— Неправда.
— Он тупой, как все вояки. Необразованный. Он же ничего не понимает в искусстве!
— При чем здесь это?
— О чем ты с ним будешь разговаривать? Ну, о чем?
— Ты так говоришь, Алик, будто я за него замуж собралась!
— Да кто тебя знает? Ты — женщина со странностями. Как, впрочем, и все талантливые люди. Спасет тебе жизнь этакое чудовище — ты и повесишься ему на шею. Ах, как я тебе благодарна! Так и проживешь с ним двадцать лет из благодарности.
— Дере! Что ты несешь!
К ним уже шел Давид. А из сада — Сеси. Вид у него был неважный.
— Чует кошка, чье мясо съела, — прошипел Альберт Валерианович.
— Уехали, — успокоил юношу Давид.
— Мне-то что? — пробормотал Сеси и торопливо прошел в дом.
Маргарита задумчиво смотрела ему вслед.
Вечером они с Давидом сидели в саду. Она любовалась на закат, он разглядывал окна соседнего дома. И тут она вспомнила о бумагах, переданных ему Дроздовым.
— Давид?
— Да, Маргарита Ивановна?
— Что тебе передал Дроздов?
— Ответ на мой запрос. Я интересовался вашим соседом.
— И что?
— Пока ничего. Не пойман — не вор. Нужны доказательства. Записки пропали — вот что плохо. Как определить состав преступления за отсутствием улик? С ваших слов? Видимо, преступник законы знает. И подстраховался.
— А как же покушение? Разве он себя не выдал? Даже оружие оставил! Вот это улика так улика! Что там записки!
— «ТТ-33», — задумчиво сказал Давид. — Откуда? Вообще-то оружие — не проблема. Им торгуют из-под полы на вернисажах, к примеру, в Измайлове. Все точки я знаю. И людей, которые этим занимаются, тоже. По их словам, достать пистолет «ТТ» российского производства в последние годы стало проблемой. Сейчас продают стволы, собранные в Венгрии, Польше, Югославии. Я справлялся у Дроздова. Этот «ТТ» нашей, отечественной сборки.
— Ну и что?
— Ваш муж никогда не интересовался оружием, Маргарита Ивановна?
— Дере? Я сомневаюсь, умеет ли он стрелять!
— На вид он человек спортивный, — задумчиво сказал Давид. — Должно быть, в юности был хорошим спортсменом?
— Как ты догадался? Первый разряд по плаванию. Хотя когда это было… Да, Алик следит за своим здоровьем. Бегает по утрам, делает какие-то упражнения.
— Вот и я говорю: в порядке. И с координацией, и с реакцией. Альберт Валерианович жить хочет долго. Пищу прожевывает тщательно, по утрам двадцать раз приседает, столько же подпрыгивает. И денег ему надо много, раз помирать не скоро. Симонов, конечно, покрепче. Потому что моложе и железо тягает. В форме хочет быть, чтобы бабам нравиться, — усмехнулся Давид. — Выходит, у каждого из них свой интерес, но идут они одним путем. Но как быть с оружием? Я подумал было, что этот пистолет хранился у убийцы давно. Лет пять, не меньше. А Симонов-то пацан! Пять лет назад он еще в школе учился!
— Ему двадцать четыре. Недавно исполнилось.
Она с сожалением вспомнила, что валялась в это время в больнице. Хорошо хоть подарок купила заранее — машину.
— Вот и я говорю: пацан. Пять лет — это минимум! Семь, десять. Сколько тогда было Симонову? И где он был?
— В тысяче километров отсюда, — задумчиво сказала она.
— То-то и оно. Информацию я соберу. Но боюсь, за последние несколько месяцев пистолет «ТТ» отечественной сборки не уходил.
— Так тебе и сказали! — Она невольно улыбнулась.
— Хотите верьте, хотите нет. — Давид пожал плечами. — Интуиция редко меня подводит.
Вечером, за ужином, Альберт Валерианович возмущенно воскликнул:
— Где моя любимая чашка?!
— Я ее разбила, — сказала она, переглянувшись с Давидом.
— Все у тебя из рук валится, — буркнул Дере.
— Похоже, сегодня утром немало посуды побилось, — криво улыбнулся Сеси. — Вы с ментами чашками друг в друга кидались?
— Это я виноват, — вмешался Давид. — Разбил. В отличие от тебя, мыть посуду я не умею. Не мое призвание.
Сеси надулся, но промолчал. Альберт Валерианович откровенно обрадовался: впервые Давид позволил себе прямой выпад в сторону Сеси. Дере понял, что у него появился союзник. «Дни щенка в этом доме сочтены», — прочитала во взгляде мужа, которого знала, как свои пять пальцев, Маргарита. Вопрос о чашках был закрыт. Остаток вечера прошел более или менее спокойно.
А в среду они поехали на похороны Клары. Сеси остался дома, сославшись на то, что недостаточно хорошо знал покойную. А раз там будут только свои…
— Понятно, — хмыкнул Дере. — А говорят, убийцу тянет на место преступления!
Сеси бросил на него злой взгляд. И все-таки остался дома. Давид, разумеется, поехал с ними. Альберт Валерианович вел машину, Маргарита расположилась на заднем сиденье, Давид по левую руку от нее. Ехали молча. Жара наконец спала, накрапывал дождь.
На кладбище ей стало плохо. Заныло плечо, навалилась тоска. Поддерживаемая с одной стороны мужем, с другой Давидом, она с трудом дошла до машины.
— Не надо было ехать, — зудел Дере. — Я говорил. Ты еще слаба. Я бы и один справился.
Но она не могла не повидать Платона и Алю, не сказать им слов соболезнования. Им и родителям Клары. Ее отец бросал на зятя недобрые взгляды, мать тихо плакала. Она хорошо знала обоих: интеллигентные люди пенсионного возраста. Она сидит дома, он вроде бы работает. Однако где? Клара о родителях не рассказывала. Отмахивалась: все в порядке. Болеют, а кто в их возрасте не болеет? Маргарита отметила, что Клара была похожа на мать. Те же огромные карие глаза, сухощавое телосложение, узкие ступни.
Крестница Аля выглядела напуганной. И Маргариты явно сторонилась.
— Это дочь Гатиной? — тихо спросил Давид.
Она кивнула.
— И чего вы с ней не поделили? Или… кого?
— Как ты догадался?
— Мне кажется, она вас ненавидит.
Пришлось рассказать историю Али. Когда машина тронулась, она поведала о том, как Клара расстроила брак единственной дочери. Давид слушал внимательно. Дере тоже. Они ехали с кладбища в загородный дом Гатиных, Маргарита на этом настояла. Дере пытался жену отговорить, а Давид, напротив, не возражал. Она догадалась, что телохранитель хочет осмотреть место происшествия.
— Значит, она вам угрожала? — уточнил Давид, когда она окончила свой рассказ.
— Она же девочка!
— У всякой девочки есть мальчик. Тем более -у такой хорошенькой.
— Она любит Сеси!
— Это не мешает. Можно одного любить, а другого использовать.
— Я вижу, ты хорошо знаешь женщин, — заметил Дере.
Судя по тому, как почернело лицо Давида, Альберт Валерианович попал в точку. В любовных делах жены Дере обладал потрясающей интуицией. Своих соперников он безошибочно бил в больное место. Вот и сейчас — попал. «Одного любить, другого использовать». Давид сам не заметил, как проговорился.
— Перестаньте, — сказала Маргарита. — Не время сводить счеты. Мы на похоронах. Я знаю, Алик, как ты не любил Клару, но надо соблюдать приличия.
— А что между вами произошло? — спросил Давид. Отомстил. — Из-за чего вы с Гатиной разругались?
— Да кто это сказал? — сразу заволновался Альберт Валерианович.
— Ваша жена.
— У Гатиной был длинный язык, — зло сказал Дере. — Это ее и погубило.
Они с Давидом переглянулись. Что это? Признание? В этот момент и подъехали к дому. У участка был такой вид, словно здесь прошли учения кротов. Те маршировали строем глубоко под землей, а на поверхности оставались ровные ряды аккуратных бугорков. Дизайнерские поиски Клары были в самом разгаре. Закончить работу она не успела. Но дом был в порядке. Огромный двухэтажный особняк, возведенный с размахом. Маргарита смотрела на него с опаской. Если свой коттедж скромных по местным меркам размеров они с Дере строили пять лет и ухлопали уйму денег, -сколько же сил, времени и средств вложено сюда? А вид до сих пор нежилой. Должно быть, из-за перекопанного участка.
Столы были накрыты в огромной гостиной на первом этаже. Клара планировала устраивать здесь шикарные приемы, когда ландшафтный дизайн будет ею освоен и участок поразит гостей своей изысканностью и редкими растениями. Первый прием был устроен по случаю ее собственных похорон.
Под «друзьями» Платон Гатин, оказывается, подразумевал партнеров по бизнесу и кредиторов. Большинство из людей, находящихся в гостиной, Маргарита видела впервые. Они не принадлежали к богеме. Зато ее сразу узнали. Начали переглядываться и перешептываться. Незнакомая дама в коротком траурном платье с глубоким вырезом подошла и спросила:
— Как вы себя чувствуете?
— Мы знакомы?
Маргарита беспомощно оглянулась. К ним уже спешил Платон Гатин. Взгляд у него был осмысленный, движения уверенные. Не забыл, значит, надеть контактные линзы.
— Жена моего партнера по бизнесу…
Фамилии она не расслышала. Машинально отметила, что дама моложе нее лет на двадцать и феерически глупа. Забыв, что присутствует на похоронах, она возбужденно и очень уж громко говорила:
— Об этом сплетничает вся Москва! О покушении на Маргариту Мун, теперь об убийстве Гатиной! Правда, что она видела убийцу? Какой ужас! А где же ваш мальчик?
— Какой мальчик?
Гатин отошел, остановить болтушку было некому.
— За которого вы собрались замуж. Какой хорошенький! Я видела фото! Жаль, что вы не взяли его с собой! Все говорят, что вы живете втроем. С мужем и любовником. — Она хихикнула. — Мы собирались улетать на Лазурный Берег, муж арендовал шикарный особняк, но там живут такие снобы! Я там умираю со скуки!
— Здесь, должно быть, веселее, — усмехнулась она.
— Мы задержались из-за похорон Клары.
— Вам повезло, что ее убили.
— Что?
Дама заморгала ресницами невероятных размеров.
— У вас элегантный туалет. Говорю вам об этом как художник.
— Спасибо! Вообще-то я замужем недавно. Поэтому мы незнакомы.
— А Клару хорошо знали?
— Нет, — с сожалением сказала собеседница. -Но я хорошо знаю девушку, у которой она отбила парня. Мы работали в одном модельном агентстве.
— Парня?
Слово не из лексикона Клары.
— Ну да. Он актер. Сейчас идет суперпопулярный сериал…
— Извините, я не смотрю сериалы.
— Лера! Вот ты где!
Плотный господин в дорогих очках — почти невидимое стекло, тончайшая металлическая оправа — стремительно шел к ним. Крепко сжав локоток юной жены, он сказал, обращаясь к Маргарите:
— Извините.
— Все в порядке.
— Какая ужасная трагедия!
— Да.
— Гатина жаль. Он так любил свою жену!
— Да. Мы много лет дружили семьями.
Так они врали минут пять. Он — о своих переживаниях по поводу трагической гибели Клары Га-тиной, она о дружбе семьями. Все вошло в норму. Стоящая рядом особа беспомощно моргала огромными ресницами. Маргарите стало ее жаль. Потом она опомнилась: ее бы кто пожалел! Журналистов сюда не пустили, но они просочились-таки к воротам. И были наготове. История Маргариты Мун получила продолжение. И какое! Трагическая смерть Клары Гатиной не стала бы сенсацией, если бы ее лучшей подругой не была Маргарита Мун. И если бы госпожа Гатина не видела человека, который стрелял в знаменитую подругу. Газеты захлебывались: «Маньяк, маньяк!» Не пустые угрозы, не выдумки, а настоящая кровь и настоящий труп!
Маргарита заметила, что оба ее спутника заняты. Альберт Дере о чем-то увлеченно разговаривает с представительным мужчиной, должно быть, бизнесменом. Или чиновником. Разве Дере упустит свой шанс! На таких приемах Альберт Валерианович как рыба в воде. И вид у него такой важный! Она не узнавала мужа. Смотрела на него глазами людей, присутствующих на похоронах, и не узнавала. А ведь Альберт Валерианович и внешне недурен, и подать себя умеет. Строгий костюм ему к лицу, обувь модная и дорогая, галстук подобран безупречно. Что уж говорить о манерах! Как он держит тарелочку с закусками, как ест! Как смотрят на него дамы! Да, недурен. А у нее за пятнадцать лет брака взгляд, что называется, «замылился». Ну что плохого в Дере? И зачем обязательно с ним разводиться?
Что касается Давида, он осматривает холл. Здесь и без него полно охраны. Секьюрити косятся друг на друга, надувают щеки. У них тоже конкуренция. Но если господа обмениваются любезностями, втайне желая друг другу поскорее пойти ко дну, то эти просто молчат. Чем важнее персона, тем значительнее молчание телохранителя. Давид чуть не на коленках ползает, что-то поднимает с пола, сдувает невидимые пылинки. Секьюрити щурятся на него, но молчат. Важничают.
Какой дом! Она и не думала, что Гатин так богат! То есть не он — Клара. Но теперь-то Платон может быть спокоен. Унаследовал состояние жены, которое та, в свою очередь, получила в наследство. Сказочка для дураков, но поди теперь найди концы!
— Все случилось без меня, — с сожалением говорил Гатин. Она прислушалась. — Я был в отъезде. Если бы Клара мне сказала! Хотя бы позвонила в Египет!
— А почему вы отдыхали не вместе? — пискнула все та же глупышка, которая так переживала, что не приехал мальчик Маргариты Мун.
— Дела. Когда она могла поехать, у меня был отчет, — пояснил Гатин. — С налоговой инспекцией шутки плохи. Как только я закончил дела, у Клары заболела мама.
«Вот как? — удивилась Маргарита. — Ничего об этом не слышала! Впрочем, Клара на эту тему разговаривать не любила. О болезнях родителей. Ее маме шестьдесят восемь, так что…» Родителей Клары не было видно в гостиной. Либо уехали, либо уединились в одной из комнат наверху.
Она улучила момент и спросила:
— Зачем ты на самом деле поехал в Египет, Платон? Мне-то не ври.
— А раз ты и так все знаешь, какой смысл объяснять?
— Ну и что ты узнал?
— Все, — коротко ответил Гатин.
— Ты бы с ней развелся?
— Да. Несмотря ни на что.
— Значит, чаша терпения переполнилась?
— И все-таки я ее любил, — глухо сказал он. -Обидно.
— Ты неважно выглядишь. Хотя и загорел. Прими мои соболезнования.
— Спасибо.
Он кивнул и вяло ответил на пожатие ее руки.
Потом пришла очередь Али. Цепко схватив крестницу за руку, Маргарита сказала:
— Девочка, хватит от меня бегать.
К ней присоединился Давид.
— Надо рассказать все, — посоветовал он.
— Но я ничего не знаю!
— Тогда почему ты так напугана?
Аля затравленно озиралась.
— Меня вообще здесь не было! — заупрямилась она. — Ничего не знаю!
— Так дело не пойдет, — сказал Давид. — Давай-ка отойдем в сторонку.
— Вы кто? Из милиции?
— Да. Я офицер.
И соврал, и не соврал. Проверять документы Аля не стала. Пошла за ними, глотая слезы. Уединились на веранде. Вопросы задавал Давид.
— К покушению на Маргариту Ивановну ты имеешь отношение?
— Что вы!
— Но ты ей угрожала!
— Я?
— Ты приходила ко мне, устроила скандал, -напомнила Маргарита. — Кричала, что рассчитаешься со мной. За то, что я увела Сеси.
— Да мало ли что я говорила!
— Ты хотела кого-то нанять? — помог Але Давид. Та начала затравленно озираться. Он надавил: -Денег много, да? Родители дают на карманные расходы?
— У меня мама умерла! — закричала Аля. -А вы лезете!
— Давид, она права, — заметила Маргарита. -Мы на похоронах ее матери.
— Хорошо. — Давид кивнул. — Давай о том дне, когда покушались на Маргариту Ивановну.
— Я ничего не знаю! Меня не было в Москве!
— В тот день ты была, — спокойно сказал он.
— Но я ничего не знаю! Они приехали поздно…
— Кто «они»? — тут же вцепился в нее Давид.
— Мама и Сережа. Я тоже приехала поздно. В десять вечера. Но они уже за полночь.
— Были в больнице, — сказала Маргарита. — Мне делали переливание. Сеси дал свою кровь.
— Я обрадовалась. Подумала, что мама хочет нас помирить. Но она на меня накричала. Потом сказала: «Иди в свою комнату!» Они с Сережей заперлись в маминой спальне.
— Ты, разумеется, подслушивала, — усмехнулась Маргарита.
— Они не были любовниками! — закричала Аля. -Я знаю! У них были какие-то дела!
— Какие дела? — настойчиво спросил Давид.
— Откуда я знаю?!
— Но ведь ты подслушивала!
— Я почти ничего не слышала! Они говорили тихо. Точнее, шептались. Потом пошли к папиной машине. Он уехал в аэропорт на такси, а машину оставил здесь. Я смотрела в окно, но было темно. Участок плохо освещен, мама хотела все здесь переделать, но не успела. Я видела только, что они сидят в машине. Потом Сережа уехал, а мама вернулась в дом.
— Значит, Симонов с Гатиной были в сговоре, -задумчиво сказал Давид. — Остается проверить его алиби. Где Симонов был, когда в вас стреляли, Маргарита Ивановна?
— Ты думаешь, его наняла Клара? Но зачем?
— А записки? Вы ведь подозревали ее. Зачем она подбрасывала записки с угрозами?
— Ничего не понимаю!
Аля затравленно переводила взгляд с Маргариты на ее телохранителя.
— И что же мне теперь делать? — спросила наконец она. — Я понимаю: не надо было уезжать. Рассказать… Но кому? Отец уехал. По телефону я не решилась. Думала: вернется, вот тогда…
— Утром следующего дня вы с мамой разговаривали? — спросила ее крестная.
— Да.
— О чем?
— Мама велела мне уехать за границу. Недели на три. Сказала, что мне надо спрятаться.
— От кого?
— От убийцы. Я ничего не понимала! Мама начала на меня кричать. Мол, о тебе же, дурочка, забочусь, не хочу травмировать твою психику, и так далее. Я сказала, что люблю Сережу и никуда не поеду. Хочу быть с ним.
— А что мама?
— Сказала, что от Симонова сейчас лучше держаться подальше. Ему не до меня. «И вообще: не лезь в наши дела!» — вот как она сказала. Я попробовала торговаться…
— Что делать? — удивленно спросила Маргарита.
— Торговаться. Уеду, если она разрешит потом встречаться с Сережей.
— Когда «потом»? — Крестная пристально глянула на нее.