- А зачем ваш Господь создал Землю? - нарочито добродушно переспрашивает Черт. - Ради забавы. Мне нравится твоя находчивость, ты сделала выбор, и это отразилось на судьбах других людей, близких тебе и даже незнакомых, поэтому сегодня ты попала не в свою Зеркальную Комнату.
- Другую? Это не мои зеркала? - пересохшие губы отказываются двигаться, нереальность происходящего давит на сознание, мешая сосредоточиться.
- Открой одно зеркало. На свое усмотрение.
Стараясь сосредоточиться на выборе, понимаю, что вызывает у меня тревогу. Если я открою настоящее, то узнаю чье это зеркало, открою прошлое - увижу события предшествующее трагедии. А то, что случится трагедия знаю наверняка. Иначе, зачем Черт меня сюда приволок?
Сбрасываю вуаль с последнего зеркала - будущего. Но отражения в зеркале не вижу.
- Что это значит?
- Это зеркало, как ты уже поняла, отражает будущее, - даже звук его голоса скручивает желудок в узел, наполняя меня страхом.
- Но в нем ничего не отражается, - хриплю в ответ.
Черт молчит так долго, что я успеваю в уме просчитать все возможные варианты: блеф, издевка, поломка проектора, который просчитывает будущее, даже неопределенность.
- "Завтра" не будет.
"Завтра" не будет. Три слова, так легко произнесенные Чертом, лишь намек. Но уверенность в том, что реальность окажется куда чудовищней, нарастает во мне с каждым вздохом.
Зеркало трещит, и его поверхность тут же пронизывают сотни маленьких стрел. Я пораженно замираю, отказываясь верить в услышанное. Как я могла так просчитаться? Теперь я даже не знаю, в чье будущее пытаюсь заглянуть.
- Человек умрет, - его довольный голос, бьет меня в самое сердце. Это поражение значит для меня гораздо больше всех трагедий прежней жизни. Оно доказывает, что я возвращаюсь в исходную точку и ад, который был позади, снова открывает для меня дверь.
- Когда? - почему-то спрашиваю я. - Кто?
Как я смогу узнать, кто именно должен умереть. Катя? Или уже нет? Всматриваюсь в пустой проем, где только что было стекло, понимая, что уцепиться не за что. Я могу лишь гадать, что все это значит, и какую форму обретет пророчество в реальности, насколько огромны будут его масштабы.
- Могу тебя успокоить. В этой комнате нет твоих зеркал.
Моя жизнь в этот момент не имеет ценности, потому его утешительный тон еще больше угнетает меня.
- Что это? - снова спрашиваю я.
- Будущее. - Голос излучает силу, власть, искрится презрением.
Будущее, в котором тебя нет, есть попугай, повторяющий заученные фразы - вот, что я слышу в его ответе.
Мысль о том, что Черт делает все, чтобы Катя умерла, уже не раз крутилась в голове. Возможно, он рассчитывает на то, что я уеду из города и не смогу спасти Катю?
- От перемены мест слагаемых, сумма не меняется, - произносит Черт с новой ангельской интонацией.
Я уже смотрю на второе зеркало и внутри все холодеет. Ох, не зря он меня сюда притащил. Лучше не думать об этом сейчас, иначе лишусь остатков рассудка. Необходимо помнить, что выбор я уже сделала.
Снова заставляю себя дышать ровнее, приглядываюсь к нечеткой фигуре Черта, стараюсь получше рассмотреть. Но вижу лишь нечто размытое.
Он что-то задумал. Непременно ужасное и зловещее.
- Тебя угнетает неизвестность. Ты же так стремишься к свободе и независимости.
- Тем не менее, зеркальное отражение зависит от меня, но никак не наоборот. Если я улыбнусь, оно отразит мою улыбку, если мне взгрустнется, отражение тоже будет грустным.
- И все же одно останется неизменным - в зеркале всегда ты увидишь себя.
- Зеркало - символ неопределенности. Так можно ли полагаться на него? Хочешь, я перебью все твои зеркала?
- Зеркала - это только отражение реальности. Ты перебьешь эти, и тут же их сменят другие, и вновь они станут отражать лишь то, что существует.
И в доказательство своих слов, Черт подходит к зеркалу и легонько стучит по его поверхности кулаком. Зеркало дребезжит и рассыпается. Я только слышу хруст надтреснутой поверхности, и в этом пронзительном звуке вижу конец своих надежд, начало разрушения того, в чем я была твердо уверена.
Мне становится тесно, словно я нахожусь в клетке и чувствую себя маленькой птичкой, обязанной сидеть на жердочке и повторять заученные фразы. И это не стены давят на меня, а условности, обреченность, отсутствие выбора. Возможно "судьба" - это и есть клетка, но я всегда верила, что сидеть в ней или нет - должен решать сам человек, а в этот момент почему-то сомневаюсь. А вдруг я не права? Вдруг Аля права, и каждому человеку отведен один, единственно верный путь? Что за процесс я запустила своей строптивостью? И смогу ли найти верный ответ хотя бы на один вопрос?
Мерцающий калейдоскоп осколков, сорвавшийся с зеркала, словно подхваченный невидимой силой, взмыл ввысь и с мелодичным звоном закружил вокруг меня.
- И это не изменит ровным счетом ничего. - Черт громко цокнул языком.
- К чему столько патетики?!
Он ненадолго замолкает.
- Скажи, ты до сих пор уверена, что сумеешь обмануть меня и Судьбу? Веришь, что совершишь благо, если оставишь Катю в живых?
Я чувствовала себя полной дурой, ничего не понимающей из туманных намеков Черта, но на вопрос упрямо кивнула:
- Да.
Сердце бьется быстро и тяжело. Независимо от того, что ждет меня, любой финал, как бы ужасен он не был для других, предназначен именно мне. Как награда за упрямство и неуместный героизм.
- Никто просто так не попадает на Арену. Для этого нужен мощный стимул - ненависть, жажда убийства, откровенная злоба. Ты шла на поводу чувств, и они привели тебя ко мне.
Нет ничего привлекательней для нечисти, чем низменные чувства человека. А именно такими и были мои чувства, когда темной августовской ночью, я попыталась найти квартиру.
- Знаешь почему, когда ты спасешь Катю, то не сможешь быть со Стасом?
- Нет, не знаю.
- Это комната твоего мужа. Ты вытащишь Катю, но он погибнет.
И с этих слов начинается мое падение. Я падаю в пропасть, со свистом рассекая воздух. Стремительно несусь на самое дно. И чем ниже опускаюсь, тем четче понимаю, - я не вижу выхода.
Не вижу ничего.
Меня окружают: тьма, страх и безысходность.
Черт, как невидимый шторм, блуждает вокруг меня, и с каждым его едва уловимым движением я понимаю: для меня есть одно будущее, если я не хочу видеть смерть человека по своей вине. И в этом будущем нет меня. И он это знает.
- И это последствие твоего выбора, - снисходительно пояснил он, указывая на пустое зеркало.
Мой язык словно примерзает к небу, я совершенно точно не могу произнести ни слова, и поражаюсь когда слышу свой уверенный голос:
- Только это?
В ответ на мой вопрос, словно из невидимых складок воздуха выныривают новые зеркала. Сколько их, затрудняюсь сказать, пять-десять, двадцать.
Со звериным, чудовищным рыком Черт выныривает из Мрака и бросается к зеркалам. Я непонимающе смотрю на его спину. Он всегда держался в тени, неужели ответ на мой вопрос был для него непредсказуем?
Смущенная, огорошенная видом его мощной высокой фигуры, смотрю на широкие плечи, обнаженную спину.
- Вон! - не оборачиваясь, грозно приказывает Черт. Голос становится страшным, излучает сверхъестественную силу. Я молча смотрю на него, понимая что он обезумел, и это безумие только усилило его власть. Каждое его движение вызывает волнение Мрака, клубящегося вокруг хозяина - он извивается, дрожит, в ожидании приказа.
- Пошла вон!
Струи Мрака тянутся ко мне, подхватывают и бесцеремонно кружат в воздухе, уносят вдаль. Прочь от разъяренного Черта.
Часть вторая
"Искажение Судеб"
Глава двенадцатая
Если после прошлого пребывания в Мире Нави я плавилась от страха, то теперь он меня растворил, расщепил без остатка. Жизнь воплотилась в самый страшный кошмар.
"Как бы ты себя не обманула, девочка. Обмануть Черта невозможно".
Помню, как лежала в постели, натянув до подбородка махровое покрывало, и пришла в себя от дичайшего крика. Конвульсивно сжимая влажное от собственного пота покрывало, я орала, сотрясаясь в лихорадке.
- Девочка…
Голос Евдокии Александровны звучал далеко, в другой реальности. Моя реальность сомкнула стальные прутья, захлопнула дверцу клетки, где на жердочке сидел обезумевший от горя попугай.
Что было дальше, помню смутно. От собственного крика закладывало уши. Голова немного прояснилась, когда в ноздри ударил тошнотворный запах нашатыря. Я согнулась в приступе кашля, да таком сильном, что едва не выплюнула легкие.
Кашель перешел в громкие рыдания. В руках каким-то образом оказалась металлическая кружка, во рту две таблетки.
- Пей.
Я замотала головой, выплевывая таблетки на кровать.
- Пей, тебе нужно успокоиться, - старушка подобрала таблетки с постели и настойчиво протянула мне, но я не хотела успокаиваться! Я хотела сойти с ума! Забиться в самый темный угол своего сознания, спрятаться за криками и истерикой, утонуть в густой темноте, забыться. Потому что как только эти таблетки начнут действовать, мне придется возвратиться в тот маленький мир, где уже нет места Кате и Стасу. Где настойчиво приближается новый день.
- Пей, девочка, нет такой проблемы, которую невозможно решить. Или принять.
Принять?! Запрокинув голову, я завыла. Как можно принять этот выбор? Если я спасу одну жизнь, то угроблю другую. И мой продуманный план, в правильности которого еще вчера я не сомневалась, теперь представляет собой лопату, которой я собственноручно выкапываю Стасу могилу.
- Дьявол сломил тебя.
Оторвав взгляд от потолка, я посмотрела на Евдокию Николаевну и замерла. Она понимающе кивнула, продолжая держать перед моим лицом раскрытую ладонь с двумя крошечными таблетками.
- Почему… ваш Иегова… наказывает нас?
- Бог не наказывает, человека наказывает жизнь. Бог не просто создал наше тело и дух. Он заложил в нас ум и эмоции, вложил свободу воли. Мы не бездумные роботы, мы свободно мыслим, что-то понимаем, делаем свой выбор. "Где Дух Господень, там свобода!". Никакой человек не сможет смириться, если его жизнью управляют. Именно поэтому Бог наделил нас этим даром. Но трудно представить себе мир, где нет законов. Ты переходишь улицу на зеленый свет, в то время как машины должны пропустить тебя. А как переходить дорогу, если нет правил дорожного движения? Иегова создал законы праведности. Идти вопреки его воле все равно, что прыгать с крыши, сопротивляясь земному притяжению. Но человек может сделать выбор - жить по этим законам или нет. Так ли несправедливо Иегова налагает ограничения моральные и нравственные? Каждый человек должен понять, что законы, прежде всего, направлены во благо человека. Ты ступила на опасный путь. Но никогда не поздно раскаяться в содеянном.
Я хохотнула. Громко, с явными истерическими нотками.
- Раскаяться?! Да что я сделала? Захотела мужа вернуть в семью? Это грех?
- Пожелать смерти человеку, возненавидеть его это грех. Ты нарушила заповедь. В Нагорной проповеди Иисус сказал: "Если вы любите только тех, кто любит вас, какая вам награда?".
Я схватила таблетки с ее ладони и сунула в рот. Выпила всю воду из кружки и, не говоря ни слова, пошатываясь, я прошла по коридору, то и дело приникая к стене.
Такой обычный воздух, вдруг приобрел вязкость, наполняя легкие густой тяжестью. Осторожно закрыла дверь в ванной и прижалась горячим лбом к прохладной кафельной стене.
Сбросив с себя одежду, я опустилась в горячую воду, стараясь вернуть контроль над собственной жизнью. Ненависть привела меня к Играм. И ненавидеть Катю было проще и легче. В тот момент мне уже стало глубоко плевать на то, останусь я со Стасом или нет и уже молилась всем богам, чтобы выбор остался прежним, и нужно просто отказаться от мужа. Да я собственноручно подарила бы его Кате! Отпустила, забыла. А теперь страх стягивал внутренности в тугой узел.
Я погрузилась в воду с головой, позволяя ей поглотить все звуки. Иногда мне снились сны, когда я куда-то бегу. Бегу долго, и чем дольше бегу, тем лучше понимаю, что не в силах достигнуть желаемого, ибо оно неминуемо отдаляется с каждым сделанным шагом. В такие моменты я впадала в состояние безнадежной подавленности. Хотелось орать, бежать, продолжить попытки вырваться из клетки, но вместо этого я лежала застывшая, искренне желая умереть здесь и сейчас. Нужно просто позволить воде медленно наполнить легкие. Я могу покончить с собой - и это самый простой выход. Нет меня - нет выбора. Ужас, охвативший меня от этой мысли, вытолкнул меня из воды.
* * *
Луна тлела на фоне занимающегося рассвета, окрасившего небо лилово-розовым цветом. Евдокия Александровна продолжала причитать о великом благе всего человечества - умении принять удар.
Не знаю, как там все человечество, но я не умела этого делать. В моей голове просто не укладывалось, почему нельзя перехватить этот удар? Но я молча пила пресный кофе, жевала безвкусные вареные яйца, позволяя себе не слушать ворчание пожилой женщины, а просто думать о незначительных вещах. О ползущем по стене таракане, о старинных часах с кукушкой, что висят передо мной на стене, о том, что нужно не забыть сегодня позвонить маме - у нее день рождения. Тенью проплыла мысль о ее теплых и уютных объятиях, о сладкой вате, которую я постоянно выклянчивала у нее в детстве.
Вся жизнь, как на ладони. Обычная, бессмысленная жизнь.
Громкий стук. Вздрогнув, я уставилась на Евдокию Николаевну и поняла, что она, выжидающе смотрит на меня, активно барабаня костяшками пальцев по столешнице.
- Моя святая обязанность помочь тебе найти свой путь.
Устало вздохнув, я равнодушно спросила:
- И каков мой путь? Покаяться и замереть в ожидании гибели одного из них?
Странно, но эти слова не вызвали ни боли и отчаяния. Привычный запах утреннего кофе, свежие воздушные булочки в плетеной корзинке. И совершенно новое убийственное безразличие. Я знала - это самозащита организма, и боль может вернуться в любой момент. Но пока ее нет.
- Их? - переспросила женщина.
- Да. Черт показал мне будущее, в котором нет Стаса. Если я смогу вытащить из огня Катю, то погибнет он.
Евдокия Александровна задумалась.
- Ступая с обрыва, ты не взлетишь ласточкой к небесам. Кому суждено погибнуть, тот погибнет.
- А кому суждено погибнуть? - я не хотела спорить, у меня не осталось на это сил, я размышляла вслух тихим бесцветным голосом. - Сражаться за любовь это совсем не то же самое что сражаться за жизнь. Это чудовищная несправедливость. Когда ты знаешь что должно совершиться преступление, ты будешь пытаться его…
- Это не преступление!
- Однако, бездействие в обоих случаях равносильно убийству. Я стану убийцей, если не попытаюсь спасти их обоих.
Это факт.
- Ты пойдешь на поводу Черта, вмешаешься в божественный промысел, и это только увеличит твою боль. Когда мы спрашиваем, почему человеку на голову упал кирпич, разве Господь этого хотел? Нет! Это случайность, совпадение. И от этих совпадений никто не застрахован. Строитель плохо смазал кирпич раствором - его поступок вложил свою долю с судьбу человека, погибшего на стройке.
- Но если я окликну этого человека, до того как произойдет трагедия, я смогу спасти ему жизнь.
- Да, а если человек невнимателен, рассеян, несобран, он пойдет через дорогу и его собьет машина, - резонно заметила она. - На сколько ты продлишь ему жизнь? Если Черт решил с тобой поиграть, то не думай, что спасти Стаса будет так легко. Он не показал бы тебе смерть мужа, если бы ты могла это изменить.
- Но он показал мне смерть Кати, - возразила я. - И прямо сказал, что отказавшись от мужа, я сохраню ей жизнь.
- Он никогда не поставил бы перед тобой это выбор, если бы было в твоих силах спасти обоих. Это трясина, она затягивает тебя. Человек не в состоянии вершить судьбы, у него нет на это ни прав, ни возможностей. Смирись, Лина, иначе это сведет тебя с ума.
Живет человек, спит и ест, работает или учится, ходит по магазинам, радуется, плачет, и вдруг - нет его. Есть только прогнивший до костей кусок плоти, жадно поглощаемый могильными червями. Где-то глубоко в земле, в узкой деревянной коробке, навсегда ставшей его обителью. Зачем мы приходим в этот мир? Чтобы спустя несколько лет умереть? И почему жизненный путь одного человека так мал, а другого так долог? И бывает настолько долог, что человек сам призывает смерть. По каким критериям человеческая жизнь считается завершенной? По его поступкам? По миропознанию? Как определить выполнил ли ты свою жизненную миссию? И если выполнил миссию, всегда ли это означает близость кончины?
- Это бред, - процедила я. - И разницы нет, кто так решил: Судьба, ваш Иегова или Черт. Я не верю в Вашего Иегову.
- А в кого ты веришь? В Черта?
- С ним я хотя бы разговаривала и видела, на что он способен. Я не хочу верить в Бога, который просто смотрит с небес на меня и как вы сейчас качает головой. - Я привстала и всем телом подалась вперед. - Где Ваш Бог? Почему он позволяет меня мучить? Или это его мега-замысел? Нет, Евдокия Николаевна, если и есть на свете Бог, то он совсем не похож на того, о ком Вы говорите. Тот, кто расписывает Судьбы, действует заодно с Чертом! И тот Бог, я уверена, следит за каждым его шагом и на него тоже накладывает ограничения! Черт играет по его правилам! По правилам бессмысленно жестоких игр.
Евдокия Николаевна отшатнулась от меня, словно я ее ударила.