- Теперь так, командиром дежурного подразделения назначаю сотника Трувора. Он со своими людьми находится в режиме ожидания, не вмешиваясь в боевые действия. Людям бронь не снимать, оружие из рук не выпускать. Все вои в десятках находятся рядом со своими десятниками, как цыплята возле квочки. Если где будет слишком жарко, по команде немедленно прибываешь на помощь. Задача понятна?
- Понял, боярин.
- Находится дежурная сотня в казарме. Остальные сотни, Улеб, распределишь на стенах. Половина дежурит, вторая половина отдыхает. Без отдыха и еды, мы через тройку дней ноги протянем. Кстати о питании, воевода, что скажешь?
- Уже назначил. Водимая Туробоя, Зоряна, она ж у нас заведует постоялым двором, вот на кухне со своими поварихами и будет готовить. А пищу на стены разносить детвора будет, мальцов у нас аж восемьдесят шесть душ для этого дела набралось. Все предупреждены.
- Хорошо. Ну так, ты воевода, на северных воротах находишься, я - на южных. Под рукой у тебя десяток вьюношей чтоб всегда были, у меня, кстати, тоже. Используем их как посыльных. Броню, чтоб Туробой на них подогнал.
- Лепо.
- Ну, что я еще упустил?
- Раненых, увечных, куда? - подал голос Первак.
- О! Правильно, у кого какие предложения?
- У нас склад один пустует, тот, из которого Черниговский князь все вывез, - подал голос Вестимир.
- Согласен. Вот и бери бразды правления на себя, отбери три десятка жен, может и больше возьми. С приходом людей из ближних селищ, их у нас хватает, только всех организовать надо.
- Бабку Павлу брать?
- Бери. И Ленку бери, лишней не будет, чему-то ж она за год научилась? Теперь, пожалуй, что и все. Ну, по рабочим местам.
Уже на выходе, Монзырев притормозил Андрея.
- Ты чего это ночевать в казарму повадился? Или места в тереме не хватает?
- Ха-ха. Да нет, командир, место есть. Только спать мне удобней в казарме.
- Это еще почему?
Вестимир тоже остановился, прислушиваясь к разговору.
- Ну-у. Как-то мне Семибратов байку про нашего командира части рассказал. Я еще так с сомнением воспринял ее. А теперь на своей шкуре испытал. Ха-ха.
- Чего замолчал. Рассказывай коли начал.
- Ну, ты же знаешь, как наше правительство и высокое воинское начальство к военным в жилищном вопросе относится. Складывается такое ощущение, что как только человек лампасы на штанах заимеет, так сразу и забывает, что там с личными вопросами у подчиненных происходит. И думает, что ниже него все всем обеспечены. А гражданские, так те и по сю пору считают, что у военных жизнь малина.
- Отвлекаешься. Ты суть.
- Так я самую суть и рассказываю. Приезжает наш Василич, тогда еще молодой, бравый капитан, к новому месту службы в город Актюбинск. Как водится у нас, селят его в роскошную общагу для офицеров. Деревянный домишко, барачного типа, семей эдак на двадцать. Да холостяки, куда ж их девать, в комнате по два, расположились. Туалет "М" с одной стороны барака, "Ж" естественно с другой. При них умывальники имеются, так сказать, для личной гигиены. Посреди общаги кухня, ну точно как в бундесовской армии, с двумя рабочими плитами на весь контингент, остальные загнулись еще при царе Горохе. А комнаты - щитовыми перегородками друг от друга отделены, под самым потолком, толи материала не хватило, толи так задумано было, вобщем, сантиметров пятьдесят фанера до потолка не добита. О-о, а может начальство позаботилось о вентиляции. Но двери в каждой комнате стоят, даже с замками.
- Ну, ты, рассказчик - ближе к телу.
- А, я о чем. Вот. Вселился. Даже с парнями, а он был переведен к новому месту службы не один, печи на кухне почти все отремонтировали. Ждет приезда жены с детьми. Приезжают. И, о, ужас - не одни, а еще паровозом тещу прицепили, и родную сестру жены. Поглядеть, видите ли, захотелось, в каких условиях их дочь и сестра проживать будет. Встретил, разместились. Наступает ночь. За стеной сосед с женой полночи пытаются наследником обзавестись. Теща слышит монотонный скрип, уснуть не может. Сосед с другой стороны, холостяк, тоже привел знакомую девушку. Ему именно сегодня захотелось ей показать, как живут армейские офицеры. Судя по звукам, что-то разлили по стаканам, пошушукались, чтоб никого не беспокоить, угомонились и опять монотонное характерное раскачивание мебели. Сбоку, тихое похихикивание молодой сестры жены. Недовольное сопение тещи. Опять сосед с женой продолжили отработку поставленной задачи. Теща лежит, отрешенно смотрит в потолок, не спит. А, куда она среди ночи с подводной лодки денется? Но, добил ее возглас из коридора. Два часа ночи, кто-то из холостяков, ворвавшись в коридор общаги с улицы, радостно завопил: "Мужики! Я к общаге целый автобус баб подогнал!". Ну, вобщем утром теща сказала дочери: "Нет, Инночка, ты больше Сашу не оставляй самого, и в отпуск только с ним приезжай". Ха-ха-ха!
- Ну, а ты-то тут причем?
- Не, ну, вы только посмотрите на него. Девок переженил и доволен. Вспомни, моя-то комната как раз посредине комнат молодоженов. Завидно, слушай. Высыпаться плохо стал. А в казарме лепота! Даже храп не мешает.
- Послушать тебя, Андрей, так у нас, у русских, бабы давно бы уж детей не рожали. Сам подумай, изба, в ней только одна комната да печь, все семейство в этой комнате и находится, тут тебе и старики, и молодые, и дети спят. А дети родятся, - высказался Вестимир.
- Издержки десятого века.
- Все. И так, с твоим рассказом столько времени потеряли. Ступай лучше свою сотню строполи. Рассказчик хренов. Вижу, воспитание Семибратова тебе не во всем на пользу пошло.
- Ты, командир, на святое не замахивайся.
- Давай-давай. Работай.
Уже отойдя от терема на приличное расстояние, увидали Мишку, галопом мчавшегося на лошади, со стороны южных ворот.
- Печенеги, - выдохнул он одно слово.
- На приступ пошли?
- Нет, стоят трое у поднятого моста.
- Ну, вот и парламентеры пожаловали, - молвил Монзырев. - Побираться пришли. Кушать, видите ли, им хочется.
Ускорив шаг, прошли мимо сельчан занятых подготовкой к отражению штурма. На лицах людей, бросающих пытливые взгляды на проходящих начальников, можно было уловить вопрос: "Боярин, надеемся ты знаешь, что делать? Ты только не ошибись, а уж мы порадеем за тебя".
Как не торопился, замедлил скорость движения. Народ не должен видеть его торопящимся без особой надобности. Паника, вот бич всех войн, иногда сражения проигрывались именно из-за нее. Пошел медленнее, спокойно улыбаясь в ответ на приветствия посельщиков. Вестимир с удивлением глянув на него, по-видимому, понял все, тоже оставил торопливость.
По лестнице поднялись на стену и, пройдя по сквозному переходу через правую надвратную башню, остановились на небольшой галерее над воротами. На противоположной стороне рва, в седлах косматых, вытанцовывающих на месте лошаденок, скучали трое печенегов в своем черном прикиде. Один из них был одет явно побогаче, чем сопровождающие, поверх халата на нем красовался пластинчатый доспех. Над головой крайнего левого всадника, на копье поднят конский хвост белого цвета.
- Эй, копченый, чего тебе надобно от меня? - крикнул Анатолий, чуть наклонившись со стены, опираясь руками на защитный парапет.
Вглядываясь в темень под крышей галереи, посланец прокашлялся, явно собираясь с мыслями.
- Я послан великим князем орды Кулпеи. С кем я говорю?
- С боярином местным. Чего тебе?
- Великий князь повелел передать, что мы вас трогать не будем и пройдем мимо, если вы заплатите дань орде, десятую часть всего, что находится в городище. Поверь, это хорошее предложение. Если вы откажетесь, мы сожжем вашу крепость и вырежем все живое в ней.
- Подожди, посланец, так дела не делаются. Нам надо подумать, посоветоваться.
- Думай, рус. У тебя есть время до захода солнца, потом смерть.
* * *
- Что он ответил? - полулежа на подушках в походном шатре, спросил Кулпей. Из глиняной чашки, он пил сквашенное молоко. От такой пищи, желудок периодически бурчал, и великий князь громко пускал ветры.
- Он будет думать до захода солнца, - склоня голову ответил Кур. - Но это хитрый рус. Я мельком видел его, думаю, он морочит нам голову, ничего не даст и ворота не откроет.
- Разве этот сын шелудивой собаки не видит, сколько воинов я привел к городищу? Или он на что-то надеется?
- Русы упрямы, мой господин. Скорее всего, он рассчитывает на крепость стен, хочет отсидеться за ними.
- Буртим, вели сотникам. Пусть делают лестницы для штурма. Чтоб к утру было по десять лестниц на каждую сотню. Совсем обезумели эти русы, решили тягаться с ордой.
- Повелитель, - склонился перед князем Буртим. - Сотник Парсак вернулся, говорит, проход вдоль реки перекрыт. Славяне завалили его срубленными деревьями по всей дороге вниз по реке. Пройти можно только пеше.
- Где?
- Версты четыре отсюда.
- Проклятые русы, степные шакалы, кого они хотят остановить? Сак-мат, выводи сотни, пусть обстреляют крепость, стрел не жалейте.
* * *
Стоя на крепостных стенах, воины увидели приближающуюся толпу пеших печенегов. Конной лаве было сложно развернуться на пятачке в долине. Печенеги плотной массой черных халатов, будто саранча слетевшаяся на поле, покрыли площади почти до самых рвов. Зашелестел ливень выпущенных по защитному сооружению стрел, они стучали по крышам, стенам, проносились сквозь галерею. Неподалеку послышались стоны.
- Всем укрыться за парапет и стены, - запоздало, подал команду Трувор.
- Не дождались заката солнца, засранцы, - констатировал Монзырев. - Видно, пришли вести, что они закупорены в мышеловке. Давай, Вестимир, спускайся со стен. Твое дело - заниматься ранеными, а они у нас, судя по всему, появились. Трувор, ну-ка, ответьте им, только без фанатизма.
Укрывшись за крепостными стенами вои, высовываясь на мгновение из укрытий, стали ответно стрелять из луков, по плотной темной массе противника. Плотность печенегов у рва была настолько высока, что промахнуться было просто невозможно. У кочевников появились первые убитые и раненные. Рассерженные выкрики толпы заглушали их стоны. За пешцами, гарцуя на лошадях, отдавая приказы и ругаясь, находились воинские начальники. Расстояние для лучников было предельным.
- Сотник, ну-ка пускай попробуют ссадить хотя бы одного всадника.
- Замята, стрельни по папуасу, что гарцует напротив нас. Уж дюже глотку драть горазд!
- Угу, - высунувшись на короткий миг, Замята, охотник-промысловик, взглянул на конного степняка. Спрятавшись, наложил стрелу на лук, вдел в тетиву ее оперенный конец, приподнялся и пустил стрелку по назначению. Стрела вошла наезднику в шею. Пораженный печенег откинулся на круп лошади, а уже оттуда упал наземь.
- Есть один, - констатировал факт Трувор.
Перестрелка шла не прекращаясь. Внезапно печенеги, вытаскивая раненых, отхлынули от рва вглубь занятой территории. Солнце уже стояло низко над кронами деревьев.
- Все, на сегодня проверка на вшивость закончена. Сотник, подсчитать наши потери и доложить. Мишаня, - обратился к стоявшему за стеной юному порученцу, Монзырев. - Пусть твой десяток мальцов пробежится по крепости. Узнайте у старших о потерях. Мне нужна информация.
- Слушаюсь, Анатолий Николаевич, - на бегу откликнулся юнец.
Монзырев поднялся на площадку башни, слегка выдвинутую вперед наружу, и в бойницу разглядывал утыканную стрелами, словно спина ежа, стену.
"Хорошо. Запасец-то стрел у противника большим быть не может. Только то, что на вьючных лошадях везут, да на заводных, да по паре тройке в колчанах, и все. Красота. Еще пяток таких обстрелов и голой жопой дикообраза атаковать будут. Ай, молодца, князек! Чем бы тебя еще так разозлить?".
Рядом, сопя, стоял Акун, кроме него на площадке находилось еще трое бойцов. С приходом боярина, они отложили на расстеленную, прямо на доски пола холстину, нехитрую снедь. Простовато пытались понять, чему обрадовался лидер сопротивления.
- Че, хохлы прищурились? - развеселившись, глядя на их непонятливые лица, спросил Монзырев. - Небось, сала захотелось?
- О чем ты, боярин? - лупая глазами, произнес Акун.
- Да, все забываю, что анекдотов еще не изобрели. Ну, с почином нас, бойцы. Завтра на штурм пойдут.
- Отобьемся, боярин, к ведунье не ходи, отобьемся.
- А куда мы нафиг с подводной лодки денемся.
За рвом, по всей протяженности стены, были видны лежавшие, убитые печенеги. Раненых противник утащил за собой при отступлении, за мертвецами придут ночью. На крепость опустились легкие сумерки. Наступали ночные часы передышки. Впереди была неизвестность завтрашнего утра.
* * *
Южная ночь беспросветно темна. Она ласкает уставшего воина своей теплотой, стрекотом сверчков и цыкад, при легком дуновении ветерка, мириады светляков перелетают с одной полянки на другую, фосфорной, светящейся дорожкой рассекая ночную темноту. Так будет до самого рассвета. Лишь предутренняя прохлада пахнёт на травяные озера и ночная сказка развеется с приходом туманной дымки, настанет предверие нового дня и новых забот. Что ожидает нас за туманом? Какие заботы ждут впереди?
С первыми лучами солнца в печенежском лагере все пришло в движение. В котлах варилась конина, на кострах жарилось мясо, из той же конины. Дурманящий запах, вызывал слюну у воинов, долгое время питавшихся молоком. Великий князь приказал резать лошадей, воины должны идти в бой сытыми. Для кочевника зарезать лошадь в походе - это, практически, преступление, но орда должна быть сильной.
- Кого мы выставим на поединок? - задал вопрос собранным у ставки сотникам и приближенным великий князь Кулпей. - Нужен воин, который сокрушит любого. Войско должно увидеть, на чьей стороне будет победа.
- Предлагаю Карташа, - выступил вперед малый князь Сак-мат. - На сходе великих князей орды он не проиграл ни одного поединка. Вчера потеряли под стенами полторы сотни воинов, ну и около сотни раненых. Его победа поднимет боевой дух войска.
- Повелитель, может Зар-мат будет достойным противником русам? - задумчиво проговорил Кур.
- Пусть будет Карташ, я помню его. Теперь так, князь Сак-мат с тысячей воинов атакуют северные ворота. Сотник Солон с тысячей атакует южные, еще тысяча воинов пойдет на западную стену крепости, штурмует ее сотнями по всей протяженности. Сотник Азам поведет их. Прикрывают эту тысячу стрелами сотни Тарсама, Сура, Аркаи, Чулпена и Хадати. На восточную стену поведет тысячу Мун-мат.
- Повелитель, не слишком ли мы распылим силы? - задал вопрос Кур.
- Нет. Русов в крепости много быть не должно. Это обычное селище, обнесенное вместо частокола крепостными стенами. Лестницы готовы?
- Да, великий.
- Сегодня при штурме ворот главное вырубить цепи из бревен подвесных мостов, если вырубим, мосты упадут, и если не возьмем сегодня стены, завтра пробьем тараном ворота. Сак-мат, Солон, поставьте с топорами самых сильных в орде воинов к мостам. Пока рубят нам победу у ворот, большими щитами надо прикрыть их от стрел.
- Понятно, повелитель.
- Я с оставшимся резервом нахожусь в ставке. Сам решу, когда и куда его бросить. Поедят воины, начнем штурм.
Летнее солнце светило еще по-утреннему. Вода в реке не успела нагреться и несла прохладу к крепости, окруженной почти полным кольцом воинов в черных халатах. Черная масса инородцев, прикрывшись щитами и подняв копья кверху, ожидала приказа, за спинами у них сновали конные разъезды охранных сотен. Смотреть со стороны на скопление людей, готовых растерзать все, что встретится им на пути, было страшно.
Последние мгновения перед боем. Еще нет приказа на штурм. Еще можно что-то изменить, что-то поправить. Еще все целы и нет павших. Как рассудит бранная удача? Кто вернется в стойбища родных степей, а кто останется в русской земле навечно.
- Карташ, хоп! - слышен возглас младшего князя Сак-мата, и два всадника, рысью скачут в проход между спешенной ордой печенегов, в сторону северных ворот крепости. Выехав на свободную площадку перед плотной шеренгой орды, печенег, закованный в броню, в хазарском шлеме с тяжелым, окованным железом щитом, останавливает своего коня и поднимает к небу копье. Второй, старый знакомец переговорщик, подъезжает к самому рву у ворот. Остановившись, подняв вверх дубленое солнцем и степными ветрами лицо с редкими усами на нем, выкрикивает:
- Эй, русы, где боярин ваш? Пусть выставит своего воина против нашего бойца на поединок. Боги решат, кто победит в сегодняшнем бою.
- Маленько обожди, черножопый, боярин подойдет. Погрейся пока на солнышке.
Через небольшой промежуток времени, на стене появился Монзырев, глянув на ожидавшего его сановника печенежского князя, наклонившись со стены, спросил:
- Чего тебе надобно, ущербный?
- Я советник великого князя орды, Кулпея. Мой господин, предлагает тебе рус, выставить своего воина против нашего. Дабы определиться, на чьей стороне будут боги в сегодняшней битве.
Еще следуя к северным воротам, Монзырев, оповещенный по какому поводу позвали, решил сломать привычный ход событий для печенежского князя.
- Давай выставим Халега, Николаич, - посоветовал, стоящий рядом воевода. - Поверь, он сильный боец.
- Нет.
Свесившись со стены, крикнул вниз:
- Эй, советник. А я решил никого не выставлять против твоего олигофрена.
- Это почему?
- А вот не хочу. Мне это не надо, я и так знаю, что уделаю вас всех здесь под крепостью. Всю орду.
- Ты обязан, мы вызываем на поединок, традиции воинов.
- Ничего я тебе и твоему князю не обязан. А традиции мы поменяем.
- Вы - трусы, держитесь за бабьи юбки.
- Зато не дураки, которые пришли грабить, а сами попали в мой капкан. Князю своему передай, что он мудак великий, ему лечиться надо, а он на гоп-стоп приперся. Пока вы тут у стен моих топтаться будете, две сотни русских воинов уже у вас в гостях находятся, в вашем стойбище отдыхают, вашу рухлядь шерстят, да баб трахают. Пусть радуется, у его жен будут красивые дети, не похожие на него. Так что прощевай, болезный, не хочу больше с тобой говорить, скучный ты и предсказуемый.
Монзырев демонстративно отвернулся от посланца, встретившись с озадаченно-удивленным взглядом воеводы.
- Что, воевода? Что-то не так?
- Да теперь уж я и не знаю так или не так.
- А что ты хотел? Человека просто так потерять, ни за что ни про что? Ты посмотри на того кованного дебила, это же машина-убийца. Оно нам надо? Это же провокация голимая. Сейчас полезут, держись тут, Гунарович, а я к южным воротам. Андрюха, чего скалишься? - обратил внимание на улыбку друга Монзырев.
Вскочил в седло подведенного Мишкой коня, умчался по направлению южных ворот.