Мы позавтракали и засуетились, собираясь в дорогу. Укладывали тюки, обсуждали предстоящий путь. Хорхор охотно делился запасами еды, шкур и согревающих напитков. Даже пару оленей всучил: сказал, что пригодятся, чтобы демона приманить. Когда я спросила, как Хорхор будет сам без этого обходиться, он ответил, что ему не так много надо. Стало грустно, что уезжать приходится так скоро. Он снова будет тосковать и сходить с ума в одиночестве.
- Не переживай. Я уверен, мы ещё увидимся. Главное, передай ему мои слова, - шаман похлопал меня по плечу и пошёл на улицу посмотреть, как туаты седлают и навьючивают ненниров.
Вскоре и мы с братом покинули ледяной дом и подошли к загонам. Я упёрлась ногами в землю и затянула потуже подпругу на седле Кассочки. Кобыла прижала уши и недовольно покосилась лиловым глазом. Я почесала её за шею, успокаивая. Все почему-то предлагали помощь даже с тем, с чем я сама с лёгкостью справлялась. Не надо мне такой помощи, вот абсолютно! Выправила стремена и начала подтягиваться в седло. Почувствовала, как на талию легли крепкие руки, поддерживая. Уже в седле я обернулась.
- Ты забыла, - Хорхор вручил мне костяное ожерелье. - Если что - зови, я приду. Думаю, это и есть моя последняя цель.
Я сняла рукавицу и сжала его ладонь. Приятно знать, что кто-то о тебе искренне беспокоится, пускай он и такой странный.
- Спасибо вам за всё.
Он в последний раз умиротворённо улыбнулся. Отряд уже выдвигался в путь, и я поспешила занять своё место за Асгримом. В последний раз обернулась. Хорхор махал рукой на прощание. В этот момент я чувствовала странную схожесть с ним, его сумасшествием и одиночеством, которые наверняка происходили от того, что он видел и знал больше, чем остальные люди, и понимал всё сильно по-своему.
Небо на западе чуть посветлело, из непроглядно-чёрного стало тёмно-синим, звёзды таяли на глазах, оставляя лишь бледное око луны следить за нами. Погода была ясная и безветренная. Мороз уже не крепчал. Скрипел под копытами снег. Пахло им же, чистейшим и свежим, с едва заметной примесью тёплой терпкости конских шкур. Умиротворённо. Спокойно.
Глаза настолько привыкли к сумраку, что уже с лёгкостью отличали очертания предметов по оттенкам серого на фоне белого снега и чёрного неба. Вскоре показалось заледенелое море - ровная гладь с вспучившимися гребнями волн. Застыли, как по волшебству, до самой весны.
Хотя Хорхор уверял, что лёд наморозило толстый, Асгрим предпочёл не рисковать. Мы растянулись тонкой цепочкой по одному и медленно ступали по узкому зимнику. Держались друг от друга на почтительном расстоянии, боясь угодить в полынью. И они тут действительно были. Вдалеке мы видели, как возле чёрной лужицы притаился белый медведь. Асгрим говорил, что, наверное, нерпу поджидает, морского пса. Я думала, так бывалых моряков называют, но оказалось, что и животное такое есть. Плохо представляю, как выглядит собака, живущая в море. Асгрим посмеялся над моим затруднением и пояснил, что они мало похожи на собак, с выглаженной водой шкурой и ластами вместо ног. Просто лают сходно. Обещал, что покажет. Чуть позже мы заметили ещё одну лужицу, из которой выпрыгивали несуразные беспёрые птицы с кругленькими белыми животами. Странные здесь животные, странная природа, чем дальше - тем страннее. Хотя, учитывая, что они приспособлены к такой мерзлоте… всё равно странные.
Переход затянулся. Асгрим не хотел делать привал, пока мы не будем в Хельхейме. И мы шли, а в небе уже зажигались мерцающие огоньки звёзд. От мерного раскачивания конской спины я заклевала носом. В вышине раздался пронзительный крик. Я дёрнулась и едва не вылетела из седла.
- Буревестник, - Асгрим указал на парившую над нами небольшую белую птицу. - Хоть бы пургу на хвосте не принёс. Здесь и спрятаться негде.
Впереди показалось небольшое возвышение - долгожданный берег. Но прежде, чем мы успели подняться, послышался оглушительный рёв. Грозный, басовитый, продолжительный. И голосов в нём сливалось очень много. От испуга я припала к шее Кассочки. Кобылка оставалась невозмутима, хотя многие её собратья заволновались, храпя и переступая на месте.
- Лежбище моржей, - предупредил Асгрим. Судя по голосу, беспокоился не слишком. Значит, и мне не стоило. - Придётся взять западней. Аккуратно, у берегов лёд может быть не такой толстый. Полагайтесь на чутьё лошадей.
Он поехал в обход, я следом, дальше весь отряд тонкой вереницей. Не прошло и десяти минут, как Асгрим вновь замер:
- Дальше - вода. Надо подниматься. Будем надеяться, лежбище не очень большое и сейчас у моржей нет гона.
Жеребец под Асгримом в несколько огромных прыжков вскарабкался по скользкой отвесной круче. Я вцепилась в поводья и подалась вперёд. От мощных рывков ощущение было, что лошадь вот-вот из-под меня выскочит, но всё обошлось. Наверху я похлопала кобылу по шее, приговаривая ласковые слова. На этот раз всего на мгновение показалось, что Кассочке приятно. Остальных ждать пришлось довольно долго, поэтому Асгрим отвёл меня в сторонку и указал на разлёгшихся посреди снежного поля чудищ. Они были громадные, бесформенные, морщинистые, с внушительными клыками размером с клинок короткого меча. То и дело кто-то из них переползал по телам товарищей на другое место. Получившие по морде мощными плоскими лапами животные возмущённо ревели, кто-то даже в драку пытался броситься.
- Моржи, - объяснял Асгрим. - Хорошо, что мы нарвались на самый край лежбища. Сейчас они, конечно, довольно спокойны, но по весне, бывает, нападают. Представь, как отбиваться от таких туш.
- Скорее уж от клыков, - я передёрнула плечами. - Папин друг предлагал привезти их вместо клыков вэса.
- Это бивни - роскошная диковинка, - цыкнул Асгрим, разглядывая моржей с явным расчётом. - Ваши торгаши охотно их меняют на дорогие ткани и специи с юга. Правда, ещё лучше они берут рога единорога.
- Что, настоящего?! - по нашему Кодексу единороги считались священными. Их запрещалось убивать строго-настрого под страхом смертной казни.
- Нет, тут есть одна здоровая рыбина, нарвал. У неё на носу растёт длинный рог. Если точно не знать, можно и не отличить. Правда, нарвалов морские колдуны в основном ловят, а им дорожку лучше не переходить, - Асгрим красноречиво указал на горло.
Морские колдуны у нас считались мифом. Морякам никогда особо не доверяли. Ну какой порядочный человек станет проводить большую часть жизни вдали от суши? Вот и называли самых удачливых из капитанов Морскими колдунами, демонами, что являются из морской пучины и обретают человеческий облик, пока коварством не заманивают людей в воду и там в образе акул пожирают их. Я тоже думала, это сказки тех, кто боится открытой воды, но если Асгрим говорит, что они действительно существуют, значит, это так. И они очень сильны, раз даже Стражей обводят вокруг пальца. Не хотелось бы с ними встретиться на узкой дорожке. Но вместе с тем удивительно, сколько в мире всего неизвестного даже учёным книжникам. И я бы никогда этого не узнала, если бы осталась сидеть в четырёх стенах. Так, быть может, только благодаря этому жизнь и стоит... жизни: двигаться, созерцать, не переставать удивляться сложности и многообразию заведённых порядков, а не приковывать себя намертво к роли жены и матери, особенно когда видишь, что эта роль не по тебе.
Весь отряд выбрался на сушу, и мы двинулись дальше. Закружились в воздухе тонкие снежинки, предвещая метель. Мы спустились в ложбинку между двух невысоких снежных холмов и там, в затишке, разбили лагерь. Впервые за все время похода пришлось ставить палатки - крохотные приземистые шатры из сшитых вместе шкур, хорошо защищавших от снега и ветра. Внутри с трудом вмещалось по трое человек или туат. Мне пришлось спать между Веем и Микашем, тесно прижимаясь к обоим и навалив сверху все наши одеяла, чтобы не околеть. Мы, люди, отдельно - так решил Асгрим. Но как же это было неудобно! Не повернуться, хотя ворочаться хотелось ужасно. И судя по всему, не только мне, потому что мальчишки тоже вздрагивали от малейшего прикосновения или завывания ветра снаружи. Микаш замкнулся. За весь день и словом не перемолвился, даже когда укладывались. Взгляд всё время отводил. Задумал что? Не нравилось мне это.
Метель вопреки опасениям оказалась не сильная. Когда мы проснулись, снова было ясно и безветренно. Нам повезло - Хельхейм баловал хорошей погодой, иначе бы замёрзли насмерть. От ветров и снегопадов укрытия никакого. Настоящая лысая, мёртвая пустыня, почти как на гравюрах в папиных книгах с барханами, движущимися волнами от яростных порывов. Только вместо жгучего песка не менее жгучий снег. И от мороза, оказывается, печёт не меньше, чем от зноя. Как я ни укрывала лицо, кожа всё равно обветривалась и саднила. Выступавшие на глазах слёзы так и вовсе горели непереносимо. Но я держалась, как и все.
Микаш замыкался всё больше с каждой ночёвкой, даже с туатами сделался угрюм и молчалив. Вею отвечал неохотно и односложно, а меня так и вовсе не замечал. Вместе с братом нам удалось развести его на пару тренировок во время стоянок, но выходило вяло и бестолково. Вместо того чтобы показывать приёмы, Микаш смёл Вея в пару ударов. И от оцепенения передо мной избавился, будто и не было, отмахнулся не всерьёз, как от назойливой мухи. Даже обидно. Он переживает из-за того, что наша цель близко?
Я тоже в смятении. Не могу поверить, что наше бесконечное путешествие подходит к концу. Что мы будем делать дальше, когда достанем клыки? А если не сможем, и все наши усилия окажутся напрасны? Не то чтобы Вей сильно дорожил местом в ордене, но как существовать без него? Все мужчины в нашей семье были рыцарями. Но, допустим, его примут. Он возьмёт Микаша в оруженосцы? Микаш согласится? С его заносчивостью и гордостью маловероятно. Да и не создан он для служения - скорее глотку себе перегрызёт. А куда пойду я? Все говорят, что даже с даром меня в орден не примут. Может, туаты позволят мне охотиться вместе с ними? Или стоит вернуться в Готланд и помогать Хромому Лису ухаживать за Тихим Змеем? Помнит ли меня ещё малыш? И согласится ли Хромой Лис терпеть рядом меня? А может, меня примет Хорхор? Я ведь явно ему приглянулась. Интересно, сколько я протяну в вечной мерзлоте? Но всё лучше, чем возвращаться. Один раз отведав свободы, я уже не смогу быть прежней, не смогу претворяться кроткой и послушной. Я не такая, теперь я точно знаю.
Я так ждала конца, а он наступил неожиданно быстро. Я даже заметить не успела, как лошади остановились, хотя прошло всего несколько часов после ночёвки. Настолько погрузилась в свои переживания, что не обращала внимания на притихшие разговоры и устремлённые вдаль взгляды.
- Дальше нам идти нельзя. Священное место, - с грустной торжественностью произнёс Асгрим.
Большие прямоугольные ворота высились впереди грозным тёмным силуэтом. Ворота в женские храмы всегда венчала полукруглая арка, прямоугольник же - символ мужского начала. Не знаю, почему вдруг вспомнилось. С обеих сторон их сторожили чудища на массивных постаментах. Из-за толстого слоя наледи очертания разобрать не получалось.
- Тебе помочь? - Вей уже спешился и стоял рядом, протягивая руку.
Микаш неподалёку принимал оленя у одного из замыкавших строй туатов. Дальше мы пойдём одни. Пешком. Я спрыгнула сама и в последний раз погладила Кассочку.
- Не переживай, - Асгрим свесился с седла и нагнулся поближе ко мне. - Мы дождёмся вас тут. Ну, может, поохотимся немного - с голоду пухнуть не очень хочется.
Я заставила себя улыбнуться и пошла перекладывать наши тюки на оленя вместе с мальчишками. С привязанными поверх мешков копьями животное походило на ощетинившегося иголками ежа. Очень большого ежа. Но вёл себя олень смирно, поэтому мы надеялись, что он не проколет нас остриём, испугавшись и неосторожно повернувшись.
- Идём? - спросил Вейас.
Мы раз десять перекладывали мешки и столько же раз проверили ремни и верёвки, на которых они держались. Олень тоже терял терпение, широко раздувая ноздри.
Мы с Микашем одинаково таращились на снег под ногами и молчали. Вей взял на себя командование и повёл навьюченного оленя. Мы потащились следом. Постоянно оглядывались на остававшихся за спиной туатов. У ворот мы снова замерли.
Каменные стражи лежали на подогнутых лапах. Приплюснутые собачьи морды вскинуты в нашу сторону. Из-под верхних губ торчат острые пики клыков. Не хотела бы я, чтобы эти стопудовые чудища ожили и встали на защиту своего обиталища. А, может, это и есть вэсы?
Вейас зажёг факел. Мы много их захватили на случай, если придётся спускаться под землю и станет совсем кромешно.
- Там что-то написано, - брат кивнул на арку, скованную бугристой коркой льда. Как он умудрился что-то под ней рассмотреть? - Похоже на те, что были у пещеры Истины и возле моста в Утгард. У Червоточины семь врат - мы прошли трое, как думаете, м? - он насмехался, а у меня внутри всё холодело и застывало режущим рёбра комком.
Лёд на каменных стражах будто затрещал. Вот-вот они стряхнут его и ринутся на нас, разрывая клыками и когтями на кровавые ошмётки.
- Здесь всё изменится, - вырвалось само собой.
Я приложила ладонь к губам. Микаш с Вейасом удивлённо уставились на меня.
- Там это написано. Мне так кажется, - не знаю, откуда оно пришло. Вообще, не понимаю, зачем это сказала. Меня просто напугали каменные стражи!
Не дожидаясь остальных, я ступила за ворота. Ничего не случилось. Земля не разверзлась у меня под ногами, и даже каменные изваяния остались на своём месте. Я облегчённо выдохнула. Вей прошёл следом, и Микаш, забравший себе оленя, за ним. Впереди гигантской обледенелой воронкой уходил глубоко под землю пробитый во льду и камне лабиринт. Несколько мгновений мы таращились на рукотворное диво. Кто его построил, зачем и, главное, как?
Мы двинулись в путь. Ноги скользили по заледенелой поверхности. Хорошо хоть с двух сторон вздымались высокие стены - если падать, то только вниз по ступеням. Вей шёл впереди и освещал дорогу. Я за ним. Микаш с оленем сзади. Все на почтительном расстоянии, чтобы если кто рухнет, не потянул за собой остальных.
Двигались не быстрее улиток по однообразному посверкивающему отблесками пламени коридору. Часто попадались развилки и обвалившиеся куски стен, грудами выше нашего роста преграждавшие проход. Возле каждого поворота мы нацарапывали на льду большие метки и всё равно теряли направление, ходили по кругу и несколько раз возвращались к одному и тому же месту. Количество крестов на стене у злосчастного поворота всё росло и росло. В конце концов Вей не выдержал и полез через завал. Микаш едва ли не на руках перетащил упирающегося всеми копытами оленя на другую сторону. И я тоже кое-как перебралась, едва не ободравшись и не стукнувшись головой. Только так нам удалось миновать заколдованный поворот.
Ведь и правда - витало что-то зловещее в воздухе, чья-то воля сбивала нас с пути. Или мне так казалось каждый раз, когда мы ошибались, петляли и заходили в тупик. Но всё же мы продвигались вперёд, вниз. Звёздное небо скрыл глухой потолок. Становилось ощутимо теплее. Снег, а потом и наледь исчезали, оголяя шероховатый серый камень. Идти по нему было намного легче.
Когда из-за очередного поворота показалась просторная прямоугольная площадка, мы решили отдохнуть. Пока мы с Микашем освобождали оленя от поклажи, Вейас обнаружил висевшие на стене факелы и принялся зажигать их по кругу. Как они только не отсырели и не сгнили, хотела бы я знать. Повезло, так повезло. Дров для костра мы бы тут точно не отыскали.
- Здесь тоже надписи, - задумчиво хмыкнул брат, замерев возле очередного факела.
Мы побросали тюки и подошли к нему. И олень тоже - видно, любопытство одолело и его.
- Те же, что и на воротах? Ну так мы всё равно прочитать не сможем, - как всегда засомневался Микаш, встав рядом с Вейасом.
- Тут, мне кажется, на нескольких наречиях. Это явно какая-то форма доманушского.
Я встала на цыпочки и, отчаявшись что-то увидеть поверх плеч, распихала парней в стороны. Вей указывал на выцарапанные на камне угловатые знаки, напоминавшие наши руны, рядом уже знакомые клиновидные палочки и с самого края детские рисунки.
- Смотрите, это символы четырёх стихий, - брат ткнул на изображение капель воды, языка огня, ели и облака. Возле последнего палец Вея остановился и пополз вверх к перечёркнутому крестом кругу. - Символ сторон света и четырёх братьев-ветров. А дальше, похоже, их история от рождения и до самой смерти. И очень много о ритуале погребения. Похоже, это гробница, - Вей показал извивающуюся линию реки с лодкой, что перевозила толпившихся возле одного берега реки человечков на другой к большому мельничному колесу. Другие символы тоже были знакомы: золото, кровь, меч, дитя, солнце - но смысл их всех вместе понять не получалось.
- Так ты можешь прочесть, что здесь написано? - нетерпеливо спросил у Вейаса Микаш.
- Мог бы. Если бы у меня была команда книжников, вся библиотека Эскендерии под рукой и лет двадцать в запасе.
- Тогда, может, твою сестрёнку снова озарит? - парни обернулись на меня. Не оставалось ничего, кроме как стыдливо отвести глаза. Должно быть, теперь они считают меня умалишённой.
- Нет? - Микаш явно обращался ко мне, но я не хотела с ним разговаривать. Если бы было куда убраться, точно бы ушла с глаз долой. - Тогда нечего и время тратить на бездарные детские рисунки. Дело надо делать. Вы знаете хоть, как выглядит ваш демон?
Мы с братом переглянулись.
- Какие у него повадки и слабости?
Молчали. Ну а что нам было сказать?
- Хоть что-нибудь?
Мы сокрушенно пожали плечами, избегая его взгляда.
- Как вы вообще собираетесь на него охотиться? Даже неизвестно, живёт ли он здесь или это только выдумки.
- Не нравится - проваливай. Тебя никто не звал, - Вей отпихнул его в сторону, вернулся к тюкам, расстелил на полу одеяло и разлёгся, глядя ввысь мрачным взглядом.
Ему больно? Он уже почти раскрылся. Может, у меня получится его подбодрить?
- Если сам не можешь вести себя нормально и уважать чужие чувства, не проси больше, чтобы уважали твои, - прошипела я над ухом Микаша. - Неотёсанный, грязный земной червь!
Он привалился к стене и потупился. Ну хоть замолчал. Надеюсь и дальше говорить не будет. Откусит себе язык или снова разобьёт кулаки до мяса - мне и дела нет. Да, я плохая, я злая, не хочу больше быть хорошей, прощающей и понимающей.
Я расстелила одеяло рядом с братом и легла так, что мы соприкасались макушками.
"Откуда ты всё это знаешь? Про символы и древние наречия? Не из-за попавшей же к тебе по ошибке книги из папиной библиотеки, правда?" - осторожно поинтересовалась я мысленным шёпотом.
"Из неё, - нехотя ответил он. Боялся, что я тоже его обсмею? Даже если он ошибётся или скажет глупость, я никогда смеяться не стану. Я попытаюсь понять и принять. - И ещё из многих других. Кое-что из моих собственных наблюдений и догадок, кое-что показал учитель грамматики".