Стоило глазам закрыться, как рыцарь достаточно грубо сунул мне в рот деревянную миску с отвратительно пахнущим варевом.
- Я не хочу пить, я хочу спать… - возмущаюсь, но тут же захлебываюсь хлынувшим в рот отваром.
- Молчи и пей, если хочешь поправиться. На тебя этот порошок действует еще хуже, чем на обычных магов, ведьма.
Мне ничего не оставалось, как выпить все до капли, превозмогая слабость. Когда рыцарь аккуратно вернул меня обратно в лежачее положение, я вдруг вспомнила, что надо его поблагодарить за заботу.
- Спасибо… - следующие слова потонули в зевке. - Странно, что ты умеешь заботиться…
- Навыки детства. Мать часто перебарщивала с магией и ее сажали в тюрьмы, осыпая этими порошками почти до смерти. Когда она выбиралась через пару дней, я ее лечил по ее же указаниям.
- Нет, странно не то, откуда ты все это знаешь, а что вообще на это способен. Кто я тебе? Проблема…
- Спи, а не болтай.
* * *
Предыдущее пробуждение было странным… Да, удивительно, как я могла так хорошо себя чувствовать раньше. Когда я проснулась в следующий раз, у меня ломило все тело, во рту царила обжигающая сухость, а изнутри шел жар… болезнь как будто решила спалить меня изнутри.
Сил было слишком мало даже для того, чтобы открыть глаза. Можно было только немного постонать.
- Проснулась? Как ты?
- Ужж…жассно… - отвечаю тихим шепотом. При попытке говорить горло сдавило судорогой и болью, как от скарлатины.
- Все гораздо хуже, чем я предполагал. Порошок не просто попал тебе на кожу, он проник в кровь. Коснувшись кожи, он отрезает магию на некоторое время, на какое - зависит от силы мага и от способности его организма бороться с действием порошка. Но когда эта дрянь попадает в кровь, магия может уйти навсегда. Ты, видимо, случай отдельный, твой организм борется с действием порошка, как с болезнью. Тебе надо немного потерпеть и все пройдет… Хотя, не буду скрывать, есть два самых страшных исхода: ты навсегда лишишься магии, что мало вероятно; и ты умрешь, что вероятно куда больше, потому что маги живут только из-за дефекта своей ауры. Без него они бы умирали при рождении.
- Я умру? - это спросить получилось чисто машинально, но я тут же пожалела о том, что вообще попробовал говорить. От адской вспышки боли в горле и в голове из глаз даже брызнули слезы.
- Возможно, умрешь, крошка. Но есть надежда на то, что ты справишься, и все будет, как раньше, - голос рыцаря был усталый и тихий. На плече я почувствовала тяжелую ладонь. - Ну-ну, не плачь, я сделаю все, что в моих силах. Пока ты в сознании, попробуй выпить этот отвар, он ослабит боль.
Дейк, обхватив меня руками, приподнял, как ребенка. О том, чтобы попытаться сесть самостоятельно, не могло быть и речи: я просто потеряла бы сознание от болевого шока.
К моим губам приникла деревянная миска, обжигая губы и нос вонючим горячим паром. На этот раз на запах было плевать, если это хоть немного ослабит боль, можно что угодно выпить… Но температура! Кипяток я пить не смогу, внутри итак все жжет, а с этим станет еще хуже!
Чувствуя, что я просто не в силах пить что-то горячее, инстинктивно избегая еще большей боли, стараюсь отстраниться от миски.
- Бэйр, не упрямься. Ты не маленькая девочка, должна понимать, что с этим будет лучше… - проворчал рыцарь, пихая мне в зубы миску. От резкого движения кипяток смочил губы, немного отвара попало в рот… Ощущение было такое, что весь рот, это все сплошная открытая рана и сейчас ее полили горячей кислотой!
От новой боли слезы вовсе ручьями потекли, я ничего не могла с этим сделать. А миска с отваром стала казаться орудием пыток для профессиональных инквизиторов. Плотно сжав челюсти и губы, я старался отодвинуться от нее как можно дальше… Говорить я уже не могла, от отвара горлу стало еще хуже, я даже не мог проскулить от боли, что вышло бы инстинктивно при возможности.
- Ну что такое? Бэйр, я понимаю, что это больно и противно, но надо! Извини.
Рыцарь обхватил меня одной рукой, словно стальным кольцом, прижимая к себе. Этой же рукой он умудрился зажать мне нос, вынудив через пару минут открыть рот… и тут началось.
Так больно мне не было никогда в жизни! Отвар больше всего действительно напоминал кипящую кислоту, которая разъедала полость рта, пищевод, желудок, шла дальше… Такое ощущение, что все органы один за другим покрывались язвами или вовсе прожженными дырками.
На время у меня полностью отключилось восприятие чего-либо. Я ничего не чувствовала, кроме разрастающейся, всепоглощающей внутренней боли.
Бесконечную вечность я старалась вытерпеть, ждала, когда это кончится. Не знаю, сколько времени прошло к тому моменту, когда я снова смогла соображать, но после него мне стремительно начало становиться лучше, боль отступала.
Первое, что я поняла, это что рыцарь все это время прижимал меня к груди, как маленького ребенка. Стало противно и стыдно.
- Отпусти… - говорю тихо, опасаясь новых вспышек боли. Не зря опасалась, как выяснилось, от одного слова все тут же вернулось на несколько секунд.
- Тебе нельзя говорить, Бэйр, - решил Дейк, и не думая меня отпускать. - Скоро ты уснешь.
- Где мы?… - все равно спрашиваю, пытаясь осмотреться. При попытке открыть глаза накатила жуткая слабость, я поняла, как сильно меня измотала процедура лечения.
- Я дотащил тебя до одного постоялого двора, мы пробудем здесь, пока ты не выздоровеешь. Все хорошо, тебе не о чем волноваться, спи.
- Отпусти… меня.
- Хорошо, недотрога.
Последнее, что я почувствовала, это как меня опускают на мягкую подушку. Раньше я ее не чувствовала из-за боли, но теперь с радостью обнимаю прохладное перьевое чудо. На время мне стало так уютно и хорошо по сравнению с недавним состоянием, Это было все равно, что испытать на своей шкуре ад и рай.
Сразу после этих мыслей сон обрушился на меня, как мешок с песком.
* * *
Сквозь спокойную темноту сна начали приходить странные ощущения. Мягкость и тепло вокруг стали превращаться в онемение и холод. Воздух вокруг становился настолько холодным, что его невозможно было вдыхать, да и нечем было, легких или не было, или я их не чувствовала. Вокруг была пустота и, кажется, я сама была этой пустотой.
Разум находился в каком-то раздробленном состоянии, я очень плохо понимала, где я, кто я, что происходит… точнее ответы на эти вопросы менялись с неуловимой для заболевшего разума скоростью.
Мир вокруг состоял лишь из онемения, холода и непонимания, мечущихся туда-сюда мыслей и желаний, затем картинок и образов, постепенно превращающихся в реальную сцену.
Сквозь сон я почувствовала, что безумно хочу крепкого кофе, но это желание тут же исчезало, его сметало другое: хочу воды. Воды из родника, который недалеко от лесного дома…
Вода ледяная, даже в самое жаркое лето от нее зубы сводит, но она такая вкусная, что невозможно напиться. Эта вода как пропитана самой жизнью, самой силой земли, она совсем не похожа на воду из колодца…
Ручей начинается в лесу, неподалеку от дома. В доме живет мать, там всегда пахнет травами и глиной. Ручей идет в поле, там много цветов и трав, из-за холмов ветер приносит запах вереска. С поля он стекает в реку, а до нее идти далеко, а за ней деревня. В деревне живут люди, к ним лучше не соваться. Люди, лишенные дара, совсем как дикие звери.
Какой дом, какое поле, где я все это видела, когда я о таком думала? Я не могла понять. Но странные воспоминания продолжали прибывать, я вспоминал лицо матери, которая не была ей… Или была?…
Невысокая полноватая женщина в простом платье стоит напротив. У нее иссиня-черные волосы и блестящие глаза, от нее пахнет травами и глиной, ее руки как всегда испачканы, в волосах сено.
Женщина смотрит на меня ласково и улыбается, я чувствую, что тоже улыбаюсь, тоже… люблю ее. И я знаю ее всю жизнь, знаю, как никого другого. Никого роднее ее у меня нет. Ведь она моя мать.
- …Я верю в тебя, дочка. Однажды и птенцы улетают из гнезд. Тебе пора… Ах, ты уже такая взрослая! И куда только время подевалось?
Дочка? Я ее дочка? Странно, я ведь вовсе не…
Нет, быть не может, моя мать выглядит совершенно по-другому! Кто я? Почему женщина так смотрит на меня, почему я ее знаю? У меня галлюцинации? Почему мне кажется, что моя мать и я - это другие люди?
- Ты уверена, что хочешь уйти сегодня? - вдруг обеспокоенно спросила женщина. - Я волнуюсь…
Нет, я не уверена, мне плохо… Мама, у меня что-то с головой, мне мерещится, что я не я…
Так хочется это сказать, но я говорю совсем другое. Само вырывается, я даже не собиралась это говорить.
- Мама, мне уже шестнадцать. Я могу о себе позаботиться, ты хорошо меня учила!
- И вправду, тебе давно пора уходить, искать своего пути… - вздохнула Риита. - Жалко, что у тебя нет маленькой сестрички, мне будет так одиноко здесь.
- Мам, мне пора…
- Ну да, конечно, - женщина улыбнулась, как будто солнце выглянуло из-за туч, стало тепло и светло.
Риита шагнула ко мне и обняла, я уткнулась носом ей в шею, вдыхаю уже такой родной запах трав и глины…
- Мам, я тебя не забуду, ты не бойся! Я вернусь! - на глазах выступили слезы, так не хочется с ней расставаться!.. Но надо. Путь сельских клуш начинается с выхода замуж, а мой путь начнется тогда, когда я покину свою родительницу.
- Я тоже никогда не забуду тебя, дочка, - вздохнула женщина, гладя меня по голове. - Твои сестры никогда не возвращались, но ты возвращайся! Ты ведь у меня последняя, младшая… Дадут боги, ты найдешь себе мужа и вернешься ко мне, чтобы показать внуков.
- Муж это удел деревенских! Корову проще содержать, чем одного мужика, мороки с ним столько… Я не хочу себе мужа.
- Хах, дурочка ты еще! - весело рассмеялась женщина, отпуская меня. - Ну ступай. Я буду ждать о тебе известий, дорогая.
- Мир еще узнает мое имя и прокричит его так, что ты непременно услышишь даже здесь, в лесу, обещаю! - улыбаюсь и пускаюсь вон из дома, по тропинке в деревню.
Мой путь начался.
* * *
- Бэйр, очнись, ты бредишь! - рев на ухо, будто из трубы, мгновенно меня разбудил, я резко открыла глаза и села на кровати…
Где я!? Что это за место!? Кто этот огромный мужик!? Где лес!?…
- Нет, я все понимаю, но говорить мне "Мамочка, я всегда буду любить тебя и никогда не забуду!" это уже слишком!
Что?… Дейк?
Пещера, дракон, рыцарь, таверна, я - ведьма… Что за?… Кто я? Я же Бэйр? Или… как меня зовут?… Черт… я запуталась…
- Бэйр, ты в порядке?
- Что?… - рыцарь начал медленно расплываться перед глазами. Резко меня захватила, закружила темнота. Я уснула.
* * *
Сон отступает, его вновь сменяют онемение и холод, мысли и воспоминания превращаются в беспорядочные смерчи.
Сквозь кутерьму ясно чувствуется одно-единственное желание, хотя скорее даже потребность.
Хочу курить. Душа - ничто, ее можно продать за трубку и табак!..
Но потребность резко сменяется другой, куда более сильной. Захотелось сладкого, шипучего.
Вновь начали всплывать картинки и воспоминания, превращаясь в сцену.
Я в городе, вокруг меня огромный шумный рынок. Кричат продавцы и покупатели, дети и взрослые, где-то рвет глотку бард, безуспешно пытаясь вытянуть высокие ноты. Шум раздражает и злит, но в то же время делает свое дело, заводит любопытство и желание облазать каждый угол нового места.
Звуки толпы отлично скрывают меня, среди скопления людей я чувствую себя рыбой в косяке: тут есть, где затеряться.
Один из воришек обшарил меня с ног до головы внимательным взглядом, кошелька он не приметил, зато когда посмотрел мне в глаза, поспешил затеряться в толпе. Ведьму обкрадывать себе дороже, эту истину я все же донесла до людишек подобной профессии. Два года - и все они как шелковые.
Я не голодна, на рынок пришла за травами и новостями. Но резко мне захотелось чего-нибудь сладкого. На ум тут же пришли всякие диковинки из Тангейя. Их в этот пограничный город часто завозят, можно найти уйму всего интересного и вкусного.
Не спеша начинаю обход прилавков, толпа людей расступается передо мной и затихает, а торговцы замолкают, стоит мне подойти к их лавкам на "неравнодушное к товару" расстояние. Все они внимательно следят за мной, как дичь за охотником.
Люди… глупые. Они не станут обращать на меня внимания, если я буду вести себя подобно им, трусливым и суетливым мышам, жадным и мелочным крысам, отбирающих друг у друга последние куски и готовым глотки перегрызть за монетку желтого металла… Если я сгорблюсь, униженно втяну голову в плечи и буду смотреть на всех снизу вверх, никто меня не заметит, потому что все люди так ходят. Но стоит выпрямиться, показать хоть немного гордости и достоинства, тебя начинают бояться, стоит глянуть свысока, и тебя уже считают крупной рыбой… Почему после этого многих удивляет мое высокомерие?
Вот, например, того бугая с комплексом неполноценности и дырой в кармане.
- Кто такая? - спросил верзила, преградив мне дорогу и набычившись. Он на две головы выше меня, а взгляд у него такой самоуверенный и грозный, как будто я ему достойный противник. И я, достойный противник, чем-то его смертельно оскорбила, судя по этому самому взгляду.
- Бэйр, Ведьма с Равнин, - смотрю ему в глаза и не думая пугаться. От этого бугай стушевался.
Мое имя не так известно, как хотелось бы, но слово "ведьма" одинаково настораживает во всех городах и странах. Постепенно я приучаю людей к тому, как надо правильно реагировать на это имя, но пока все равно не везде знают мои правила.
- Ведьма в нашем городе! А ты, дорогуша, налог за ведьмовство заплатила? - оскалился мужик, как бы невзначай покрутив внушительной дубинкой.
- Нет. Но и ты мне задолжал, - отвечаю, вежливо улыбаясь. - Ты тоже должен мне заплатить.
- С… с какого мне тебе платить, ведьма!?
- Чтобы я тебя не тронула, конечно. А ты не знал? В каждом городе, куда я прихожу, мне тут же должны выплачивать мешок золота, чтобы я никого не трогала. А если мешка с золотом вам жалко, то я имею полное право брать в этом городе, что захочу, и ночевать где хочу, и все бесплатно, конечно. Если мне не предоставят и этого, я просто выжгу все поля, прокляну всю скотину и сделаю бесплодными всех детей, родившихся в следующие десять лет. Три проклятия - и ваш город становится чумными руинами с больным населением из десятка нищих… Ах, какая ужасная судьба вас всех ждет… Но этого очень легко избежать, просто уплатите налог.
Не ожидавший такого бугай стоял, тщательно пережевывая мозгами мои слова, а в притихшей толпе разнеслись пораженные шепотки.
- А теперь посчитай, умник, - продолжаю. - Если вы мне ничего не заплатили, а я еще должна вам какой-то налог, то моя прибыль идет в минус, так ведь? А когда моя прибыль от пребывания в городе идет в минус, то хозяйство города и здоровье жителей так же значительно падает, причем в равном процентном соотношении. Понял? Ну так во сколько ты оценишь свою жизнь и жизнь своей семьи, а? Да не мелочись, я уверена, что ваши благородные души стоят по десять золотых каждая, как минимум! Сколько у тебя человек в семье?
- Десять… - машинально ответил этот кретин.
- Ну так сто золотых ты мне должен, милый, - улыбаюсь. - Думаю, эта сумма с лихвой покроет налог на ведьмовство в вашем городе, не так ли? Итак, ты остаешься жив и при семье, а деньги, что ты как бы заплатил мне, погасят налог. Итак, все довольны и при прибыли. А теперь кыш с моего пути, нелюдь.
Все сработало, как и всегда. Разбойник отошел, пораженный не страхом, а страшной болью в голове.
Был у меня один академик-приятель, не зря у него по книгам училась - плюсы, минусы, проценты, - кто бы знал, что это оружие иной раз работает получше дубины? Конечно, начни так говорить любой другой, его бы не послушали и избили, но я была ведьмой, и меня было безопаснее выслушать, чем нападать, потому такая политика - лучшая.
И вот глупость, всегда обхожусь одними только словами, а всюду говорят, что я проклинаю всех подряд и выжигаю поля и деревни. Но я даже не люблю убивать людей! Я предпочитаю морочить им головы, но оставлять в живых. Неужели зря?…
Да и что им стоит накормить меня и дать ночлег? Я заслуживаю этого. Я спасаю всех этих нелюдей, и заслуживаю даже большего. А вместо этого что?
Портреты на столбах с почетным "разыскивается".
После долгого разговора с мужиком на жаре горло пересохло, но сладкого все еще хотелось. Подумав, решаю, что разбавленная в воде мякоть ягод подойдет.
- Эй, ты! Я хочу воды с ягодами, - говорю одной из трусливых мышей, что смотрят на меня, как на кошку, столпившись в углу. - Добудь мне ягодного сока, и твой долг передо мной уплачен, так и быть…