- Просто если серьезно… Тогда надо как-то найти того мальчика… и парня. Им ведь тоже нужна помощь. А эти… - Лиза неопределенно махнула рукой, - вряд ли будут искать.
- Лиза, ну как мы с вами найдем в большом городе двух незнакомых людей? Дадим объявление в газете?
- Это мысль. Только не в газете, а в Интернете. А еще… Помните, этот Малаганов, он ведь и с парнем пытался поговорить.
- Да…
- Так он наверняка ему то же самое сказал, что и вам. То есть…
- То есть - "каждый вечер с 8 до 10 в Летнем саду у памятника Крылова". Каждый вечер…
- Вот прикиньте, Ульяна Николаевна. Если бы у нас не было телефона Малаганова и мы бы не договорились о точном времени встречи, как бы мы поступили?
Примерно в это же время, то есть около полдесятого вечера одиннадцатого апреля, Аркадий Евгеньевич Малаганов все еще был на работе.
Его лаборатория находилась в большом научно-исследовательском комплексе на окраине города. Отсутствие вывески и наличие самой современной контрольно-пропускной системы говорило о секретном статусе учреждения. Уровень секретности был таков, что сотрудники разных лабораторий понятия не имели, чем занимаются их соседи.
После разговора с майором Шелестом Ульяна и Лиза немало бы удивились, попав в кабинет Малаганова. На стеллажах стояли книги - но отнюдь не медицинские. Вообще-то, это был странный компот: "Методы прогнозирования сейсмотолчков" рядом с "Таблицей афинских архонтов", "Английская буржуазная революция 1648 г.", "Вулканология: аналитические обзоры"… Хозяин кабинета сидел, уткнув нос в монитор. Время от времени он протирал глаза под очками. На экране сменялись графики. Программа послушно налагала друг на друга кривые и параболы, выдавая бегущие столбцы цифр.
Малаганов был один. Его молодой помощник Назар Джанполадов тоже часто оставался в лаборатории допоздна. Но сегодня он выключил компьютер, когда еще не было пяти. "На свидание усвистал", - добродушно подумал Малаганов.
Он откинулся в кресле и закрыл глаза, но долго еще видел разноцветные пятна. Черт подери, зрение в его возрасте надо беречь. Тем более что есть основания считать все его сверхурочные пустой тратой времени.
Впрочем, сегодня он остался не ради работы. Было одно дело - крайне важное, можно сказать, семейный долг… Хорошо, что Назар ушел пораньше. Он, конечно, в курсе, но все равно, при постороннем человеке…
Малаганов открыл сейф и достал оттуда старинный гроссбух в потертом коленкоровом переплете. Он перелистал выцветшие разлинованные страницы - от начала к концу и обратно. Там было несколько довольно длинных записей, сделанных разными людьми. Первая запись гласила:
"Записано 4аго числа мая м?сяца года 1883.
Я, Малагановъ Евгенiй?едоровичъ, и сынъ мой,?едоръ Евгеньевичъ, свид?тельствуемъ:
Въ изт?кшую ночь произошло событiе, о коемъ пов?дала намъ наша мать и бабка, Анна Филатовна Малаганова, урожденная Безобразова.
Выполняя волю нашей матери и бабки, прiводимъ по памяти сiи изчезнувшия семейныя записки:
Безобразовъ Авксентiй Михайловичъ - для сына своего Филата.
Пов?ствую теб? сынъ мой, о Событiи, произошедшемъ со мною, шестнадцатил?тнимъ н?дорослемъ, августа 17 дня л?та 1762, въ годъ возшествiя на престолъ Ея Величества Императрицы Екатерины Алексеевны…"
Малаганов пробежал глазами убористый почерк прапрадеда. Он все это с детства знал наизусть - так заведено было в старинном роду Безобразовых-Малагановых. Гроссбух вручался старшему ребенку в семье, когда тому или той исполнялось десять лет. И важнее всех уроков было слово в слово выучить его содержание. Подумать только - этого переплета касались руки пяти поколений…
История Авксентия Безобразова была такова. Он, шестнадцатилетний отрок, проводил лето в фамильном поместье. Был с ним один крепостной парнишка, Григорий, его ровесник - скорее приятель, чем слуга. И было неподалеку, как положено, небольшое сельское кладбище - очень старое, со множеством заброшенных склепов. И вот Авксентий с приятелем поспорили на десять горячих, кто дольше просидит ночью в склепе.
Незадолго до полуночи мальчишки залезли под сень тяжелых плит, покрытых рыхлым мхом. Оба очень боялись, но хорохорились друг перед другом. Первым не выдержал барич. Когда рядом со склепом что-то влажно вздохнуло и ухнуло, он закричал и бросился бежать - прямиком в усадьбу. Потом он всю ночь грыз подушку - в досаде на свою трусость. Но спор был проигран. Предстояло Авксентию подставить спину под розгу своего крепостного.
Поутру Авксентий приплелся к избе, где жила семья Григория.
- Гришка где? - хмуро спросил он тощую бабу, трущую в корыте белье.
- Хто?
- Дед Пихто! Сын твой, Гришка, - грубо рявкнул Авксентий.
А баба вдруг задрожала губами и с плеском выронила белье.
- Да ты что, барич! - прошептала она, размазывая по лицу мыльную пену. - Гришенька-то мой… Еще в том году… Схоронили мы его…
Далее следовал подробный рассказ о том, как Авксентий заставил Гришкину мать показать ему могилу сына, как тупо стоял над деревянным крестом…
Выяснились и другие новости. Самая ужасная - что он оказался с рождения помолвлен с некрасивой соседской дочкой. И еще, что зимой государь император Петр III был по слабому здоровью отстранен, а вместо него на престол взошла супруга его Екатерина. На этом событии Безобразов останавливался особо, подчеркивая, что на его памяти никакого переворота не было.
Чтобы не прослыть сумасшедшим, Авксентий никому ничего не рассказал.
Но через год он оказался на военной службе при дворе, где близко сошелся с одним молодым вельможей. Вот с ним-то он, будучи во хмелю, и поделился своей тайной. И тут же пожалел об этом, боясь насмешек. Но вельможа не стал смеяться. Сначала он сделался хмур и задумчив, а потом улыбнулся и рассказал Авксентию про Сбой.
То есть в те времена (и вплоть до середины XX века) Сбой называли Событием - загадочно и торжественно.
А Организацию, в которой состояли люди, способные почувствовать Сбой, то есть обладающие Свойствами, называли тогда Детьми Филонея, или попросту филонейцами. Авксентий Безобразов тоже стал одним из Детей Филонея и, выполняя заповеди этого общества, начал вести семейную хронику.
Воспоминания Авксентия Безобразова передавались в пересказе. Далее, так же в пересказе, его сын Филат и внучка Анна скупо отчитывались, что посвятили своих старших детей в семейную тайну. Зато бабка Аркадия Малаганова - Анна Федоровна - оставила длинную собственноручную запись.
Она твердо верила в реальность События. И немудрено: ее отец и дед оба были очевидцами очередного Сбоя, и сама она родилась в том, 1883 году. Поэтому Анна Малаганова готова была точь-в-точь следовать всем обычаям филонейцев. Но проблема была с самым главным правилом: рассказать о Событии старшему ребенку. Тому единственному, кто унаследует Свойства.
Личная жизнь у некрасивой бесприданницы не сложилась. И тогда она родила незаконного ребенка, нигде, даже в своих записях, не упомянув имени его отца. Назвав малыша Евгением, она дала ему отчество Федорович, воспользовавшись традиционным семейным именем. Так в 1915 году появился на свет отец Аркадия.
Что ж, теперь ему, Аркадию, надо продолжать дело предков. Малаганов выбрал ручку получше и вывел:
"Я, Малаганов Аркадий Евгеньевич, свидетельствую: Сбой произошел в ночь с 7 на 8 апреля 2006 г."
Он перечел написанное и задумался, подыскивая правильную формулировку. И в этот момент зазвонил телефон.
Малаганов вздрогнул. Он знал, кто может ему звонить сюда так поздно, - на часах было уже около десяти. Знал - и не хотел говорить с этим человеком. Но он не стал поддаваться малодушию и снял трубку.
- Аркадий Евгеньевич? - раздался бодрый голос. - А я был уверен, что вас застану. Не жалеете вы себя.
- Слушаю, Адольф Иванович, - обреченно ответил Малаганов.
- Ну что, докладываю. Встретился с вашими "случайными". Славные барышни. Им просто не повезло! Про остальных они ничего не знают, к сожалению, но хотя бы эти под контролем. Так что благодарю за службу.
Малаганов поморщился. Именно из-за этих двух женщин он не хотел сейчас разговаривать с Шелестом. Несколько часов назад он сообщил в Организацию о назначенной встрече. Долго колебался, хотел идти сам - а потом все-таки позвонил. Так полагалось. Так требовала Организация. Но было в этом что-то неправильное, противное, даже гнусное… Он хотел спросить, как Организация поступит с теми "случайными", которых ей удалось обнаружить, но не решился.
- Но я, собственно, вот по какому поводу, - прервал его угрызения Шелест. - Нам так и не удалось поговорить. Вы понимаете, что происходит? У вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, как… все случилось?
- А у вас? - осторожно осведомился Малаганов.
- Альтернативный Монитор, - коротко ответил Шелест. - Эти суки все-таки его сделали.
- Да-да. Если допустить, что произошло вмешательство в механизм Сбоя… Всех последствий нам сейчас просто не предсказать. Но я вижу закономерность… Своего рода маятник… Эффект маятника. Я занимаюсь этим, но пока еще мало данных…
- Эффект маятника? - оживился Шелест. - Хорошо звучит. А может, эффект Малаганова? А, Аркадий Евгеньевич? Как вы на это смотрите?
- Думаю, такая честь преждевременна, - сухо буркнул Малаганов.
- Пожалуй, пожалуй. Но вы можете сказать - без всякой ответственности, просто навскидку, - как нам этот маятник остановить? Вы же наверняка думали над этим.
Думал? Мягко сказано… Малаганов терзался этим вопросом. Ему все время казалось, что решение очень простое и оно очень близко. Но открытия не делаются за пару дней. Открытия вынашиваются долго, как ребенок. Впрочем, несколько сумасшедших идей у него было наготове.
- Надо искусственно вызвать новый Сбой, - выдал он одну из них. Потом предложил другое: - Или блокировать АМ.
И в этот момент какой-то маленький, но очень громкоголосый гений в его голове завопил: "Yes! Yes! Эврика!" Малаганова прошиб пот. Неужели все так просто?
- Ну-ну, - откликнулся Шелест без особого энтузиазма, и гений смущенно замолк. - Да я все понимаю, Аркадий Евгеньевич, какой с вас спрос? Еще и недели не прошло. Еще не все пришли в себя. Две Реальности сразу, кто бы мог подумать…
- Адольф Иванович, - решился наконец Малаганов. - А что будет с моими "случайными"?
- Не задавайтесь этим вопросом, - тон Шелеста переменился. - С ними все будет в порядке, - отрезал он и отключился.
- Хамло, - бросил Малаганов в пищавшую трубку. Потом усмехнулся. Подумать только… На дворе XXI век, а старые предрассудки неистребимы. Они по-прежнему воспитываются в семьях и даже преумножаются…
Майор Шелест говорил с ним, как с неравным. Конечно, службисты всегда допускали покровительственный тон в адрес интеллигенции. Но сейчас дело было не в этом. Точнее, не только в этом. Просто он, Малаганов, для Организации - человек третьего сорта. И все потому, что его предок, тот самый Авксентий Безобразов, был "дельта" - то есть "случайный". Видать, мальчишка, с которым он полез в склеп, обладал Свойствами, сам о том не подозревая. Так бывает. Авксентий "заразился" от него.
А Шелест говорил пренебрежительно, потому что он - "гамма". Это значит, что у него в роду не было "случайных". Первый в роду обладатель Свойств получил их законно.
Нет, это просто смешно! Авксентий Безобразов жил двести лет назад, и с тех пор в их семье Свойства переходили по наследству от родителей к детям. Но все до сих пор помнят, что Авксентий стал филонейцем не по праву. "Случайный" - это как незаконнорожденный, только еще хуже. Филонейцев немного, они все знают друг о друге, и среди них нет Иванов, не помнящих родства…
А теперь сам Малаганов совершил "несанкционированную передачу Свойств". Четыре его попутчика стали "дельтами". Конечно, Организация его не обвиняет. Никто не знал, что Сбой произойдет в эту ночь. Сбой невозможно предсказать. Но ведь он что-то такое предчувствовал…
В старые времена "случайных" старались истреблять. И вовсе не из бессмысленной жестокости: бесконтрольные Свойства были пороховой бочкой для всей Организации. А теперь? Что будет с женщинами, которых он бессовестно "сдал"?
Он вспомнил холодный голос Шелеста: "С ними все будет в порядке". Как же! Сейчас Малаганов уже не сомневался: этим "славным барышням" грозит смертельная опасность.
11 апреля, среда
- Да, котик, хорошо. Я позвоню. Да, спасибо.
Лена болтала по телефону. Она ходила туда-обратно возле машины, нетерпеливо цокая высоченными шпильками.
Влад наблюдал за ней, присев на капот нового "корейца". Скрестив руки на груди, он старался придать лицу равнодушную неподвижность. Но глаза - как у хищника в засаде - следили за каждым ее движением. Они не виделись уже полгода…
Серый день… И лица прохожих серые, измученные затяжными холодами. Серыми тенями они проходят мимо красного "шевроле".
Такой прием используют в клипах, подумал Влад: на черно-белом фоне - яркая цветная картинка. Прохожие невольно оборачивались - кто на красивую машину, а кто на молодую женщину в короткой юбке, высоких сапогах и маленькой курточке с мехом. Загорелое лицо, белокурые локоны кажутся влажными - как будто она только что вынырнула из моря на тропическом берегу…
Наконец Лена захлопнула слайдер и повернулась к Владу.
- Гена позвонил нотариусу, она сейчас нас примет.
Голос прозвучал ровно, по-деловому - как будто она говорит с психом и боится его спровоцировать. И она права, подумал Влад, брезгливо вспоминая прощальную сцену у лифта.
Через пять минут они сидели у нотариуса. Маленькая старушенция с явными задатками склочной мегеры приняла их крайне любезно - сработали волшебные слова "мы от Геннадия Игоревича". "Шевроле" по дарственной перешел к Лене. Влад заплатил в кассу за совершение сделки, и они снова вышли на улицу.
Лена достала сигареты. Влад нарочито медленно поднес ей зажигалку. Надо уйти первым, подумал он. Сейчас спокойно, очень спокойно сказать: "Я тебе больше не нужен? Тогда пока". Стоп. Что это значит - "я тебе больше не нужен"? Что за намек?
Между тем пауза грозила стать неловкой. Лена, откашлявшись, нарушила ее первой.
- Как твои дела?
Она посмотрела на "корейца". Ее лицо выразило скепсис: дескать, дела могли быть и получше.
- Дела - прекрасно, - бодро сообщил Влад, проклиная себя за тугодумство. - Расширяемся помаленьку. Осваиваем новые направления. Вот, Доминикана на днях…
Лена прервала его на полуслове:
- Ну, я рада. Ты извини, Владик. Мы как-нибудь обязательно поболтаем. Просто я Гене обещала быть в семь, а сейчас уже без пятнадцати, а всюду такие пробки! Все, пока-пока!
Она скользнула в машину. "Шевроле" почти бесшумно завелся, и Лена, чудом не задев припаркованный рядом джип, уехала.
Влад тоже сел за руль. Его трясло от злости.
Она забрала у него любимую машину - без суда, "по-хорошему", - но не драться же с ней? Она красива, как никогда. Она сама спросила, как его дела, а потом не стала слушать. И этот чертов Гена не сходит у нее с языка.
Влад раздраженно стукнул по рулю. "Кореец" рявкнул. Пешеходы испуганно отскочили от машины.
- Сука, - вслух сказал Влад, смачно, с удовольствием выговарив ругательство. Неизвестно, как бы он вообще пережил эту встречу, если бы у него не было другой Лены.
Лена N2 выглядела не так роскошно, как Лена N1. Она была пошире в талии и бедрах. Она носила фланелевые халатики и нелепое советское белье. Она мыла голову шампунем с ароматом зеленого яблока. Она не признавала полуфабрикатов и каждый вечер стряпала сама. Она была застенчива в постели и всегда просила погасить свет. Она бывала смешной или трогательной, но она принадлежала ему! И за это Влад благословлял творящийся с ним ералаш.
Когда непонятная сила перебрасывала его из ипостаси N2 в ипостась N1, Влад грустил.
Сначала это происходило каждую ночь. Как оборотень он ждал полуночи, которая или вырывала его из уютного, счастливого мира, или возвращала туда. Но на пятый день "маятник завис": полночь пришла, и ничего не случилось. Влад был в мире N2 и обрадовался. Однако следующей ночью переход все-таки совершился. И Влад пришел к выводу, что пребывание в одной из ипостасей будет, возможно, удлиняться.
Что касается самого перехода, то легче всего он протекал во сне. Вот только… Если в ипостаси N2 в полночь он чаще всего спал, уткнувшись носом в теплое Ленино плечо, то в ипостаси N1 для него вечер только начинался. И тогда Влад испытывал жуткое ощущение: какая-то волна проходила через все тело, через каждую клеточку памяти. Его перезагружали, как компьютер. Собственное состояние настолько захватывало, что Влад никак не мог сосредоточиться на изменениях в окружающей реальности. Получалось так: только что ехал на машине - и вдруг оказывался в постели с женой. И хуже, если наоборот…
Самое странное, что он всегда помнил, что происходило в обеих ипостасях. Вот, например, суббота. Влад был в этот день в ипостаси N1. Они с коллегами давились от хохота, вспоминая утрешнего клиента. Мужичок пришел заполнять анкету на загранпаспорт. С виду - совершенный "ботаник": очочки на носу, брючки со стрелками. Влад в шутку спросил его строго: "Судимостей не было?" Мужичок поднял близорукие глаза и поинтересовался: "Писать только про последнюю или про все?"
В целом день прошел не зря, продано несколько дорогих путевок… Но в течение дня Влад время от времени отчетливо вспоминал субботу N2.
Солнце до самого вечера заливало кухню. Лена хлопотала у плиты, и льняной фартук с петухами ужасно ей шел. В духовке пекся сладкий хворост. Анюта выскакивала на запах через каждые пять минут и спрашивала, когда наконец придут гости. Влад отстоял очередь за дефицитным сервелатом, пропылесосил квартиру и подложил картонки под шатающиеся ножки стола.
Как это объяснить? Влад N2 никогда не придавал значения наивному семейному счастью. Иногда он даже испытывал мальчишеский протест против его безмятежности и бессобытийности. Но Влад N1 уже досыта наелся лютым одиночеством. Он знал теперь, чем стоит дорожить.
И еще. Влад N1 давно привык к нервозному ритму жизни. Благополучие менеджера по туризму зависело от миллиона факторов: от курса валют, от цен на нефть, от терактов в курортных городах, от бюрократических указов, от политики конкурентов… Этот вялотекущий стресс длился годами. И выходные уже не приносили отдыха, и в отпуск он ездил не больше, чем на пару недель - иначе все пойдет прахом!
Жизнь N2 подкупала чарующей стабильностью. За пятницей приходила суббота. За буднями - оплаченный отпуск. Дни складывались в года, и Влад N2 без тревоги смотрел в будущее. Он представлял, как вырастает Анюта, как сам он выходит на пенсию, гуляет с внуками… Жизнь от рождения до могилы казалась прямой безопасной трассой - ни одного серьезного виража.
Конечно, это ощущение было теперь омрачено опытом Влада N1. И все-таки, попадая в свою вторую ипостась, он чувствовал себя в санатории. Он по-настоящему отдыхал.
Хотя визит Генки с Ириной был не таким уж приятным событием.
Они явились на час позже назначенного времени, когда оливье и тещины соленья уже обветривались на столе.
Ирина, толстая баба в импортных шмотках, шумно расцеловалась с хозяевами.
- Владленчик! Леночка! Нет, вы скажите, как это у вас так удачно получилось: Владлен и Лена?
- Битте! - Генка протянул Владу элегантную темную бутылку. - Не знаю, может, кислятина, тогда прощенья просим.