- Основания были. И амулет отдан в счёт моего долга вам, но от этого дар не стал неискренним. Это - справедливая компенсация за мою собственную ошибку. Но я не предавала ваше доверие и не воспользовалась вами пять лет назад, хотя вы и уверены в обратном.
- Вот как? - ровно спросил он, но плескавшаяся в глазах ледяная ярость не позволяла поверить в его безразличие. - Моё мнение отличается от вашего, мэора. Ничем не могу помочь.
- Плевать мне, верите вы или нет, - раздражённо фыркнула драконна. - Я не унижаюсь до открытой лжи без совсем уж крайней необходимости. И я вам говорю то, что было на самом деле, потому что лгать сейчас - это себя не уважать. У нас сегодня разговор без масок.
Он скептически дёрнул плечом, но промолчал.
- Думаете, зря я ждала "драконьего дня"? - обозначила усмешку Айриэ. - Во-первых, когда я вас увидела без личины Дэриониса, вы были несколько не в том состоянии, чтобы вести подобные беседы. Во-вторых, мне хотелось взглянуть на проклятие драконьим зрением, а это возможно только сегодня, когда мне доступна почти вся моя природная сила.
- Вы в более выгодном положении, мэора, у вас было время подготовиться к этому разговору, - заметил Фирниор. - Хотя, думаю, больше и говорить не о чем. Мне неприятно вспоминать те дни, когда я потерял всю семью… не без вашей помощи, согласитесь. И если виновность Орминда и герцога, готовившихся совершить переворот, не вызывает сомнений, то поверить в преступные намерения женщин или моих единокровных братьев мне, уж простите, крайне сложно.
- Мальчишек "выпил" Орминд в попытке откупиться их жизнями, когда на него легло драконье проклятие. Никто вашего кузена не заставлял так поступать, и уж точно - не я. Что касается женщин, то вина супруги герцогского брата бесспорна. Мэора Альдарра явно знала немало. Сообщи она вовремя о том, что заметила, её дочь и она сама остались бы живы. Да, я прекрасно понимаю, что перед ней стоял бы нелёгкий и даже горький выбор: с одной стороны - муж-заговорщик и вся его родня, но с другой - юная дочь, которой бы жить и жить. Кайнир справедлив, следующими герцогами Файханас стали бы Юминна и её супруг.
- Вы же не человек, и вообще просто одержимы этой вашей драконьей справедливостью, чтобы понять нас, людей. Для мэоры Альдарры выдать мужа было абсолютно неприемлемо.
- Она сделала выбор или, точнее, не сделала ничего, - пожала плечами драконна. - Проклятие сочло её виновной, и это действительно справедливо. Она могла бы предотвратить несколько смертей и одну большую катастрофу… как выяснилось позже.
Он шумно выдохнул, помолчал, но всё же спросил, пересиливая себя, будто страшился подтверждения:
- Скажите, мэора Айриэннис, Прорыв действительно случился… из-за Орминда?
Что же, всех подряд о причинах Прорыва не информировали, случился и случился. Магическая катастрофа, мол, всякое бывает. Кто надо - знал. Фирниор тоже догадывался, выходит. Причин скрывать от него не было, так что Айриэ спросила в свою очередь:
- А вы сомневались, мэор? Помните того чёрного "голубка", улетевшего в неведомые дали? Так вот это он и есть. Прорвал магическую оболочку мира, его утянуло в Нижние миры, заодно артефакт помог создать стационарный портал. Точнее, портал получился временным, прорванная оболочка со временем затянулась бы, да только тамошние обитатели позаботились, чтобы портал не схлопнулся. Видимо, это произошло не без помощи высших демонов, хотя наверняка не скажу. Мне туда хода нет, как и им - сюда, впрочем. Зато низшая, полуразумная нечисть охотно рванула в ваш мир. Разгребать последствия вы помогали сами. Так что, на мой взгляд, ваш кузен умер слишком легко и быстро.
- Судя по тому, что мне рассказывали, Орминд так не считал, - жёстко заметил Фиор. - Право же, топор палача был бы гуманнее.
- Палач просто казнил бы преступника в назидание прочим возможным заговорщикам, а я заставила его исправить вред, причинённый миру. Он не просто мучился ради мучений, а очищал своей жизненной силой загаженные им силовые нити. Странно, что вы этого не знаете. Надо было только спросить - да хоть у Бромора, пока он был жив, вам бы всё объяснили.
- Я не хотел разговоров на эту тему. Представьте себе, мне было больно говорить о том, что убило всех моих близких, - зло заметил он. - Вы можете утверждать что угодно и рассуждать о великой драконьей справедливости, но даже вы не сможете отрицать, что ваше хвалёное проклятье убило невиновных!
- Единственный несправедливо пострадавший именно от проклятия - это вы, мэор! - теряя терпение, рявкнула Айриэ. - Других невинно осуждённых в вашей семейке не было! И будь я сама проклята, если знаю, почему так случилось!..
- Что?.. - Он снова побелел, и даже губы у него подрагивали, когда он хрипло спросил: - Айрэ, так ты что же… верила в мою невиновность?..
- Зачем мне верить? Я видела. Я тебя драконьими глазами видела в ту ночь.
- Тогда как?..
- А чтоб я знала!.. - Собственные слова горчили на языке. - Тебя не должно было задеть проклятием, Фиор, понимаешь? Если бы я только могла предположить, что оно может исказиться, я бы вокруг тебя такую защиту создала… Так что это мой недочёт… который я постаралась исправить, как сумела.
"И не моя вина, что болезненное юношеское самолюбие посчитало это оскорбительным", - могла бы добавить она, но не стала, разумеется. Впрочем, он и сам всё понял, он чуткий…
Фирниор упрямо сказал, не отводя взгляда:
- Только я всё равно не жалею о том, что нашёл свой способ обойти проклятие. Может, это и обошлось мне дороже, зато я сохранил самоуважение. Оно ведь не только у драконов ценится, у людей тоже.
- Способ не самый лучший, хотя, бесспорно, твоё упорство достойно уважения, - вздохнула Айриэ. - Но я должна тебя предупредить, что магии "слёз гор" не хватит надолго. В среднем ещё полтора десятка лет.
- Я… догадывался, что это так. Ничего страшного, меня это не угнетает.
Он запустил в волосы растопыренные пальцы левой руки и взъерошил причёску. Айриэ вспомнила, что он и раньше так делал, когда бывал чем-то взволнован. Забавный жест, совсем не аристократический, но милый. Она слабо улыбнулась и попросила:
- Фиор, расскажи, что именно с тобой случилось в ту ночь. Мне Мирниас говорил, что тебя задело проклятием, как только ты вошёл в ворота замка, верно?
- Я же просил не звать меня так, - досадливо заметил он, потом поморщился и подтвердил: - Да, я почувствовал сильную боль, охватившую всю левую половину тела. А потом потерял сознание. Иногда приходил в себя, но это было как сквозь мутную пелену. Тебя вот видел… а может, хотел видеть. По-настоящему я очнулся уже в Фиарштаде.
- Ну почему, почему это проклятие подействовало на тебя, а?.. - тоскливо спросила Айриэ.
- Я думал, проклятие не слишком разбирало, где правые и где виноватые.
- Фирниор, драконья справедливость сурова, но она - справедливость, понимаешь? Всегда - справедливость. Проклятие не может задеть невиновного, но оно задело - тебя. Я пытаюсь понять, где и когда случился сбой. Что-то же должно быть!..
- Я не знаю, может ли это иметь значение, но… - Он прервал сам себя и. нахмурившись, спросил: - Как ты думаешь, то заклинание, "удавка", всё ещё действует? Не хотелось бы вновь испытать на себе последствия его пробуждения.
- Нет, конечно, - не задумываясь, ответила драконна, хотя проверить проверила, мало ли что. - Заклинание развеялось со смертью того, кому ты клялся.
- А, хорошо. Я подозревал, но не знал точно. Ну, в таком случае, я, наверное, могу тебе сказать. Понимаешь, тогда, пять лет назад, я считал герцога и Орминда непогрешимыми. Да что уж там, мне и в страшном сне бы не приснилось, что кузен - тот самый маг. Я только в подземельях догадался, хотя сомневался до последнего… - Он сглотнул и уставился в огонь. - Так вот, я всегда бывал так горд, если дядюшка Рольнир поручал мне что-то серьёзное и ответственное - то, что принесёт пользу всему роду, как он давал понять. Мальчишество и наивность, но это я сейчас понимаю, а тогда… К тому же магическую клятву я дал по доброй воле, и она не позволила бы мне и слова сказать о том, что я знал. Однако герцог подстраховался, как мне теперь ясно. В истинный смысл его поручений меня никто не посвящал, и о болезни Орминда никто никогда не упоминал. Впрочем, об этом разве что дядюшка Эстор мог знать, остальным тоже не говорили. Так вот, дело в том, что мне поручали подменять Орминда в некоторых случаях.
- Как это - подменять? - мгновенно насторожилась драконна.
- Орминд то ли сам придумал это заклинание, то ли прочитал о нём в старинных книгах, но я-то думал, что это действует амулет, сделанный магистром Стейригом. В общем, требовалась капля крови Орминда и прядка его волос, а также моё добровольное согласие на замену. После чего мы с Орминдом менялись обликами, и какое-то время я учился изображать кузена, чтобы привыкнуть. Голос и лицо были как у Орминда, а его жесты я копировал. Потом показывался в тех местах и тем людям, на которых указывал его светлость. Теперь-то я понимаю, что таким образом, оказывается, создавал алиби преступнику, но, Айрэ, если бы я только мог знать!.. - выдохнул он. - Удобная штука - верность роду и его главе. Герцог приказывал, мы делали без лишних вопросов. Хотя мне, романтически настроенному юному ослу, всегда давали понять, что эти подмены - ради каких-то благородных целей. Орминд, мол, нужен в другом месте, с наследника двойной спрос, а ты заменишь его в замке, чтобы никакие недоброжелатели даже не заподозрили, куда он направился по отцовскому поручению.
- Фиор, твой кузен умер слишком легко и быстро… - каким-то скрежещущим от ярости голосом повторила драконна, потому что она наконец поняла, что тогда произошло, и почему Фирниора задело проклятием. - Менялись обликами, говоришь?.. На амулет капали и твоей кровью, а ещё ты говорил что-то вроде: "добровольно соглашаюсь принять на время его жизнь и его ношу, что подтверждаю моей платой", так?
- Да, - чуть удивлённо подтвердил Фирниор. - Выходит, ты знаешь это заклинание?
- Знаю ли я его? О да, я о подобном слышала, - злобно щурясь, признала Айриэ. - Фирниор, поверь, я - особа циничная, повидавшая всяких мерзостей, но даже я никогда бы не подумала, что этот выродок додумается сделать подобное с тобой!.. Лучше бы убил, честное слово!..
- Ты о чём? - сдвинул брови он.
- Я ведь твою ауру проверяла тогда, помнишь? Когда я заявилась в Файханас-Манор почти ночью, после уничтожения хогроша. Точнее, я проверила и Орминда, и тебя - и готова была поклясться, что с аурами всё в порядке. Выходит, тогда вы "обменялись жизнями", вот в чём дело… А я всё гадала, как этому мерзавцу удалось обойти последствия оборванной связи с хогрошем. Не знала, что при этом заклинании истинные ауры не видны даже драконам. Значит, это Орминд валялся в твоей постели, пока ты изображал его…
- Прости, - на миг отвёл глаза он. - Если бы я только мог предположить… Герцог сказал, что на Орминда наложил проклятие тот таинственный маг: он, мол, пытался навредить наследнику Файханасов и ещё - очернить Орминда. Мне приказали молчать о болезни кузена - во имя его безопасности, хотя я и так не смог бы проболтаться из-за того заклятия. Тогда я ни о чём дурном и не думал даже, всё-таки я им доверял.
В его голосе слышалась затаённая боль, и Айриэ медлила, зная, что придётся нанести ему ещё один удар. Наконец сказала неохотно:
- Фиор… я поняла, из-за чего проклятие сочло тебя виновным. Из-за Орминда. Ты ведь действительно стал им на время, "приняв его ношу" - то есть и ответственность за его поступки тоже. Потому драконья магия "увидела" тебя частью Орминда. Но одновременно ты был самим собой, поэтому пострадал вот так, наполовину. А вообще, это заклятие "обмена жизнями" - гнусное, честные маги никогда им не воспользуются. Потому что самое мерзкое во всём этом, что ты платил собственной жизнью. За минуты, проведённые в облике твоего кузена, ты платил месяцами своей жизни, - объяснила Айриэ, чувствуя, как по языку расползается полынная горечь от собственных слов. - Поэтому ты и тогда, и сейчас выглядишь старше своих лет. Ты за дела этой гнуси своей юностью расплачивался, не говоря уже о проклятии…
Айриэ до крови прикусила губу и в свой черёд отвела глаза, чувствуя вину - потому что не предусмотрела, не разглядела и не избавила от беды вовремя. А ведь знала, что мерзавец Орминд способен на что угодно…
- Ах вот оно что… - сдавленно пробормотал он и надолго умолк. Потом вскинул голову и твёрдо сказал: - Айрэ, а знаешь, я даже рад, пожалуй - рад, что не ты виновата в моём проклятии. Меня это больше всего задевало. А Орминд… да пошёл он к лысым гоблинам в болото носом! И память о нём - туда же.
Айриэ хмыкнула и криво улыбнулась. Приятно, конечно, что он слишком благороден, чтобы винить её. Но она-то с себя вины не снимала. Нет уж, пусть попытка всего одна и, наверное, теперь уже точно последняя, Айриэ обязательно сделает всё, чтобы эта уловка сработала. Магия слепа, её можно порой обмануть…
Драконна вскочила ноги и улыбнулась уже почти искренне, сказав Фиору:
- Пожалуйста, подожди, я скоро вернусь!
Она прыгнула в портал, потом в другой и действительно вернулась очень быстро, вдобавок с "добычей".
- Вот, это эльфийское вино, прямо из Альтиналя, между прочим! И "осенний" хлеб с копчёным мясом. Угощайся! Хоть ты и не любишь этот праздник, осень поприветствовать надо.
- Айрэ, копчёное мясо… из Файханаса? - Его глаза радостно вспыхнули. - Да я его пять лет не ел… с той самой ночи, кстати.
- Мне подумалось, что тебе будет приятно получить привет из родных мест.
- Для меня во сто раз ценнее, что ты об этом подумала, - негромко откликнулся он, впервые за весь вечер улыбнувшись по-настоящему - так, словно засветился изнутри от удовольствия.
Айриэ наколдовала бокалы, и они с Фиором выпили эльфийского вина с тонким, но сильным ароматом, впитавшим, кажется, все оттенки осени. Потом Фирниор встал и потянул драконну за руку, побуждая подняться. Секунду-другую требовательно всматривался в золотые драконьи глаза, потом с дрожью выдохнул, почти касаясь её губ:
- Айрэ, сегодня - да!..
Потом притянул к себе ещё ближе и принялся целовать, будто спеша подтвердить свою просьбу-приказ, будто не давая времени передумать. Драконна не сопротивлялась, наоборот: для её задумки порыв Фиора оказался очень кстати. Да и, что скрывать, Айриэ к нему тянуло; этот повзрослевший Фирниор вызывал куда больше интереса, хотя и прежний мальчик был по-своему хорош.
Айриэ наспех создала низкое широкое ложе с мягким упругим матрасом, и оба торопливо переместились туда, избавляя друг друга от одежды.
Он пока ещё не раскрывался полностью, не тянулся к драконне так доверчиво и открыто, как пять лет назад. Доверять его отучили, она же сама первая преподала юноше несладкий урок. Но несмотря на это, его странная и упрямая привязанность, которую он искренне считал любовью, пережила всё, даже предполагаемое предательство Айриэ, и стала его маячком во мраке Штентеррога, и придуманным смыслом жизни заодно. Впрочем, не так уж важно, была ли эта его любовь придуманной или настоящей от начала и до конца, но чувствовал он - с запредельной искренностью.
Айриэ ждала: вот, ещё немного - и он поверит в сегодняшнее волшебство, забудет о завтрашнем дне, о реальности, о том, что драконы редко позволяют людям себя любить. Она сама отвечала ему, возвращая его же страстность, и он оттаял, отпустил себя, внезапно начав делиться с драконной своими переживаниями. Если бы он только подозревал, что способен на подобное, он бы научился закрываться, но, хвала Равновесию, Фиор этого не умел.
Пожалуй, на Айриэ ещё никогда не обрушивали такой водопад чувств - хрустальных и звенящих, напористых, обжигающих холодом, от которого становилось горячо. Наверное, причина была в том, что никто из её прежних любовников не передавал ей свои ощущения с такой пугающей чёткостью, не заставлял, сам того не зная, погрузиться в его собственный внутренний мир.
Даже Саэдран такого не делал, прекрасно понимая, что Айриэ пока что этого от него не примет. Возможно, когда-нибудь потом, когда ей надоест скользить из мира в мир, нигде не оставляя по-настоящему сильных привязанностей, она и ответит. Сейчас - нет.
Она не хотела привязываться, но Фирниору требовалась помощь, и Айриэ клялась себе, что сделает всё возможное. Существовал ещё один шанс излечить его от проклятия, только зыбкий и неверный.
Драконы не влюбляются в людей, но иногда им приходится сдаться на милость собственных чувств, пусть даже возлюбленные разделяют с ними жизнь совсем недолго, а потом безвозвратно уходят, оставляя взамен себя боль. И были среди этих пар такие упрямцы, что отказывались - терять. Что им законы жизни и магии, эти упрямцы создавали свои собственные - и выигрывали спор с судьбой.
Любить смертных - больно. А отогнать от них старость, болезни и смерть удавалось только тем, кто любил слишком сильно и в ответ получал не меньше. Когда двое вместе творили чудо. Себя Айриэ не считала способной на такие чувства, но… Если нет своих, можно взять взаймы. У того, у кого они есть.
Он щедро делился своей любовью, и Айриэ принимала, впитывала в себя всю его отчаянную нежность и горьковатое, обречённое чувство. Всё он понимал, ведь совсем недолго он видел мир драконьими глазами, и теперь действительно осознал, что на дракона узду не накинешь. Это всё равно что пытаться поймать ветер руками. Но сегодняшняя ночь - нечаянный, неожиданный подарок, надеяться на который Фирниор давно уже себе запретил, поэтому сейчас он обнимал Айриэ крепко, почти до боли, и скорее умер бы, чем согласился отпустить и отступить. Завтра будет реальность, сегодня же творилось волшебство - пусть наполовину придуманное, отражённое в глазах влюблённого человека.
Айриэ пила с его губ нежность, горечь и обречённость, заставляя себя на эти минуты поверить, что чувства - и её собственные тоже. Было больно и едва ли не страшно, она почти захлёбывалась в чужих эмоциях, но его восторг и изумлённая, счастливая благодарность давали драконне понять, что её безумная затея вполне может осуществиться.
Чёрные уродливые нити проклятия потихоньку дрогнули и подались, испуганно отползая от лица Фирниора и спускаясь на шею. Левое плечо почти успело освободиться от лишних, неправильных потоков силы. Магия - яростно сверкающая, обжигающая и неистовая - взвихрилась вокруг двоих, отчаянно цепляющихся друг за друга. Шелковистый кокон волшебства обвился вокруг соединённых тел, сплёл их жизни, делая ненадолго единым целым… а потом бессильно опал, рассыпавшись золотистой пылью, которая сгорала, не долетев до земли. Остро, горько и свежо пахло опавшими листьями, растёртой в ладонях травой, мхом и осенними тёмно-красными ягодами.
Всё. Айриэ с пугающей чёткостью осознала, что выложилась действительно до конца. Дракону непросто обманывать себя, но она это сделала. Только добилась, в сущности, так мало… Больше она ничего не сможет. Взятые взаймы, ненастоящие, поддельные чувства сделали что сумели. Теперь проклятие снимется разве что истинной любовью… только вот с этим уже не к Айриэ. Волшебство по заказу или из чувства долга не рождается. Оно вообще приходит к немногим.