Всякий, кому довелось знать Кулла, не смог бы упрекнуть его в праздном легкомыслии. Атлант обычно действовал осторожно и осмотрительно. Чутье варвара подсказывало ему, что вчерашняя буря возникла неспроста. Только полный дурак отнесся бы к такой буре без должного внимания: ведь каким бы ураганным ни был шторм, но он все же не может возникнуть на пустом месте, обыкновенно ему предшествуют хоть какие-то признаки, указывающие на то, что пора убирать паруса и задраивать люки. Одно обстоятельство особенно крепко засело в голове северянина: ничто не предвещало беды до тех пор, пока впередсмотрящий обрадованно не заорал, что видит землю на горизонте. Почти тотчас небо потемнело, и без всякой видимой причины наступила тьма, будто солнце сорвалось с привычного места и ни с того ни с сего вдруг кануло в бездну. Спустя короткое мгновение жестокий шквал ветра обрушился на корабль, заваливая его на левый борт. Яростно вспыхнула молния, вслед за ней прогремел чудовищный гром, и в тот момент атланту показалось, что весь мир сошел с ума. Боевая галера с ужасающим креном легла набок, почти касаясь мачтами черной воды. Но в следующую секунду вздыбившийся океан как невесомую пушинку бросил ее навстречу небесному своду…
Кулл встряхнул гривой волос, отбрасывая тяжелые мысли. Что проку в пустых размышлениях, из которых нельзя извлечь никакой пользы? Тем более, если у тебя лишь одни смутные предположения.
Немногие из тех, кто остался в живых после кораблекрушения, так же терялись в догадках, сокрушаясь по поводу прошедшей бури. Но в сложившихся обстоятельствах люди предпочитали во всем повиноваться своему капитану, надеясь на его удачу, невероятную силу и способность выходить из любой передряги с выгодой для себя.
Искатели приключений двигались в полном молчании. Небольшой отряд разношерстно одетых людей, среди которых были валузийцы, стигийцы, туранцы и прочие представители разноплеменных рас и сословий, осторожно продвигался вперед. Моряки шли вдоль берега ручья, поросшего речной осокой. Его извилистое русло изобретательно петляло по лесу, уводя людей все дальше и дальше от морской воды. Охотники за удачей вытянулись длинной цепочкой, и никто не бросал лишних слов. Тревога не покидала лица людей.
Вокруг множеством несмолкающих звуков шумел густой лес. Тяжелый воздух был обильно насыщен влажными испарениями болотистых водоемов, запахами дикого зверья и стойким ароматом душистой зелени. Разнообразие густой растительности, вначале радующее глаз пестротой красок, вскоре воспринималось только как утомительная помеха продвижению. Впрочем, изредка попадались большие поляны с высокой густой травой, на которых росли странные низкорослые деревья, украшенные пышными кронами вишнево-красной листвы. В одном заболоченном месте отряд наткнулся на звериный водопой. Чавкающий берег ручья украшали несколько дочиста обглоданных скелетов и грязный череп какого-то огромного животного. Из его правой глазницы торчал полусгнивший обрубок сломанного копья. Заремба с натугой вытащил оружие и задумчиво взвесил его на ладонях. Моряки молчали, с опаской озираясь по сторонам.
- Похоже, мы здесь не одни, - тихо молвил Гримлин.
- А ты что, рассчитывал на одинокий отдых в заповедном лесу? - хмыкнул Плывун, почесывая оголенные по локоть руки.
Гримлин хмуро с ног до головы оглядел весельчака и довольно зло огрызнулся:
- Когда будешь удирать отсюда, как шелудивый пес в поисках подходящей норы, не забудь напомнить мне эту шутку…
- Да уж, - мрачно изрек тураниец, - не хотел бы я быть дичью у здешних охотников…
Моряки нерешительно затоптались на месте. Кулл посмотрел на их лица и беззвучно двинулся вперед. За ним шагнул Заремба и все остальные. Через некоторое время люди вышли на одну из широких прогалин. В центре нее был разбит небольшой лагерь. Озираясь по сторонам, готовые к любой неожиданности, путники осторожно приблизились к нему и остановились, взирая на мрачную картину.
Вокруг давным-давно погасшего костра, от которого осталось большое черное пятно и несколько обугленных сучьев, в разнообразных позах, завернувшись в меховые плащи, лежали восемь мужчин. Все они были мертвы. Тут же валялась их поклажа - пустые бурдюки для воды, бесполезные сабли и щиты. По истлевшим, некогда дорогим костюмам и пятнам ржавчины, покрывающим роскошное оружие, можно было судить, что эти несчастные валяются здесь очень давно. Толстый, серый слой какого-то странного и непонятного вещества покрывал их одежду и лица. Седовласый зарфхаанец концом длинной пики слегка прикоснулся к одному из тел, и оно с сухим треском рассыпалось в прах.
Несколько томительных минут слышен был только шум ветра в кронах деревьев. Внезапно поднялась целая какофония омерзительных звуков. Казалось, тысячи огромных птиц заголосили разом, издеваясь над путниками сумасшедшим смехом. Люди резко вскинули оружие, испуганно озираясь по сторонам. Нервы у всех были напряжены до предела.
Один из моряков не выдержал и, подняв с земли суковатую палку, с силой метнул ее в заросли леса. В ответ захлопали сотни крыльев, и над верхушками деревьев взметнулся еще более яростный гомон птиц.
Отряд затаил дыхание. Ибо зрелище мертвых серых тел, высушенных неумолимым течением времени, не вселяло в моряков бодрости, навевая тоскливые мысли о бренности всего живого. Но оглушительный гвалт, нежданно-негаданно поднятый пернатыми обитателями леса, способен был свести с ума кого угодно.
Атлант повелел удвоить внимание, но его спутники и без того были настороже. Оставалось только гадать, что за странная напасть приключилась с этим лагерем и почему около десятка мужчин, навечно уснувших у костра, не съедены дикими зверьми.
Кулл неприязненно поморщился при мысли, что с ними могло случиться нечто подобное.
Морские бродяги, минуя загадочную лесную стоянку, направились дальше. Отряд прошел немногим более мили, и совершенно неожиданно заросли кончились.
Северянин стоял на живописной опушке. Отсюда хорошо просматривалась широкая равнина с темной цепью горного кряжа над горизонтом, чьи высокие неприступные вершины, утопающие в синеве небес, были покрыты снежными шапками ледников. Над грязной макушкой одной из гор курился черный столб дыма. Моряки, сбившись в плотную группу, настороженно оглядывали открывшееся пространство.
Заремба вскинул саблю и указал ею в западном направлении.
- Глядите, - крикнул он.
Посреди равнины, утыканной странными уродливыми статуями, изображающими какого-то кошмарного бога, высились остатки грандиозного каменного дворца. Его полуразрушенные, высокие стены были облицованы глазурованными плитами, ослепительно блестевшими в солнечных лучах. Остатки некогда величественной колоннады поддерживали сооружение со всех сторон. Прямо ко входу в это циклопическое строение поднималась гигантская лестница, сложенная из тысячи широких ступеней. По обеим ее сторонам стояли высокие сторожевые башни, подножия которых были в изобилии усеяны костями и черепами людей и животных.
- Не нравится мне все это, - пробормотал Пекун.
Моряки недовольно заворчали, суеверно относясь ко всякому, кто способен накликать беду.
- Заткнитесь, ребята, - сердито сказал им тураниец. - Замолчите, пока я сам не заткнул ваши глотки.
Атлант оперся сапогом на поваленный ствол дерева и долгим изучающим взглядом посмотрел на равнину.
В самом деле, чем-то зловещим веяло от этого места, но ничего явно опасного не происходило. Положив ладонь на рукоять топора, Кулл решительным шагом направился в сторону дворцовых развалин. За ним последовали его люди. Но не прошли они и половины расстояния, отделяющего их от таинственного сооружения, как земля, по которой они шли, вздыбилась и, словно по волшебству, прямо из нее появился многочисленный отряд звероподобных людей, которые с ужасающими криками набросились на растерявшихся моряков.
Застигнутые врасплох люди ожесточенно защищались, однако у нападающих было численное превосходство. Первым как подкошенный упал Пекун, не успев издать ни единого звука - длинная, черная стрела с белоснежным бархатистым оперением вошла в его левый глаз. Тураниец, увешанный бесчисленными телами врагов, свалился, хрипя проклятия, пока чья-то тяжелая сабля не перерезала ему горло. Немного в стороне, окруженные сборищем размалеванных недругов, неистово бились Плывун и Гримлин. Они подбадривали друг друга яростными боевыми криками, но не прошло и минуты, как двух старых приятелей буквально изрубили на куски. Люди падали один за другим, оглашая равнину предсмертными стонами. Кровавая бойня продолжалась недолго. Морякам не оставили шансов, их безжалостно убили одного за другим. Только возле большой каменной статуи уродливого божка, воткнутой в землю скособоченным столбом, все еще кипел жаркий бой. Волна нападающих дикарей раз за разом откатывалась от громадного разъяренного воина, чье мрачное, искаженное битвой лицо не предвещало им ничего доброго. Его широкую спину надежно защищал не менее сильный воин, кожа которого отливала удивительным черным блеском. Бисеринки пота, смешиваясь с алой кровью, бесшумно падали на землю, отсчитывая быстротечные секунды жизни. Прикрывшись щитами, атлант, и чернокожий шкипер яростно отбивались от наседающей толпы дикарей. Кулл рубил направо и налево. Его тяжелый топор, свистя над головами неприятелей, очерчивал вокруг атланта небольшую часть свободного пространства, достаточную для приличного взмаха топора. Заремба, благодаря природной гибкости, ни в чем не уступал северянину, ловко расправляясь со своими дико горланящими противниками. Множество трупов в самых невероятных позах валялось вокруг. Тем же из врагов, кому посчастливилось немногим больше своих мертвых собратьев, медленно отползали в сторону, освобождая место для новых покойников. Смерть пожинала свою жатву, охотно принимая к себе души тех, кто торопился в ее холодные объятия.
Первая волна нападающих мало-помалу иссякла. Не желая больше понапрасну терять своих сородичей, дикари поспешно отступили. В тесном кругу, окруженные со всех сторон враждебными взглядами, остались стоять два огромных воина, их разодранная в клочья одежда была щедро забрызгана кровью. Тяжелое дыхание противников с хрипом вырывалось из полусотни глоток. Раздался резкий гортанный выкрик, и воздух почернел от плотных охотничьих сетей, сотканных из толстых грубых веревок, обильно пропитанных какой-то пахучей клейкой дрянью. Пара гигантов не успела ничего предпринять, их буквально забросали этим нехитрым, но эффективным оружием, полностью обездвижив.
Все было кончено, битва стихла. Низкорослые, мохнатые победители торжествующими криками огласили равнину. А уже через мгновение на Кулла и Зарембу навалилась целая куча озлобленных существ, желающих поквитаться за убитых товарищей. Атлант поджал колени к груди и скрючился от боли, стараясь прикрыть наиболее уязвимые места. Шкипера лупили особенно зверски, видимо за удивительную черную кожу и белозубый оскал, но он стойко сносил тяжкий град ударов и жуткий мордобой. Вволю натешившись над беззащитными пленниками, их крепко-накрепко опутали веревками и, надавав подбадривающих пинков, резко поставили на ноги. Ссора из-за оружия, вспыхнувшая при дележе добычи, была быстро улажена наиболее сильными представителями своего народа. При этом чужеземцам вновь крепко досталось: их и на этот раз не забыли щедро попинать ногами по ребрам и наградить злобными зуботычинами. В какой-то момент атланту удалось извернуться и от всей души въехать сапогом в лицо одного из обидчиков. Заремба тоже не остался в стороне, и его кучерявая голова протаранила живот наиболее старательного молодца. Тут уже началась настоящая свалка, и каждый дикарь норовил опустить свой кулак на головы строптивых пленников. Если бы не резкий окрик предводителя, возможно, двух здоровяков забили бы до смерти.
Главарь что-то повелительно вскричал, и пришельцев оставили в покое. Оба воина медленно поднялись с колен и, шатаясь из стороны в сторону, распрямили спины. Несмотря на кровавые подтеки и обильные синяки, они возвышались над толпой дикарей, как два здоровых колоса среди пожухлых сорняков. Тяжелые липкие сети, чьи многочисленные концы находились в руках победителей, надежно удерживали их на месте. Звероподобные люди о чем-то коротко посовещались, оживленно размахивая руками. Их покрытые густой шерстью тела и разукрашенные боевыми рисунками лица выглядели отвратительно. Часть туземцев подобрала убитых и раненых соплеменников и ушла в сторону леса. Оставшиеся, гудя пчелиным роем, окружили пленников. Самый рослый из них выкрикнул что-то гортанное и указал Куллу в сторону дворца.
- Капитан, эта скотина хочет, чтобы мы двигались к той позолоченной лачуге, - хрипло сказал шкипер.
- Неужели? - свирепо огрызнулся северянин. - А я-то думал, что нас сейчас обнимут как желанных родственников после долгой разлуки!…
На разбитой скуле Зарембы расцвел багровый синяк. Кулл выглядел не лучше. Но оба израненных воина были полны решимости при первой возможности вцепиться в горло врага.
Под бдительным присмотром пленников повели к руинам дворца. Позади остались окровавленные останки убитых моряков. В высоком небе, прямо над ними уже медленно кружили стервятники, казавшиеся с земли черными точками.
Когда двух связанных воинов подвели к подножию высоких каменных стен, можно было увидеть, что возле ворот этого загадочного сооружения стоит высокий и худой как жердь человек в черной мантии. Весь его облик говорил о том, что он является здесь не только жрецом, но и очень важной особой. Множество амулетов и каких-то странных маленьких позолоченных табличек с затейливыми письменами украшало его одежду. Голова была увенчана золотой диадемой, из-под которой выбивались пряди седых волос. Жестокое выражение лица этого человека не предвещало ничего хорошего.
Как только пленники очутились возле него, почтенный старец ткнул костлявым пальцем в широкую грудь Кулла и заговорил с ним на шемском наречии. Впрочем, слова звучали несколько странно, благодаря гортанным звукам и необычному акценту:
- Вы умрете! - Голос звучал непреклонно. - Ваши жизни будут отданы Великому Чангу.
При звуках этого имени звероподобные люди вскинули вверх оружие и торжествующе заголосили. Когда дикари успокоились и стало тихо, Кулл невозмутимо произнес:
- Рано или поздно, жрец, мы все умрем.
Ответ прозвучал как удар кинжала.
- Вы - рано!
- Не слишком ли ты много болтаешь, старик? - взревел Кулл, удерживаемый сплетением многочисленных веревок. Дикари изо всех сил пригибали его к земле. Несколько из них бросились к атланту, стараясь утихомирить его ударами тяжелых дубинок.
- Смотри сам не подохни раньше времени, - свирепо прорычал атлант, сплевывая кровь наземь.
Старец не шелохнулся. Его хладнокровие и железная выдержка способны были вызывать подлинное уважение. Жрец спокойно посмотрел на северянина и бесстрастно пояснил:
- Такова воля Единственного и Непогрешимого Бога, повелевающего нашими жизнями…
Дикари вновь радостно загалдели, обратившись размалеванными рожами в сторону храма. Взирая на расшумевшийся народец, Заремба, не скрывая откровенной насмешки, сказал:
- Э, старик, нам ничего неизвестно про вашего дорогого Чанга. Но сдается мне, что кое-кому из вас не помешало бы научиться самому распоряжаться собственной судьбой, чем следовать чужим повелениям. Или, может быть, у вас для этого не хватает ума и сил? Тогда мы могли бы одолжить вам немного и того и другого…
Физиономия жреца помрачнела.
- Что ты можешь знать о наших силах, пришелец? О нашей жизни, традициях и обычаях?…
- Нам нет дела до ваших обычаев, - сохраняя насмешливый тон, ответил Заремба, - Мы лишь потерпели кораблекрушение вблизи вашего острова и ничем вам не угрожали…
- Вы, возможно, и нет, - недовольно ответил жрец. - Но бесчисленные враги тянут свои жадные руки к нашему священному и свободному острову, и нам ничего не остается, как защищаться, чтобы спасти себя от их посягательств.
- Откуда ты знаешь, враги мы или нет? - спокойно произнес Заремба. - На нас что, печать поставлена, отличающая простых людей от тех, кто угрожает вашему благополучию?
Желтое, высохшее лицо старика исказилось хищной гримасой. Он проницательно взглянул на Кулла, молчаливо наблюдавшего за их коротким, но важным разговором. Взгляды северянина и старца встретились. После многозначительной паузы жрец произнес, медленно цедя слова сквозь остатки зубов:
- Да, ты прав, чужеземец, кто может знать на самом деле, враги вы или нет? Но душа этого человека, - он вновь ткнул пальцем в грудь Кулла, - полна необузданными желаниями, и он способен натворить немало бед. - Старый жрец нахмурился. - Я не ведаю, кто вы и каково ваше предназначение в этом мире. Но я знаю одно, тот, кто способен повелевать судьбами мира, прольет немало крови. А там, где кровь и власть, - там и вражда. Разве не так?
Холодные, колючие глаза жреца насмешливо сощурились. Разговор был исчерпан. Пленников, под охраной внушительной толпы, отвели в полуподвальное, сырое помещение, без устали указывая им дорогу наконечниками копий. Пока чужаков приковывали железными цепями к стене, Кулл встретился глазами с большой серой крысой. Ее голодные собратья острыми хищными глазами посматривали на свою будущую пищу, чьи подавляющие размеры обещали им долгое пиршество. Один из дикарей перехватил взгляд северянина и радостно засмеялся, кивнув своим приятелям на стайку омерзительных грызунов и атланта. Орава дикарей оживленно затараторила между собой, весело и жизнерадостно скалясь друг другу.
Кулл равнодушно отвернулся от них, хотя внутри у него все клокотало от ненависти.
Гулко захлопнулись двери. Короткое эхо беззвучно разбилось о сырые стены, и наступила полная тьма, как будто каменный мешок, в который засунули пленников, находился на дне самого глубокого колодца. Казалось, в мире не осталось ничего, кроме густого липкого мрака и невеселых мыслей. Атлант несколько раз попытался освободиться от крепких оков, напрягая все свои недюжие силы, однако тяжелые звенья цепей только скрипели, лязгали, но не поддавались. Мускулы на его руках вздувались огромными буграми, готовые вот-вот лопнуть от непомерного напряжения, но нет - все было тщетно, местные кузнецы неплохо владели своим ремеслом и отлично знали рудное дело. Вконец обессилев, северянин вытянулся на холодном полу. Почти тотчас по нему довольно шустро пробежала здоровенная крыса, Кулл молниеносно ухватил ее за шкирку и с силой отбросил в сторону. Ударившись о стену, мерзкое животное издохло, не издав ни звука. В кромешной темноте активно запищали, не оставив мертвую тушку грызуна без внимания.
Время шло незаметно. Никто к ним не приходил, не появлялся, не приносил никакой еды и тем более свежей воды. Воины время от времени подбадривали друг друга какой-нибудь грубоватой шуткой, понимая, однако, что дела их плохи. Крысы наглели и донимали их все больше и больше, настойчиво подбираясь к лакомой добыче.
Прошло немногим более трех суток, по крайней мере, так подсказывал Куллу его подведенный от голода желудок. Неожиданно возле запертых дверей, ведущих в их тюремную клетку, зазвенело оружие, послышался чей-то предсмертный вскрик, затем тяжелый засов упал, и в помещение ворвалось несколько звероподобных людей. В руках у них ярко горели факелы, и Кулл, щуря глаза от света, не сразу разобрался, кто перед ними стоит.
- О, если я не ошибаюсь, то нас сейчас освободят, - насмешливо, произнес Заремба. И хотя чернокожий шкипер по-прежнему сохранил богатое чувство юмора, время, проведенное им в холодном каменном каземате, не прошло для него бесследно. Он выглядел не лучшим образом, да и голос звучал уже не столь иронично.