– Зачем тебе все это? – кивком указала Дина на фотографии.
– Догадайся, – Кузьмин улыбнулся одними губами.
– Гадить станешь?
– Фу-у-у, слово-то какое неказистое, дылда! – хохотнул Кузьмин, слез с дивана, шагнул к ней. – Гадить! Что значит – гадить?! А ну-ка, глянь на меня!
Дина нехотя подняла на него глаза. Не посмотри она на парня добровольно, он непременно ее заставит это сделать, решила она, и потому послушалась. И вяло подумала, что ни природная его подлость, ни тюрьма Кузьмина ничуть не испортили – внешне.
Он был красивым, этот чудовищный, по сути своей, человек. Светлые волосы, которые раньше спадали на его воротник, теперь были подстрижены очень коротко и торчали ежиком. Темные глаза, непонятного, то ли зеленоватого, то ли коричневого оттенка, высокие скулы, жесткий рот, прямой нос с тонкими, аккуратными ноздрями, упрямый подбородок с едва угадывающейся ямочкой.
Нет, тюрьма не наложила на его внешность серого мрачного отпечатка. Он по-прежнему был крепок телом, мускулист, что свидетельствовало о его хорошем здоровье. И зубы все были белы и целы, их Кузьмин скалил без устали с тех пор, как в квартиру вошел. И даже морщинками за минувшее десятилетие он не обзавелся, и жиром не оброс.
– Глянула, и что?
Она снова удрученно опустила голову и тут же пожалела об этом. Жесткими пальцами Кузьмин ухватил ее за подбородок и с силой потянул его вверх. Кажется, у нее в позвоночнике даже что-то хрустнуло.
– Я не стану тебе гадить, дылда, – с прежней своей ядовитой улыбкой проговорил Данила, рассматривая ее лицо, сантиметр за сантиметром, будто примеривался, в какое место лучше всего вонзить жало. – Я стану тебя медленно уничтожать!
– Почему? – еле выдавила она, потому что челюсть ее оказалась сдавленной его большим и указательным пальцами.
– То есть? – не понял Кузьмин.
И впервые легкая тень растерянности засквозила в его непонятного цвета глазах.
– Почему медленно? Убей сразу!
– Обойдешься, – он грубо оттолкнул ее лицо, отошел на метр, стиснул большие ладони под мышками. Хмыкнул гадко: – Не мечтай только лишнего…
– О чем? – Она не поняла, растирая ладонями саднившие скулы.
– Ну… Придумаешь еще себе историю, где есть злодей и красавица, которая потом этого злодея станет соблазнять, и он падет, сраженный ее чарами! У нас с тобой такой истории не будет. У нас уже сложилась одна… и давно. Да и ты на красавицу не особо тянешь. Как была дылдой губастой, так ею и осталась. Смотрю, вещичек-то мужских у тебя нет. Что, так никто после Витеньки на тебя и не позарился?
Ее будто под дых ударили, весь воздух из груди выбив разом.
Нет, ее немного царапнула обида, когда он так неуважительно отозвался о ее внешности, которую многие считали модельной. Сослуживцы без стеснения цокали языками ей вслед, когда она проходила мимо. Но не до обид по такому поводу ей теперь…
Но когда он про Витю, у которого сам же отнял жизнь, да еще в такой мерзкой форме высказался, она просто забыла об осторожности. Одним стремительным рывком поднялась, подскочила к Кузьмину и с силой ударила его по щеке, забыв и о своем страхе, и о зависимости своей от него.
И зажмурилась, ожидая ответного удара. Сейчас, вот сейчас он непременно размажет ее по стене! Он не простит ей пощечины. Не простит, как не простил вообще ничего.
Данила не ударил – он просто оттолкнул ее. Она отлетела к дивану, больно ударилась головой о стену и мешком сползла на подушки, горько зарыдав.
– Не смей никогда так больше делать, дылда, ты слышишь?! – проговорил он ей на ухо, нависнув над ней, горячо и шумно дыша ей в шею. – Никогда! Иначе я тебя… убью! Быстро и по-настоящему.
Глава 5
Влад залез в машину, порадовавшись Ленкиной сообразительности. Умница, догадалась кондиционер включить! Ее следователь отпустил раньше, продержав его сверх их общего времени еще полчаса. Вопросы всякие задавал, иной раз сам же на них и отвечал. Нехорошо отвечал, да и спрашивал с подвохом.
Влад весь издергался, изнервничался. Вспотел весь, сидя в этом казенном тесном, душном кабинете с серой мебелью, сизыми в желтую крапинку стенами и пыльным зарешеченным окном.
– А вы где были в тот день, господин Ковригин? – поинтересовался, как бы походя, тщедушный мужичок с таким же серым, как и стол, за которым он сидел, лицом. Кажется, его звали Олег Иванович, следака этого.
– Я?! – изумленно вскинулся Влад, стараясь никак не выдать своего волнения. – Я уж и не помню точно. На работе, кажется.
– Да? – Олег Иванович поднял – неестественно высоко – свои серые бровки над светло-голубыми блеклыми глазами. – А вот ваше руководство утверждает обратное.
– И… И что же оно утверждает? – Влад нервно повел лопатками, стараясь отлепить от вспотевшей спины рубашку, ну, духота просто невозможная в этом кабинете!
– Что вас в тот день до трех часов дня не было на работе.
– Да? – Он сжал губы и наморщил лоб, будто пытался вспомнить. – Дайте-ка подумать…
– Уж подумайте, дорогой вы наш господин Ковригин, – невесело ухмыльнулся одними своими бесцветными губами Олег Иванович, кажется, фамилию он носил Рыков. – Это ведь в ваших интересах.
– А вы что же, подозревать меня смеете?! – оскорбился Влад Ковригин, тут же вспомнив всю свою безупречную незапятнанную прежнюю репутацию.
– Я? – Рыков помотал головой, начавшей лысеть еще в его школьные годы, наверное, до того на ней мало осталось растительности. – Я смею все, господин Ковригин! Смею подозревать вас, поскольку вы теперь наследуете акции, принадлежавшие прежде вашему тестю.
– Это мои акции, мои!!! – не выдержав, перебил его Влад и даже кулаком себя в грудь ударил. – Бизнес был моим с самого начала, это кто хотите вам подтвердит.
– И жена?
– И жена в том числе!
– Странно, что она как раз этого не подтвердила, – желчно улыбнулся Рыков и начал смахивать с серого стола несуществующие крошки. – Я ведь не поленился, спросил ее, когда вы в туалет выходили. Она не ответила утвердительно. Сказала, что никогда в ваши с отцом дела не лезла. Ей это было неинтересно, вот как!
– Пусть так, – Влад опешил, но виду не подал. – Может, Алене и впрямь это было неинтересно, но бизнес был моим. Думаете, с какой такой блажи на все акции договор пожизненной ренты Константином Сергеевичем был оформлен, а?
– Не знаю, – равнодушно подергал плечами Олег Иванович.
– Стал бы он на меня их оформлять, если бы все обстояло иначе? Он бы их на мою жену, на свою дочь, оформил!
– Но ведь ей неинтересно? – поддел Рыков. – Зачем они ей? А вы – человек деловой, достаточно умный…
– И уж поверьте, хватило бы у меня ума убрать их как-нибудь иначе, без такого резонансного шума, – вновь вспылил Влад, неучтиво перебивая следователя.
– И как же, например?
Рыков перестал тереть серый стол морщинистой ладонью, уставившись на Ковригина в первый раз с азартным интересом.
– Ну… Не знаю, тормоза бы испортил в их машине или… Или ядовитых грибов бы для них сварил. Мухоморов! – и, не выдержав нервного напряжения, Влад истерически расхохотался.
Достал из сумки папку с документами, которые захватил на всякий случай с собой, и принялся обмахиваться ею, как веером.
Ему все не нравилось. Все! И то, что их вызвали на допрос, как уголовников каких-нибудь. Повесткой вызвали! Будто они по звонку прийти не могли! Ленка, тоже еще, корова, мямлила что-то идиотическое, слезами давилась, а толком путного ничего сказать не могла. Ведь знала же, все знала – и про бизнес, и про акции, зачем же соврала? С какой такой блажи?! Подставить его хочет или в самом деле окончательно отупела от горя?
Ладно, решил он, убирая папку обратно в сумку, с нее, дуры, взятки гладки. Самому бы надо не облажаться, играя в вопросы-ответы с этим сизым селезнем. Так закручивает, так гадит исподтишка этот следак словечками своими, что его тошнит уже! И духота… Господи, какая же духота в кабинете! Как тут можно работать? Тут просто сидеть, ни о чем не думая, не шевелясь, и то невыносимо. А уж как в таких условиях возможно плести словесную паутину, которую в самый удобный момент надо накинуть на шею подозреваемого, не дав ему шансов выкарабкаться, – Влад вообще себе не представлял!
Свихнуться же можно от этих потных подмышек, слипшихся волос, мокрого пояса на брюках! Сразу, как он сюда вошел, захотелось ему снять с себя все, швырнуть в корзину с грязным бельем и мыться, мыться, мыться под ледяной, кристально чистой водой.
Может, потому и мужик этот такой серый, тщедушный и противный, что в духоте ему работать приходится? Стало даже немного жаль этого Рыкова с его лысой головой и тусклым безрадостным взглядом.
– Вы, Олег Иванович, не подумайте обо мне ничего такого, – проговорил Влад после короткой заминки. – Я, конечно же, не убивал своих тещу с тестем. И Ленка тоже к этому непричастна.
– К вашей жене я претензий не имею, – отчего-то надулся Олег Иванович. – К вам вопросов еще много, а к Елене Константиновне… Жаль ее. Осиротеть так сразу и так жутко! Вы уж поддержите ее, а то как бы с головой у нее чего не приключилось. Тут у меня, знаете, случай был однажды…
– К вашей жене я претензий не имею, – отчего-то надулся Олег Иванович. – К вам вопросов еще много, а к Елене Константиновне… Жаль ее. Осиротеть так сразу и так жутко! Вы уж поддержите ее, а то как бы с головой у нее чего не приключилось. Тут у меня, знаете, случай был однажды…
И Рыков, этот глупый серый Рыков, маетно отрабатывающий до пенсии свой срок в душном сером кабинете, начал рассказывать Владу Ковригину какую-то совершенно идиотскую историю про свихнувшегося родственника какого-то безвинно убиенного типа. Делился какими-то подробностями – ненужными, выкладывал детали самого преступления, про изворотливость преступника говорил – кстати, им оказался близкий родственник свихнувшегося, – все говорил и говорил, практически не мигая, уставившись сквозь пыльное зарешеченное окно на улицу.
– Вы зачем мне все это рассказываете, Олег Иванович? – вежливо поинтересовался Влад, когда с этой нудятиной было покончено.
– А вы не поняли? – засиял следователь, выбираясь из-за стола.
– Не очень хорошо понял, – Влад тоже встал и даже руку протянул, надеясь наконец распрощаться с этим типом.
Руки Рыков ему не подал, отвернулся, словно бы затем, чтобы передвинуть маленькое пластиковое окошко на настенном календаре.
– А понять меня несложно, господин Ковригин, – Рыков повернулся, так и не поменяв число в пластиковом ерзающем глазке, оно и так правильным было, это число. – Никогда не знаешь, кто рядом с тобой живет – друг или враг? Сложно понять человечка, очень сложно… А жену поддерживайте, как бы не сломалась она…
Жена ждала его в заведенной машине, где ровненько и как-то обнадеживающе гудел кондиционер. Влад уселся на водительское сиденье, подставил лицо под ледяную струю воздуха и поежился.
– Да… Только попади туда к ним, сломают на раз-два, – пробормотал он и покосился на жену.
Она сидела рядом, обмякнув на сиденье, с прикрытыми глазами.
– Лен, спишь, что ли? – тронул он ее за руку.
Вспомнил тут же, что она что-то не то сказала Рыкову про его бизнес, записанный на ее папочку, но решил не устраивать разборок. Ей в самом деле ни до чего. Пока что не станет он ее ни о чем спрашивать. Потом, может быть. Пока – нет.
– Нет, не сплю, – еле слышно проговорила она, почти не разлепив губ. – Думаю!
– О чем?
Влад забросил на заднее сиденье сумку, глянул на часы: на работу до обеда он уже не успевал. Можно было бы заехать домой, у Маруси наверняка какой-нибудь вкусный супчик имеется, салатик, котлетки или овощное рагу – в этом она мастер. А можно было бы…
Вспомнив про свой оборванный рассказ в кабинете Рыкова – когда тот спросил Влада, чем он занимался в момент убийства тещи и тестя, – Ковригин вдруг покраснел.
Да, да, он не был на службе в тот момент! И дома не был тоже. И на звонок Ленкин не ответил, а она настойчиво названивала ему в течение полутора часов. Он был…
Господи, стыдно, наверное, должно быть ему за то, где он был и чем занимался? А вот отчего-то не стыдно! Только сладенько ноет внизу живота. И даже страха нет перед разоблачением.
Да и кто его разоблачить-то теперь сможет? Теща? Тесть? Так ведь нет их теперь, всё, тю-тю!
Рыков… да хрен с ним, с Рыковым! Ему он может и правду рассказать. Мужик все же, понять его должен.
– Лен, о чем ты думаешь? – напомнил он жене о себе и слегка подтолкнул ее локтем в бок. – Как вообще самочувствие?
– А никак, – улыбнулась она тускло, без эмоций. – Меня как будто нет! Страшно подумать, что когда-то я желала от них избавиться. Жутко страшно… Ненавижу себя за это, Владик! И проклинаю.
– За что? – поинтересовался он рассеянно, трогая машину с места.
Нет, домой он обедать не поедет. Заунывной мессы ему хватило за эти дни за глаза! И скорбная физиономия жены начинала уже раздражать его. Он ее высадит у дома, а сам поедет в какой-нибудь ближайший супермаркет, накупит продуктов, сластей всяких. И поедет туда, где его ждут, кажется, всегда.
Почему кажется? Потому что он еще до конца не уверен в правильности своих выводов. Вроде бы все прекрасно, замечательно просто, но слишком уж стремительно, слишком уж бурно… Нет, до самого главного они еще не добрались. Пока что оба еще робко топчутся у последней черты, перейдя которую он уже не сможет считать себя честным человеком с незапятнанной репутацией. Тесть пятнал ее, безбожно пятнал, и делать его некоторые такие вещи заставлял, от которых у Влада аж зубы сводило. Но ведь это его тесть заставлял, а тут он сам – без подсказок и тычков, все затеял… сам.
Спешить не надо, решил он, высаживая Ленку у подъезда. Но и бросать начатое он тоже не станет. Оно тянуло, манило, затягивало его, как в омут.
– Ты на работу? – вдруг спросила жена, вновь открывая дверцу машины.
– Я? – Он растерялся и завертел шеей, пытаясь высвободиться из тесных оков воротника. – Сначала по делам, потом, возможно… Да, наверное.
– Ты что, решил бросить работу, Владик? – вдруг испуганно заморгала Лена.
– С чего ты взяла?
– Ты так редко в последнее время бываешь на рабочем месте.
– С чего ты взяла? – повторил он и привычно похолодел.
Тут же, правда, и одернул себя. Ну, нет их больше, нет! Некого ему бояться! Не перед кем трястись.
– С чего ты взяла? – в третий раз спросил Влад, но уже – зло и жестко.
– Я звонила тебе несколько раз на работу, а тебя не было. И сотрудники не знают, где ты бываешь. И тогда тоже… – она опустила налившиеся слезами глаза долу, бледные щеки ее покраснели, и она вдруг сделалась на удивление неприятной. – И в тот день… я тоже звонила тебе, и на мобильный, и на рабочий. Мобильный ты не брал. На работе тебя не было. Где… Где ты был, Владик?
– Лен, отстань!
Он впервые повысил на нее голос, впервые сказал неприятное, грубое слово, за которое раньше его просто четвертовали бы. Но нет их теперь, нет! Предположить даже не мог, что так легко и приятно будет жить без них.
– Владик! Владик, не смей так со мной разговаривать! – Она тоже повысила голос до непотребного, непривычного уровня. – Я не сказала в милиции, что ты не отвечал мне, что ты не был на работе и…
– Да они знают, что меня там не было, – Влад криво ухмыльнулся, внимательно рассматривая тусклые пряди Ленкиных волос, выбившиеся из прически. – И что с того?
– А про фирму? Про фирму они тоже знают? – Ей хотелось, чтобы этот вопрос прозвучал едко, угрожающе, но не вышло, голос дрогнул, и слезы полились из ее глаз потоком. – Они знают, что ты был заинтересован в смерти отца, потому что наследовал акции?
– Мои акции! – взревел Влад и чуть двинул машину вперед. – И фирма – тоже моя! Почему ты об этом не сказала Рыкову?! Почему промолчала? И вообще, я могу теперь уйти с работы и заняться бизнесом вплотную!
– Да? – Она вытерла ладонью щеки, другой рукой продолжая держаться за дверцу еле двигавшегося автомобиля, семеня следом за ним. – А как же карьера? Ты же хотел… Владик, что происходит?! Ты как-то отдалился от меня после смерти родителей… Неужели ты думаешь?..
– Лен, я ничего не думаю, закрой дверь, – скомандовал он и нетерпеливо взглянул на часы.
Мысль, которая его только что посетила и которую он озвучил жене, неожиданно ему понравилась. А что, если и правда – уйти со службы, перестать всем кланяться, перед всеми заискивать, всем подчиняться и стать наконец свободным человеком? Что, если и правда вплотную заняться делом, которое он сам когда-то начинал, а потом перепоручил тестю? Там все в полном порядке, отчетную документацию он всегда сам проверял, не ленился. Да и заезжал на фирму периодически, там-то и наткнулся на…
Тсс, Ленка может услышать его трепетные запретные мысли! А спешить не следовало. С Ленкой все определилось давно, утряслось и сжилось. А там – еще неизвестно. Слишком уж все стремительно, слишком уж все это красиво и обжигающе…
– Владик, неужели ты думаешь, что это я?.. – продолжала она всхлипывать, труся следом за машиной.
– Что – ты? – Он чуть притормозил, заметив любопытные, повернутые в их сторону головы двух пожилых тетенек у их подъезда.
– Неужели ты думаешь, что это я их убила?!
– Очуметь можно!!! – Он вдавил педаль тормоза до предела, качнувшись всем корпусом вперед. – Лен, что ты городишь?! Ничего я такого не думаю! Отойди от машины!
– Зато я… Зато я думаю… – пролепетала она, бледнея и пятясь, дверь по-прежнему не отпускала, держась за нее крепко. – Зато я думаю, что это ты их убил!!!
Ковригин остолбенел. Такого неожиданного поворота – мало сказать, неожиданного – страшного поворота, он не ожидал. Ну, Рыков – понятно. Тот теперь на любого станет тюремные вериги примерять, работа у него такая…
Но чтобы Ленка!!! Родная жена, с которой прожил бок о бок четыре года! Из-за которой и с которой у него никогда не было проблем! Пускай и фейерверка особого не было, кое-какие удобства – да, это имелось, но чтоб и душа, и сердце вдрызг – никогда! И тем не менее эта привычная, удобная женщина, о которой он знал, казалось, все, выдает ему такое!