— За этот, как ты говоришь, мусор я выручил неплохие деньги, — обиделся Дере. — Кстати, если уж ты заговорила о делах… Твое ранение пришлось как нельзя более кстати…
Она чуть не поперхнулась.
— Как ты сказал?!
— Я сказал, что это форс-мажор. Договор был готов, работу ты уже начала, но подписать ничего не смогла. Заказчик готов ждать. Ты опять на первых полосах, мода на тебя не только не прошла, но и…
— Заткнись!
— Напрасно злишься. Что умеет щенок? Скулить «я тебя люблю»? Но денег он тебе не принесет. А жизнь в таком месте, как это, требует денег. Мытье окон, уход за клумбами, стрижка газона. Кухарка опять же. Раз ты больна. И этот… Давид! Недешево стоит, должно быть! Господи! Это же страшилище!
— Мне так не показалось.
— У тебя всегда был дурной вкус.
— Сеси тоже страшилище?
— Сеси — щенок! — начал раздражаться Дере. -Причем декоративной породы. Тоже дорогое удовольствие. И пустое. А деньги имеют свойство кончаться. И очень быстро. Как скоро ты сможешь работать?
— Возможно, что вообще не смогу. — Она закусила губу.
— Что такое? — Дере заволновался.
— Вдохновение. Алик, его нет!
— Ну, ну, Дуся! Это пройдет. — Он подошел, осторожно обнял ее, прижал к себе. — Ты нервничаешь. Пройдет!
Маргарита Мун стояла, чувствуя, как муж гладит ее по голове. Сколько раз ему приходилось ее утешать? Сколько в ее жизни было больших и маленьких трагедий? Творческих, разумеется. Ото всех остальных Дере ее оберегал. Какой долгий путь им пришлось пройти рука об руку, прежде чем пришла слава, появились деньги. И они сделали это вместе.
— Вот вы где…
На пороге мастерской стоял Сеси. Маргарита тут же отпрянула от мужа. Сеси посмотрел на нее с обидой.
— Стучаться надо, молодой человек! — сказал Дере.
Сеси развернулся и ушел.
— Алик! — возмутилась она. — Зачем ты его достаешь?
— А что я, по-твоему, обниматься с ним должен? Ситуация двусмысленная. Бомонд будет в шоке, когда узнает. Жить втроем — это слишком, даже для нашего насквозь прогнившего и донельзя распущенного общества.
— Какой пафос!
— Ты переплюнула всех, Дуся. Ты, женщина с безупречной репутацией! Можно сказать, святая! Докатилась!
— Не тебе читать мне мораль, — огрызнулась она.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Клара.
— Что?!
— Ты и Клара.
— Ах, она…
Дере забегал по мастерской. Затем вдруг остановился и воскликнул:
— Да когда это было?!
— Значит, ты не отрицаешь?
— Убью эту Гадину! За ее длинный язык!
И Альберт Валерианович выскочил из мастерской. Маргарита покачала головой. Вот и еще один мотив! Устроить форс-мажор, чтобы оправдаться перед заказчиками. Может, Дере ее нарочно не убил, а только ранил? Вот и думай теперь, Евдокия Ивановна!
Она уже перестала ждать. Время близилось к вечеру, обитатели особняка успокоились и разбрелись кто куда. Сеси в кухне смотрит телевизор, закусывая зрелища бутербродами. Он молод, аппетит у него отменный, проблемы лишнего веса нет. Альберт Валерианович кому-то названивает. От кухни он старается держаться подальше. Дере любит покушать, но не хочет растолстеть. Похоже, Сеси нарочно ходит по дому и саду с бутербродами. И посмеивается над Дере.
Маргарита вышла в сад, уселась в шезлонге с книжкой. Давид занял такую позицию, чтобы она все время находилась в поле его зрения. Сидит, делает вид, что читает газету. Пару раз она поймала взгляд, брошенный Давидом на соседний особняк. Что привлекло его внимание? Впрочем, какая разница! Главное — ей теперь спокойно.
Она уже подумала, что Дроздов со товарищи наведаются завтра. Но около восьми часов вечера у ворот ее дома остановилась машина. Давид тут же занял позицию у калитки и махнул ей рукой: идите в дом. Но потом крикнул:
— Отбой!
И сам открыл калитку. Она тут же узнала того, кто шел первым. Капитан Дроздов и его замечательные брови. Второй был маленьким и щуплым. За мощной фигурой Голиафа его и вовсе не было видно. К тому же парень заметно стеснялся. Зато Дроздов был в своем репертуаре — то есть производил много шума. Они с Голиафом обменялись крепким рукопожатием. Дере, вышедший на крыльцо, стоял с таким видом, будто к нему в гости приехала теща и не сказала надолго ли.
— Добрый вечер, Альберт Валерианович! — завопил, увидев его, Дроздов. — Евдокия Ивановна, здравствуйте!
— Приветствую вас, — кисло отозвался Дере и руки Дроздову не подал. Второго он вообще не замечал.
Маргарита решила быть гостеприимной хозяйкой. Она спустилась с крыльца и сказала:
— Рада вас видеть. Может, чаю?
— И чаю! — прокричал Дроздов. — Миша, чаю?
Его спутник засмущался. Дроздов хлопнул его по плечу и отрекомендовал:
— Напарник. Старший лейтенант Михаил Черных! Опытный и ответственный сотрудник.
«Опытный и ответственный сотрудник» уставился в небо, делая вид, что он здесь ни при чем.
— Ну что ж, проходите в дом. Сеси!
— Собаку что ли кличете? — поинтересовался Дроздов.
Альберт Валерианович при этих словах злорадно хмыкнул и посмотрел на жену с выражением: «Ну вот! Я же тебе говорил!» На пороге появился Сеси.
— К нам милиция, — сказала она.
Тот побледнел. И попятился обратно в холл.
— Кто это? — спросил Дроздов. — Ваш сын? -Потом хлопнул себя по лбу: — Ах да! Я ж читал! Выходит, он тоже тут живет? Ну вы даете!
— Это временно, — пояснила она.
— Ну вы даете! — повторил Дроздов.
— Алик, может быть, ты поставишь чайник?
— Да с удовольствием!
Дере сообразил, что локальная битва им выиграна. Противник потеснен со своих позиций. Еще немного — и будет повержен. И что Дроздов ему в данном случае союзник. Поэтому Дере согласился играть роль радушного хозяина.
Распределились следующим образом. Давид остался на улице, Альберт Валерианович отправился на кухню, хозяйка же повела гостей в дом, чтобы выдать им записки с угрозами, которые хранила в своей спальне. Сеси куда-то исчез.
— Как продвигается расследование? — спросила она, медленно поднимаясь по лестнице.
— Да потихоньку. Данных маловато, — начал оправдываться Дроздов.
— Клара не приходила к следователю дать показания? Моя подруга.
— Ах, главная свидетельница! Нет. Ничего об этом не слышал.
— Как же так? Она мне обещала.
— Она у вас была?
— Да. Вчера. В больнице. Проходите в спальню. Записки там.
Маргарита надеялась, что в спальне порядок. Так получилось, что туда она еще не поднималась. Переодеваться не требовалось: одежда и обувь на ней были удобные, домашние. В спальню она вошла первой и сразу поняла, что Сеси жил здесь. Повсюду были разбросаны его вещи. Получилось неловко. Она схватила трусы-стринги, пахнущую потом мужскую футболку и быстренько запихнула в шкаф. Ногой запинала под кровать носки. Ну он получит! Подзатыльник мальчишке! Чтобы развратные трусы не разбрасывал!
— Мы могли бы внизу подождать. — Дроздов деликатно кашлянул.
А сам как губка впитывал подробности. Вот так живут звезды! С мужем и с любовником. Может, и любовью втроем занимаются? Дроздов окинул взглядом огромную двуспальную кровать. А что? Места много! Михаил Черных был все так же незаметен.
— Я хочу при вас.
Она подошла к туалетному столику, на котором лежала косметика. В верхнем ящике Маргарита хранила те самые записки. Выдвинув ящик, принялась шарить там левой здоровой рукой.
— Не понимаю…
— Что случилось? — сунулся к ней капитан Дроздов.
— Ничего нет.
Она распрямилась и повторила:
— Не понимаю…
— Дайте-ка я!
Дроздов выдернул ящик и вытряхнул содержимое на пол. Из надорванной пачки посыпались тампоны. Она побагровела, потом позеленела. Тампоны и прокладки — это пустяк. По сравнению с тем, что записки пропали. Как же так? Она положила их сюда! Выходит, ее дом и в самом деле не крепость? Кто-то проник в спальню и…
— Сеси!
— Улика пропала, — констатировал Дроздов.
— Это плохо, — тихо добавил Михаил Черных. -Мы бы их на экспертизу. Кое-что из записок можно было вытянуть.
— Сеси!
Она вылетела в холл, перегнулась через перила и закричала:
— Хватит прятаться! Иди сюда! Сеси! Они не по твою душу!
И невольно охнула: плечо заныло. Врач предупреждал: никаких резких движений! Они с Дере решили ее уморить! Совместными усилиями!
— Сеси!
Он выступил из тени и поднял голову.
— Иди сюда! — повелительно сказала она.
Сеси медленно поднялся на второй этаж. Она указала на дверь спальни.
— Заходи.
Он вошел, увидел разбросанные по полу шпильки, резинки для волос, тампоны и удивленно посмотрел на нее.
— Обыск?
Его лицо стало зеленым, а глаза белыми. Нижняя губа задрожала. Сеси затравленно посмотрел на сотрудников милиции.
— Объясни мне, пожалуйста, куда делись записки, — попросила она.
— Записки? Какие записки?
Казалось, Сеси не понимал, о чем его спрашивают. Он был в шоке. В таком состоянии человек теряет ориентацию во времени и пространстве. Делай с ним что хочешь. Веди куда хочешь, как бычка на веревочке, бери с него любые клятвы и обещания. Он будет только мычать и кивать головой.
— Имя, фамилия! — рявкнул Дроздов.
— Не понимаю. — Сеси покачал головой.
— Сергей Симонов, — сказала за него Маргарита, и уже мягко, обращаясь к Сеси: — Сережа, в ящике лежали записки. Ты помнишь, как мы нашли на крыльце послание с угрозой? Я тебе его показывала. Потом я спрятала его сюда. — Она указала на валяющийся на полу перевернутый ящик.
— Ах, записки!
К нему постепенно возвращался нормальный цвет лица. Сеси начал что-то соображать.
— Ты их уничтожил? — надавил капитан Дроздов.
— Нет! Честное слово! Не я! — Он опомнился и начал оправдываться.
— А кто?
— Не знаю!
— Сеси, ты кого-нибудь сюда приводил в мое отсутствие? — спросила Маргарита.
— Нет! Что ты? Нет!
— А входная дверь всегда была заперта? Когда ты уходил из дома?
Сеси замялся.
— Понимаете, — обратилась она к Дроздову, -он крайне беспечен. Иногда мы спали с открытой дверью. Я его за это ругала, но он ведь такой рассеянный! У Сеси есть привычка шататься по поселку, оставив дверь нараспашку.
— Я только к соседке, — пробормотал Сеси. -Насчет домработницы.
— У кого еще есть ключи от входной двери? -тихо спросил Черных.
— У моего мужа. Альберта Валериановича. Пока я лежала в больнице, он вывез из моей мастерской скульптуры из гипса и продал их.
— Как так? — Дроздов подпрыгнул.
— Но он муж. — Маргарита развела руками. -И мой менеджер.
— Все понятно. — Дроздов кивнул. — Улику мог уничтожить Симонов, мог муж, а мог и посторонний, который проник в дом, когда входная дверь была открыта.
— Но откуда он узнал, куда я положила записки? — возразила Маргарита.
— И в самом деле, откуда?
Капитан Дроздов наморщил лоб. Его замечательные брови поползли к переносице.
— Больше ничего не пропало? — все так же тихо спросил Черных.
Она уже отметила, что парень неглуп и наблюдателен. И вопросы задает по существу. Хотя шума производит гораздо меньше, чем его начальник. Незаметный, тихий, а дело свое знает.
— Вроде бы нет. Скульптуры. Но их вывез Дере. Сеси?
— Что? — Он вздрогнул.
Маргарита отметила, что Сеси, не отрываясь, смотрит на кровать. Что там такое?
Она медленно подошла к кровати. Сеси попятился к двери. Его губы опять задрожали. Так же медленно она откинула покрывало. Все в порядке. Постельное белье несвежее, подушка смята, но так этого пугаться? Она ожидала отрезанной головы или, на худой конец, кровавого пятна на простыне.
— Чай готов, — раздался голос Дере.
Он стоял в холле и смотрел на жену из-за плеча Сеси.
— И поскольку утраченного не вернешь… -Дроздов вздохнул.
— Что-то пропало? — оживился Альберт Валерианович.
— Записки с угрозами, — объяснила она.
— Я даже знаю, кто их сжег! — И Дере выразительно посмотрел на Сеси.
— Да что вы все ко мне пристали! — закричал тот, но спальню покидать не спешил.
— Пойдемте пить чай, — вмешался Черных. -На кухне и поговорим.
Сеси посторонился в дверях, пропуская всех вперед с видом гостеприимного хозяина. Он выходил последним и дверь за собой закрыл. Маргарита насторожилась. И все-таки отрезанная голова? Ах, Клара, Клара! Что же ты не успела рассказать?…
Они сидели на кухне. Капитан Дроздов рассуждал:
— Говорите, сигнализация не сработала? Я справлюсь в местном отделении вневедомственной охраны. Которая отвечает за ваш коттеджный поселок. Значит, все началось со статуи. Как вы говорите? Лимбо?
— Тогда мы не придали этому значения. — Она вздохнула.
— И в милицию не обращались?
— Алик?
— Заявление у меня приняли, — важно сказал Дере. — Но в возбуждении уголовного дела отказали.
— Почему?
— Это вы у меня спрашиваете? За отсутствием состава преступления!
— А вторая записка? — отхлебывая кофе из огромной кружки, спросил Дроздов.
— Еще хуже. «А может, вы их сами себе подбрасываете?» — передразнил Дере.
— Логично. — Черных кивнул. — Но покушение на вас, Евдокия Ивановна, доказывает обратное. Сами в себя вы стрелять не могли.
— Мы опросим соседей! — пообещал Дроздов. -И наведаемся к вашей подруге. Но поскольку она не открывает дверь и не является к следователю, придется принудительно. Как вам Давид, Евдокия Ивановна?
— Нравится.
— Надежный парень! Вы не смотрите, что он такой… Тяжеловес! Реакция отменная. Держите его при себе — и все будет путем.
— И как долго это будет продолжаться?
— Пока маньяка не поймаем! — уверенно сказал капитан Дроздов и поднялся. — Ну, я вижу, все у вас в порядке, дом мы осмотрели. Будем работать! Миша — пошли!
— До свидания, — вежливо сказал Черных и вслед за начальством направился к дверям.
Вскоре гости уехали.
— Я приберусь в спальне, — сказал Сеси, как только они остались одни.
«Раньше я за ним такого рвения не замечала, -подумала Маргарита. — Чтобы лентяй и неженка Сеси занимался уборкой? Что-то новенькое!»
— Там были разбросаны твои вещи, — напомнила она. — Мне было неловко. Пожалуйста, собери их и перенеси в соседнюю комнату. И поменяй постельное белье. У меня плечо болит.
— Я все сделаю!
И Сеси метнулся в дом.
Ей захотелось убедиться в отсутствии отрезанной головы, спрятанной под кроватью, но задержал Дере.
— Дуся, на минутку.
— Что такое, Алик?
— Ты и после этого оставишь щенка в доме?
— А что случилось?
— Это он уничтожил улики!
— А почему не ты?
— Я?!!
— У тебя есть ключ. Ты вывез скульптуры.
— Но зачем мне сжигать записки?
— Затем, что это ты их написал, — спокойно сказала она.
— Ты в своем уме?!!
Давид внимательно следил за их перепалкой. Издалека, но вдруг он умеет читать по губам? Ей хотелось бы послушать его комментарии. Альберт Валерианович меж тем продолжал возмущаться:
— Это надо ж такое придумать! Я подбросил записки! Я тебе угрожал! Ради пиара! Может, я и стрелял в тебя ради пиара?! В свою жену!
— А что ты так кричишь?
— Да потому что… — он захлебнулся возмущением.
— Чего ты не сделаешь для пиара? Чтобы мое имя было на слуху. Чтобы скульптуры продавались.
— Это все Гатина!
— Клара? Но почему ты в этом так уверен?
— Да потому что…
— Ну?
— Да потому что больше некому!
— Это не аргумент. И потом: где логика? Если записки подбросила Клара, то почему их сжег Сеси?
— Вот увидишь, — пообещал Дере. — Скоро щенок раскроется. Ты еще удивишься, на что он способен. Ты пожалеешь!
— Алик, ты ревнуешь.
Она повернулась к мужу спиной и пошла в дом.
Но потом выяснилось, что Дере как в воду глядел. Дальнейший ход событий предугадать не мог никто. Ах, если бы она тогда послушалась мужа! Но она думала о другом: у мотеля «Приют влюбленных» видели машину, похожую на ту, что она недавно купила мужу. И человека, похожего на Альберта Валериановича Дере.
НОС
Несколько дней прошли относительно спокойно. Все обитатели коттеджа притирались друг к другу и привыкали к Давиду. Хотя его-то как раз не было видно и слышно. Она чувствовала только запах крупного мужчины, который не перебивали никакие дезодоранты и освежители воздуха. Это было ново: невольно она принюхивалась. Дере пах дорогой парфюмерией, а Сеси… молоком. Запах Давида был сильнее. Зато громче всех вел себя Альберт Валерианович, который развил бурную деятельность. Кому-то звонил, бегал по дому, хлопал дверями и все время говорил:
— Это черт знает что такое!
На второй день после ее возвращения из больницы в доме появилась хорошенькая девушка и сказала, что будет здесь жить. Маргарита Мун посмотрела на ее длинные ноги, открытые ультракороткой юбкой, больше похожей на пояс, и отчеканила:
— Никогда!
Девушка исчезла, а Дере все бегал за женой и виновато говорил:
— Это черт знает что такое! Я просил помощницу по хозяйству!
— Тебе и прислали то, что ты просил!
— Дуся, они меня не так поняли!
— А как ты устраиваешь свои дела?
— Она повернулась и посмотрела на него в упор.
— Какие дела? — Дере вытаращил глаза.
— Мы же с тобой давно не спим. А с кем ты спишь, Алик?
— Это черт знает что такое! — возмутился Дере. -В чем ты меня подозреваешь?!
— Вот и нечего возмущаться.
Она вновь повернулась к мужу спиной.
— Хоть на что-то я имею право?! — закричал ей вслед Дере.
— Да, — не оборачиваясь, ответила она.