Дальнейшая часть встречи прошла без осложнений. С умением и дипломатической осторожностью сэр Уильям, со столь же умелой помощью Сэратара, установил в весьма уклончивых формулировках, что «если окажется, что некая сила выступила против кого-нибудь вроде Сандзиро, например, против его столицы, например, это было бы крайне печальным обстоятельством, даже если подобное действие могло бы, вероятно, расцениваться как похвальное, ввиду некоего не имеющего оправдания акта убийства иностранных подданных. Такое действие вызвало бы град протестов со стороны Эдо и заслуживало бы официального извинения, случись такому невообразимому событию действительно иметь место…»
Абсолютно ничего не было сказано прямо, ничто даже косвенно не указывало на то, что некое разрешение было дано или востребовано. Ни слова не было записано. Возможный враждебный акт такого масштаба, «особый случай», мог рассматриваться официально только при тщательном соблюдении протокола.
К этому времени и у Тайрера, и у Андре голова раскалывалась от боли, и оба они проклинали своих хозяев за то, что необходимая в этом случае уклончивость почти не поддавалась переводу.
Ёси молча ликовал. Сандзиро все равно что мертв, первое препятствие устранено, и мне это ничего не стоило.
– Я думаю, мы понимаем друг друга и можем перейти к другим вопросам.
– Да, с полной ясностью. – Сэр Уильям откинулся на спинку кресла и препоясал чресла, готовясь выслушать quid pro quo.
Ёси набрал в грудь побольше воздуха и повел наступление:
– Переведите следующее, предложение за предложением. Объясните, что это для точности. Скажите также, что на данный момент этот разговор должен рассматриваться между нами как государственная тайна. – Увидев непонимающий взгляд Тайрера, он добавил: – Вы знаете, что такое государственная тайна?
Посоветовавшись с Андре, Тайрер ответил:
– Да, государь.
– Хорошо, тогда переведите: согласны ли все, что это будет нашей государственной тайной?
Сэр Уильям решил, что сказав «а», нужно говорить и «б».
– Согласен.
Сэратар повторил вслед за ним то же самое.
Тайрер промокнул лоб.
– Все готово, государь.
Еще более твердым голосом Ёси произнес:
– Я хочу перестроить Сёгунат и бакуфу на современный лад. Переводите. Чтобы добиться этого, мне нужны знания. Переводите. Анг'рия и страна Фурансу – самые могущественные из внешних держав. Переводите. Я прошу вас продумать различные планы, как помочь Сёгунату образовать современный флот, судостроительные верфи и современную армию. Переводите.
Адмирал Кеттерер дернулся в кресле и сел прямо, его шея с пульсирующими венами пылала как огонь.
– Сидите спокойно, – тихо произнес сэр Уильям уголком рта, – и не произносите ни слова!
– Также современную банковскую систему и пробные фабрики. Одна страна не в состоянии сделать все. Вы богаты, Сёгунат беден. Когда планы будут приняты, я соглашусь на справедливую цену. Она будет выплачена углем, серебром, золотом и ежегодными арендами безопасных гаваней. Я бы хотел получить предварительный ответ через тридцать дней, если это вас заинтересует. Если да, то будет ли одного года достаточно, чтобы детальные планы были одобрены вашими правителями?
Ёси было трудно сохранять внешнюю невозмутимость, и он спрашивал себя, что бы они сказали, если бы знали, что он не имеет полномочий делать такое предложение и никаким образом не сможет осуществить ни единой его части. Предложение было сделано, чтобы соблазнить их и на год оттянуть внешний конфликт – он нуждался в этой отсрочке, чтобы раздавить внутреннюю оппозицию Сёгунату и покончить со своими главными противниками: Огамой из Тёсю и Ёдо из Тосы, надеясь, что Сандзиро теперь уберут без его помощи.
В то же время это был прыжок в будущее, в неизвестное, который непонятным для него образом одновременно пугал и окрылял его. Все эти идеи основывались на сведениях о методах гайдзинов, выуженных шпионом Инэдзина у ничего не подозревающего сеи Рёси и получивших в его голове новое осмысление после всего, что он увидел и услышал на военном корабле, который был неимоверно внушителен, но даже не приближался по размерам и смертоносности к анг'рийскому флагману.
Ненавидя эту действительность, но принимая ее, он осознал: для того чтобы защитить себя, Страна Богов должна стать современной. Чтобы добиться этого, он должен был иметь дело с гайдзинами. Он всем сердцем ненавидел, презирал и не доверял им, но они располагали средствами уничтожить Ниппон, по самой меньшей мере отбросить страну назад, воскресив период бесконечных братоубийственных войн, который длился много веков, пока Сёгун Торанага не обуздал бусидо, воинственный дух самураев.
Он смотрел, как два вождя переговариваются между собой. Потом он увидел, как предводитель анг'ричан сказал что-то молодому переводчику, Тайре, который заговорил на своем нетвердом, но вполне понятном японском:
– Мой господин благодарит вас, государь, за… за доверие. Нужно сто двадцать дней послать письмо парламенту королевы и королю Фурансу привозить… привезти, доставить назад ответ. Оба вождя уверенны, ответ будет «да».
Сто двадцать дней – это больше, чем он ожидал.
– Хорошо, – кивнул он с хмурым лицом, внутренне слабея от облегчения.
А теперь лакомый кусочек, подумал он, видя, что они готовятся закрыть встречу. Око за око, смерть за смерть:
– Последнее, я уверен, Уи'рам-сама не знает, что человек, которому он дал приют, по имени Накама, является самураем-отступником, ронином и бунтовщиком, чье настоящее имя Хирага, иногда его еще зовут Отами. Я требую его немедленной выдачи. Он разыскивается за убийство.
В этот миг по ту сторону залива, в Ёсиваре Иокогамы, Кацумата говорил:
– Хирага, ты подумал о том, как мы можем привести гайдзинов в ярость, о враждебном выпаде, который настроит их против Сёгуната?
Оба мужчины сидели друг напротив друга в уединенном домике в саду дома Трех Карпов.
– Поджечь одну из их церквей было бы легче всего, – ответил Хирага, спрятав свою боль и гнев поглубже, ибо Кацумата был очень проницателен – он только что пришел, вызванный сюда каким-то полусонным слугой из своего убежища в деревне. Поблизости не было никого, не считая нескольких кухонных подручных, хлопотавших вокруг очагов и занимавшихся уборкой и чисткой. Райко и ее дамы все еще спали – немногие из них просыпались раньше полудня. – Это по-настоящему взбесит их, но сначала позвольте мне рассказать вам, чего я достиг здесь и…
– Позже, первым делом нам необходимо составить план. Церковь? Интересная мысль, – заметил Кацумата. Его лицо было холодным и жестоким, он уже изменил свой облик после Ходогайи.
Теперь он выглядел как бонза, буддийский священник. Лицо чисто выбрито, остались только усы. Отросшие волосы на голове были париком и теперь исчезли. Голову покрывала короткая щетина, как у бонзы, он был в сандалиях и оранжевой буддийской сутане, подпоясанной четками для молитв. Его длинный меч в черных ножнах лежал рядом с ним на футонах и мон, пять знаков на сутане, возвещали, что он член воинственного монашеского ордена.
Эти добродетельные военные ордена состояли из самураев, которые отказались от своего самурайского звания, навечно или временно, чтобы служить Будде, проповедовать и бродить по стране, делая добрые дела, в одиночку или небольшими отрядами, вылавливая разбойников и бандитов, защищая бедных от богатых, богатых от бедных и некоторые монастыри. Бакуфу, как и большинство даймё, терпели их, если только их воинственность не выходила за грани дозволенного.
Вчера на склоне дня он с высокомерным видом прошел через заставу, его подложные документы были в полном порядке. Он опоздал на день, никто не предупредил Райко о его приходе, но она тут же предоставила ему лучший из свободных домиков. В отличие от других сиси, пожалуй, единственный среди них, он был из богатой семьи и всегда имел с собой много золотых обанов.
– Церковь, – повторил он, смакуя предложение Хираги. – Я бы до такого не додумался… мы подбросим записку, в которой напишем, что это было сделано по приказу Ёси, тайро Андзё и родзю как предупреждение им покинуть наши берега. Нам очень нужно отомстить Ёси. – Капля пены выступила в углу его рта, и он сердито смахнул ее рукой. – Ёси – наш главный враг. Один из нас должен напасть на него, он убил слишком много наших воинов в Киото, застрелил некоторых своей рукой. Если бы я мог устроить на него засаду, я бы сделал это. Но об этом тоже потом. Итак, будет сожжена церковь. Хорошо.
Хирага был обеспокоен: Кацумата вел себя странно, совсем не как прежде. В нем появилось нетерпение, и он говорил с ним так, будто сам был даймё, а Хирага – одним из его госи, которым можно вертеть как вздумается. Я предводитель всех сиси Тёсю, подумал он с еще большей злостью, а не послушный ученик сэнсэя из Сацумы, пусть и знаменитого на всю страну.
Хирага был обеспокоен: Кацумата вел себя странно, совсем не как прежде. В нем появилось нетерпение, и он говорил с ним так, будто сам был даймё, а Хирага – одним из его госи, которым можно вертеть как вздумается. Я предводитель всех сиси Тёсю, подумал он с еще большей злостью, а не послушный ученик сэнсэя из Сацумы, пусть и знаменитого на всю страну.
– Это превратило бы всю Иокогаму в потревоженное осиное гнездо. Мне пришлось бы исчезнуть, что на данный момент было бы нежелательно – моя работа важна для нашего дела. Обстановка здесь очень тонкая, сэнсэй. Я согласен, что мы должны составить план, например, куда мы отступим, если нам суждено уцелеть?
– В Эдо. – Кацумата не мигая смотрел на него. – Что важнее: сонно-дзёи или твое безопасное пристанище среди врагов-гайдзинов.
– Сонно-дзёи, – тут же ответил он, веря в это. – Но нам очень важно знать то, что знают они. Знать своего врага как…
– Мне нужны не наставления древних, Хирага, а действия. Мы проигрываем схватку, Ёси выигрывает. У нас осталось единственное решение: направить всю ярость гайдзинов против бакуфу и Сёгуната. Это приблизит сонно-дзёи к цели, как ничто раньше, поэтому и является делом первостепенной важности. Мы отчаянно нуждаемся в этом, тогда мы получим новую поддержку и лицо, воины стекутся под наши знамена, а тем временем лучшие из сиси вновь соберутся здесь и в Киото, я вызову подкрепления из Сацумы и Тёсю, и мы снова атакуем Врата, чтобы освободить императора. На этот раз мы достигнем цели, потому что Огама, Ёси и весь вонючий Сёгунат будут заняты другим, разбираясь со взбешенными гайдзинами. Как только Врата будут нашими, сонно-дзёи станет реальностью. – Его уверенность не оставляла сомнений.
– А если мы взбудоражим гайдзинов, что тогда, сэнсэй?
– Они обстреляют Эдо, Сёгунат ответит тем, что сожжет Иокогаму – обе стороны проигрывают.
– Тем временем все даймё выступят в поддержку Сёгуната, когда гайдзины вернутся, а они обязательно вернутся.
– Они не вернутся раньше Четвертого или Пятого месяца, скорее всего, еще позже. К тому времени Врата будут в наших руках, по нашему совету император с удовольствием отдаст гайдзинам главного виновника, Ёси, или его голову, Нобусаду, Андзё или любые другие головы, которые потребуются им, чтобы утолить жажду мести. И по нашим дальнейшим советам Сын Неба согласится позволить им торговать, прекратив всякие военные действия, но только через Дэсиму в гавани Нагасаки, как это было в течение веков. – Кацумата был уверен. – Вот что произойдет. Сначала церковь – как насчет корабля?
Хирага удивленно посмотрел на него.
– Что насчет корабля? – спросил он. Его голова была забита доводами против того, что рисовал себе Кацумата, он был уверен, что все произойдет совсем не так; в то же время он пытался найти способ отвлечь Кацумату, заставить его отправиться дальше, в Эдо, и вернуться сюда через месяц или два – все шло слишком хорошо с Тайрой, сэром Уи'румом, Дзами-самой и сёей, чтобы ставить это под угрозу. Времени предостаточно, привести гайдзинов в ярость, предав огню их церковь, можно и позже, когда безопасный путь отступления будет тща…
– Если потопить их военный корабль, это ведь разозлит их, не так ли?
Хирага часто заморгал.
– Как… как ничто другое.
– Мы используем церковь как отвлекающий удар, а потом пустим ко дну корабль, самый большой у них.
Онемев от изумления, Хирага смотрел, как Кацумата открывает свой заплечный мешок. В нем оказались четыре металлических трубки, перемотанные проволокой. И запалы.
– В них взрывчатое вещество, пушечный порох. Если взять одну, с запалом, и бросить в окошко или в пушечный порт или привязать к борту корабля, то взрывом разнесет весь борт; после двух на плаву не удержится ни один корабль.
Хирага был заворожен, разом забыв обо всем остальном. Он потянулся за одной из трубок. Ему казалось, что в его руке она пульсирует, как живое существо. С одного конца имелось отверстие для запала, и он тут же представил себе разбрызгивающий искры запальный шнур, увидел, как его рука бесшумно опускает бомбу в самый нижний пушечный порт, следом за ней другую – потом он быстро ныряет назад в лодку, почти невидимую в морском тумане, тихо гребет, удаляясь на безопасное расстояние, потом оглушительный взрыв, когда от бомб взорвутся другие заряды, и вот огромный корабль медленно исчезает под водой.
И вместе с ним все его собственные планы.
– Это потрясающая идея, Кацумата, – сказал он, чувствуя, как кружится голова. – Нужно будет тщательно выбрать время, чтобы луна и море помогли нам, и подробно все продумать. Весна или начало лета подойдут лучше всего. После этого мне нельзя будет здесь оставаться, и… Мне столько нужно рассказать вам о том, что я здесь узнал. – Он едва не выпалил, что уже хорошо говорит по-английски, но вовремя опомнился. – Еще несколько недель, и мне здесь больше нечего будет делать. Тогда церковь и корабль.
– Мы сожжем церковь и потопим корабль завтра ночью.
– Невозможно!
Кацумата с холодным весельем смотрел на его потрясенное лицо и думал, какая жалость, что Ори мертв, а Хирага жив – Ори был настолько выше его. Но, с другой стороны, он ведь тоже был сацума, а не тёсю.
– Сколько раз я должен повторять, что внезапность – лучшее оружие сиси. Внезапность и стремительная решимость. Где Акимото?
– В деревне. Я решил, что сейчас лучше не приводить его с собой, – ответил Хирага, пытаясь справиться с уносящей его к водопаду стремниной. Вернувшись из Ходогайи, он не стал делиться сокровенными мыслями со своим братом, сказав лишь, что, по словам Кацуматы, Сумомо погибла, когда Койко выдала ее Ёси, и промолчал о том, что, по его мнению, их обеих бросила в черную бездну случайность. Как и нас без всякой пользы выбросят в этом безумном предприятии, и все мои труды окажутся напрасными. – Завтра слишком рано. Я предлагаю продумать пла…
– Один человек легко справится с церковью. Акимото. Нам понадобится динги или маленькая рыбацкая лодка. Ты сумеешь раздобыть такую?
– Возможно, – ответил Хирага. Он произнес это механически, разум его был затуманен мириадом вопросов и опасений. – Возможно, мне удастся украсть какую-нибудь лодку. Сэнсэй, я ду…
– Ты плохо соображаешь. Рыбаки всегда уносят весла, когда не пользуются лодкой. Красть не к чему. Купи ее. – Кацумата достал маленький шелковый кошелек и небрежно положил его на стол. – Хирага, приди в себя! – бросил он. Голос его стал жестким. – Или, живя среди гайдзинов, ты настолько заразился их злом, что забыл клятву, принесенную сонно-дзёи? Сосредоточься, план хорош, удобнее момента не представится. Ты смог бы купить лодку?
– Да, да, но… но, сэнсэй, куда мы отступим?
– С отступлением все просто. Мы втроем, ты, Такэда и я, потопим военный корабль. Потом мы пристанем к берегу как можно ближе к Эдо и затеряемся в городе.
– А как быть с четвертым, тем, который подожжет церковь?
– Он доберется туда пешком.
– Нам понадобятся еще сиси, это большое дело. Весь этот край станет смертельно опасным для нас.
– Так нам будет легче отступать. Четырех человек достаточно. Я возглавлю нападение на корабль, а если завтра будет ветер, огонь с горящей церкви может перекинуться на всю Иокогаму, еще лучший подарок. Возвращайся сегодня вечером, приводи Акимото, и я разработаю окончательный план.
– Но… где Такэда?
– Я оставил его в Ходогайе. Он будет здесь сегодня днем. До вечера, Хирага. – Кацумата коротко поклонился, показывая, что разговор окончен.
Хирага в смятении поклонился в ответ; слишком много лет он был обожающим учеником, слепо преклонявшимся перед своим сенсеем, непревзойденным мастером меча и тактиком, чтобы возмутиться сейчас при таком надменном обращении. Он вышел и побрел через мост назад в Поселение, вдоль деревенской улицы, позже свернул на набережную, прошелся по ней обратно, ничего не видя перед собой; в голове его мешались мрачные мысли и неосуществимые планы, будущее лежало в руинах, и все потому, что этот чужак из Сацумы поставил себе целью подтолкнуть судьбу вперед.
Но сэнсэй прав, размышлял он. Сожженная церковь и потопленный корабль сведут гайдзинов с ума, их флот обрушится на Эдо, Эдо сгорит, в ответ будет разрушена Иокогама. Через несколько месяцев их корабли вернутся, на этот раз уже с целой армией. К тому времени сиси не будут хозяевами Врат, зато вся Япония будет охвачена войной. И гайдзинам это будет абсолютно все равно.
Так или иначе, нам придется открыть двери их миру. Гайдзины приняли решение. Поэтому они построят Поселения в Иокогаме и в других местах, ибо они обладают достаточной мощью, чтобы расстрелять наше побережье и закрыть наши порты, навсегда, если пожелают, и никакой Божественный Ветер не поможет нам.