Сёя знаком пригласил Хирагу сесть по другую сторону низкого столика. Эти личные покои позади нарочито бедной и заваленной хламом лавки были безукоризненно чистыми и аккуратными, татами и бумага, которой оклеили сёдзи, лучшего качества. Полосатая кошка удобно устроилась у него на коленях, ее глаза злобно взирали на незваного пришельца. Вокруг небольшого железного чайника стояли бело-зеленые фарфоровые чашки.
– Пожалуйста, чаю, Отами-сама, прошу извинить, что причинил вам неудобство, – произнес сёя, наливая чай и называя Хирагу именем, которое он себе выбрал, потом погладил кошку. Ее уши нервно дернулись несколько раз. – Пожалуйста, извините, что я оторвал вас от дел.
Чай был ароматным и отменно приготовленным. Хирага вежливо упомянул об этом, чувствуя себя неловко перед сёей в европейской одежде, сидеть в которой на коленях было трудно, и остро ощущая отсутствие мечей за поясом. После обязательных любезностей, сёя кивнул, наполовину сам себе, и посмотрел на своего гостя. Лицо являло собой маску благорасположенности, но глаза поблескивали холодно, как осколки кремня.
– Только что прибыли вести из Киото. Я подумал, что вам немедленно следует узнать о них.
Тревога Хираги возросла.
– Слушаю.
– Похоже, что десять сиси из Тёсю, Сацумы и Тосы напали на Сёгуна Нобусаду в Оцу. Попытка покушения не удалась, и их всех убили.
Хирага изобразил безразличие, но внутри у него все сжалось. Кто эти десять и почему у них ничего не получилось?
– Когда это было?
Сея не увидел ничего, что подсказало бы ему, знал Хирага об этом нападении или нет.
– Восемь дней назад.
– Как это возможно, что вы узнали об этом за такой короткий срок?
К его изумлению, сёя опустил руку в рукав и достал оттуда крошечный цилиндр. Внутри оказался скрученный в трубочку лист очень тонкой бумаги.
– Это прибыло сегодня. Для важных вестей у зайбацу Гъёкоямы есть почтовые голуби. – На самом деле послание прибыло еще вчера, но ему нужно было время, чтобы обдумать, как вести себя с Хирагой. – Очень важно иметь быстрые, точные сведения, neh?
– Упоминались какие-либо имена?
– Нет, никаких имен, прошу прощения.
– Это вся ваша информация?
Глаза сверкнули. И пораженный Хирага услышал:
– В ту же ночь, в Киото, князь Ёси и князь Огама и их воины напали на главное убежище сиси, застали их врасплох, уничтожили его и всех их. Сорок голов были насажены на пики вокруг пепелища. – Старик спрятал улыбку. – Отами-сама, большую ли часть наших храбрых сиси составят сорок человек?
Хирага пожал плечами и ответил, что не знает, надеясь, что сёя не сможет определить, лжет он или нет. Голова у него болела, он гадал, кто погиб, кто уцелел, кто предал их и как могло случиться, что два таких врага, как Ёси и Огама действовали заодно?
– Почему вы рассказываете мне все это?
На мгновение сёя опустил глаза на кошку, взгляд их смягчился и его пальцы принялись почесывать ее голову; кошка зажмурила глаза от удовольствия, без угрозы выпуская и втягивая когти.
– Похоже, что не все, угодившие в засаду, были пойманы, – тихо сказал он. – Двое бежали. Главарь, иногда его называли Ворон, настоящее же имя его Кацумата, доверенный советник правителя Сацумы князя Сандзиро, и сиси из Тёсю по имени Такеда.
Хирага был потрясен до основания тем, что столь много стало известно, и напряг мышцы, готовый броситься вперед и убить сею голыми руками, если понадобится. Его рот открылся, но он не сказал ничего.
– Вам не знаком этот Такеда, Отами-сама?
Гнев охватил Хирагу от подобного оскорбления, он почувствовал, как лицо его вспыхнуло, но сдержал себя усилием воли.
– Почему ты рассказываешь мне все это, сёя?
– Так приказал мне мой начальник из Гъёкояма, Отами-сама.
– Зачем? Какое мне дело до всего этого? А?
Сея, чтобы успокоить свои собственные нервы – хотя в кармане рукава у него и был спрятан маленький заряженный пистолет, – налил им обоим еще чаю, понимая, что ведет опасную игру и что этот сиси не из тех людей, с которыми можно шутить. Но приказ есть приказ, а непреложное правило зайбацу Гъёкояма гласило, что обо всем необычном, в любом из сотни их отделений, необходимо было докладывать немедленно. Особенно в иокогамском отделении, более важном теперь, чем Нагасаки, ибо именно здесь располагалась главная база гайдзинов и Иокогама стала главным постом наблюдения за гайдзинами, а его специально выбрали на эту высокую должность. Уступая необходимости, он передал с почтовыми голубями весть о появлении здесь этого человека, о смерти Ори, о всех последовавших событиях и предпринятых им действиях, все из которых были одобрены.
– Гъёкояма… – начал он, следуя наставлениям и соблюдая величайшую осторожность, ибо он видел, что Хирага весь кипит и известия потрясли его до глубины души, что и было их целью. Его повелители в Осаке написали: «Быстро посели смятение в этом сиси, чье настоящее имя Резан Хирага. Риск будет велик. Будь вооружен и говори с ним, когда при нем не будет…»
– … мои хозяева подумали, что, возможно, они могли бы пригодиться вам, как и вы могли бы иметь для них огромную ценность.
– Пригодиться мне? – проскрежетал Хирага, готовый взорваться. Его правая рука нервно искала у пояса рукоятку меча, которого там не было. – Я не могу никого облагать налогами. У меня нет коку. Какая мне польза от паразитов, какими являются все ростовщики, даже великий Гъёкояма! Neh?
– Это правда, что самураи считают так и считали так всегда. Но мы сомневаемся, согласится ли с вами ваш сэнсэй Тайра.
– А? – Хирага снова был обескуражен. Он пробормотал: – Причем здесь Тайра? Причем здесь он?
– Эй там! Саке! – выкрикнул сёя, потом обратился к Хираге: – Я прошу вашего терпения, но мое начальство… Я старый человек, – смиренно добавил он с открытым самоуничижением, зная, что его власть в зайбацу велика, что его ян до сих пор служит ему исправно и что он мог бы, при необходимости, застрелить этого человека или покалечить его и передать в руки блюстителей закона бакуфу, которые по-прежнему охраняли их ворота. – Я стар, а мы живем в опасные времена.
– Да, вы живете в опасные времена, – процедил Хирага сквозь зубы. Тут же появилось саке, прислужница быстро налила его в чашечки и исчезла. Хирага сделал большой глоток и был рад вину, хотя изобразил недовольство, принял еще и тоже осушил залпом. – Итак? Тайра? Тебе лучше объясниться.
Сея набрал полную грудь воздуха и начал разговор, который, как он понимал, мог бы обернуться его самым большим шансом в жизни, с огромными последствиями, прямыми и косвенными, для его зайбацу и для всех его будущих поколений.
– С того самого дня, как вы появились здесь, Отами-сама, вы все гадали и пытались разузнать, как и почему эти анг'рийские гайдзины правят большей частью мира за пределами наших берегов, хотя сами они – маленький островной народ, я так понимаю, меньше, чем наш… – Он замолчал, втайне забавляясь недоуменным выражением, которое вдруг возникло на лице Хираги. – А, прошу прощения, но вы должны знать, что ваши беседы с тем другом, который теперь мертв, и с вашим родственником подслушивались, прошу прощения. Я могу заверить вас, что ваши откровения останутся в тайне, ваши цели, цели Гъёкоямы и цели сиси одинаковы. Это могло бы оказаться важным для вас… Мы полагаем, что разгадали тот главный секрет, который вы пытаетесь раскрыть.
– А?
– Да, мы считаем, что главный секрет кроется в их заимодавческой, банковской, финансо…
Его слова утонули в пароксизме язвительного смеха, которым вдруг разразился Хирага. Кошка, грубо вырванная из своей мирной полудремы, тут же вонзила когти через шелковое кимоно сеи в его ноги. Он осторожно освободил когти из ткани и начал успокаивать ее, сдерживая охватившее его бешенство, жалея, что он не может вколотить хоть немного разума в голову этого непочтительного молодого человека. Но рано или поздно это стоило бы ему жизни – ему пришлось бы иметь дело с Акимото и с другими сиси. Он ждал, сжав зубы; задание, которое ему поручили его повелители, было полно неожиданных опасностей и препятствий: «Прощупай этого юношу, разузнай, каковы его истинные цели, истинные мысли, желания и привязанности, кому он верен, используй его, он может стать идеальным орудием…»
– Ты сошел с ума. Дело лишь в их машинах, пушках, несметных богатствах и кораблях.
– Именно. Если бы мы владели всем этим, Хирага-сама, мы могли бы… – В тот миг, как он нарочно произнес настоящее имя, смех разом оборвался и глаза угрожающе прищурились. – Те, кто стоят выше меня, повелели назвать ваше имя один только раз, и то лишь затем, чтобы вы знали, что нам можно доверять.
– Откуда-они-его-знают?
– Вы упомянули счет Синсаку Отами, это условное имя вашего досточтимого отца Тоё Хираги. Разумеется, оно записано в их самых тайных счетных книгах.
Хирагу обуял гнев. Ему никогда не приходило в голову, что ростовщики могут иметь тайные книги, и поскольку каждый, от низших до самых высокопоставленных самураев, время от времени нуждался в их услугах, заимодавцы получали доступ к самым различным частным сведениям, записанным сведениям, опасным сведениям, которые они могли использовать потом как угрозу или как приманку для получения других сведений, тех, что никак не их ума дело – как еще они могли узнать о наших сиси, если не с помощью каких-то подлых ухищрений, – так же, как этот пес сейчас смеет использовать их в разговоре со мной! Воистину справедливо все люди презирают купцов и ростовщиков и относятся к ним с подозрением, эту породу вообще следует вывести под корень. Когда сонно-дзёи станет реальностью, первое, о чем мы должны попросить императора, это отдать приказ об их уничтожении.
– Ну и?
Сея был готов, он понимал, что нить между внезапной бешеной атакой и здравомыслием натянута до предела и доверять сиси нельзя, и держал одну руку рядом с рукавом кимоно. Голос его звучал мягко, но в нем безошибочно угадывалась угроза, или обещание:
– Те, кто стоят выше меня, повелели мне сказать вам, что ваши тайны и тайны вашего отца, наших досточтимых клиентов, хотя и записаны на бумаге, останутся тайнами, полными тайнами… между нами.
Хирага вздохнул и сел прямо, угроза очистила его разум от ненужной злобы, и он задумался о том, что передал ему сёя, об угрозе или обещании и всем остальном, о том, насколько опасен сам этот человек, эти Гъёкояма и им подобные, взвешивая свой выбор и опираясь при этом на свое происхождение и воспитание.
Выбор был прост: убить или не убить, выслушать или не выслушать. Когда он был еще маленьким мальчиком, мать сказала: «Будь осторожен, мой сын, и всерьез запомни: убить легко, оживить убитого невозможно».
На какое-то мгновение все его мысли улетели к ней, всегда мудрой, всегда радующейся ему, всегда с открытыми ему навстречу руками, даже когда ломило суставы; сколько он помнил, эта боль никогда не оставляла ее и с каждым годом скрючивала ее чуть больше.
– Очень хорошо, сёя, я выслушаю тебя, один раз.
Сея в свою очередь вздохнул: мост лег через глубокое ущелье. Он наполнил чашечки.
– За сонно-дзёи и сиси!
Они выпили. Время от времени он наливал им еще.
– Отами-сама, пожалуйста, будьте терпеливы со мной, но мы считаем, что мы можем иметь все, что есть сейчас у гайдзинов. Как вы знаете, в Ниппоне рис является деньгами, торговцы рисом являются банкирами, под залог будущих урожаев они одалживают крестьянам деньги, чтобы те могли купить семена и так далее, без этих денег в большинство лет не было бы никаких урожаев вообще, значит, не было бы налогов, которые можно собрать; они одалживают деньги самураям и даймё на жизнь под залог будущих выплат, будущих коку, будущих налогов, без этих денег обычно прожить невозможно, пока не соберут урожай, который можно обложить налогом. Деньги делают возможным любой образ жизни. Деньги, в форме золота, серебра, риса или шелка, или даже навоза, деньги являются поворотным колесом жизни, прибыль является смазкой для этого колеса и…
– Переходи к делу. Секрет.
– А, прошу прощения, секрет заключается в том, что каким-то непостижимым, невероятным образом ростовщики, банкиры гайдзинов – в их мире это почетная профессия – сумели финансировать все их фабрики, машины, корабли, пушки, дома, армии – все и вся, с прибылью, не прибегая к настоящему золоту. Во всем мире не найдется такого количества настоящего золота. Каким-то образом они могут давать огромные ссуды, используя обещание настоящего золота или золото понарошку, и одно это делает их сильными, причем, судя по всему, они проделывают это, не обесценивая своих денег, как обесценивают их даймё.
– Золото понарошку? О чем ты говоришь? Выражайся яснее!
Сея стер капельку пота с верхней губы, охваченный возбуждением. Саке помогало ему говорить, но еще больше помогало то, что он начинал верить в возможность решения этой загадки с помощью этого юноши.
– Извините, если я выражаюсь так сложно, но мы знаем, что они делают, однако не знаем, как они это делают. Может быть, ваш Тайра, этот источник информации о гайдзинах, который вы так мудро осушаете, может быть, он знает, способен объяснить вам, как они проделывают это, все уловки, все секреты, тогда вы скажете нам, и мы сможем сделать Японию такой же могучей, как пять Англий. Когда вы осуществите сонно-дзёи, мы и другие ростовщики сможем объединиться и дать Ниппону столько кораблей и оружия, сколько понадобится…
Осторожно, шаг за шагом, он разворачивал эту тему, красноречиво отвечая на вопросы, направляя Хирагу, помогая ему, льстя, осмотрительно подливая саке и перемешивая вино со знаниями, поражаясь в душе его уму и сообразительности, час за часом направляя его воображение в нужное ему русло, – так продолжал он до захода солнца.
– Деньги, а? Я готов при… признать, сёя, – запинаясь проговорил Хирага, одурманенный вином, чувствуя, что голова его разрывается от огромного количества новых, не дающих покоя мыслей, которые противоречили не меньшему количеству глубоких убеждений, – признать, что деньги никогда не… не интересо… вали меня. Никогда, никогда я по… по-настоящему не понимал деньги, только их… отсутствие. – Он рыгнул и едва не подавился. – Я… мне кажется, я понимаю, да, Тайра мне все расскажет. – Он попытался встать, но у него не получилось.
– Сначала позвольте предложить ванну, и я пошлю за массажисткой. – Сея без труда уговорил его, крикнул на помощь служанку и передал Хирагу в сильные, но ласковые руки, чтобы тот вскоре захрапел, забыв обо всем на свете.
– Очень хорошо, Ити-тян, – прошептала его жена, когда это стало безопасно, лучезарно улыбаясь ему. – Вы провели беседу выше всяких похвал, neh?
Он широко улыбнулся ей в ответ и сказал, так же тихо:
– Он опасен, всегда будет опасен, но мы начинаем, и это самое важное.
Она кивнула, удовлетворенная тем, что он принял ее совет послать за Хирагой сегодня днем, вооружиться и не бояться использовать угрозу. Оба сознавали степень риска, но с другой стороны, напомнила она себе, все еще чувствуя в ушах гулкие удары сердца, сопровождавшие их словесный поединок, который она подслушивала, с другой стороны эту возможность послали им сами боги и выгода соизмерима с риском. Ииии, давилась она про себя, если удача будет сопутствовать нам, мы получим звание самураев, наши потомки будут самураями, а мой Ити станет одним из владык Гъёкоямы. – Вы поступили очень мудро, когда сказали, что бежавших сиси было двое, а не трое, и не раскрыли всего, что нам еще известно.
– Очень важно оставить что-то про запас. Чтобы вернее управлять им в будущем.
Она с материнской нежностью потрепала мужа по руке и еще раз сказала ему, как умно он поступил, не напоминая ему, что и это было ее предложением. На мгновение она отвлеклась мыслями от сегодняшнего вечера, все еще озадаченная новостью о том, что двое спасшихся сиси направляются в Эдо, безмерно увеличивая тем самым риск быть пойманными или преданными. И еще более озадачило ее известие о том, что Сумомо, невеста Хираги, остановилась в доме Койко, самой знаменитой куртизанки Эдо, услугами которой пользовался сейчас князь Ёси. Вот уж действительно есть над чем задуматься.
Некая случайная мысль вдруг распустилась изысканным цветком. – Ити-тян, – осторожно начала она, – я сейчас вспомнила кое-что из того, что вы говорили раньше, и мне захотелось спросить вас: если эти гайдзины такие умные и такие магические банкиры, не было ли бы мудро с вашей стороны осторожно начать свое дело с одним из них, очень, очень тихо. – Она увидела, как остановился его взгляд и на губах начала обозначаться серфическая улыбка. – Тоси сейчас девятнадцать, он самый умный из наших сыновей и мог стать номинальным главой такого предприятия, neh?
33
Понедельник, 1 декабря
Норберт Грейфорт поднялся на палубу пакетбота, когда тот только что обогнул мыс. Корабль шел из Гонконга через Шанхай, и теперь впереди виднелся берег Иокогамы. Грейфорт был свежевыбрит; прячась от утренней прохлады, он надел цилиндр и сюртук. Он увидел капитана и остальных на мостике перед трубой, от которой за корму тянулся шлейф черного едкого дыма. Матросы готовились к прибытию в порт; все паруса на трех мачтах пакетбота были свернуты. На баке, позади железной решетки, полностью отделявшей их от остального корабля, находились пассажиры четвертого класса, отбросы Азии, бродяги, лица без определенных занятий. Они теснились под парусиновыми навесами. Решетки стали обычным делом на пассажирских судах из-за попыток пиратских нападений с этой их части.