* * *
Он опять видел сон. Но теперь он понимал гораздо отчетливее, чем в прошлый раз, что это нечто большее, чем просто сон. Перед ним возникло существо, имя которому было - Шайтан Падший. Шайтис тотчас узнал его - это был тот Темный в капюшоне, его зловещий знакомец (или его второе "я"?) из недавнего кошмара.
Шайтис находился в пещере внутри скалы из черного камня, и пещера эта была полна теней, а главной тенью был Шайтан. Во тьме были видны лишь алые глаза, окруженные желтым светящимся ореолом глазниц. Шайтис не понимал, как он очутился в этом месте; похоже, его сюда призвали. Да, именно так: его призвало сюда это загадочное существо, и он послушно явился на зов.
- Шайтис, сын мой, - молвил Темный как бы в ответ на его мысли. Голос был глубокий, низкий и какой-то зыбкий (?), не похожий ни на какой другой, слышанный Шайтисом прежде. - Наконец-то ты откликнулся. Не так просто было пробиться через твою хитроумную защиту, в противном случае я бы куда раньше узнал о твоем присутствии и позвал тебя сюда.
Шайтис стал различать окружающие предметы - включилось его сознание вампира. Он теперь видел все совершенно отчетливо - не хуже, чем кошка в темноте или летучая мышь в полете. Темнота теперь не имела никакого значения, впрочем, она подтверждала возникшую у Шайтиса мысль, что он находится в какой-то пещере в недрах спящего вулкана. По-видимому, Шайтан был лордом этого подземного царства.
Темный, похоже, читал его мысли так же легко, как если бы они слетали с губ Шайтиса.
- Разумеется, - ответил он, - с тех самых пор... да, очень и очень давно.
Шайтис внимательно смотрел в алые глаза с желтым ореолом. Странно: несмотря на обостренное восприятие, самого Шайтана он не видел, лишь его смутные очертания. Зрение Шайтиса не было в этом повинно: видимо, Шайтан экранировал свое тело, подобно тому, как Шайтис экранировал мысли... Неужели это все-таки он, Шайтан Падший? Разве живое существо способно жить так долго? По-видимому, способно, ведь Шайтис видит его своими глазами.
- Это не просто сон, - заявил Шайтис, покачав головой. - Я чувствую, это действительно ты, тот самый Шайтан, которого так боялся Керл Люгоц, ты - тот, о котором упоминают древнейшие предания Вамфири. Тебя в незапамятные времена изгнали сюда, и ты живешь здесь уже сотни веков.
- Ты прав, - донеслось из сгустка мрака, - я тот самый Шайтан, по прозвищу Нерожденный, твой далекий предок.
- О! - воскликнул Шайтис. Все становилось на свои места. - Мы одной крови!
- Это очевидно. Ты выделяешься среди прочих, как метеор среди неподвижных звезд, и я был таким же в те незапамятные времена, когда упал на землю. Ты всем похож на меня - и честолюбием, и умом. Во мне, Шайтис, твое начало и твое будущее. А в тебе - мое.
- Наше будущее связано?
- Неразрывно.
- Надеюсь, не здесь, не в этой промозглой пустыне?
- На Темной стороне и в тех мирах, что лежат дальше.
- Что ты хочешь сказать? - Шайтис встрепенулся; это слишком напоминало его недавний сон. - Ты говоришь об Адских Краях?
- Да!
- Ты что-нибудь знаешь о них?
- Было время, когда я там обитал. Давно, еще до моего паденья, когда я был сброшен на Землю.
- И ты все помнишь?
- Я ничего не помню об этом! - прорычал Темный, придвигаясь вплотную, и Шайтис отпрянул, как бы опасаясь, что Тьма окутает и поглотит его. - О, они отняли у меня память, когда изгнали сюда.
- И ты совсем не помнишь, кем был там и чем занимался?
И опять Темный надвинулся на него, вынудив Шайтиса вновь отступить, но не очень далеко, словно тот опасался, что вывалится из своего сна.
- Помню лишь свое имя и то, что я был честолюбив, горделив и хорош собой, - ответил Шайтан, как бы вторя прежнему сну Шайтиса. - Это было так давно, сын мой. Все меняется с течением времени. И я изменился.
- Что значит изменился? - попытался понять Шайтис. - Ты растерял гордость и тщеславие? Но эти пороки - неотъемлемый признак самого последнего Вамфири, и мы привыкли гордиться этим. Мы не может быть иными.
Шайтан покачал головой, укрытой капюшоном, и лишь движение малиновых точек в желтом ореоле выдало его, скрытого непроницаемым ментальным щитом.
- Мое тело, вот что изменилось. Мое прекрасное тело!
- Ну и что? - удивился Шайтис. - Это со всеми происходит, никто из нас не хорош собой - приходится мириться. Но красота не имеет никакого отношения к власти! Кое-кто из нас даже холит и лелеет свое уродство как символ мощи. - Невольно он вспомнил Вольша Пинеску.
Шайтан уловил мерзкий образ в мозгу Шайтиса.
- Да, он был безобразен. Но ему это нравилось! А мне - нет. Вамфири, при всем их физическом и умственном уродстве, просто красавцы - в сравнении со мной.
И в третий раз Темный придвинулся вплотную к Шайтису. Шайтис не шелохнулся, лишь рука потянулась к боевой рукавице. Его реакции не притупились, пусть это был лишь сон.
- Ты задумал плохое? - спросил он.
- Наоборот, - ответил Темный, - ведь мы теперь заодно, и надолго. Но знай, мое искусство дает многое, но кое-что берет взамен, и лучше бы тебе увидеть мой истинный облик.
- Так покажись!
- Я собираюсь это сделать, но хотел подготовить тебя.
- В том нет нужды. Я готов.
- Тогда гляди! - воскликнул его предок и убрал гипнотический экран...
Потрясение от того, что предстало его взору, вышвырнуло Шайтиса из сна, словно извержение пробудившегося вулкана. Он вскочил на ноги в своем ледяном гроте и уставился, широко раскрыв глаза, на сверкающие ледяные стены, ослепившие его после тьмы приснившейся вулканической пещеры. В его черном сердце был ужас от того, что показал ему Темный. Такого ужаса он не испытывал еще никогда, а ему довелось видеть всякое.
Это было больше чем сон, возможно - испытание, и потому видение после пробуждения не угасло, оставаясь таким же четким в его сознании, как изображение герба на флагах, развевающихся над башнями родного замка.
Шайтиса не так легко было шокировать, он и сам был чудовищем - во всех отношениях. Такие эмоции, как страх или ужас, давно не существовали для Вамфири - их сердцам был ведом только гнев. Если адреналин и поступал в кровь Вамфири, то никак не для того, чтобы обострить чувства и помочь спастись - нет, лишь для того, чтобы развязать животные инстинкты: стой и дерись, злобно, беспощадно! Даже века пребывания на Темной стороне воспитали у всех Вамфири чувство превосходства. Нет сомнений, что в этих краях они лидируют среди всего живущего - так же как Человек лидирует в своем мире.
Но Шайтис не всегда был Вамфиром - когда-то его, обычного человека из рода Странников, захватил Шайдар, отродье Шайгиса. Шайдар дал ему имя, сделал старшим рабом, то есть "сыном", и передал яйцо вампира. Так что в свое время он хорошо знал, что такое страх. Шайтис помнил это чувство. Каким бы дьяволом ни стал человек, ужас, пережитый им в юности, обязательно повторяется в его снах. Тогда, пятьсот лет назад, его, похищенного со Светлой стороны, лорд Шайдар провел по многочисленным уровням своего величественного замка-утеса и продемонстрировал созданных им противоестественных гибридов-монстров. Это уже потом Шайдар выхаркнул ему изо рта в рот яйцо вампира, сделав его своим наследником, и навсегда изменил его сущность. А тогда зрелище потрясло юного невинного Странника.
Хрящевые твари, газовые звери, абсолютно невероятные животные и огромные резервуары на нижних уровнях, в которых троги и Странники тоже, превращались в чудовищных летунов или в не менее ужасных крылатых боевых зверей и в прочие порождения Шайдаровых экспериментов. Показывая оробевшему рабу самые кошмарные из своих творений, Шайдар наслаждался, мучая его сознание намеком на то, что и он может превратиться в уродливого безмозглого летуна с граненой головой или окованного костяной броней боевого зверя.
В те ранние дни ученичества Шайтиса непрерывно терзали во сне кошмары, навеянные зрелищем этих противоестественных уродов. Позднее, когда он уже восседал в тронном зале собственного замка, вампир в нем вытеснил эти страхи. Шайтис тоже стал мастером трансформаций и создавал в своих лабораториях первоклассных монстров. Его летуны отличались своеобразной странной грацией, свирепость его боевых зверей превосходила мыслимые пределы; да и прочие гибриды удавались на диво. Так что страх перед монстрами остался в далеких юношеских снах. Но даже в худших из них не являлись ему чудовища хотя бы наполовину столь отвратительные, как то, что показал ему Темный.
Да, Шайтан назвал себя уродливым; но бывает уродство - и уродство. Не говоря уже о гибридах...
Шайтис снова представил себе отвратительную тварь, которая возникла перед ним, когда Шайтан убрал ментальный экран; даже изощренная фантазия самых охочих до мерзостей Вамфири не могла вообразить ничего отдаленно похожего на эту гнусность, и оттого, что она была отнюдь не плодом воображения, а до ужаса реальной, было еще хуже. Что же это такое? Слизняк ростом с человека, со сморщенной глянцевито-черной кожей, испещренной зеленовато-серыми прожилками. Он стоял вертикально. Не приходилось сомневаться - это был вампир, тот, что живет в каждом из них, только выросший до невероятных размеров. Невольно возникала мысль: если это выросло внутри человека, то что же случилось с хозяином?
Картина в его разуме потускнела и стала таять - видимо, мозг защищался от непереносимого зрелища, - но он успел разглядеть мельчайшие детали, и этого оказалось достаточно. Шайтис проснулся от испуга.
У твари (вероятно, ему надо все же свыкнуться с мыслью, что эта пакость - его предок и зовут ее Шайтан) были резинообразные конечности; часть их была снабжена щупальцами с присосками. Другие оканчивались уродливыми, трансформированными членами различных существ - сморщенными человеческими кистями, ступнями, на одной были челюсти какого-то зверя. Один отросток, прямой, как шпага, оканчивался головой кобры, но с человеческим лицом, лицом Шайтана.
Эти вялые конечности, которыми был увешан слизняк, вызывали такое омерзение, что возродили забытые юношеские страхи Шайтиса.
Шайтис догадывался о причинах. Те гибриды, которых создавали лорды Вамфири в своих экспериментальных чанах, были чудовищны. Этот же не был порождением чьей-то фантазии. Он был натуральным продуктом, плодом отчаянной цепкости противоестественного начала в его стремлении выжить, приспособиться, уцелеть в любых обстоятельствах, проигрывая и вновь побеждая в течение долгих веков. Человеческая плоть Шайтана не могла уцелеть в чудовищном многовековом сражении, она полностью разрушилась и была практически целиком заменена метаморфической субстанцией. Этот чистый вампир и был теперь Шайтаном. Его предком.
То, что уцелело, нельзя было назвать безобразным; это было омерзительно. Худшие из кошмаров времен его ученичества.
Да, теперь ему был ясен многовековой путь Шайтана, он представил ту эволюцию, вернее, деэволюцию, которую проделало в этой ледовой пустыне тело Вамфири - путь к чисто метаморфическому существу. Он читал это в алых немигающих глазах слизняка, светившихся бездонным умом, чудовищной ненавистью и чистым злом под раздувшимся капюшоном кобры. Тут не было необузданной злобы, которую часто можно видеть в пылающих яростью глазах боевого зверя; не было ничего общего с пустыми глазами летуна, лишенными век, или невыразительными вялыми глазами зверя-сифона. На него глядел такой злобный разум, который нельзя создать в лаборатории. Это был конец очень долгого пути по дороге зла.
Он больше не сомневался: перед ним был сам Шайтан Нерожденный. Все вампирские предания сходились в одном: Шайтан нес в себе такое зло, равного которому не встречалось ни среди людей, ни среди монстров...
Глава 6Темная связь
В момент пробуждения сознание Шайтиса не было полностью защищено, и он сразу почувствовал чье-то присутствие; что-то темное пыталось застать его врасплох. Разумеется, это был Шайтан, его ехидный булькающий голос нельзя было спутать даже на таком расстоянии.
- Какое зло? О чем ты? Меня оболгали. Оболгали Вамфири, мое собственное племя! Потому что я был самым могучим, и они завидовали мне, боялись меня. А теперь и ты, внук моих внуков... Ты тоже боишься меня? Ты с таким ужасом проснулся, как будто на тебя обрушился злой рок. А ведь я - твое спасение.
Шайтис хотел было замкнуть свое сознание, но заколебался. Ведь он обитал там, в пещерах вулкана, этот тошнотворный предок. Какой может быть от него вред? Тем более что в другой раз может и не представиться такой удобный случай разузнать побольше о нем потихоньку от остальных.
Шайтан уловил в его мозгу эти мысли и мерзко захихикал.
- Верно, - пробулькал он, - мы не станем посвящать их в наш секрет, пока не будет слишком поздно - для них.
Шайтис снова лег. Он сощурил глаза и окинул мысленным взглядом пространство под ледяными сводами. Фесс и Аркис, скорчившись, спали в своих ледяных гротах. Шайтис прикоснулся ментальным лучом к защитным барьерам их разумов. Они действительно спали, можно было не беспокоиться.
И тогда он обратился к Темному, называвшему себя его предком:
- Я бы предпочел реальное общение, Шайтан, а не эти сны с играми в жмурки. Хотя, признаюсь, с твоей стороны было умно проникнуть в мой разум таким способом. Мои "коллеги" ничего не заметили.
- Они не нашей крови, - тут же откликнулся Шайтан. - Или, лучше сказать, не нашего ума! Ведь наши с тобой разумы, Шайтис, - близнецы. Это лучшее свидетельство того, что ты мой потомок. Что мы с тобой - одно целое. Нам с тобой выпала судьба победить все напасти и двинуться вперед, к невообразимым свершениям.
- Именно так, - с одобрением кивнул Шайтис, - и в этом, и в иных мирах, как ты и говорил. Мне бы хотелось побольше узнать об этом. А сначала - было бы здорово вернуть Темную сторону и отомстить чужакам. Я хочу узнать о твоих замыслах, раз нам предстоит действовать сообща. С чего, по-твоему, мы начнем? Но скажи мне, Шайтан, почему я должен тебе доверять? Легенды Вамфири о тебе не располагают к этому, хотя все мы не большие любители играть честно.
- Сын мой, - снова мерзко захихикал Шайтан, - тебе придется доверять мне, потому что у тебя нет выбора. Без меня ты застрянешь здесь. По той же самой причине и я вынужден доверять тебе. А уж если говорить о моей доброй воле - разве я тебе не продемонстрировал ее, и не раз? Кто послал пушистых малюток-альбиносов, чтобы они согревали твои кости, пока ты спал? Кто разобрался с одним из твоих врагов, который замышлял против тебя всякие мерзости?
- Мой враг? - удивился Шайтис. - Кто бы это мог быть?
- Как кто? - не понял Шайтан. - Ты прекрасно знаешь, я говорю о том бородавчатом уроде, который похож на один больной гнойник, о компаньоне Ференца. Это же он уговаривал гиганта поймать и убить тебя!
- Понял, - кивнул Шайтис, - ты говоришь о Вольше. Я никогда не был его поклонником, а он - моим. Если бы у него было столько же мозгов, сколько болячек, он бы затмил всех нас! Значит, это твой зверь его прикончил?
- Ну да, ну да. - Голос Шайтана стал глухим и низким. - Мне, как ты понимаешь, совсем нетрудно было бы убить и тебя. Да, сын мой, совсем легко, если бы я пожелал. Но я не хотел этого. - Его голос на мгновение зазвенел. - Не хотел, потому что сразу почувствовал, что мы будем заодно. Так что я, как видишь, показал свою добрую волю. Теперь твой черед.
- Что ты имеешь в виду?
- Твои планы. Не думаешь ли ты, что я дам тебе все, что ты желаешь, в долг?
- Не понимаю, объясни.
- Да нечего объяснять. Ты просто должен действовать, как задумал - в точности, ничего не меняя, и этого достаточно. Короче, приведи их сюда, ко мне, об остальном я сам позабочусь.
- Ты хочешь, чтобы я отдал тебе Фесса и Прокаженного? Чтобы ты убил сначала их, а потом меня? Лучше уж мне объединиться с ними - против тебя. Как говорится, знакомый дьявол не так страшен.
Шайтан долго не отвечал.
- Дьявол? - наконец произнес он. - Не люблю этого слова. Почему-то оно мне не по душе. Не советую называть меня так, даже пусть это будут не твои слова.
- Как пожелаешь, - пожал плечами Шайтис, но не успел продолжить, как Шайтан прошипел:
- Они просыпаются! Оба, и коротышка, и гигант. Будет лучше, если я удалюсь, чтобы не вызывать подозрений. Но не забудь - ты должен привести их ко мне. Слишком многое зависит от этого.
И он исчез из мозга Шайтиса. Впрочем, тут же появился другой собеседник:
- Шайтис? - загрохотал Ференц, наполняя гулом эха ледяной шатер. - По-моему, ты проснулся. Ха! Кто плохо спит, у того совесть нечиста. Подумай об этом.
И он оглушительно захохотал. Ледяные своды откликнулись гулом и дождем сосулек самых разных размеров, что заставило и Аркиса окончательно проснуться. Прокаженный, почесываясь, поднялся на ноги.
- Что за шум? - возмутился он.
- Пора вставать, - откликнулся Шайтис. - У нас мало времени. Съедим то, что осталось, и двинемся. Тот, кого мы найдем в пещерах вулкана, и будет нашей едой. И его припасы тоже.
- Хорошо сказано, Шайтис, - ответил тот. - Но сначала надо расправиться с кровавым зверем, который сторожит вход в пещеру.
- Нас теперь трое, - напомнил Шайтис, - он не застанет нас врасплох, Фесс ведь знает, где его лежка. Мы постараемся обойти его.
Ференц начал спускаться из грота вниз, грызя холодное мясо.
- Чему быть, того не миновать, - сказал он. - Нельзя жить вечно, - как вы сами могли убедиться. Будь я проклят, если собираюсь помереть тут от скуки или мерзнуть веками во льду, дожидаясь, когда какая-нибудь тварь докопается до меня.
- Вот как? - Шайтис отгородил свои мысли от подслушивания.
"Может быть, и не веками, но близко к тому, судя по Шайтану. Да, хотя бы из-за этого стоит заключить союз с моим предком: открыть секрет его долголетия. Это было бы совсем неплохо".
Что же касается Аркиса и Ференца, все равно придется рано или поздно разбираться с ними, так зачем откладывать? Так что, может, и кстати, что Шайтан сам хочет приложить к этому руку.
Продолжая размышлять на эту тему (не забывая, впрочем, тщательно экранировать свои мысли, тем более подобного рода), Шайтис тоже спустился вниз и присоединился к остальным у выхода из ледяного замка. И вскоре трое вампиров шагали по заснеженным просторам; им предстояло долгое медленное восхождение по ледяному склону к темному пику вулкана, вздымающемуся еще на полторы тысячи футов. Он ждал их, словно хмурый гигант, усевшийся на снежной вершине под звездным пологом, на котором плясало пламя северной зари.