Внизу раздалось угрожающее шипение. Он опустил взгляд и похолодел. Из-под корня одна за другой медленно выползали огромные гадюки. Извиваясь и шипя, они буравили парня своими немигающими холодными глазами. Несмотря на охвативший его страх, Савелий видел, что змеи не намерены нападать. Они постепенно образовывали вокруг дерева живое кольцо. Из-под дерева выползали все новые змеи, и вскоре вокруг сосны все кишело от их черных блестящих тел. Неожиданно они замерли, в молчаливой угрозе следя за молодым человеком.
Савелий медленно, миллиметр за миллиметром стал отодвигаться от сосны. Змеи не шевелились, но их глаза с нескрываемой ненавистью следили за каждым его движением. Вдруг раздалось громкое карканье, и Савелий от испуга чуть не закричал. Он посмотрел вверх, и его взору предстала целая стая ворон – черные, как сажа, они беспорядочно кружили над самой кроной дерева, злобно каркая и хлопая огромными крыльями. Несмотря на это, взгляд его выхватил одну интересную деталь – на одной из веток висел обрывок то ли веревки, то ли тряпки.
«Пора уносить отсюда ноги», – промелькнуло в голове у Савелия. Повернувшись, он внезапно задел ногой корень и упал на колени. Выругавшись, Савелий стал подниматься и тут же потерял дар речи. Он машинально встал, не отрывая взгляда от того, что предстало перед ним. Не обращая внимания на шипение змей и карканье ворон, становившееся все более громким, он потер глаза. Нет, так и есть, на мягкой почве виднелся четкий отпечаток женской туфли.
В чаще раздался тихий смех, и Савелий почувствовал, что его мочевой пузырь вот-вот опорожнится. Шипенье и карканье сразу смолкли, в лесу снова воцарилась тишина.
«Будь с нами-и-и-и-и…»
Савелий, спотыкаясь, побежал обратно. Его сотрясала дрожь, никогда еще в жизни ему не было так страшно, и он мчался во весь опор, втайне радуясь, что свидетелей его бегства нет, разве что деревья, но они молчаливы.
Вскоре они вернулись к лодке. Она мирно покачивалась на легких волнах, радушно приглашая мужчин оставить это место и поскорее вернуться назад. На обратном пути все молчали. Глядя на мрачные скалы, высившиеся вдоль берега, Савелий пытался воспроизвести в своем воображении все, что произошло с ним у сосны. Он и словом не обмолвился об этом со своими спутниками и ничуть не жалел о своем молчании. Не хватало, чтобы его сочли психом!
«Черт, а вдруг там осталась девушка? И ей нужна помощь?!» Его вдруг охватило смятение. Хотя вряд ли – прозвучавший в лесу смех никак не может принадлежать беспомощной девушке. Если все это вообще не привиделось ему.
Григорий схватил Савелия за локоть.
– Погляди туда. Нет, правее. Витя, сбавь скорость! – крикнул он рыбаку.
Виктор согласно кивнул.
Слева, возле изъеденного дождями и ветрами высоченного утеса, среди беспорядочно нагроможденных черных камней что-то виднелось.
– Давай туда, – распорядился Савелий.
Чем ближе они подплывали к странному предмету, тем явственней Савелий ощущал растущее в нем чувство страха.
Уже за несколько метров он понял, что перед ними человеческое тело. Сверкающие в лучах заходящего солнца волны, словно шаля и играясь, колыхали труп мужчины. Виктор заглушил мотор.
Григорий перегнулся через борт лодки и перевернул разбухшее тело лицом вверх.
На мужчин слепо глянуло изъеденное рыбами оскаленное лицо утопленника. Рослый, крепкий мужчина с густой рыжей бородой.
Савелий содрогнулся, мысленно порадовавшись, что желудок его пуст – время обеда давно прошло.
– Матерь Божия! – отпрянул назад Виктор и перекрестился. – Это же Костя! Точно! Середняков Костя!
– Ты знаком с ним? – Савелий продолжал разглядывать труп, про себя уже уяснив, что догадывался о личности погибшего.
– Да кто ж его не знает? Мы с ним вместе шабашим, он с Климом часто на охоту ходит. – Глаза Виктора испуганно моргнули. – Точнее, ходил, – поправился он.
– Давайте-ка помогите мне, мужики. – Закатав рукава, Савелий наклонился над трупом.
Когда они втащили тело в лодку, Виктор торопливо накрыл его куском брезента.
– У него была своя лодка? – спросил Григорий.
Виктор ответил, что да.
– Небось в шторм попал, когда к Климу ехал. Упрямый был, черт, если чего решил, никто не отговорит, – прибавил он.
Следов лодки нигде не было. Савелий достал рацию.
Виктор включил зажигание. Еще теплый мотор нехотя заработал, первые звуки двигателя слились с далеким хлопком в лесу.
Никто его не услышал.
Побережье Черного моря.Время 20:40– Время? – тупо переспросил Вит. – Ты все еще интересуешься временем? – Он посмотрел на часы и хрипло пролаял: – Время идет очень быстро, когда его весело проводишь. Кто со мной не согласен, получит свинцовую пилюлю. Сейчас я вижу, что она крайне необходима тебе. – Он направил ствол ружья на Диану, которая продолжала сидеть на земле, восторженно разглядывая дерево с виселицами. Она почесала руку, и я с ужасом увидел, что кожа под ее рукой скаталась в трубку, обнажив мясо. У нее начала отслаиваться кожа.
Я осторожно, стараясь слишком сильно припадать на ногу, извлек нож.
– Ну, признавайся. – Вит махнул рукой в сторону дерева. – Это ведь твои штучки, сука? – Его голос сорвался. – ОТВЕЧАЙ, ТЫ, СТАРАЯ Е… СУКА?!! Покажи палец! Покажи свой палец, я знаю, что это был твой ноготь!!
Надрывный кашель был ему ответом. Глаза Ди запали так глубоко, что, казалось, исчезли совсем, кожа на лице съежилась. Она провела искривленной рукой по волосам, которые были похожи на заплесневелую солому, и без труда сняла с черепа большую прядь, продолжая бессмысленно таращиться на колыхающиеся петли.
У нее вылезали волосы.
Ольги я не видел.
– Не хочешь? Ты боишься, что я не оценю по достоинству твой маникюр, стерва? – спросил участливо Вит. – Ну и ладно. Я все равно знаю, что это ты. Я никогда не верил тебе, если уж быть честным. Что-то в тебе было… было такое… – Вит на мгновенье задумался, подбирая подходящее слово, и лицо его озарилось: – Неестественное! Я смотрю, ты нам виселицы приготовила? Только почему ты про себя забыла, ведь их только три? Не забудь и себе отрезать кусочек пирожка!
– Виталий, послушай, – булькающим голосом проговорила Ди, но тот уже не слушал девушку.
– Прощай, золотце, – с любовью проворковал он и нежно, как розу с шипами, поднял ружье.
С хрипом выпустив воздух из легких, я пополз быстрее.
Оглушительный грохот расколол мир на части прямо у нас над головой.
Чайки испуганно заплакали.
Я остервенело вертел головой, пытаясь разглядеть Вита. Потом мой взгляд упал на корчащееся в костной пыли существо. Оно извивалось и сжималось, сворачивалось и скручивалось, как какой-нибудь гротескный червяк, которого переехал велосипед. Из горла существа вырывались утробные звуки, в животе зияла огромная дыра, виднелись сизые внутренности.
Вит бросил ружье на землю и начал каркать. Спустя мгновенье до моего истерзанного сознания дошло, что это означает смех.
Динаконец удалось подняться на четвереньки. Из сморщенной дыры, которая раньше была очаровательным ротиком, полилась вязкая кровь.
Я придвинулся к Виту поближе, но он сделал два шага в сторону и присел на корточки перед Ди. В такой позе он был похож на облезлого грифа.
Мысленно пожелав ему сдохнуть, я пополз за ним, сжимая в руке нож.
Диана неуверенно передвинула колено. Из живота грязным бельем вывалился влажный клубок кишок.
– Держу пари, ты что-то потеряла, прелесть, – раздался счастливый голос Виталия. – Так ты покажешь мне свой ноготок? Он уже отрос у тебя?
Дичто-то промычала и передвинулась еще немного вперед.
– Что? – Вит наклонился к ней и приложил руку к своему уху. – Говори громче, я ни черта не слышу.
Диостановилась на месте, потому что правым коленом наступила на тянущуюся за ней шлейфом кишку. Она тупо смотрела прямо перед собой, неловко дергаясь и не понимая, что ей мешает двигаться дальше. На лице ее появилось обиженное выражение.
Внезапно ее прорвало, и она издала леденящий кровь вопль, вопль агонизирующего животного. Свет начал ужасающе медленно меркнуть.
Я подполз совсем близко. Белые от пыли ботинки Вита выросли у меня перед глазами.
Интересно, какой размер ноги у Вита?
Я посмотрел на Ди и увидел, что пуля прошла навылет, сделав в спине отверстие размером с блюдце и вырвав пару позвонков. Вдруг Вит быстро повернулся ко мне:
– А вот и мы. Давай, рухлядь, посмотрим, на что ты способен! – Он ощерил в кошмарной ухмылке раскрошенные зубы. После этих слов он выхватил у меня нож и легонько, словно играя с ребенком, щелкнул меня по лбу. – Ты тоже мертвец, Стропов. Мы все трупы. На этом наше путешествие заканчивается. Разрешите откланяться, последняя остановка – Голгофа. Поезд дальше не пойдет, оп-ля-ля! Счастливого пути, мать вашу. Не забывайте свои вещи. И оторванные пальцы тоже. – С этими словами Вит отбросил нож в кусты и потерял ко мне всякий интерес.
Силы покинули Диану, она упала на спину, вяло запихивая внутренности обратно в дыру на животе. Пыль под ней почернела, превращаясь в кашу.
Я, не мигая, смотрел на кусты, куда Вит только что бросил нож. Головная боль усилилась, по краям предметов начали появляться яркие подвижные зигзагообразные линии. Голос Вита усилился до умопомрачения, словно безжалостный гном, поселившийся в моем черепе, медленно вращал ручку громкости до максимальных децибел.
Ружье.
Смертельно уставшие мышцы отказывались повиноваться отчаянным командам мозга, но я заставил себя сдвинуться с места.
Ружье! Оно намного ближе ножа.
Вит продолжал сидеть на корточках перед умирающей Ди, что-то ласково втолковывая ей. Издалека можно было подумать, что молодой влюбленный человек присел перед своей девушкой, которая отдыхает в тени, и они о чем-то весело воркуют. Затем он взял ее обмякшую руку и сорвал с пальца черный от грязи пластырь. Лицо его нахмурилось, и некоторое время он тупо вертел в руках несчастный клочок пластыря, внимательно разглядывая палец Ди.
Мне казалось, что воздух вокруг превращается в невидимую патоку, вязкую массу, через которую я никогда не смогу пробиться. Возможно, здесь мы все и умрем…
Движения Ди становились все слабее.
Я стал подниматься.
Ружье. Патроны.
Успокаивающее бормотание Вита стало бессвязным.
Я открыл стволы.
Патронники пусты. Я сунул руку в карман. Роняя патроны, я с большим трудом зарядил ружье.
– Все равно это ничего не меняет. Это ты, я уверен. Знаешь, в чем твоя проблема? У тебя между мозгами и языком часто происходит короткое замыкание… – как во сне, доносился голос Вита.
Я направил ствол в спину Вита, почти касаясь его. Немного влево. Правее. Какое же оно тяжелое!
Глубоко вздохнув, я нажал на спусковой крючок.
Звонкий щелчок радостно сообщил: осечка!
Вит медленно обернулся, злая улыбка выгнула змеей его губы:
– Ты еще жив?
Я поднял ружье, весившее, казалось, целую тонну. В кустах что-то мелькнуло – Ольга.
Собрав все оставшиеся силы, я, сжав до боли зубы, опустил приклад на голову Вита. В последний момент перед ударом его разбитые губы сложились в изумленное мокрое «О». Послышался хруст, прозвучавший для меня божественной музыкой. Вит как-то странно пискнул и рухнул как подкошенный.
Я опустился на колени перед лежащим телом Ди. Глаза ее начинали подергиваться мутной пленкой, кашель утих. Я взял ее за руку. Ладонь была старой и холодной, как давно сброшенная змеей кожа. С затаенным страхом я взглянул на ее палец. В сознании с сумасшедшей скоростью пронеслись недавние события – Дэн в лесу, застрявший в его спине обломок ногтя, Ди, бродившая неизвестно где, ее палец… Я выдохнул. Ее палец был самым обычным пальцем. Детским, изящным, немного испачканным: на заусенице у основания ногтя запеклась корочка крови. И все. Никаких обломанных уродливых ногтей и тем более когтей…
Темнота сгустилась еще больше, и я с удивлением заметил, что плачу. На какой-то миг мне показалось, что лицо Дианы стало красивым, таким, каким было прежде. Я обнял ее, склоняясь все ближе, вдыхая запах крови, ощущая кисло-сладкий дурман адреналина.
Она открыла глаза и ясно посмотрела на меня.
– Если бы… – Она поперхнулась. – Если бы у меня… был еще… один шанс. – Я видел, какого труда ей стоило облизать губы. – Ты бы простил меня?
Что-то изменилось в ней. Я тупо смотрел на Ди, не в состоянии понять, что же именно, пока не понял, что зубы ее снова стали белее жемчуга, губы наливались соком. Руки выравнивались, светлели, исчезли уродливые переплетенья фиолетовых вен.
Я нежно провел рукой по ее золотым волосам. Седина исчезала прямо на глазах, крохотные искорки замелькали в локонах.
– Молчи, – глотая слезы, прошептал я.
Я слышал, как она дышит. Звук был такой, будто ветер колышет соломку на дне уже почти пустого стакана.
Черты лица ее медленно разглаживались, морщины исчезали на глазах, на щеках заиграл румянец. Пропала трупная желтизна кожи.
– Как смешно… – Она грустно улыбнулась. – Я видела сон. Дима, это смешно и глупо… Но никто за нами не идет. Мы сами в себе несем зло… Это болото, оно… просто отравлено, понимаешь? И все зависит… от человека, понимаешь?
Веки ее опустились. Они были нежно-лилового цвета, как свежие цветки лаванды. Диана Миляева была мертва.
Я поднял вверх лицо и завыл, завыл, как свихнувшийся волк, который оторвался от своей стаи и остался в полном одиночестве.
Казалось, моя голова превратилась в гигантский улей со множеством ячеек, безумие ревело и неистовствовало в каждой изогнутой комнате, в каждом закрученном коридорчике. Пчелы вернулись. Они думают, что я умираю. Это они заполнили мою голову и превратили мой череп в соты…
Сзади кто-то подошел.
Кто это? Ольга? Вит? Гуфи?
В голову, рассекая ее от виска до виска, деля мозг, точно апельсин, беспощадным ланцетом вошла боль. И мгла поглотила весь мир.
Из дневника Ольги Соломатиной.Дата и время не указаны«Медленно, густым дегтем надвигается ночь. Первые звезды вспыхивают на черном небосводе, сверкая, как бриллианты на вечернем платье.
С моря снова подул северный ветер. Чайки давно умолкли, и только слышно, как равнодушно плещутся волны.
Может, мне пора писать романы? Я уже стала изъясняться, как писатель, ха-ха!
Ноги жжет, будто стою на углях. Только сейчас заметила, что одна нога голая. Когда я потеряла кроссовку? На другой ноге кроссовка тоже вот-вот порвется.
Взошла круглая луна и серебряной монетой повисла в ночном небе. Голубоватый свет упал на раскачивающиеся на ветру петли. Они завораживали каким-то всеподавляющим зловещим очарованием, эти три длинные веревки, которые оканчиваются петлями, достаточными для того, чтобы просунуть туда голову и повиснуть, испытывая при этом неземное наслаждение, в сравнении с чем оргазм кажется непосильным адским трудом…
Господи, о чем это я?
Когда я увидела виселицы, первой моей мыслью было: «Кто?!!»
Оказалось, ведьма была среди нас. Виталий первый это понял. Почему мы ему не верили? Ха-ха, какая чушь: Диана – ведьма?
Я не помнила, как убежала в лес и спряталась в зарослях папоротника, наблюдая за происходящим.
Видя, как Дима ударил ружьем Вита, мне вдруг очень захотелось вернуться к скрюченному дереву и еще раз посмотреть на петли.
Есть такая поговорка: «Человек может без конца смотреть на огонь, на воду и как кто-то работает». Я бы еще добавила «на виселицы»…
Теперь Стропов неподвижно сидит у трупа Дианы и что-то рассказывает ему.
Что? Я разве не сказала вам, что было после того, как Виталий рухнул на землю от удара прикладом? Ха!
…Некоторое время он остекленевшими глазами смотрел на бездыханное тело Сосновцева. Затем сел в пыль и стал осыпать поцелуями Диану, что-то нашептывая ей на ухо. Потом он рассмеялся.
Раздался болезненный стон. Дима ласково погладил по голове Ди и, кряхтя, обхватил за подмышки Вита. Он потащил его в лес, что-то напевая при этом. На лице его застыло выражение детского упрямства: «А я хочу!» Через минуту он скрылся в листве.
Дима появился примерно через полчаса, и все это время я не выходила из укрытия. Он шел какой-то странной походкой. Глядя на него, я представила себе мертвеца, который долгое время пролежал в могиле, после чего некая мрачная неведомая сила оживила его и поручила ему выполнить какое-то очень, очень важное задание. Он звал меня.
«Оленька! – надрывал Дима глотку. – Ку-ку, радость моя, где ты?! Можно трогаться дальше, мы слишком долго здесь торчим…» Бесцельно шатаясь по опушке, он изредка поглядывал на веревки, свисающие с дерева подобно сонным змеям, и на лице его отражалась искренняя радость. Наконец это ему надоело, и он уселся по-турецки возле мертвого тела Дианы и находился в такой позе больше часа.
Холод усилился. Под ногами что-то прошуршало. Может, стоит выйти?
Вопросы вихрем вертелись в голове, оставаясь в подавляющем большинстве без ответа. Что опять случилось с Димой? Похоже, снова приступ. Куда он дел Виталия и жив ли он? Что делать дальше? Идти сейчас или спрятаться?!
На меня стала уж было накатывать дрема, как вдруг Дима встрепенулся и встал. Сквозь ветки и листву разглядеть в сумерках его было почти невозможно, но я сразу заметила, как изменилась его поза.
– Оля? – отрывисто спросил парень, и я узнала его прежний родной голос, такой нужный мне и теплый. Я вышла из-за кустов и направилась к Диме.
Побережье Черного моря.Время 22:07. Виталий Сосновцев…Сознание медленно возвращалось, а вместе с ним появилось ощущение боли. Голова раскалывалась на тысячу крохотных кусочков, и что удерживало ее от того, чтобы окончательно развалиться, – неизвестно. Позже возникла режущая боль в руках.