одну сотню лет назад, и помнит ли теперь хоть кто-нибудь его имя? Давным-давно здесь упокоился король, а может, великий полководец - человек, который надеялся на то, что имя его будет жить в веках после смерти.
Все мечты о бессмертии и вечной памяти оказались так же мертвы, как сам погребенный. Вот он - удел тщеславных. Зигмар усмехнулся, подумав о том, что и его может ждать та же участь.
Вспомнит ли через сотни лет кто-нибудь имя Зигмара? Может, через тысячелетие в тени Зигмарова кургана остановится на ночлег какой-нибудь молодой человек и будет размышлять о том, что за могучий герой лежит в земле, сделавшись кормом для червей?
От подобных мыслей Зигмар пришел в уныние. Он присел на корточки у плиты, желая узнать, кто лежит в могильнике, чтобы вознести молитву духу умершего и сказать, что хотя бы один человек помнит о нем.
Может, кто-нибудь однажды так же почтит и его память.
Шрифт на плите выветрился, разобрать его оказалось непросто, но в свете костра все же удалось различить странные, угловатые буквы.
Зигмар водил по ним пальцем и шевелил губами. Пока он изучал высеченную на плите надпись, ему что-то шептал теплый сухой ветерок. По равнине разнесся заунывный и жалобный крик совы. Неожиданно страх завладел его сердцем, когда Зигмар почувствовал исходящую из глубины могильного холма жуткую жажду и тайный гнев, порожденный разбитым честолюбием и вечным страданием.
Зигмар даже застонал, когда ему явился царственный скелет в золотых доспехах, лежащий в нефритовом гробу и сжимающий два странно изогнутых меча. Пустые глазницы горели холодным голубоватым огнем, а веющие вокруг ветры шептали:
"Рахотеп… Воинственный царь Дельты… Победитель Смерти…"
Зигмар отпрянул от плиты, словно обжегшись, и перед внутренним взором возник образ короля-скелета во главе чудовищной армии мертвецов. До самого горизонта растянулись сплоченные ряды жутких костлявых воинов - серых призраков с того света, и безжизненные глазницы каждого горели тем же жутким и неестественным огнем. По грозной воле их властелина шагали они к вечности.
Дули горячие ветры далекого царства бесконечных песков и жгучего солнца, и при мысли о том, что армия мертвецов маршем топчет ту землю, что ныне была его домом, Зигмара обуял невыразимый ужас и омерзение.