Женщина была поразительно уродливой. Она двигалась по комнате, пытаясь изобразить танец. Каждый мужчина протягивал руку с липкой купюрой и шлепком прилеплял ее на тело толстухе, и вскоре она была облеплена с ног до головы «летучими деньгами».
Возле Уолтера оказался охранник:
— Иностранец желает хорошую милую девушку? Если такой здесь нет, мы можем послать за ней.
Уолтер посмотрел на стройную девушку с подносом. Великан покачал головой:
— Не эту. Эта — моя. Она не обслуживает мужчин. В этот момент жирная негритянка решила прекратить развлечение. Она подняла руку и сняла с головы связанные цилиндрики. Толстуха зажгла каждый из них от факела и начала разбрасывать цилиндрики по комнате, стараясь попасть под ноги присутствующим мужчинам. Цилиндрики взрывались. Последним она подожгла большой цилиндр. Фитиль разгорелся с громким треском, уродина оглянулась, выискивая цель. Вдруг она повернулась и швырнула цилиндр на диван, где сидели несколько девушек. Он разорвался с таким грохотом, что Уолтер сразу вспомнил хуа-пао, которые он видел в действии на Желтой реке. Кушетка покачнулась, и полуголые девушки с пронзительными криками в испуге помчались по лестнице.
Владелец дома начал размахивать руками и громко вопить:
— В Доме Грязных Развлечений всегда очень весело! Уолтер решил, что с него достаточно. Идя к дому, где был его приют, он быстро подсчитал, что если бы деньги, приклеенные к жирному телу негритянки, имели настоящую стоимость, она могла бы купить себе дворец в Кинсае.
3Внизу стояла полная тишина, и единственное, что доносилось до слуха Уолтера, это как отец Теодор в соседней комнате читал «Шахру», утреннюю молитву.
Одеваясь, Уолтер почувствовал уверенность, что все образуется.
Они выполняли свою миссию в течение пяти дней, и казалось, что им сопутствует счастье. Самые богатые люди города подписывали петиции о мире, и их передавали в Великий Дворец. На рыночных площадях каждый день происходили демонстрации. В Городе Тысячи Мостов ветви ивы были прикреплены почти к каждой двери. Было ясно, что вскоре дворцовым министрам придется подчиниться требованиям народа. Но за пять дней им так и не удалось обнаружить Лю Чунга.
Уолтер не мог объяснить, откуда у него появилась надежда, но он не сомневался, что Птицу, Устилающую Пухом Свое Гнездо вскоре найдут. Юноша был в этом настолько уверен, что начал думать, что же он станет делать, когда увидит Мари-ам. Долгие месяцы разлуки она постоянно занимала его мысли, понемногу вытесняя Ингейн из его дум. Уолтер понял, что стал тепло относиться к девушке, путешествовавшей с ними в синей юрте, а возлюбленная леди с родины удалилась в темные закоулки памяти. Но он не сможет сказать Мариам о своих симпатиях, потому что не должен нарушить клятву. Юноша подобрал длинные кудри под парчовую треуголку и решил, что хорошенько все продумает, когда будет уверен, что вскоре увидит Мариам.
Чанг By зашел за ним очень рано. День обещал быть жарким, и старик оделся в прохладные льняные одежды черного цвета и простые черные войлочные туфли. Он энергично обмахивался веером. Глаза Чанг By сверкали торжеством.
— До ушей Ее Королевского Великолепия, вдовой императрицы, дошли слухи о пребывании в городе моего ученого друга, — сказал он. — Императрица приказала, чтобы его доставили к ней днем, чтобы она собственными ушами могла услышать его сообщение. Может быть, это станет первым шагом к принятию условий мира. — Старик улыбнулся и легонько хлопнул Уолтера по плечу веером. — Это еще не все. Мы отыскали Лю Чунга. Он сейчас находится в магистрате, и его будут допрашивать. Мы должны сразу отправиться туда. Прибыв в магистрат, который одновременно был тюрьмой и судом, они тут же увидели Лю Чунга. Его вели через зал. Китаец был обнажен до пояса, и к его ушам были привязаны небольшие флажки в знак того, что его подозревают в серьезных преступлениях. Он был так подавлен, что казалось, из его жирного тела выпустили воздух, и кожа болталась толстыми складками. По ней текли ручьи пота, словно вода по поверхности кожаного мешка водоноса.
Лю Чунг их не видел. По его виду было ясно, что по дороге в комнату для допросов ему пришлось миновать темные камеры, находившиеся у подножия узкой лестницы. Света было мало, но можно было разглядеть, что заключенные сидели в больших бочках, и только головы высовывались через дыры в днищах. Их жизнь была поистине ужасна, и впереди у заключенных не было никакой надежды. Они громко жаловались на свою судьбу. Лю Чунг содрогнулся.
Уолтер схватил Чанг By за руку:
— Что сделают с этими несчастными? Старик равнодушно пожал плечами:
— Ничего особенного. Тут есть серьезные преступники, осужденные на разные сроки. Но конец всегда один: люди долго не выдерживают в такой тесноте и умирают, прежде чем истечет срок наказания.
Лю Чунг паниковал все больше. В углу зала суда стояла страшная фигура человека в капюшоне с вороньими перьями. Он тоже был обнажен до пояса, и когда он двигался, под гладкой кожей перекатывались сильные мышцы. Это походило на игру мышц молодых питонов, влезающих на дерево.
— Это палач Хсюй, — прошептал Чанг By. Они с Уолтером оставались в задней части комнаты. — Его прозвали Рука, Которая Затягивает Петлю. Говорят, что ему доставляет огромное удовольствие заниматься своим ремеслом. Если Лю Чунг заупрямится, Хсюй станет его пытать с помощью острых ножей, нагретых добела. Тогда купец расскажет все.
Лю Чунг сразу показал, что не желает испытывать страдания в Руке, Которая Затягивает Петлю, и начал, говорить. Отец Теодор шепнул на ухо Уолтеру, что тот пытается объяснить, почему присоединился к каравану Баяна Стоглазого.
— Меня его объяснения не убедили, — заявил священник. — Ему будет нелегко оправдаться.
Чанг By сел на скамью рядом с судьей и, попросив позволения, начал допрашивать обвиняемого. После допроса Лю Чунга снова отправили в камеру, и посланник подошел к Уолтеру.
— Новости одновременно хорошие и плохие, — сказал он. — Вашего друга, которого Лю Чунг называет Высоким Иностранцем, похитили бандиты возле города, расположенного неподалеку от реки Вей-Хо. Лю Чунг отправился в город с девушкой, и они узнали о том, что случилось, только когда возвратились обратно. С тех пор они больше ничего не слышали о Высоком Иностранце.
Уолтер был настолько подавлен, что не мог вымолвить ни слова.
Потом он поднялся и начал расхаживать по комнате. Ему стало не по себе. Юноша был уверен, что Тристрама убили. Конечно, могло быть так, что бандиты его увели, чтобы позже продать в рабство. Уолтер не сомневался, что друг предпочтет смерть и будет сопротивляться до конца. Да, его, видимо, убили, а тело выкинули в реку. Уолтер все больше верил в это. И винил во всем себя. Его желание привело их в эти враждебные жестокие земли, и он, только он, виноват в смерти Тристрама.
У юноши побелело лицо и тряслись руки, когда он вернулся к своим спутникам.
— Лю Чунг рассказал не все, — мрачно заявил он. — Он заключил сделку с бандитами. Это ясно, потому что самого его не было по время нападения. Мы должны вытащить из него правду. — Уолтер помолчал, словно боясь задать следующий вопрос. — А что случилось с девушкой?
— Эта жирная свинья выкинула очередной трюк, — сказал Чанг By. — Он привез ее в Кинсай и передал Сун Юнгу, а тот решил отправить девушку к брату в Антиохию. Сун Юнг получит много денег, потому что, как сказал Лю Чунг, брат девушки обещал дать за нее огромную сумму денег. Ее сегодня посадят на судно, которое доставит ее до Великой Желтой реки. Затем она отправится на лодке вверх по течению к тому месту, откуда по суше отправляются шелковые караваны.
— Тогда мы еще сможем успеть, — сказал Уолтер. Чанг By с сомнением покачал головой.
— Что хочет сделать молодой ученый? — спросил он. — Сун Юнг пользуется уважением в суде, и судьи всегда к нему прислушиваются, потому что, если нужно, он дает крупные взятки. На каком основании мы можем просить опеки над этой девушкой?
— Ее собственное желание. Она не хочет возвращаться в дом Антемуса.
— Ни один судья не примет во внимание желание женщины. Они скажут, что у нее нет ни отца, ни мужа, и поэтому она должна жить со своим братом. Уважаемый ученый является родственником девушки?
— Нет.
— Может, он хочет на ней жениться? Уолтер покачал головой:
— Нет. Но в ней течет английская кровь, и она собиралась вместе с нами вернуться на родину своего отца.
Чанг By широко развел руками:
— Очень жаль, что молодой ученый не думает жениться на ней. Тогда у нас были бы основания для действий. Иначе судьи не станут нас слушать. Ваш покорный слуга считает, что мы ничего не сможем для нее сделать.
Уолтер погрузился в размышления, а потом спросил:
— Когда она должна быть на судне?
— Через два часа. Лю Чунг заявил, что ее прячут в складе шелка, принадлежащем Сун Юнгу, она поедет оттуда.
Чанг By широко развел руками:
— Очень жаль, что молодой ученый не думает жениться на ней. Тогда у нас были бы основания для действий. Иначе судьи не станут нас слушать. Ваш покорный слуга считает, что мы ничего не сможем для нее сделать.
Уолтер погрузился в размышления, а потом спросил:
— Когда она должна быть на судне?
— Через два часа. Лю Чунг заявил, что ее прячут в складе шелка, принадлежащем Сун Юнгу, она поедет оттуда.
Во время разговора в мозгу Уолтера родилась смелая мысль. Он вспомнил визит Антемуса в Мараге, жуткое выражение лица купца и его зловещий шепот, от которого у юноши по спине побежали мурашки, когда Антемус сказал: «Вы даже не можете себе представить, какие страдания ей придется перенести за свой проступок».
Антемус никогда не простит сестру. Если она к нему вернется, ей придется очень худо.
Уолтер подумал: «Ей нельзя возвращаться! Надо сделать все, чтобы ее спасти!»
Никакая клятва не может помешать ему спасти Мариам от страшного наказания и той ужасной жизни, которую ей придется вести после возвращения. Ему вспомнилось свое несчастливое детство после того, как дед поспешил дать нелепую клятву. Наверно, тут что-то не так, если вечная клятва — несколько произнесенных в гневе необдуманных слов — приносит людям печаль и несчастье.
— Я виноват в смерти моего друга, — сказал Уолтер. — И не могу совершить еще один неправильный поступок. Точно ли мое намерение жениться на девушке поможет судьям забрать ее из рук Сун Юнга?
Чанг By заколебался.
— Кто может сказать заранее? Возможно, Сун Юнг даст им огромную взятку. Мы можем быть уверены в успехе, только если будет полностью совершен обряд бракосочетания. Ни один судья не имеет права разлучить мужа и жену. — Он помолчал, а потом добавил: — Нам не следует прибегать к силе. Сун Юнг обладает огромным влиянием в городе.
— Тогда необходимо совершить обряд бракосочетания. — Уолтер обратился к отцу Теодору: — У меня есть план, и согласно этому плану у нас будет всего несколько минут, чтобы совершить обряд бракосочетания. Вы нам поможете? Это будет сложно, и, вероятно, вам тоже будет грозить опасность.
— Я в этой стране с миссией, которая не является безопасной, — гордо заявил священник. — Вы что считаете, что я побоюсь? Нет, нет, вы слишком дурно обо мне думаете. Но я предвижу трудности в совершении самого обряда. Всего несколько минут? Молодой человек, служба несториан — прекрасная священная церемония, которая продолжается целый час. Нужно прочитать много молитв. Еще требуется кольцо, чаша вина и хнана, чтобы посыпать ею вино. У меня есть кольцо, и мне приятно добавить, что у меня с собой довольно хнаны. Это пыль, собранная в гробнице святого мученика. Но все упирается в недостаток времени.
— Дорогой отец Теодор, — серьезно сказал Уолтер. — Сейчас речь идет о жизни и смерти. Я уверен, что будет достаточно произнести главные слова службы. Нам хватит того, что вы соедините нас от имени Господа Бога, без дополнительных молитв.
— Я достану чашу с вином, — сказал Чанг By.
— То крепкое китайское вино? — воскликнул священник. — Нет, оно должно быть легким и свежим, сделанным из винограда, собранного на наших теплых холмах. Другим вином нельзя навечно соединить двух христиан по-настоящему!
— Мы должны действовать в соответствии с обстановкой и нашими возможностями, — отрезал Уолтер. — Отец Теодор, перестаньте сомневаться, лучше просмотрите службу и выберите подходящие молитвы. У нас будет лишь пара минут.
Священник печально покачал головой.
— Это просто святотатство, — сказал он. — Меня это очень тревожит. Но… у нас нет выбора, и я сделаю все так, как вы говорите.
Шелковый склад Сун Юнга располагался на одной из рыночных площадей города. Строение с высокой многоярусной крышей было весьма внушительным и возвышалось над остальными домами. Над дверью висело золотое изображение бабочки шелкопряда. Ставни на окнах были открыты, и была видна комната, в которой находились огромные рулоны великолепного шелка, отливающего такими богатыми красками, что казалось, они через окна освещают всю площадь.
Перед складом стоял паланкин с опущенными занавесками. Два носильщика в набедренных повязках ожидали у передник и задних ручек. Уолтер вспомнил о том дне, когда они с Тристрамом наблюдали в Антиохии за приготовлениями к отъезду. Тогда они ни во что не могли вмешаться. Интересно, повезет ли ему сегодня?
Уолтеру следовало настроиться на выполнение стоявшей перед ним задачи, но он постоянно думал о судьбе друга. Он считал, что Трис погиб, но история, случившаяся на реке Вей-Хо, была такой же таинственной, как история с Уолтом Стендером. Если Триса захватили в плен, то напасть на его след не удастся. Легче отыскать каплю вина в огромном океане, чем найти человека в такой необъятной стране. У Уолтера не улучшалось настроение, даже когда он думал о том, что сможет помочь Мариам.
— Вот Сун Юнг, — сказал Чанг By, указывая на человека с веером.
Из склада выполз чрезвычайно дородный человек. Опираясь на плечи двух слуг, он медленно продвигался к паланкину. Толстяк осторожно переступал ногами, словно сомневаясь, что они выдержат вес его тела.
Сун Юнг был одет в тонкий шелковый костюм, прилипший к потному бочкообразному торсу. На голове у него была уродливая шляпа в форме бутыли для вина.
Чанг By презрительно сказал:
— Говорят, у него над кроватью висят веревки, чтобы он мог подниматься. Сколько горя Сун Юнг принес моей несчастной стране!
— Кажется, мы прибыли вовремя. Чанг By уверен, что люди, обещавшие нам помочь, здесь?
— Не волнуйтесь. Братство Синих Звезд нам поможет. Я затею разговор с этим отвратительным типом, который жиреет от бед собственной страны, а мой молодой друг пусть выполняет задуманное.
На площади толпилось много народа, и возле занавешенного паланкина тоже суетились люди. Уолтер подошел к ним, пытаясь осторожно продвинуться как можно ближе. Он заговорил по-гречески, будто обращаясь к отцу Теодору. Он произносил слова громко и ясно, чтобы его было можно слышать за занавесками:
— Если ты здесь, Мариам, не отвечай мне. Это Уолтер. Если ты меня слышишь, пошевели занавеску.
Он весь напрягся в ожидании, но одна из занавесок легонько дрогнула.
— Я обещал встретиться с вами в Кинсае. Господь Бог и добрый святой Эйдан позволили мне выполнить обещание. Мариам, есть только один способ освободить тебя — ты должна стать моей женой. Если ты не против, пошевели занавеской.
Занавеска затрепетала.
— Нам нужно быть очень осторожными. Не произноси ни звука, пока не услышишь, как я скажу «Да!». Тогда открой занавес и быстро выходи. Сразу сделай то, о чем мы тебя попросим, потому что у нас нет времени. Ничего не бойся, Таффи. Мы все продумали.
Уолтер быстро оглянулся и вздохнул с облегчением, увидев, что через толпу к нему пробираются люди в куртках с синими звездами, подпоясанных кожаными поясами. Он кивнул, чтобы отец Теодор начинал.
Священник начал читать по листу пергамента у него в руках. Он низко наклонил голову и произносил слова обряда очень быстро. Все заняло не более минуты, но Уолтеру казалось, что он никогда не закончит. Один из носильщиков подошел ближе. На лице с синей татуировкой было написано подозрение. Молодой человек в куртке со звездами поспешно оттеснил его в сторону.
Отец Теодор убрал пергамент и открыл корзинку, которую принес с собой. Он достал оттуда серебряную чашу с вином. Священник перекрестил ее, опустил туда кольцо и посыпал все мелким порошком.
— Пей, — сказал он, подавая чашу Уолтеру. — Ты должен выпить две трети. Ни больше, ни меньше, если желаешь, чтобы брак был счастливым. Если ты выпьешь больше, то будешь тираном в семье. Если меньше, то в доме станет заправлять жена. Пей, а потом отвечай.
Уолтер выпил вино и громко сказал: «Да!» Занавески тут же раздвинулись, и из носилок вышла Мариам. Уолтеру она показалась такой маленькой. Гораздо меньше, чем он ее запомнил. Девушка была испугана.
Отец Теодор отдал ей чашу, Мариам выпила вино, а потом тоже сказала: «Да!» — и взяла кольцо из чаши. Девушка надела его на палец, и священник возложил правую руку сначала на голову Уолтера, а потом на голову Мариам.
— Объявляю вас мужем и женой, — громко сказал отец Теодор.
Все заняло несколько секунд. Казалось, что стоявшие вокруг них люди еще ничего не сообразили. Уолтер наконец решился взглянуть на свою жену и сразу понял, что любит ее. Он понял, что страстно полюбил девушку с того момента, как они расстались, но чувство долга требовало, чтобы он сохранял верность своей клятве Ингейн, и он не решался признаться в привязанности к Мариам.
Сейчас он был уверен, что все сделал правильно, и его охватило ощущение счастья.
Мариам взглянула на него.
— Уолтер! — дрожащим голосом произнесла она. Ее глаза сверкали от слез счастья. Уолтер взял жену за руку и шепнул: