Они крепко пожали руки и обнялись на прощанье. Шлюпка подходила к берегу.
- Может, заглянешь на обратном пути? - Крикнул Мышата вслед отходящей шлюпке. - Помни, у тебя есть брат на этой земле! Рассчитывай на меня!
- До свидания, брат, береги себя, я вернусь как только смогу! Ты мне дорог! - Кричал издалека Таракан.
Устье Великой оказалось очень заболоченным. Топкие берега, поросшие густой осокой и камышом, не позволяли строить здесь поселение. Лишь сторожевая вышка, поставленная на небольшом островке, торчала над бескрайними плавнями. С мачты "Белого лебедя" была заметна другая вышка, установленная в нескольких милях выше по течению. Корабль бросил якорь у входа в устье реки и на мачту взвился жёлтый флаг. В ответ на вышке затрепетал красный вымпел. Это был приказ стоять на якоре и ожидать досмотра. Спустя некоторое время из незаметной протоки вынырнула лёгкая ладья с вооружёнными таможенными стражниками, а следом за ней на небольшом расстоянии следовала узкая четырёхвёсельная лодка. Ладья направилась к борту корабля, а лодка остановилась на приличном расстоянии. Охрана устья неслась бдительно. В смутные времена всегда надо быть настороже. Потому стражники и подстраховались. Если на подошедшем судне враги, и они нападут на таможенников, быстрая лодка может улизнуть и вовремя поднять тревогу. С вышки передадут тревожный сигнал и врага встретят как полагается.
Стеналь стоял на баке и наблюдал за подходящей ладьёй. На ней находилось двенадцать воинов, с одним командиром и шесть лодейщиков. Трап спустили с правого борта, но таможенники не спешили подниматься. Ладья медленно обошла вокруг "Белого лебедя", командир внимательно разглядывал незнакомый корабль. Не найдя ничего подозрительного, он дал команду подниматься на борт для досмотра. Воины поднимались по одному и выстраивались вдоль борта, последним поднялся командир таможенников. Был он уже немолод, с седой подстриженной бородой. Немного ниже своих подчинённых, но выглядел внушительно и грозно в полном воинском снаряжении. Безошибочно определив капитана, он обратился к нему:
- Я, сотник таможенной заставы Шуба Сурков. Повелением князя моего, Путилы Сарая, обязан провесть досмотр сего судна.
- Добро пожаловать на борт, господин сотник, - приветствовал его капитан с лёгким поклоном, - я и мой экипаж всячески будем содействовать Вам в исполнении Вашего служебного долга.
- Ответьте, капитан, нет ли на борту тяжко больных заразными болезнями, не имеется ли оружия больше, чем положено для защиты от морского пирата?
- Нет, не имею, господин сотник.
- Откуда, куда и с какой целью следует ваше судно?
- Следуем из Муравана в верховья реки Великой для закупки у местного населения мехового товара, - отвечал капитан, и отступив от протокола, добавил, - уж больно меха северные хороши, и намного дешевле, чем в Мураване.
- Какой товар везёте?
- Трюмы пусты, всё уже продали в Мураване, а на вырученные деньги думаю закупить хороший товар.
При упоминании Муравана в глазах сотника читалась неприязнь, но вида он старался не показывать. Купцы - люди свободные, торгуют где им выгодней. Далее следовали обычные вопросы и стандартные ответы. Потом Шуба осмотрел судовые бумаги и велел воинам начать досмотр судна. Воины разделились на две группы и начали осмотр с бака и кормы навстречу друг другу. Судно небольшое и досмотр закончился быстро. Сотник удовлетворённо поставил свою подпись и приложил печать на подорожном листе, передав его капитану.
- Необычный у тебя корабль, капитан, я таких ещё никогда не видывал. Красивый да ладный, хорош, видать, на ходу, - перейдя на неофициальный тон, сказал сотник.
- Да, этот корабль построили в далёкой стране по моему проекту. Таких больше нет.
- Ишь ты! Молод ты, капитан, а умён видать. Вижу не из Славов ты, откуда нашу речь знаешь так хорошо?
- Мальчишкой служил купцам и бывал в ваших краях, вот и выучился. Да я много языков знаю, наградил бог даром.
- Ну, что ж, добрым людям мы завсегда рады. До самого Барашника вас никто не остановит. Платите пошлину и торгуйте. Удачи тебе, капитан!
Сотник спустился на ладью и вслед за ним последовали двенадцать воинов. Ладья отчалила и растворилась в зелени зарослей.
- "Поднять якорь"!
Вновь "Белый лебедь" расправил свои крылья над водной гладью Великой. Попутный ветерок вновь надувает выбеленные морем паруса. Снова, как бывало, у руля стоит кормщик Ратмир Борятинович. И опять рядом с ним Железный Таракан. Только уже не ладья Ратмира рассекает носом речные волны, а стройный парусник капитана Стеналя уверенно бежит против неспешного течения широкой реки. Убелённый сединами кормщик уверенно ведёт чужой корабль знакомым руслом.
- Это правильно, парень, что ты рассказал мне всё. Иначе я не согласился бы вести твой кораблик, - продолжая разговор с капитаном, сказал Ратмир.
- Потому и искал я именно тебя, - ответил капитан, - дело наше такое, что без доверия нам никак нельзя. Ты человек опытный, много повидал, знаешь людей, с тобой лукавить ни к чему.
- Правильно рассудил. Я ещё тогда приметил твою рассудительность. Умён не по-годам. Я ведь сразу понял - не торговец ты. А зачем идёшь на север, за каким таким товаром?
- Ну, поучиться ещё есть чему, - скромно заметил Стеналь, - а вот скажи мне откуда ты узнал о наследнице? Ведь даже я об этом узнал только недавно. Мне просто было поручено забрать оттуда девушку по имени Ясна, и доставить куда надо. А то, что она и есть, якобы, умершая при родах царевна, я не знал.
- Так ведь жена моя, Молодила, рассказала по великому секрету, да и то только когда мы в Барашнике обосновались. Боялась она, что Антиоху станет известно о живой царевне, и псы его цепные изведут сироту, чтобы никто не мог потребовать у него корону.
- А ей откуда известна тайна эта?
- Так опять же она и увозила новорожденную царевну в тот северный монастырь на моей лодье. Так мы и познакомились.
- Вот как?! - Удивился молодой человек. - А зачем младенца увозить из родного дома? Неужели уже тогда грозила ей опасность?
- Да какая там опасность! Просто царь Всеволод умом тронулся. Царица, вишь, рожала тяжело, и случилась с ней хворь душевная - память потеряла. Вот он с горя великого и выместил гнев свой на дочери. А чем, скажи на милость, невинное дитя виновато? Вот то-то и оно!
- Так неужели отец сослал на верную погибель собственную дочь? - Вновь удивлялся капитан, и поймал себя на мысли о юнге чёрного корабля, которого отец продал как вещь.
- Я же говорю, умом повредился, - объяснял Ратмир, и грустно добавил, - эх, да что тут удивляться, и не такие злодеяния в мире сотворяются.
- Но выходит, что своим безумием он спас ей жизнь? Ведь что получается? Если бы она осталась с родителями, то погибла бы вместе со всей царской семьёй от рук антиоховых убийц, - сделал вывод жрец.
Но тут он лукавил. Ему теперь доподлинно было известно; останься Ясна во дворце, похитили бы её, а не Светозару. Она бы взошла на трон Верховной жрицы, и не вернулся бы он теперь в Славию. Сейчас же он помогал Архагору исправить, совершённую когда-то, ошибку. Ему больно было видеть страшные последствия той роковой ошибки, и всё же он рад был вернуться сюда. Кто знает, быть может, его миссия принесёт какую-нибудь пользу и этому многострадальному народу, в бедах которого был повинен и он. Но признаваться в том Ратмиру он не решился. Реакция старого кормщика могла быть непредсказуема.
Ратмир многозначительно хмыкнул, но ничего не ответил. Он устремил взгляд к очередному изгибу русла, и держал паузу. Создавалось впечатление, что он знает что-то или догадывается, но не желает развивать эту скользкую тему.
Первым нарушил молчание капитан:
- Но ведь всё-таки прознали ищейки Антиоха, и теперь ей грозит опасность.
- Да, видно, прознали. Антиох в тайном приказе дураков не держит. Не зря свой хлеб едят, собаки! А может старец их на след навёл. Как бы не опоздать.
- Постой, какой старец, расскажи?
- Молодила моя недавно призналась мне со страху, что проговорилась. Как-то на базаре разговорился с ней старец один. Оборванный странник, седой совсем, в долгом разговоре незаметно выведал у неё тайну сию. Она и сама не могла понять, как же это так получилось. Будто говорили совсем о другом, а подишь ты, всё ему и разболтала. Потом когда опомнилась, испугалась, а старика и след простыл. Пару дней она корила себя втихую, а потом не выдержала и призналась мне. Слезьми заливалась, будто по покойнику. Она ведь, глупая, подумала, что это один из антиоховых сыщиков был, не за себя испугалась, а за царевну спрятанную.
- Так ведь это был Архагор! - Не выдержав, прервал рассказчика капитан. - Так вот как он её нашёл!
- То-то и оно! Не знаю, кто этот твой Архагор, и как уж ему удалось разговорить мою секретницу, а только он не шпион Антиоха-самозванца. Я и Молодилу успокоил тем же, мол, если бы это был сыщик, её уже давно бы сцапали и поволокли в Мураван на пытку. А коли не на дыбе до сих пор, значит не худой то был человек. Так она всё равно две недели из дома носа не показывала, а меня подбивала собрать верных людей и броситься в погоню за таинственным старцем. Да только рассудил я, что пустое это всё. Ищи ветра в поле! А Молодила до сих пор переживает.
- А у тебя и верные люди имеются? - Серьёзно спросил Стеналь.
- А то! Я, кормщик известный, у меня друзья по всей Славии. Да и в Барашнике найдётся немало. А кто старец этот? Знаешь его?
- О, это мудрейший человек, великий наставник! Мне посчастливилось быть в числе его учеников. Он поклялся, что восстановит справедливость и отыщет эту девушку. По многим странам пролегал его путь. И он её нашёл!
- А какое дело иноземцу до сироты?
- Он старший жрец бога-Солнца, а главной целью этой жреческой касты является торжество справедливости, мира и благоденствия.
- Понятно…, - задумчиво произнёс кормщик, - только, видать, не добрались они до своей цели-то пока.
Так и шли вверх по Великой. Когда под парусами, когда на вёслах. Платили где положено пошлину, и нигде не задерживались. Спешили. К концу лета река в верховьях обмелела, и до Порогов дойти было нельзя. Остановились в двух днях пути ниже. Маленький городок Кутей притулился на берегу большой заводи при впадении речушки Махони в Великую. Дальше путь предстоял верхом. Ратмир, было, вызвался сопровождать капитана до монастыря, но тот отказался.
- Дальше дорогу я найду сам, - говорил он прощаясь, - помощник мой остаётся командовать кораблём, а ты, Ратмир Борятинович, помоги ему подготовиться к обратному пути. Время не ждёт. Я вернусь как можно быстрее. Но если случится что-то, и мы не сможем вернуться тем же путём, помощник получит весть. Уходите без нас и ждите в назначенном месте.
Помощник капитана молча склонил голову в знак повиновения, а лоцман шагнул вперёд и обнял капитана.
- Береги себя, парень! Дай бог тебе удачи! Полюбился ты мне. Хоть и не можешь ты полностью открыться, я чую душу твою добрую и бесстрашную. Такие люди худа не делают. Отправляйся с богом.
Стеналь, переодетый в купеческую дорожную одежду, вскочил на коня, к седлу которого были приторочены две объёмные сумы и колчан с луком да стрелами. Резвый гнедой конь рванул с места, а Ратмир сотворил широкое знамение вслед удалявшемуся всаднику. Скупая одинокая слеза скатилась на седую бороду кормщика.
В убогой избёнке было уютно и сумрачно. Мерно потрескивала лучина, вставленная в светец, изредка роняя малиновые угольки в корыто с водой. Большая печь, затопленная с вечера, дышала теплом. Густой аромат пшённой каши с пареной тыквой щекотал ноздри. В открытом зеве печи мерцали подёрнутые серым пеплом угли.
Около топки склонились две фигуры. Бабка Варвара, ворча под нос невнятные заклинания, изредка бросала на угли щепоть порошка из глиняного горшочка. Мелкие пылинки искрились на углях, но не вспыхивали, а превращались в густое облачко синеватого дыма. Внутри облачка этого дыма беззвучно проносились маленькие розовые и зелёные молнии. Ведунья внимательно вглядывалась в них, отрешившись от всего окружающего мира. Ясна стояла рядом и так же неотрывно следила за игрой световых всполохов.
На широкой лавке под оконцем лежал седовласый старец. Глаза его были закрыты, а губы еле шевелились. Двумя ладонями он сжимал большой фиолетовый кристалл и почти беззвучно что-то шептал в него.
Старик и девушка вернулись из ночного ближе к полудню. Старый жрец был плох. Передряги трудного пути доканали его. В дряхлом теле почти не осталось сил. Хозяйка уложила гостя на лавку, напоила отваром из целебных трав и оставила в покое. Но в немощном теле старца жил ещё необоримый дух. Он не мог позволить себе отдых, заснув хотя бы на мгновение. Всё это время он непрерывно шептался со своим магическим кристаллом. Торопился, будто боялся опоздать.
- Видишь? - Наконец произнесла внятно старуха. - Вот он, второй посланец. Уже близок. А вот и ищейки, идущие по следу нашего гостя. Его след выведет их к тебе. Ох, беда, беда! Вот и кончилось твоё детство, девонька. Тяжкий и смертельно опасный путь ждёт тебя, Солнышко моё, но выведет он тебя к сверкающим вершинам, к славе и богатству. Счастливы будут те, кто последует за тобой. Да только и ты должна быть твёрдой в вере своей и духом непоколебима. Много горя, много крови вижу я. Готовиться надо спешно. Уходить вам надо, прятаться до поры. Не настал час нашего торжества, отступить придётся перед коварным ворогом. Видишь?
- Вижу, бабушка, вижу!
За окном послышался топот конских копыт. Одинокий всадник остановился у калитки убогой избёнки на окраине деревни. Варвара поспешила встретить ночного гостя.
- Проходи в избу, молодец, тебя только и ждём. Старец твой тебя видеть желает.
Молодой человек с недавно отросшей бородой, и в купеческой одежде спрыгнул с коня, накинул поводья на плетень и спешно проследовал за хозяйкой. Низко склонившись, он вошёл в сумрачную горницу. Выпрямился за порогом и встретился взглядом с девушкой, стоявшей у печи. "О, Солнце!" - восторженно подумал он. - "Это же Она! Только у дочери божества может быть такой взгляд!" И поймал себя на мысли, что она прекрасна не только ликом, но и великолепно сложена. Их взгляды сошлись лишь на несколько мгновений, и этого хватило чтобы понять - эта встреча свяжет их навсегда и перевернёт всю их жизнь.
Вошедший оправился от короткого замешательства и безмолвно склонил голову в приветствии. Девушка ответила поклоном.
- Ступай к нему, - прервала паузу Варвара, - плох совсем, время дорого. Он многое тебе сказать должен.
Стеналь без раздумий шагнул к лавке и преклонил колени у ложа Архагора.
- Я прибыл, о, мудрейший, - тихо произнёс молодой жрец.
- Силы покидают меня, наклонись ближе, - еле слышно прошептал старец.
Старик долго что-то шептал на ухо молодому человеку, а тот, затаив дыхание, слушал, стараясь не упустить ни единого слова мудрейшего учителя.
Варвара и Ясна спешно занялись сборами в дорогу. Да только не велик скарб у бедной сироты. Тёплая одежда, зима впереди, провизии на несколько дней, да берестяной туесок со снадобьями. Вот и вся поклажа.
- Вот и всё, что я должен был тебе рассказать, - из последних сил шептал Архагор, - поклянись, что доставишь Её в Храмовый город. Она должна взойти на престол. Она величайшее сокровище мира, береги Её, следуй за Ней.
- Клянусь, мудрейший! Ничто не остановит меня кроме смерти!
- Верю в твой разум, да поможет вам Солнце. Теперь я спокоен, моя миссия закончена, я нашёл Её. Теперь мне легче уйти из этого мира, но исправить последствия моей ошибки предстоит Ей и тебе, - старик устало сомкнул веки и замолчал.
- Какой уход, мудрейший? Я доставлю Вас на корабль, и мы вместе отправимся домой! - Пылко возразил Стеналь.
- На корабль вам путь заказан, - неожиданно вступила в разговор Варвара, - злые люди уже здесь, они перекрыли единственный выход из долины на юг. Вам придётся уходить через горы на север. В земли диких племён они может и не сунутся. Медлить нельзя. Уходите!
- Я не могу оставить Вас, учитель, в таком состоянии!
- Нет, я останусь здесь - это приказ! - Из последних сил повысил голос Архагор. - Отныне все твои помыслы связаны с Ней. Забирай мой медальон и кристалл - там всё. Помни клятву!
- Да, мудрейший, слушаюсь, - покорно ответил жрец. И, обернувшись к старухе, сказал, - я готов.
Варвара обняла Ясну и прошептала ей на ухо:
- Прощай, Солнышко моё ясное, я всегда буду с тобой. Медальон свой, подарок матери твоей, носи всегда при себе. Древний он, и имеет волшебную силу, поможет в трудную минуту. Это знак царей.
- Бабушка, бабушка! - Сквозь навернувшиеся слёзы пролепетала девушка. - А как же вы?
- Не беспокойся за меня, ангел мой, ничего со мной не случится. А старец наш прошёл свой путь земной, ему уже нечего опасаться.
Все обернулись к лавке. Седовласый страрец безмолвно вытянулся на смертном одре. На восковом лице его застыла счастливая улыбка. Старуха поцеловала, всхлипывающую девушку в лоб, коротко сотворила знамение и обратилась к Стеналю:
- Благослови и тебя господь, молодец! Знаю, не порушишь клятвы. Вижу душу твою чистую, да сердце бесстрашное. Береги её, самое дорогое тебе отдаю. Об учителе твоём я позабочусь. Не горюй о его кончине, он достойно прожил долгую жизнь, и легко ушёл в другой мир. Он счастлив. А теперь присядем, чтоб путь был лёгок.
Уже за калиткой, в темноте, когда Стеналь увязывал к седлу поклажу, Ясна шёпотом спросила Варвару:
- Бабушка, а почему я перестала слышать его мысли, как только он вошёл в дверь?
- О, дитятко моё, это великое таинство. Но не суждено тебе сейчас открыть его. Придёт время, и сама ты поймёшь всё. Хороший он, жаль, если ты вновь начнёшь проникать в его помыслы. А пока тебе это и не понадобится. Он весь открыт перед тобой. Однако поспешайте.
Во мраке таяли фигуры. Молодой мужчина вёл в поводу коня с юной наездницей. Позади них следовал большой волкодав. Старуха сотворила широкое знамение им во след, и украдкой стёрла уголком платка слезинку с морщинистого лица своего. Буян обернулся, почуяв движение старой хозяйки, и бросился к ней. Лизнул Варваре морщинистые ладони, и, со щемящей грустью, заглянул в глаза. Жалобно взвизгнул, тоскливо что-то рыкнул, прощаясь, и бросился догонять, растаявших во тьме беглецов.
Под утро ударило било. Ночной сторож дед-Бурка заметил зарево на краю деревни и поднял тревогу. Горела избушка старой бабки Евдохи. Мужики выскакивали из своих домов заспанные и одетые наскоро, но каждый бежал с багром, топором или ведром. Вслед за мужиками поспешали испуганные причитающие бабы, некоторые тоже с вёдрами.