Они с Сеси старались не обращать внимания на ворчание Дере. Время шло к обеду. К своему удивлению, она почувствовала, что из кухни пахнет едой.
— Сеси, ты приготовил обед?!
— Елизавета Павловна вошла в мое положение. Соседка, — пояснил он, поймав удивленный взгляд Альберта Валериановича.
Дере понятия не имел, кто живет в доме напротив или в квартире на той же лестничной клетке, где находится его собственная. Он был человеком необщительным.
— Значит, соблазненные тобой девицы отрабатывают барщину у нас на кухне, — злорадно сказал Альберт Валерианович.
— Ей пятьдесят пять. — Сеси усмехнулся. -И на кухне хозяйничала ее домработница. Которой я, кстати, заплатил.
— Чьими деньгами? — оскалился Дере.
— Ну, хватит! — не выдержала Маргарита. — Если так будет продолжаться, я выгоню вас обоих! Идемте обедать.
— Где прикажете накрыть на стол? — с издевкой спросил Дере.
— Все приготовлено на кухне, — заторопился Сеси. — Ева, я так тебя ждал!
— А… разве никто не приезжал?
— Кого ты имеешь в виду? — переглянувшись, спросили мужчины в один голос.
— Милицию и… В общем, я жду одного человека. Я наняла его через агентство.
— Прислугу? — спросил Дере. — Ты напрасно беспокоилась. Это я возьму на себя. Во-первых, у меня отпуск…
— Я тоже ничего не делаю, — вмешался Сеси. -У меня каникулы.
Они вновь обменялись выразительными взглядами.
«Значит, оба будут целыми днями торчать дома, — подумала Маргарита. — И глаз друг с друга не спустят. Но будет и третий. Интересно, почему его еще нет?»
— Не беспокойтесь, этот человек не будет вам мешать, — сказала она. — Его работа как раз быть незаметным. Но замечать все.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Дере.
— Сеси! Я проголодалась! А из кухни так аппетитно пахнет! Что там у нас?
— Обед. Борщ и котлеты по-киевски. Еще салат. Из свежих овощей. В шкафчике лежали деньги на хозяйство, — виновато сказал тот. — Ты не будешь сердиться?
— Что ты!
Она протянула руку, чтобы по привычке взъерошить его волосы, но, поймав взгляд Дере, тут же ее отдернула. Теперь будет так. Она не может приласкать кого-нибудь из них. Ни тайком, никак.
Стол в кухне был сервирован по всем правилам. Столовые приборы разложены и расставлены в соответствии с этикетом. И три стула. Мужчины одновременно вцепились в спинку одного из них и потянули в разные стороны.
— Садись, Ева!
— Евдокия Ивановна, прошу!
Наконец они сообразили, куда тянуть стул, и согласовали свои действия. Стул был отодвинут, она села. После этого уселись и мужчины. Потом что-то сообразили и оба вскочили.
— Надо же разлить суп!
— Шампанское! Я купил шампанское!
Дере кинулся к плите, где стояла кастрюля, Сеси к холодильнику. Все это было бы смешно, если бы ей не было так грустно. Цирк да и только! Но вот — борщ разлит по тарелкам, шампанское -по бокалам, и все расселись по местам. Маргарита поняла, что говорить тост придется ей, и взяла бокал в левую руку.
— Ну что? За мое чудесное спасение! За везение! И… за жизнь!
— Замечательно сказано! — Дере кивнул и поднял свой бокал. — За жизнь!
— За то, чтобы все поскорее закончилось! — сказал Сеси.
— Что «все»? — Альберт Валерианович пристально глянул на него.
— Чтобы убийцу поскорее поймали, — пояснил Сеси.
— Это да. — Дере еще раз кивнул.
Маргарита сделала глоток. Шампанское было ледяное. Она невольно поморщилась и отставила бокал.
— Что, Дуся? Слишком холодное? — тут же отреагировал Дере. — Не хватало тебе простудиться!
И бросил злой взгляд на Сеси.
— Я не нарочно! — заволновался тот.
— Все в порядке, — заверила она. — На кухне жарко, шампанское сейчас согреется.
— Духота невыносимая, — пробурчал Дере. — Он это нарочно делает! Хочет, чтобы у тебя возникло осложнение!
«Это была плохая идея — жить вместе», — подумала Маргарита.
Аппетита не было — несмотря на то, что еда приготовлена отменно. Елизавета Павловна умела устраивать свой быт. Ее домработница оказалась просто чудом!
— Сеси, а ты не справлялся, в каком агентстве Елизавета Павловна подбирает такой замечательный персонал? Мне нужна помощница по хозяйству. Пока рана не заживет.
— Нет. Но если ты хочешь…
— Я сам все улажу, — заявил Дере. — Ты, Дуся, не беспокойся. Твое дело выздоравливать. Хочешь, я поставлю бокал в теплую воду? И шампанское быстро согреется.
— Я сам!
Сеси вскочил. Дере тоже встал.
— Сядьте. Оба! — велела она. — И прекратите это! Ведете себя как дети! Я вас заверяю, что долго это продолжаться не будет. Я приму какое-то решение. Или кто-то из вас сообразит, как ему лучше поступить. Я же никого не гоню. Если Сеси хочет здесь жить, он останется. Если Альберт Валерианович хочет провести свой отпуск в загородном доме, он имеет на это право. Я же не в состоянии думать ни о чем, кроме своей болезни. И человека, который на меня покушался. Либо эта проблема решится, либо…
Она замолчала, но ей никто не помог. Мужчины по-прежнему стояли. И молчали.
— Все уладится, — закончила мысль она. — Следствие по делу ведется. Капитан Дроздов приедет либо сегодня, либо завтра. Надеюсь, записки помогут расследованию. И я приняла меры.
— Какие меры? — спросил Дере.
— Да сядь ты наконец, Алик! Сеси?
— Я разложу по тарелкам второе.
На этот раз Дере сидел, а Сеси бегал с тарелками. Ей казалось, что мальчик старается скрыть свою нервозность. Впрочем, и Дере выглядел не лучшим образом; Она же, как ни старалась, не могла разрядить обстановку. Всем троим было неловко. Хорошо хоть, что дом большой. В нем всем найдется место.
Она доедала котлету по-киевски, когда в дверь кухни осторожно постучали.
— Тук-тук-тук! Хозяева дома?
— Да-да! Входите! — крикнула она.
На пороге появился мужчина, похожий на шкаф. Квадратные плечи, квадратная нижняя челюсть, угольно-черные волосы выстрижены скобкой, от чего лоб тоже казался квадратным. Несмотря на внушительную комплекцию, высокий рост и немалый вес, двигался он так, что никто не услышал ни шагов в холле, ни каких-либо звуков за окном, свидетельствующих о том, что на территорию проник посторонний. До того момента, как «шкаф» постучался в дверь. И Сеси, и Альберт Валерианович невольно напряглись. Она же сказала:
— Все в порядке. Вы из агентства?
— Да.
— Входите. Как вас зовут?
— Давид.
Она невольно усмехнулась и подумала, что с него бы лепить Голиафа.
— Кто это? — удивленно спросил Дере.
— Охрана, — коротко сказала она.
— Какая охрана? — Сеси вздрогнул. — Зачем? Я же здесь!
— Мы же здесь! — неожиданно согласился с ним Дере.
Оба не хотели в доме постороннего.
— Человек, на которого совершено покушение, должен повсюду ходить с охраной, — возразила Маргарита. — Мне следовало сделать это еще два месяца назад. Сразу после того, как Лимбо погибла, а в моей сумочке появилась записка с угрозами. Я сглупила, и вот вам результат! — Она потрогала плечо, куда угодила пуля. — Вы оба будете находиться при мне неотлучно. Но Давид — профессионал.
— Точно так. — «Шкаф» кивнул.
— Он будет заниматься… как это называется… наружным наблюдением?
— Точно так. Разрешите осмотреть?
— Что?
— Вверенную территорию!
— Да, конечно. Располагайтесь, Давид. Осматривайтесь. Вы будете постоянно жить здесь… Спать, я думаю, в холле на втором этаже. Там есть диван. Вы будете все время видеть дверь моей спальни. Гонорар мы с вашим начальством обговорили. Сегодня же получите аванс. Все вопросы решены?
— Точно так. Разрешите идти?
— Идите.
«Голиаф» неслышно исчез.
— Какого черта?
Альберт Дере достал из кармана носовой платок и принялся вытирать выступившие на лбу капли пота.
— Ева, ты мне не доверяешь? — обиженно спросил Сеси.
— Значит, он будет спать у твоей двери и смущать нас? — Дере засопел.
— Кого это «нас»?
— Тебя и… меня.
— Ты что — собираешься поселиться в моей спальне? — насмешливо спросила она.
— Я твой муж!
— Но там мои вещи! — запротестовал Сеси.
— У меня болит плечо, — спокойно сказала она. -Поэтому спать я буду одна. Сеси в соседней комнате, в спальне для гостей. Ты, Алик, на первом этаже, в гостиной.
— Почему это рядом с тобой будет спать он? -возмутился Дере.
— Рядом со мной будет спать Давид. В конце концов, кто хозяин? То есть хозяйка? Я так решила.
— Какого черта? — вновь спросил Дере. Видно было, как ему все это не нравится. Хватило бы Сеси, а тут еще и… — Какого черта?
— Нравится тебе это или нет, но все будет так, как я сказала. — И она поднялась из-за стола. — Ну, мальчики? Кто будет мыть посуду?
— Домработница Елизаветы Павловны, — ехидно ответил Дере и тоже поднялся. — Или есть на примете какая-нибудь смазливая горничная, подрабатывающая в коттеджном поселке? Которую успел соблазнить наш юный Казанова?
— Домработница Елизаветы Павловны, — ехидно ответил Дере и тоже поднялся. — Или есть на примете какая-нибудь смазливая горничная, подрабатывающая в коттеджном поселке? Которую успел соблазнить наш юный Казанова?
— Я сам помою, — обиженно сказал Сеси. -И вообще. Мы с вами в равном положении. И я, между прочим, к вам на «вы» обращаюсь!
— Еще бы ты мне тыкал, щенок!
— Алик!
Дере скрипнул зубами и вылетел из кухни. Бухнула входная дверь. В окно она видела, как Дере несется по участку. Вот он наткнулся на Голиафа, и они начали о чем-то спорить. Вернее, Дере кричал, а Голиаф добродушно кивал.
— Ева, зачем ты так? — с обидой спросил Сеси, тоже глянув в окно.
— Как?
— Сталкиваешь нас лбами. Да еще этот Давид!
— Тогда почему ты остался?
— Я же сказал: я люблю тебя!
Ох, как хотелось верить! Сеси сообразил, что они наконец-то остались одни. Подошел и попытался ее обнять.
— Ева…
Она почувствовала знакомый запах. Его кожи, волос, одеколона. Который уже успела забыть. И вспомнилось море, горячий песок пляжа, звон серебряных колокольчиков внутри и голубые глаза Сеси. Связанное со всем этим ощущение огромного счастья. Потом она вспомнила Клару. Беседку, разлившееся по столу вино…
— Ой! Мне больно! Плечо!
— Задел, да? Извини.
Он тут же разжал объятья. Она отошла и сказала:
— Сеси, я не вру. Мне и в самом деле не до любви. Каждое резкое движение причиняет боль.
— Я понял.
— Нам надо подождать.
— Сколько?
— Врач сказал: минимум месяц.
— А при чем здесь врач?
— Сеси, Сеси! — Она покачала головой. — Какой же ты все-таки ребенок! Да, кстати…
Она вспомнила рассказ Клары. Что бы там подруга ни говорила, а за Сеси есть грешок. Спросить его в лоб? Я, мол, все знаю, а подробности?
— Что такое?
Его глаза были ясными, он даже попытался изобразить улыбку.
— Нет, ничего.
Она подумала, что надо бы поговорить с Давидом. Дать ему соответствующие инструкции. Желательно наедине.
— Пойду в мастерскую.
— Зачем? — спросил Сеси.
— Оценю потери.
— Какие потери? — заволновался он. — Я ничего не трогал!
— А разве Алик, то есть Альберт Валерианович, ничего не забирал?
— Я не видел.
— Но разве ты не находился здесь неотлучно? Ведь у него есть ключи от дома!
— Вообще-то… — Сеси замялся. — Да, я уезжал.
— Вот я и проверю, все ли цело.
Она вышла из кухни, прикрыв за собой дверь. Но двинулась сначала не в мастерскую. На улицу. Остановилась на крыльце и стала искать глазами мощную фигуру Голиафа. Тот возник, словно из-под земли. Она невольно вздрогнула.
— Давид! Вы меня пугаете!
— Извините. Стараюсь не мешать.
— Пойдемте в мастерскую.
Он следовал за ней как тень. Маргарита с трепетом открыла дверь мастерской. Раньше это сопровождалось лихорадкой вдохновения. Когда тело покалывало иголочками, а ноги леденели. Все тепло сосредоточивалось в руках, которые пылали. Она входила в мастерскую в нетерпении: скорей бы занять их работой! Скорей бы отдать этот жар новому творению! Сейчас ничего подобного не было. Холодные руки, холодное сердце. Она испугалась. А вдруг все кончилось? Маньяк добился своего: убил в ней вдохновение. Она теперь мертвая. Такая же, как все. Обычный человек. А что это такое: быть обычным человеком? Можно ли с этим выжить? Когда голова твоя пуста, в ней нет новой идеи, с которой ты носишься, забывая обо всем. Когда тебе приходится думать о вещах обыденных: кухня, уборка, магазины…
Скульптура «Юноша-ветер» стояла на прежнем месте. Что же касается остального… Она заметила потери. Несколько ее работ, считавшихся «мертвыми» и не пользующихся спросом, исчезли. Дере распустил слух, что жена при смерти, и покупатели тут же нашлись. Как в известном анекдоте: творения художника покупают, проконсультировавшись с его лечащим врачом. Она невольно усмехнулась. Что они теперь скажут? Когда она выжила и по-прежнему собирается работать? Но каков Дере! Бизнесмен! Спросить с мужа денег? Обычно он переводил полученную сумму на ее банковский счет, оставив себе комиссионные. Надо узнать, как Альберт Валерианович поступил на этот раз. Но потом. Сейчас надо обеспечить надежную охрану.
— Давид?
— Я вас слушаю.
— Станьте здесь.
Она указала ему на место, где раньше стоял Сеси. Давид послушался. Она включила яркую лампу, направила ему в лицо луч света. Давид невольно моргнул, но остался невозмутим и с улыбкой спросил:
— Это что — допрос?
— Да, сейчас включу детектор лжи. — Она улыбнулась в ответ. С ним ей было удивительно спокойно. И легко. — Интересное лицо! Возможно, в прошлой жизни вы были диктатором.
— Это вряд ли. — Давид улыбнулся еще шире.
— Почему?
— Я добрый.
— Однако работа у вас…
— Какая есть.
— Это призвание?
— И все-таки допрос?
— Должна же я знать, с кем имею дело? — Она выключила лампу и сообщила: — Возможно, по совместительству вам придется работать моделью. Впрочем, о чем это я? Врач сказал, что не меньше месяца резкие движения будут для меня исключены. А через месяц… Через месяц, надеюсь, все закончится. Я видела, как вы поспорили с Альбертом Валериановичем.
— Я должен выполнять его распоряжения?
— Нет, только мои.
— Так я и думал, — Давид кивнул.
— Я плачу вам деньги. И только я вами распоряжаюсь. На остальных внимания не обращать. Но и не конфликтовать.
— Понял.
— Вот и отлично. Я вот что хотела сказать… Присмотритесь к Сеси.
— Юноша с голубыми глазами?
— Сколько вам лет, Давид?
Она прищурилась. Лампа была выключена, в мастерской воцарились сумерки. Но на улице ей показалось, что его виски словно присыпаны пеплом. Ранняя седина.
— Возраст Христа.
— А выглядите старше! Нет, вы не были диктатором. Вы — воин.
— Вот это ближе к истине! — Давид рассмеялся.
— А теперь поговорим серьезно. Я не знаю, кто в меня стрелял. Не исключаю, что это был один из них. Мой муж или… любовник, — твердо сказала она. — Обоим моя смерть выгодна.
— Что мужу выгодна, я понимаю, — кивнул Давид. — Наследство. Тем более что вы решили с ним развестись. Я читаю газеты, — пояснил он. -Но юноша? Сеси, вы сказали? Ему-то какая выгода?
— Он думает, что я знаю его тайну.
— Тайну?
— Была какая-то темная история. Криминальная. Подробностей не знаю. Клара, моя подруга, знает. Она наняла частного детектива, который следил за Сеси. У нее есть компромат. Я потребовала, чтобы она мне все рассказала. И только мы дошли до сути — раздался выстрел.
— Это серьезно. — Давид нахмурился.
— Причем оба знали, что я поехала на встречу. И знали куда. Дере я сама сказала о «Приюте влюбленных» по телефону. А Сеси этот разговор подслушивал.
— Серьезно, — повторил Давид.
— Вот почему вы здесь. Я им не доверяю.
— А выгнать обоих?
— Смысл? Ударят из-за угла. Лучше держать их в поле зрения. А ситуацию под контролем.
— Вы умная женщина, Маргарита Ивановна, -с уважением сказал Давид. — И смелая.
— А вы мне кажетесь надежным человеком. Скажите, Давид, с капитаном Дроздовым вы давно знакомы? Это он дал телефон вашего агентства.
— Пересекались по делу, — уклончиво ответил Давид. — Мы ведь и миллионеров охраняем, и знаменитостей. Пока контракт не закончится.
— Понятно. Одного из них убили, и Дроздов пришел в ваше агентство навести справки. Где вы и познакомились.
— Вроде того.
— Что ж. Инструкции вы получили. Вечером получите постельное белье и, надеюсь, ужин. На хозяйстве сейчас Сеси, а вы ему не понравились.
— Ничего. Я могу взять сухим пайком.
— Чем быстрее убийца будет пойман, тем быстрее вы получите свободу.
— Мне здесь нравится. На свободу я не тороплюсь.
— А маньяк? Который следит за домом?
— Если это так, то через несколько дней я буду знать его имя, — с уверенностью сказал Давид.
— Я вам верю. Пока вы свободны.
— Есть.
Он неслышно покинул мастерскую. Маргарита задумалась. Итак, в доме их теперь четверо. Трое мужчин и одна женщина. Почему Алик не хочет отсюда уходить, это понятно. Надеется ее вернуть. Или добить. Его интересует наследство. Но почему терпит Сеси? Караулит ее, а следовательно, свою тайну? Или есть другая причина? Надежда только на Давида. Он будет держать в поле зрения обоих и…
— Вот ты где! — В мастерскую заглянул Дере. -А я тебя повсюду ищу! Дуся, врач ясно сказал: месяц о работе даже не думай!
— Я и не думаю. Я просто смотрю. Кстати, где «Лилия»? И две других цветочных композиции из гипса…
— Ах, вот ты о чем! Я перевел деньги на твой счет. Естественно, оставил себе комиссионные. Мне же надо на что-то жить.
— Но эти скульптуры мне не нравились. Я была против того, чтобы продавался этот мусор.