– Вы упомянули о неком секрете? Так что это за секрет, а? Почему эта старая сука Тесс Струан согласится своей рукой прикончить собственный бизнес?
– Из-за плана сэра Моргана, сэр.
– Что?
– Сэр Морган. – Горнт широко улыбнулся. – Перед нашим отъездом из Шанхая он рассказал мне, в беседе с глазу на глаз, что он и мистер Брок задумали и уже начали осуществлять некий план, который должен разорить Струанов и покончить с ними навсегда. Он сказал мне, что все дело вращается вокруг гавайского сахара, банка «Виктория» и…
– Да? – Норберт пристально смотрел на него, помня, как сэр Морган особо подчеркивал, что не посвящал Горнта в детали этого замысла и не хотел, чтобы тот знал их: «хотя парню вполне можно доверять. Да, и будет неплохо, если он начнет вращаться в кругу этого чертова Струана; можно будет посмотреть, что ему удастся разнюхать». – Морган рассказал вам детали? Относительно этой сделки?
– Нет, сэр, по крайней мере он сказал мне только то, что я должен передать Струану под самым большим секретом, на какой способен.
– Господи Иисусе, – выдохнул Норберт, разволновавшись, – вам лучше рассказать мне все с самого начала.
– Он сказал, что я не должен говорить вам о своей роли до тех пор, пока не сыграю ее, пока не сделаю того, что он поручил мне сделать. Я это сделал, я стал доверенным лицом Малкольма Струана, поэтому теперь я могу рассказать вам. – Горнт поднес к губам бокал. – Очень хорошее вино, сэр.
– Да продолжайте же!
– Сэр Морган сказал, что я должен подкинуть Струану несколько сказок – он сказал, что они были достаточно близки к правде, чтобы подцепить на крючок Струана и через него подлинного тайпэна, Тесс Струан. Сэр, я почти могу гарантировать, что последний из тайпэнов компании Струана прочно сидит на крючке. – Горнт быстро изложил ему суть всего, что он передал Малкольму Струану. На последних словах он рассмеялся. – Я должен передать ему «секретные детали» после дуэли, по пути на его корабль.
– Что именно вы должны сообщить ему?
Грейфорт внимательно его выслушал. Зная истинные детали, он был поражен: Морган оказался еще хитрее, чем он думал. Если Тесс Струан станет действовать, исходя из этой ложной информации, сэр Морган непременно выиграет те несколько недель, которые были ему нужны.
– Но сэр Морган, – заметил Норберт во время разговора в Шанхае, когда его посвятили в этот план, – ваш замысел уже сейчас не может не удастся, вам не нужно дополнительное время, свою часть плана в Иокогаме я смогу завершить еще до Рождества.
– Верно, сможешь, и завершишь. Да только я и батюшка, мы привыкли думать, что береженого Бог бережет, парень, и несколько лишних недель нам никак не повредят, зато тогда уж можно быть покойным, что никакие веревки до наших шей не дотянутся и задницы наши на тюремную скамью не сядут.
Норберт подавил в себе нервную дрожь при мысли, что может попасться. Петля ему, конечно, не грозит, но вот тюрьма за подлог – весьма вероятно, а уж долговая яма – непременно. Да, хитер сэр Морган, что и говорить, это как раз на него похоже: сказать мне одно, а Горнту – другое. От одного риска он меня избавил: Струана теперь убивать не нужно. Стало быть, впереди у меня Англия и пять тысяч в год, однако самые сливки я теряю: ни поместья, ни настоящего богатства. Ладно, лучше тихо жить, чем с досады выть.
Норберт вздохнул. Мне очень хотелось вогнать в Малкольма пулю и снять сливки, подумал он, вспомнив слова Старика Брока, навсегда отпечатавшиеся в памяти: «Норберт, к пенсии твоей сливки припасены. Пять тыщ в год к премии добавлено будет, ежели ты его совсем убьешь, тыщу – ежели тяжело ранишь, а ежели он верх возьмет, потеряешь все».
– Морган умен, его план безупречен, – сказал он с улыбкой. И добавил как бы между делом, чтобы проверить американца и быть уверенным: – Не так ли?
– Сэр?
– Эти маленькие изменения, в них-то все и дело, а? – Он внимательно наблюдал за лицом Горнта.
– Прошу прощения, сэр, деталей я никаких не знаю – за исключением того, что вам рассказал и что он сказал передать Струану.
– Я выпью еще виски, а вы наливайте себе вина, – сказал Норберт, удовлетворенный. Потом молча потягивал свой скотч, пока не продумал все до конца. – Продолжайте все так, как если бы вы мне ничего не говорили. Завтра я отменю дуэль. Я не могу позволить себе убить этого ублюдка или вывести его из игры.
– Да, сэр, я тоже сразу подумал об этом. – Горнт протянул ему письмо Малкольма Струана, точную копию которого подписал и Норберт. – Он передал мне это для вас, но я советую не отменять дуэль завтра, это могло бы возбудить в нем подозрения, к тому же мы могли бы выяснить, что такого важного связано с «Жемчужиной», если он поедет или не поедет.
– Хорошо, Эдвард, это дельная мысль. – Норберт раскатисто хохотнул. – Стало быть, в среду юный сосунок Струан отправится навстречу катастрофе, а?
Горнт ухмыльнулся.
– Его путешествие будет веселым, сэр. Их «Благородному Дому» пришел конец, а у нашего все только начинается.
– Да. – Тепло от виски смешалось с теплом от грез о будущем. – Значит, вы решили присоединиться к нам?
– Да, сэр, если вы это одобрите. Сэр Морган сказал, что вы должны будете дать свое одобрение.
– Не снижайте оборотов, и одобрение будет дано. Сегодня вечером вы отлично поработали, выше всех похвал. Доброй ночи.
Он запер дверь за Горнтом. Перед тем как взобраться на высокую кровать, он воспользовался ночной вазой и почувствовал себя еще лучше. Его бокал стоял на одном из комодов, на стопке книг и журналов, все еще полный на четверть. Он удобно оперся спиной на высокие подушки – их он предпочитал всем другим – и взял в руки раскрытую книгу, «Город святых», описание Бертоном своей жизни среди таинственных, живущих в многоженстве мормонов в Солт-Лейк-Сити, штат Юта, еще одно новое впечатление для этого самого знаменитого первооткрывателя и искателя приключений в мире, который говорил на тридцати, если не больше, языках и чьи подвиги и своеобразные манеры служили примером для восторженного подражания в мельчайших деталях.
Он прочел несколько параграфов, потом, потеряв интерес, отбросил книгу в сторону. Она не так хорошо написана, как «Паломничетсво в Эль-Медину и Мекку», подумал он, или про открытие озера Танганьика.
Можно было ожидать, что помимо всего этого мормонского антуража, Бертон, который открыто поддерживает многоженство, которое, как всякому дураку понятно, является единственно правильным подходом, опишет свои собственные победы над тамошними женщинами, как он достаточно часто делал в других книгах, чтобы бакенбарды, как говорится, вставали дыбом. Некоторые газеты писали, что он имел их по чертовой дюжине за раз, лично преподнесенных ему Брайэмом Янгом, главой их церкви Иисуса Христа святых последних дней и губернатором Юты. Какие лжецы!
Но, клянусь Богом, какой человек – он сделал и увидел больше, чем любой из живущих англичан, отчего можно испытывать еще большую гордость, являясь англичанином. И после всей этой свободы бывать, где ему вздумается, и жить, как ему вздумается, чем, вы думаете, он закончил: вернулся в Англию и женился на добропорядочной англичанке, как любой нормальный человек. Конечно, не прошло и месяца, как он уехал, и теперь, говорят, находится в краях неведомых, где-нибудь в горах Гиндукуша или в тайной долине на Вершине Мира вместе со снежными великанами…
Он отхлебнул из бокала и задумался о Горнте. Этот юный прохиндей не такой уж хитрец, каким себя воображает. Кто угодно может сообразить, что там на борту «Жемчужины» и зачем это нужно Струану. Кеттерер умеет хранить секреты, как и Крошка Вилли, чего не скажешь о Майклмассе Твите, да и о Небесном Нашем, когда тот в подпитии, поэтому я слышал о письмах Тесс Струан и о том, как она прижала Крошку Вилли, блокировала Церковь, всех капитанов кораблей и через Кеттерера Королевский флот – только вот никакой власти над флотом у нее нет! А на борту «Жемчужины» – Марлоу может обвенчать их, если Кеттерер даст свое разрешение.
Он весело хмыкнул.
Но Кеттерер ненавидит компанию Струанов, потому что она продавала пушки пиратам «Белого Лотоса», как и мы. Так же, как мы по сию пору продаем пушки любому растреклятому князьку, который пожелает их купить, и будем продолжать делать то же самое, даже если дом Струана откажется от этого. А почему бы и нет? Все это вполне законно и всегда будет законно. Парламенту нужны оружейные заводы, потому что оружейные заводы дают огромную прибыль и все правительства любят воевать, потому что войны приносят огромную прибыль и, самое главное, потому что войны прикрывают их собственную растреклятую некомпетентность.
К черту все правительства.
Кеттерер ненавидит дом Струанов. Несмотря на все его красношеее высокомерие, он не дурак, за услугу он потребует практических результатов. Их он получить не может – заявления этого юного идиота ровным счетом ничего не значат – стало быть, он играет с ним в кошки-мышки. Может, он и позволит Струану и его милашке подняться на корабль, может, нет, в любом случае Марлоу не получит разрешения обвенчать их – Кеттерер хочет, чтобы Струан ползал перед ним на брюхе. Этот ублюдок и меня заставил бы пресмыкаться, будь у него возможность хоть в четверть против этой, да еще всыпал бы мне сто плетей впридачу.
К черту все правительства.
Кеттерер ненавидит дом Струанов. Несмотря на все его красношеее высокомерие, он не дурак, за услугу он потребует практических результатов. Их он получить не может – заявления этого юного идиота ровным счетом ничего не значат – стало быть, он играет с ним в кошки-мышки. Может, он и позволит Струану и его милашке подняться на корабль, может, нет, в любом случае Марлоу не получит разрешения обвенчать их – Кеттерер хочет, чтобы Струан ползал перед ним на брюхе. Этот ублюдок и меня заставил бы пресмыкаться, будь у него возможность хоть в четверть против этой, да еще всыпал бы мне сто плетей впридачу.
Большой глоток прекрасного виски заметно поправил его настроение, и он рассмеялся. Стало быть, юный Струан загнан в угол: никакого венчания на «Жемчужине» и назад в Гонконг, со своей красоткой или без нее, а там – в чертову яму вместе со своей матушкой. Любопытно, что приходится оставлять этого оболтуса в живых, когда я планировал заполучить предложенные Стариком сливки: «… только смотри, Норберт, Моргану не проболтайся, он у нас вообще против всяких убийств, ему надобно юного Струана по макушку в дерьме увидать, и мать его тоже! Смотри, не позабудь, а то я из твоих кишок подтяжек наделаю».
Должен ли я отменить дуэль? Надо подумать об этом. Хорошенько подумать. Прибавка к пенсии мне не помешает.
Очень похоже на Моргана дать Горнту тайные инструкции, а меня держать в неведении. Что еще он сказал Горнту, чего не сказал мне? Ладно, Морган умнее всех, нервы у него как у Старика, но он умеет себя сдерживать, современен, никаких безумий и никакого риска – ни намека на животную, беспощадную одержимость отца. Морган наш настоящий тайпэн, и он будет тайпэном нового «Благородного Дома». Понадобилось всего двадцать лет, чтобы сокрушить компанию Дирка, крупнейшую из всех, что были в Азии.
Удовлетворенный, он допил виски, увернул фитиль в лампе и, зевнув, уронил голову на подушку. Жаль, что я никогда не видел Старика в пору его расцвета, или тайпэна, самого Старого Зеленоглазого Дьявола, которого смогли прикончить только сатанинские ветры великого тайфуна. Нам повезло, что этот юный дуралей не унаследовал ни одного из его качеств.
Откланялся последний гость. Теперь остались только Анжелика, Джейми Макфэй и Малкольм. Угли в громадном камине заалели, когда в трубу задул холодный ветер, и погасли. Малкольм, нахмурившись, молча смотрел в камин, наблюдая игру бликов на остывающих углях. Она сидела на подлокотнике его кресла, обеспокоенная. Макфэй опирался спиной на стол.
– Я тоже скажу доброй ночи, тайпэн, – сказал он.
Малкольм очнулся от своих раздумий.
– О… погоди минутку. – Он улыбнулся Анжелике. – Извини, ангел мой, мне нужно поговорить с Джейми кое о каких вещах, ты не возражаешь?
– Разумеется, нет. Доброй ночи, Джейми. – Она наклонилась и тепло поцеловала Струана. – Доброй ночи, Малкольм, спи хорошо.
– Доброй ночи, дорогая, нам нужно выехать пораньше.
– Да… но Малкольм, пожалуйста, могу я спросить, из-за чего поднялся весь этот крик? Я не поняла, ты не мог бы объяснить?
– Это была зависть. Ничего больше.
– О! Конечно, каким сильным ты был и каким современным! Как правильно ты решил насчет ружей и опиума… о-ля-ля, cheri, и мудро. Спасибо. Конечно. – Она опять поцеловала его. – Когда мы отправляемся завтра утром? Я сгораю от нетерпения, эта поездка будет таким change superbe.[8]
– Сразу, как рассветет. Я позабочусь, чтобы тебя разбудили заранее, но… но не удивляйся, если… если наши планы поменяются – Марлоу сказал, что погода может испортиться.
– Но он поклялся, что ветер упадет и это будет замечательный день для морской прогулки.
– Я сказал «может испортиться», Эйнджел. – Он обнял ее. – Если не завтра, то в первый же подходящий день. Он обещал.
– Я так надеюсь, что мы поедем завтра. Je t'aime, cheri.
– Je t'aime.
Когда она ушла, тишина в комнате сгустилась. Чен снова заглянул к ним, приоткрыв дверь.
– Закрой эту чертову дверь, – крикнул Малкольм, – и чтобы я тебя больше не видел! – Дверь мгновенно захлопнулась. Джейми открыл было рот, но Малкольм поднял руку. – Не говори ничего о кораблях, пушках или опиуме. Пожалуйста.
– Очень хорошо.
– Присядь, Джейми. – Малкольм продумал все обходные пути вокруг адмирала и приготовил план действий для каждого из различных вариантов: если адмирал решит, что они могут отправиться в море с его благословения, или если они отправятся, но Марлоу будет запрещено совершать церемонию, или если поездка будет отложена на будущее. Сейчас он на время отложил контрмеры в сторону. – Позаботься, пожалуйста, чтобы наш паровой катер подошел к «Жемчужине» перед рассветом с указаниями боцману выяснить у Марлоу, состоится наша поездка или нет. Какой бы ответ ни был получен, скажи боцману, чтобы доставил его мне сюда. Хорошо?
– Разумеется.
– Я написал письмо Норберту и передал его Горнту сегодня вечером, так что это дело сделано. Я ничего не забыл?
– Относительно среды?
– Да.
– По-моему, нет. Время и место тебе известны, пистолеты стандартные, врачей не будет, так как было решено, что ни на Бэбкотта, ни на Хоуга положиться нельзя. Эти письма – твоя единственная защита. Других свидетелей, кроме меня и Горнта, не будет.
– Хорошо. Ты готов отбыть с «Гарцующим Облаком»?
– Завтра я отошлю на борт чемодан вместе с нашей почтой, никто не должен ничего заподозрить. А как быть с твоими сундуками?
– Я беру только один. Незаметно доставь его завтра на корабль. Если кто-нибудь начнет задавать вопросы, скажи, что я отсылаю вперед кое-что из одежды, планируя переезд в Гонконг до Рождества.
– Упаковывать его будет Чен?
– Придется ему. Я возьму с него клятву держать язык за зубами, но это будет касаться только нашего общества, а не китайцев. Мне придется взять его с собой. А Ток – тоже проблема, но она может остаться здесь в ожидании нашего настоящего переезда. Мне придется посвятить в нашу тайну А Со. Она отправится с нами в Гонконг.
– Анжелика?
– Ей ничего говорить не нужно. Если мы попадем на «Жемчужину», А Со сможет уложить ее одежду еще в один сундук и отправить его на корабль с тем же объяснением – для большей безопасности нужно будет подождать, когда стемнеет. Годится?
– Да.
– В среду утром мы, ты и я, незаметно выскользнем через заднее крыльцо, как и было решено. Чуть позже Чен, А Со и Анжелика, хорошенько закутавшись в плащи, пройдут через улицу на нашу пристань, где ты оставишь паровой катер, который доставит их на клипер…
– Извини, что прерываю, но если это окончательный план, то лучше воспользоваться катером на веслах, шуму меньше. На всякий случай паровой катер должен ждать нас у причала в Пьяном Городе.
– Так действительно лучше, Джейми. Спасибо. Значит, катер на веслах. После того как я разберусь с Норбертом, мы немедленно отправляемся на корабль. Завтра скажи Варгашу, чтобы он договорился о встрече с нашими японскими поставщиками шелка на следующую пятницу, пусть все выглядит так, будто у нас очень загруженное расписание на остаток этой недели и на всю следующую, хорошо?
– Да.
– Что-нибудь еще, Джейми?
– Могу я предложить кое-что?
– Конечно.
– После завтрашней поездки на «Жемчужине»… – Макфэй нерешительно помолчал. – Ты говорил, что, возможно, планы поменяются… из-за погоды? Прогноз ведь как будто хороший, нет?
– Да. Это на тот случай, если Марлоу придется остаться в порту, – беззаботно ответил Малкольм. – Со всей этой подготовкой к бомбардировке Эдо, или с угрозой бомбардировки, невозможно загадывать, что взбредет в голову Кеттереру или сэру Уильяму. Так что у тебя за предложение, Джейми?
– Вообще-то их несколько. После того как вы завтра вернетесь – Марлоу сказал, что это будет еще до захода солнца, почему бы тебе и Анжелике на отправиться поужинать вместе с капитаном Стронгбоу на «Гарцующем Облаке», даже заночевать там. На рассвете ты и я могли бы вернуться на берег…
– Этот план гораздо лучше, – тут же согласился Малкольм, мигом оценив его преимущества и радостно просияв, – гораздо лучше. Тогда Анжелика окажется уже на борту, как и ее багаж, поэтому нам не нужно будет беспокоиться за нее, а после Норберта мы сразу вернемся назад. Отлично придумано, Джейми. Наши вещи можно отослать на борт с Ченом и А Со, они тоже с полным основанием могли бы остаться ночевать на корабле, никто не должен ничего заподозрить. – Его улыбка была чистой и искренней. – Ты очень умен, если подумал об этом, очень умен, почему я и не хочу, чтобы ты покидал компанию.
Джейми виновато улыбнулся.
– Посмотрим.
– Кстати, на тот случай, если произойдет непредвиденное, – спокойно произнес Малкольм, глаза его смотрели ровно и без страха. – Если я буду ранен, но сохраню достаточно сил, чтобы добраться до корабля, именно это я и хотел бы сделать. Если рана окажется по-настоящему серьезной, ну, тогда просто приведи либо Бэбкотта, либо Хоуга. Позаботься доставить Хоуга на клипер в любом случае, мы заберем его с собой в Гонконг.