Кстати, бассейны эти можно было использовать и традиционно, то есть плавать в них. Последнее сообщение от Лехи Кирсона как раз и было о том, что он собрался после работы окунуться в один такой бассейн, размять косточки после изнурительных съемок не помню уж чего. Вот и окунулся!
Я опасливо глянул вверх и втянул голову в плечи. А ну, как там, на дне этих зеленых вод, до сих пор покоится тело несчастного Лехи?
Чушь, конечно, собачья… Но я за всей этой потусторонней романтикой умудрился окончательно упустить из виду внедорожник. Где же наш беглец, скрывающийся под маской очаровательной девушки?
Справа тянулась ветка монорельса, которая далеко в перспективе пропадала за забором какого-то неказистого предприятия.
Опоры монорельса тоже были обнесены забором-решеткой и сунуться туда, вроде бы, было некуда. Прерывалась решетка только через сто метров.
Слева - в широком, небрежно зацементированном дренажном канале недобро чернела стоялая вода.
Значит - вперед, только вперед, до перекрестка!
Осторожно высунув нос своего лимузина из-за бетонной отливки в основании опоры монорельса, я внимательно огляделся.
Никого…
Но тут взревел двигатель, и…
…Я крепко зажмурился!
А вы попробуйте не зажмуриться, когда вам прямо в глаза ударят мощные фары внедорожника!
С оптическим барахлом у "Калины" полный порядок. Тут тебе и система кругового обзора, собирающая картинку с четырех камер в одну 360-градусную панораму, и система слежения за разметкой и мертвыми зонами, плюс дополнительные адаптивные фары, которые хлестнули меня двойным световым пучком такой силы, что я возмущенно заорал.
Ну а парсер моего лимузина, стремясь избежать столкновения, заорал на свой лад - четырьмя вентиляторами маршевых!
"Подушка" рванулась вверх и тут же стукнулась о какую-то коммуникацию монорельса, заключенную в пару необхватных стальных труб!
Мы разошлись в сантиметрах. Передний бампер "Калины" чуть не смял мой лимузин в лепешку.
Пролетев по инерции вперед, внедорожник готов был уже свалиться в дренажную канаву, но в метре от нее резко затормозил и споро развернулся. Благо все четыре его колеса при необходимости умели выворачиваться как угодно, хоть поперек корпуса!
Совершить аналогичный маневр КЛАПом нам с парсером удалось далеко не так быстро. Хотя бы потому, что электронная киса то и дело отбирала у меня управление, нервно реагируя на угрозу столкновений с различными предметами.
Герострат же готовился атаковать вдругорядь. Злоумышленник и не подумал избавиться от маскирующего женского обличья, только кепон лихо заломил на затылок. И тут меня уже окончательно взяло сомнение: а вдруг и впрямь - девица?
В следующую секунду "Калина" взревела мотором, как вдруг…
Всё стихло!
"Калина" замерла.
Симпатичная мордашка Герострата изобразила крайнее неудовольствие. Она передернула рычаги.
Но "Калина" больше не подавала признаков жизни, если не считать уже рассеянного, ближнего света фар.
А спустя несколько мгновений к этой световой гамме добавился еще один крохотный, но очень важный штришок. Не зря, ой не зря я вчера по дороге на ночлег подробно расспросил Сазонова о некоторых специфических особенностях устройства его воздушного судна! А товарищ Сазонов, в ответ на мои вопросы, с гордостью показал мне пару нужных кнопок…
Штришком этим была красная светоточка лазерного прицела, подрагивающая ровно в центре аккуратного чистого лобика злоумышленницы в режиме автонаведения.
Как я и предполагал, "Калина" была арендована в одной из местных контор по прокату автомобилей. Вычислить за полчаса нашей бешеной гонки такое достаточно редкое авто и его конюшню - уравнение с некоторым количеством неизвестных; однако, вполне решаемое. По крайней мере, для Сазонова.
В возможностях инспектора я не сомневался, и он свою задачу выполнил: радиосигнал дежурного только что на моих глазах заглушил движок внедорожника.
Теперь дело оставалось за мной. В армии я служил, любимый электрошокер всегда при мне в любой командировке, а за спиной присутствовала мощная огневая поддержка в виде пулемета, выдвинувшегося из кормового крыла моего лимузина.
Я выпрыгнул из КЛАПа вполне молодцом - все-таки передо мной девушка и притом весьма симпатичная.
Рука же сама нащупала в кармане рукоять элетрошокера - просто так, на всякий пожарный. А сердце меж тем готово было предательски выпрыгнуть из груди.
Еще бы, знаменитый на всю Галактику осквернитель государственных памятников, таинственный Герострат, теперь был в моих руках. Вот это я понимаю - рубрика "Корреспондент меняет профессию"!
Поэтому когда она стянула с головы кепку, у меня не было ни капли разочарования. Конечно, никакой это не переодетый мужчина, ну так и что?! В конце концов, почему бы легендарному Герострату и не быть очаровательной девицей?
Я лишь одного не понимал: что за странный вандализм? Чего ради она исправляет надписи на мемориалах, посвященных истории космонавтики? В конце концов, кому какое дело, какая по счету "Земля" за пределами Солнечной системы эта их Ружена - первая, вторая или сто двадцать вторая?
Она же сунула руку в нагрудный карман комбинезона - я инстинктивно напрягся - и вынула носовой платок такой ослепительной белизны, что его явление показалось мне в сумраке бетонной пещеры вспышкой магния.
Затем аккуратно промакнула губы движением, не лишенным изящества.
Задумчиво оглядела меня с ног до головы. Точно прикидывала мои боевые качества на случай схватки…
И неожиданно улыбнулась.
- Вы правы. Никому нет до этого дела. В целом свете. - Она дерзко тряхнула головой, отбросив непокорную челку. - Никому кроме меня.
- Кто вы?
Вопрос глупее, конечно, трудно было сейчас придумать.
- Тайна.
Я только фыркнул - ох уж мне эти секреты Полишинеля!
- Надежина Анна, - вздохнула она.
Теперь я поморщился. Терпеть не могу, когда представляются, начиная с фамилии.
Ты же все-таки Герострат, гроза звездных мемориалов, а не канцелярская крыса! Даром, что ли, такая видная девица!
- С такой фамилией мое имя уже не имеет никакого значения. Остается одно - Тайна.
Вот тебе раз! Она что, читает мысли?
- Иногда. Всё дело…
Тут беглянка глянула на меня так, что я похолодел.
- Всё дело - в "Звезде".
Глава 6
"Звезда" и "Восход"
Апрель, 2614 год
Город Громов
Планета Ружена, спутник планеты-гиганта Эмерсон, система звезды Барнарда
Если бы кто-нибудь сказал мне накануне прилета в Громов, что я уже на следующий день буду встречать местный закат в романтическом обществе преступницы галактического масштаба, я бы покрутил пальцем у виска.
И, тем не менее, это было так. Судите сами: одного лишь магического слова "Звезда" мне хватило, чтобы похерить все договоренности с Сазоновым и пропасть для всего мира обитаемых планет.
К тому времени мне уже дважды кинул в сетевую почту вопросительный маячок Герман Сулимов. Мой шеф жаждал получить восемь традиционных строк о давно простывшей церемонии на Площади Ветров.
Не говоря уже о Сазонове, собиравшемся в первые два часа поднять на ноги, кажется, всю транспортную милицию Громова. Моя чересчур поспешная радиодепеша о пленении зловещего Герострата возбудила Петера Ильича чрезвычайно. Он тут же выразил готовность примчаться в любую точку планеты в сопровождении целого взвода или хотя бы с охапкой наручников.
В ту минуту, сдержанно принимая его поздравления, я уже жалел о том, что поторопился выйти на связь. Поэтому от души поблагодарил ретивого инспектора, но от немедленной встречи вежливо уклонился.
- Возникли кое-какие… нюансы. И мне необходимо их прояснить в личной беседе с госпожой Надежиной, - пояснил я.
- Костя, не дурите. Она весьма опасна, - предупредила меня трубка моего старенького и оттого особенно любимого телефона.
- Я всегда вооружен, - героическим тоном пробасил я, - но суть не в этом. Кажется, госпожа Надежина обладает некими сведениями, которые, полагаю, весьма заинтересуют мое информагентство. Поэтому в настоящий момент я как раз беру у нее… интервью. Я же все-таки не какой-нибудь там новостник, а спецкор. Аналитик!
Это ему уже совсем не понравилось, в особенности последнее слово. Инспектор призадумался, и наконец холодно процедил:
- Сообщите хотя бы, где находитесь. И держите ее под прицелом всего, что у вас есть… Костя, слышите?
Динамик моего телефона достаточно громкий. Анна иронически хмыкнула.
Где находились мы с моей беглянкой, я совершенно не представлял. Я же не гид-экстремал, экскурсий по задворкам руженской столицы не вожу!
То же самое, насчет гида, я и намекнул Сазонову. После чего вероломно прервал связь и с величайшим интересом уставился на Анну.
Диваны в ее берлоге, затерянной среди квартала художников и поэтов, были чертовски комфортными, и я чувствовал себя вполне полноценным бароном. Если не считать того, что я был перед этой странной особой как на ладони, чуть ли не голеньким.
Признаюсь, несколько раз в жизни мне снились сны, в которых я абсолютно без штанов, босиком пробирался к своему дому через весь город.
Говорят, такой сон посещает исключительно натуры тонкие, ранимые, подверженные утонченным душевным переживаниям. Но хотя в том сне я испытывал почти животный ужас от абсолютного эффекта правдоподобности - даже кожа покрывалась от утреннего холода пупырышками, - сейчас гусиная кожа проступила поверх моего "Я" абсолютно реально.
Шутка ли, разговаривать с человеком, который читает твои мысли?
- За четыре года неустанных поисков мне удалось добыть отдельные снимки и куцые фрагменты раскадровки, - негромко продолжила она. - Их сделали операторы госкомиссии. Вот тут, надо думать, была спешка. Члены комиссии примчались на Беллону из Москвы, точно вороны на мертвечину… Да, собственно, так оно и было. На Беллоне нашлись одни трупы. Девять человек, которые к тому времени уже давно насквозь промерзли.
Я скорчил постную мину, изображая участие, и тупо смотрел, как на планшете ползут равнодушные цифры счетчика хронометража. Хотя вряд ли стоило притворяться: перед долгими веками забвения бессильна сама история, чего уж говорить о простой, дежурной вежливости?
- Послушайте, - вздохнул я, - почему вы открылись мне, незнакомому человеку? Зачем все это рассказываете, Анна?
- Тайна!
- Ой, да перестаньте уже!
Тон у меня, наверное, был точь-в-точь как у следователя. Я сам себе был противен, но нужно было разобраться во всем, а значит, хвататься за единственную зацепку.
- Все очень просто, - пожала она узкими, покатыми плечиками. - У вас в голове, Костя, на дальнем уровне подсознания постоянно крутится слово "Звезда". И еще некоторые слова и образы, которые мне, представьте, очень даже знакомы.
- А что крутится на переднем? - Не выдержав, огрызнулся я. Терпеть не могу, когда женщина задает тон, а ее еще при этом приходится интервьюировать.
- Там очень странное, - вздохнула она. - Вы постоянно мысленно твердите одну и ту же фразу.
- Какую?
- Всего два слова, - ответила она, глядя на меня теперь уже с откровенным любопытством. - "Вперед, капитан!"
В мое десятое лето детства нас, пятерых закадычных приятелей по нашему родному жилкомплексу, девятым валом окатило увлечение романами Дюма.
Мы играли в мушкетеров яростно, страстно, самозабвенно фехтуя рейками с соседней стройплощадки и назначая друг другу дуэли в самых потаенных уголках тенистого городского парка имени Покорителей Космоса. Роли были распределены и закреплены окончательно и бесповоротно в самый первый день нашей "дюманиады".
Я с самого начала претендовал на Атоса. И, чтобы быть достойным его имени, благородно предложил товарищам выбирать первыми.
К моему огромному изумлению и разочарованию эту жертву никто не оценил. Вся четверка основных мушкетеров, включая жовиального Портоса, доставшегося худенькому и болезненному Артурчику, была мгновенно расхватана.
- Забито, - деловито констатировал Генка, первым застолбивший за собой д'Артаньяна, после чего вся четверка с любопытством уставилась на меня.
Нужно было срочно сохранить лицо, и я, с минуту поразмыслив, выбрал себе роль де Тревиля.
Так я сразу стал капитаном королевских мушкетеров! Получил должность, до которой коварному Генке было еще пилить и пилить, карабкаясь по служебной лестнице из самых нижних чинов! И все четверо тотчас угодили в мое подчинение!
С тех пор за мной во дворе прочно закрепилась кличка Капитан. И, уже будучи взрослым, попадая впросак или садясь всем корпусом на жизненную мель, я всегда мысленно цедил сквозь зубы: "Давай, капитан! За тобой мушкетеры!"
Когда-то я рассказал об этом Нелли. Сдуру.
- Вот видишь, - притворно пригрозила она пальчиком, - оказывается, ты всегда в душе был карьеристом. Ума не приложу, и чего ты прозябаешь в этом вашем "Русском аргументе"?!
Ответ на этот вопрос оказался на удивление простым. Нелли в моей жизни уже нет, во всяком случае, я очень хочу себя в этом уверить. А "Аргумент" есть. Видимо, он оказался живучее любви.
Как и мой жгучий интерес к этой девушке из внедорожника - разумеется, чисто профессиональный. Потому что в следующую минуту она меня буквально огорошила, когда ровным, даже нарочито заученным тоном произнесла:
- "Если всё же придерживаться гипотезы о реальном существовании "Восхода" и "Звезды", то и в этом случае нельзя достоверно утверждать, были эти корабли пилотируемыми или автоматическими. В любом случае достигнутые ими результаты не были принципиально важными, и официальным открывателем находящейся в окрестностях звезды Вольф 359 землеподобной планеты Беллона считается Х-звездолет "Афанасий Никитин", посетивший эту систему в 2165 году".
А потом храбро подошла ко мне, кивнула на мой оттопыренный карман - оказывается, этот шокер не такой уж и миниатюрный! - и вдруг заговорила с жаром, скороговоркой, почти задыхаясь:
- Вы, вот вы, Костя, и впрямь верите во всю эту чушь? Давайте представим себе на мгновение, что корабли были автоматическими. Но и тогда стоило бы написать о них в официальных справочниках! Ведь про каждый МАК - включая утраченные на перелете - написаны толстенные монографии! А тут два звездолета зачем-то летят к никому не нужной звезде Вольф 359 и - чего уж там! - долетают, раз уж, как я теперь знаю, несколько членов экипажа "Восхода" на Беллоне все-таки нашлись. Но, черт возьми, "достигнутые ими результаты", видите ли, "не принципиально важны"! Какие?! Какие результаты, Костя? О чем нам лгут? О чем молчат?!.. Так вы верите в эту чушь? - повторила Тайна.
Всякий, кто говорит мне подобные фразы, допускает существенную промашку. В силу своей профессии я просто обязан верить во всякую чушь, которая даже обычному обывателю покажется бредом сумасшедшего. Но помимо профессии у меня есть и собственная сумасшедшинка.
Затравкой моего сумасшествия стала Анна Надежина. Крохотная гранула будущего кристалла угодила в насыщенный раствор моего воспаленного честолюбием эго. Раствор этот был подготовлен моими прежними репортерскими безумствами вроде информационного обеспечения миссии чоругов в Гонолулу или попытки организации репортажа из бездны Тянь-Цзи-Бо, Подземной Страны, откуда не возвращаются.
И я окончательно свихнулся. В отличие от Анны Надежиной, у которой на каждый случай жизни был всегда готов подробный и тщательно, до мелочей выработанный план действий.
Родившись в семье пилота-звездолетчика и заведующей одной из секций архива документов, рукописей и записок, не имеющих практического научного значения для Музея Главдальразведки, маленькая Аня рано поняла: почти всё, что скрывает папа о его, конечно же, безумно интересной работе пилота звездолета, можно легко узнать у мамы.
Отец месяцами пропадал на службе, и Аня целыми днями паслась в музее, обычно пустовавшем в пору летних каникул. Кому же придет в голову бродить по музеям, когда все самое интересное происходит вокруг тебя и, прежде всего, над головой? Там, где крупицами соли поблескивают в черном небе мириады звезд, далеких и близких одновременно.
Немудрено, что в скором времени она выучила описания большинства экспонатов открытого доступа наизусть и все чаще спускалась в святая святых музея - архивные подвалы.
Там она помогала маме разбирать кипы запыленных бумажных фолиантов из отчетов и справок, протирать на полках батареи инфоносителей самых причудливых размеров и форм, от микродисков до блоков памяти радиоуправляемых зондов и самых настоящих бортовых самописцев - "черных ящиков".
Многие из них были искорежены, корпуса иных были опалены и оплавлены.
Аня, протирая льняными тряпочками "черные ящики", всякий раз с тревогой думала об отце. На его огромном стальном звездолете ведь тоже должен быть такой же, пусть и во много раз больший. А если - меньший? Вот как этот или тот, что еще ждет своей очереди на льняную тряпочку!
В тот миг, когда двенадцатилетняя Аня Надежина впервые поняла, что иногда, спонтанно может прочесть мысли матери, а заодно и некоторых других людей, ей стало очень трудно жить на свете.
Она теперь узнавала несметное количество всякой ерунды, неизменно поражаясь, о каких же несусветных глупостях подчас думают люди вместо того, чтобы мечтать о космосе, далеких планетах, обитаемых мирах.
Как, к примеру, ее родители. Именно от матери Аня впервые "услышала" мысль, вернее, даже не мысль - так, крохотный обрывочек размышлений о далеком предке их отца, капитане-космопроходце Петре Надежине.
Но это была такая странная, необычная мысль, что Аня, никогда прежде не слыхавшая об их героическом предке, решила непременно отыскать в музее о славном капитане всё, что только возможно. Благо архивы с материалами о ранних космических исследованиях занимали без малого треть музейных хранилищ.
Это была удивительная и странная игра, которая неожиданно оказалась самой увлекательной из всех игр на свете. Увлеченно рыться в просторных книгохранилищах, методично сканировать информационные массивы в поисках одной-единственной фамилии - и всякий раз терпеть неудачу.
У кого-то в таких случаях опускаются руки, у Анны же только разгорался аппетит. Отсутствие результатов подстегивало ее рано развившийся инстинкт охотницы.
Маме было официально заявлено, что Аня ищет информацию о своих великих предках для итоговой самостоятельной работы по истории, за которую дочь надеется получить в конце года твердую "пятерку". Впрочем, мать уже давно об этом догадывалась, видя как девочка без устали роется в пыльных архивах или часами просиживает у монитора огромного музейного парсера "Каталог".
Разумеется, Галина Борисовна помогла дочери собрать весьма приличное досье по их фамильной линии вплоть до девятого колена - дальше ствол генеалогического дерева раздваивался и пускал отдельные побеги, во многом далекие от основного, станового хребта рода Надежиных и их ближайших родственников - Дмитриевых. Гординых, Моряковых и Яновских.
Галина Борисовна сама рассказала что знала об отцовских родителях, знатной строительной династии, построивших не один город на далеких планетах, на ВТОНах - Внеземных Территориях Объединенных Наций.