Круглов ринулся к Лидии и вытряс из нее правду. Бархатова призналась, что давала дочери лекарство, объяснив свое безответственное поведение до смешного просто:
– Софья постоянно пребывает в плохом настроении, то плачет, то ноет, ночью не спит, по квартире бродит, после полуночи к холодильнику бегает, тройки получает, апатична, некоммуникабельна, не желает налаживать отношения с коллективом. В школе ее не уважают ни учителя, ни одноклассники, друзей у дочери нет. За что мне такой неудачный ребенок достался?
– И ты решила справиться с подростковыми проблемами энеротараином? – неодобрительно спросил психиатр. – Что, помогло?
Лидия сделала вид, будто не уловила в его вопросе иронию.
– Я надеялась, что девочка будет хорошо спать.
– Но ничего не получилось, – кивнул Сергей Петрович. – Думаю, Соня стала днем впадать в ступор, а ночью возбуждаться. Лида, ну как ты могла поступить столь необдуманно? Ты ведь врач с дипломом, а не какой-нибудь шарлатан!
Косметолог надулась.
– Понимаю, в чей огород ты швыряешь камни. Да только Николай составил Соне питье, и девочка стала бодрее. Энеротараин он отменил, лечит ее травами. Кстати, Коровин изобрел уникальное средство для…
Слушать бред про «ускоритель мозгов» Сергей Петрович не стал. Он прервал беседу и ринулся к Андрею Валентиновичу. У психиатра с профессором состоялся нелицеприятный разговор, в процессе которого приятели разругались насмерть и прекратили общаться. Круглов решил забыть о Бархатовых. Но доктор не сообщил куда следует о незаконных медицинских услугах, оказываемых Коровиным, счел это неэтичным.
После разрыва отношений прошло некоторое время. Как-то осенью Сергея Петровича вызвали в детское отделение. Клиника в Прохоровке тогда была небольшой, докторов в ней не хватало, и Круглов работал как взрослым, так и детским психиатром.
– Можешь взглянуть на одного мальчика? – попросил заведующий отделением. – Не нравится он мне. Была небольшая травма головы, но она почему-то спровоцировала трехдневную кому. А сейчас пациент странно реагирует на лекарства, то вялый, то возбужденный, заговаривается. Короче – неадекватный мальчонка.
– А что за травма? – поинтересовался Сергей.
– Пустяковая, – повторил педиатр. – Мать говорит, что они находились в гостях, Юра споткнулся, упал и стукнулся затылком о пол.
– Субдуральная гематома? – предположил Сергей Петрович.
– Я подумал о том же, но нет, – ответил доктор.
– Инсульт? – выдвинул новый диагноз Круглов. – Сам знаешь, он в любом возрасте возможен.
– Исключили, – поморщился педиатр. – А вот анализ крови у мальчика какой-то дикий, я подобного никогда не видел.
Сергей Петрович вошел в палату и замер. Около кровати сидела Надя Коровина. Она вскочила и заявила:
– Нам этого врача не надо. Он ненавидит моего мужа.
– Вы знакомы? – удивился завотделением.
Круглов кивнул и ушел. А на следующий день узнал, что Николай Коровин забрал сына из больницы под расписку.
Спустя какое-то время к психиатру подошла лаборантка Катенька и зашептала:
– Пожалуйста, Сергей Петрович, мне очень нужен ваш совет.
Круглов давно служил для коллег этакой скорой психологической помощью и привык выслушивать жалобы, более того, считал это своим долгом. Поэтому предложил:
– Пошли в мой кабинет.
– У меня мама болеет, – едва закрыв дверь, заговорила Катенька, – очень деньги нужны, поэтому я и выполнила приказ. Не дай бог, еще выгонят. Мне без зарплаты нельзя. А сейчас думаю: может, девочку убить хотят? И того мальчика тоже? Вдруг я пособница в преступлении?
– Давай-ка по порядку, – попросил Круглов.
И Катя, шмыгая носом, начала каяться.
– Недавно Георгий Петрович, зав. детским отделением, прислал повторно в лабораторию кровь Юрия Коровина. Анализ у мальчика оказался странным, и педиатр попросил сделать более широкое исследование, в том числе и на токсикологию.
– Постой, – удивился Круглов, – разве мы этим занимаемся?
Катя смущенно потупилась.
– Георгий Петрович собирает материал для кандидатской, она посвящена тому, как некоторые заболевания изменяют кровь ребенка. Если попадается интересный случай, доктор меня просит для него исследование провести. А мне, как я говорила, деньги нужны, ну…
– Понятно, – кивнул психиатр, которого совсем не удивило, что педиатр использует рабочую лабораторию в личных целях. – И что же тебя встревожило?
– Чего только у мальчика не нашлось, – вздохнула Катя, – я сумела определить лишь малую часть веществ. Не ребенок, а ходячая аптека!
Далее доктор Круглов услышал следующее.
…На тот момент, когда результаты анализа были готовы, родители забрали сына из клиники. В историю болезни Юры Коровина подклеили для порядка бланки с обычным лабораторным исследованием и сдали карту в архив. Лаборантка забыла об этом случае и не вспоминала до той поры, пока ее не вызвала к себе главный врач и не сказала:
– Катя, сделай девочке Соне Бархатовой необходимые анализы. Она отправляется в лесную школу, там требуют заполненную медицинскую карту. Родители Сонечки мои добрые знакомые, просьба к тебе личная. Понимаешь?
Катя кивнула и повела пациентку в свой кабинет. По дороге ей показалось, что девочка напугана до смерти, и медсестра решила приободрить ее:
– Не бойся, больно не будет, у меня иголка тоненькая, а рука легкая.
Девочка не ответила.
– Надеюсь, ты сегодня не завтракала? – спросила Катя.
Соня мотнула головой.
– Немая, да? Разговаривать не умеешь? – улыбнулась медсестра. – Или от страха язык проглотила? Не трясись, дело быстрое. А почему тебя в лесную школу отправляют? Заболела? Чем?
– Я уколов не боюсь, – шепнула Соня. – Мне папа запретил с посторонними разговаривать. Я плохая девочка. Очень. Я должна молчать.
Катерина опешила и решила более не разговаривать с пациенткой. Когда лаборантка взяла Соню за руку, кисть пациентки оказалась ледяной, влажной, зато щеки и глаза ее горели лихорадочным огнем.
– Тебе плохо? – спросила медсестра.
– Жарко у вас, – через силу произнесла Соня, – дышать трудно, голова кружится, а в остальном все хорошо.
Катя быстро принялась за дело, а потом отвела Соню назад в кабинет начальницы.
Результаты анализа удивили лаборантку, они оказались очень странными. Главврач тоже вскинула брови, а потом сказала:
– Напиши обычные цифры, оформи девочке нормальные бумаги.
Катя выполнила указание, побоялась спорить, но через пару дней вдруг поняла: кровь Сони очень походила на кровь Юрия…
– Такое ощущение, что детей чем-то травили, – лепетала лаборантка, исповедуясь доктору Круглову. – Токсикологию Юрия я делала, а Бархатовой нет, но понимаете, их общие и клинические показатели почти идентичны. Готова поклясться, что у Софьи та же аптека в венах плавает, что и у мальчика! Вы бы ее видели – девочка словно десять минут назад из наркоза вышла. И что мне теперь делать?
Сергей Петрович попросил принести ему историю болезни Юрия. И после ее изучения понял, что Коровин-старший усиленно потчевал сынишку «ускорителем», и предположил, что ту же настойку пила Соня. Следы сделанного невесть из какой дряни препарата содержались в крови обоих детей.
По-хорошему, Сергею Петровичу следовало взять бумаги Юрия и вместе с Екатериной пойти в управление здравоохранения. Но психиатр не стал поднимать шум.
– Не в моих правилах стучать на людей. Главврач была не плохим человеком, – объяснял он мне сейчас. – Да и не хотел я гадить Бархатовым, которые опекали гомеопата. В общем, постарался забыть об этой странной истории. Никто ведь не умер, все живы.
– У Юры была серьезная травма головы? – уточнила я.
– Да нет, – отмахнулся врач, – легкое сотрясение мозга, ничего особенного. Мальчику назначили стандартное лечение.
– Делали операцию? – не успокаивалась я.
Круглов с удивлением посмотрел на меня.
– Зачем? Дело давнее, всех подробностей я не помню, но обошлось без хирургического вмешательства, это точно.
– Скажите, Юра мог вследствие травмы стать дауном? – воскликнула я.
Круглов провел рукой по столу.
– Вот уж редкой глупости вопрос! Конечно, нет. Синдром Дауна врожденный, это генетическая аномалия. Его нельзя приобрести в течение жизни. А почему вы интересуетесь?
– Сейчас Коровины гостят в доме Лидии Сергеевны, – сказала я, – Юрий взрослый мужчина, но его разум остался в детском состоянии, на уровне лет шести. Возможно ли такое осложнение после той давней травмы?
– Возможно все, – сердито буркнул Круглов. – У меня был пациент после тяжелой автоаварии. Пятьдесят лет ему стукнуло, когда в дерево въехал, сейчас жена с ложечки его кормит и за руку водит. Но у Юры ничего подобного не наблюдалось. Обычно дети после подобной травмы быстро восстанавливаются и забывают о ней.
– Николай и Надежда уверяют, что их сын затормозился в развитии из-за несчастного случая, произошедшего в доме Бархатовых, – сообщила я.
– Не могу поставить диагноз, не имея на руках документов и не видя человека, – пожал плечами Сергей Петрович, – но, зная Кольку, скажу: он врет. А Надежда смотрит супругу в рот, своего мнения не имеет и повторит за благоверным любую чушь.
– Юрий на самом деле нездоров, – вздохнула я.
Сергей Петрович оперся руками о стол.
– Знаете, я абсолютно убежден: гомеопат затравил сына своим «ускорителем». Неизвестно, что за смесь Коровин давал ребенку, как она сочеталась с лекарствами, которые мальчику вводили в больнице.
Я моментально вспомнила рассказ Лидии о том, что случилось шестнадцатого сентября…
Соня толкнула кривляющегося Юру, мальчик рухнул, стукнулся головой о пол и потерял сознание. Надя ринулась к сыну с криком:
– Зовите врача!
– Сейчас я его вылечу, – самонадеянно пообещал Николай.
– Нет, нужен профессиональный доктор! – в запале завопила жена.
Похоже, Надежда знала цену супругу. Она молчала, когда Коровин «лечил» посторонних, но в случае с любимым сыном хотела, чтобы его осмотрел грамотный специалист. Травник оттолкнул жену от мальчика, достал пузырек и начал капать ему в рот настойку. Может, Сергей Петрович прав и Юра совсем не пострадал после падения, а все дело в пресловутом «ускорителе мозгов»?
Зачем в таком случае обвинять Софью? Да, девочка поступила некрасиво, ударила ребенка, но будем объективны. В доме только что произошла трагедия, Лена сломала позвоночник, Егор в открытую обвинил дочь хозяев, сказав, что видел ее на балкончике, четко описал одежду, которая в тот момент была на Соне: розовая футболка и джинсы. А Юра начал кривляться, дразнить девочку, и у той просто отказали тормоза. Я ни в коем случае не оправдываю свою подругу, она была уже взрослой и могла бы сдержаться. Но куда смотрели взрослые? Почему ни Надя, ни Коля не сказали сыну: «Немедленно перестань паясничать, отправляйся в спальню и сиди тихо»? Нет, родители с умилением взирали на чадо и вроде как поощряли его. Так что доля вины за случившееся лежит и на Коровиных. А если травма у Юры была пустяковой, то Соня совершенно не виновата в теперешнем состоянии младшего Коровина.
– Где можно взять историю болезни мальчика? – разволновавшись, спросила я.
– В архиве, – ответил Круглов. – Но вам ее без специального запроса никто не даст.
– Понятно. А как вы думаете, зачем обвинять человека в нанесении тяжелого ущерба, если у пострадавшего диагностировали простое сотрясение мозга без каких-либо осложнений?
– Понятия не имею, – хмыкнул Круглов. – Но если речь идет о великом гомеопате, то здесь лишь одна мотивация – деньги. Ради звонкой монеты Николаша пойдет на что угодно.
В особняк Бархатовых, я добралась поздно.
Сергей Петрович любезно дал мне старый велосипед, сказав на прощание:
– Вернете, когда выпадет свободная минутка. Надеюсь, умеете ездить?
– Да, – храбро ответила я, умолчав, что в последний раз пользовалась подобным средством передвижения, будучи школьницей.
Да, видно, разучиться ездить на велике невозможно, я даже ни разу не упала по дороге. Благополучно добралась до задней калитки и решила оставить «железного коня» там. Если я припаркую велосипед у центрального входа в дом, то утром Яна наткнется на него и замучает меня вопросами. А мне совершенно не хотелось кому бы то ни было рассказывать о своих вечерних приключениях.
Прислонив ржавый велик к дереву, я осторожно пошла вперед. Главное сейчас – не столкнуться с Антоном, который потребует ответа на вопросы. А их у парня будет много. Например, куда подевался Альберт? Почему отключен мой мобильный? По какой причине Рита не пришла с доброй волшебницей на свидание к принцу?
Ой! Я вздрогнула. Черт побери, я потеряла плащ феи и волшебную палочку-фонарик! Где они остались? В машине «Скорой», на которой меня доставили в больницу? Или в избе Ани? Да уж, с Тошей лучше пока не видеться… А утро вечера мудренее, авось что-нибудь да придумаю.
На тропинке появилась тень, и я, словно испуганный ежик, метнулась в кусты. Неужто Антон не спит и бродит в темноте, поджидая «добрую волшебницу» с грозной ухмылкой на устах?
Проклиная мысленно некстати выглянувшую из-за туч громадную луну, я старалась не шевелиться. Фигура приблизилась, и мне стало ясно: по участку бродит не ошалевший от любви Антон, а Эстер. Она проскользнула так близко от меня, что я ощутила запах ее духов. Экономка шла не с пустыми руками, несла мешок для мусора, с виду туго набитый.
Я сидела в кустах, боясь дышать. Экономка поставила ношу около калитки, постояла, озираясь по сторонам, поежилась, развернулась, опять прошмыгнула мимо кустов (слава богу, ночное светило вновь закрыли облака) и исчезла.
Я вылезла из укрытия и, охваченная любопытством, понеслась к забору. Что в пакете? Почему Эстер приволокла его сюда в столь неурочный час?
Сломав пару ногтей, я развязала горловину мешка, вдохнула терпкий осенний аромат умирающей травы, недолго сомневаясь, перевернула пакет и начала его трясти.
Сначала на землю падали прелые листья, затем шлепнулась палка, одна, другая, третья, потом вывалилось нечто отдаленно напоминающее птичью клетку со странно изогнутыми прутьями, а потом выкатился какой-то странный шар с дырками. Мешок опустел.
Я села на корточки, несколько мгновений рассматривала находку, потом зажала рот рукой. «Клетка» – это ребра, палки – кости, а шар с дырками – череп. Я сидела над грудой человеческих останков!
Глава 27
Сначала мне стало неописуемо холодно, потом бросило в жар. Закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Огромным усилием воли я подавила ужас и сделала глубокий вдох. Невидимый кожаный ремень, стянувший грудь, лопнул. Вернулась способность мыслить. Может, это скелет собаки?
Я снова вздохнула. Не стоит заниматься самообманом. Моя Машуня с ранних лет хотела стать ветеринаром – сейчас девочка учится в Париже в учебном заведении, где готовят Айболитов, – и в нашем доме было всегда много профессиональных справочников, пособий, анатомических атласов животных. Я знаю, как выглядит череп собаки, он мало похож на человеческий. У четвероногих, как правило, нет ключиц, а у человека они непременно присутствуют, и в данный момент я вижу именно эту косточку. Откуда я так хорошо разбираюсь в вопросах строения человека? Опять напомню об Оксанке. Будучи студенткой медвуза, подруга отчаянно зубрила все предметы, в том числе и анатомию. А мне она вручала учебник и требовала:
– Проверяй, как я усвоила материал!
В результате мой мозг смахивает на старый чулан, в котором пылится куча ненужных вещей. Ну, зачем я помню, что позвоночный столб человека состоит из тридцати трех – тридцати четырех позвонков и делится на пять отделов? А еще, что грудина непарная кость, зато ребер двенадцать пар, что бедренная кость самая длинная, суставы бывают седловидные, блоковидные, плоские, цилиндрические… Вот к чему эти сведения хранятся в моей памяти?
Я продолжала смотреть на останки и понимала: они принадлежат ребенку. Наверное, эксперт скажет, сколько лет было несчастному. Может, даже уточнит его имя, потому что зубы в обеих челюстях сохранились. Кроме того, на черепе отчетливо видна большая трещина, но только специалист может выяснить, нанесли ли травму при жизни и она послужила причиной кончины, или череп пострадал уже после того, как труп закопали. Лично я думаю, что верно первое. Если бы ребенок ушел из жизни по естественной причине, его похоронили бы по всем правилам, а это тело явно было зарыто в саду Бархатовых.
Почему я пришла к такому выводу? Сомневаюсь, что Эстер ночью бегала куда-то за тридевять земель, а затем приволокла кости к дому Лидии Сергеевны. Зачем это делать? Нет, останки находились где-то здесь, а теперь экономка хочет унести их подальше, поэтому и оставила мешок у калитки. Где находится могила? И что мне предпринять?
Я встала и прислонилась к дереву. Надо остудить эмоции и постараться рассуждать спокойно. Я снова села на корточки, вздохнула и начала аккуратно складывать кости обратно в мешок. Почему так страшно касаться останков? У меня ходуном ходят руки, трясутся колени и сжимается желудок. Скелет не может никого обидеть, следует опасаться живых, а не мертвых, но я сейчас с трудом преодолеваю ужас.
Да, дела… Похоже, я случайно узнала самый страшный секрет Эстер. Много лет назад экономка убила какого-то малыша и спрятала его тело на громадном участке Бархатовых. Почему никто не поднял тревогу и не искал исчезнувшего? Нет ответа. Но преступление сошло женщине с рук, о нем не узнал никто, кроме телефонного анонима, который решил спустя десятилетия докопаться до истины. Полагаю, шантажист сказал бывшей прислуге:
– Или ты приезжаешь в Филимоново и не покидаешь дом до выяснения правды, или я вытаскиваю на свет божий скелет. В прямом смысле этого слова, ведь в твоем случае «скелет» – не аллегория, а реальность.