Торнтон был человеком состоятельным. И конечно, он не шел на риск ради сомнительных сделок. Все его торговые операции были неплохо защищены. Он заметил в своем молодом партнере склонность к спекуляциям и старался его образумить — по-доброму и по-отечески.
Сэлли поклялся, что прекратит играть в эти игры.
Но менее чем за три месяца он дважды нарушил свою клятву. Его безрассудные операции с Alabama Coal мгновенно поставили фирму под удар.
И все же полковник Торнтон пришел ему на помощь.
Однако страх со временем улетучивается, а человеческая память недолговечна. На Уолл-стрит не задерживаются люди робкие или сильно задумчивые. Сэлли занимался торгами и до того, как стал членом Нью-Йоркской фондовой биржи. «В конце концов, если бы спекуляция была преступлением, которое каралось бы в пятидесяти случаях из ста, то половина мужского населения Соединенных Штатов волей-неволей состояла бы из тюремных охранников, занятых слежкой за второй половиной», — сказал однажды Сэлли своему клиенту.
Конечно, Уиллис Н. Хайуард, член совета компании Thornton & Hayward, сильно отличался от Сэлли, милого телефонного мальчика из Tracy & Middleton. Его щеки не были теперь розовыми; они покрылись пятнами. Глаза утеряли ясный блеск, сделались водянистыми и настороженными.
Хайуард провел на Уолл-стрит восемь или десять лет. С 10 утра до 3 часов дня он подрывал свою нервную систему на фондовой бирже. А с 5 вечера и до полуночи просиживал в кафе в большом отеле в центре города, где люди с Уолл-стрит собирались поговорить на узкопрофессиональные темы. Для того чтобы постоянно быть в форме, ему требовались стимуляторы. Торговля и алкоголь были самыми сильными из тех, что он знал.
Через три года фирма перестала процветать, и полковник Торнтон вышел из дела. Он устал от фокусов Хайуарда, с него было достаточно. Но к тому времени Сэлли стал проницательным трейдером, и, кроме того, во время большого «бычьего бума» ему удалось заработать 75 тысяч долларов. Но дело было не столько в деньгах. По натуре он был скорее трейдером, спекулянтом акций, а не страстным комиссионером.
Окрыленный успехом на «бычьем подъеме», Сэлли не испугался, когда Торнтон отказался продолжить партнерство. Его девизом было: «Покупайте ЛСВ. Это точно будет расти!» Аббревиатура расшифровывалась как Любая Старая Вещь. Самый благополучный период в деловой истории Соединенных Штатов породил эпидемию спекулятивного сумасшествия. Такой, что не знали до сих пор и, возможно, не узнают в будущем. Люди купались в деньгах и желали спекулировать ради сверхприбыли.
Сэлли немедленно основал новую фирму — Hayward & С° — пригласив в партнеры своего кассира.
IV
Все на Земле когда-нибудь заканчивается. Даже «бычьи» и «медвежьи» рынки. Бычий рынок подарил Hayward & С° и многим другим рисковым предприятиям Уолл-стрит успех и процветание. Но вот он закончился. Клиенты фирмы, после нескольких «падений» цен, переквалифицировались в «медведей», чтобы отыграть свои потери. «Медведи» считают, что цены слишком высоки и должны пойти вниз. Оптимисты «быки» верят в обратное. Но и у желания продавать есть предел. Поэтому, через какое-то время клиенты Хайуарда вовсе перестали заключать сделки.
Хайуард «засиделся» на «бычьем» рынке, хотя и не превратился в его фанатика. Иными словами, он ошибался относительно возможностей и продолжительности восходящего движения цен. Те же ошибки он стал совершать и перейдя на «медвежью» сторону. Рынок не всегда подчиняется человеческой логике. Он способен на то, что финансисты называют «тяжелым падением», а для спекулянтов означает потерю миллионов долларов. Панику почти удалось предотвратить благодаря проведению политики своевременных «крупных капиталовложений». Так рынок обретал профессионализм. В отсутствие вежливых простаков, биржевые людоеды неделями рвали друг друга на части, стараясь завладеть преимуществом за счет мелких колебаний котировок вместо игры на сильных движениях.
Клиенты Хайуарда, как и клиенты любого другого брокера, не играли в рискованные игры. Поэтому он использовал их деньги, чтобы защитить собственные спекуляции. Расходы офиса были огромными, а получать комиссии удавалось редко, и они были незначительными .
Хайуард вел «медвежью» игру. Он продавал акции, разделяя веру большинства своих коллег в то, что «дно» рынка еще не достигнуто. В результате его короткие позиции оказались слишком большими. Сэлли не смог закрыть их с прибылью. А цены медленно, но стабильно поднимались.
Однажды крупный игрок из Чикаго, оказавшийся смелее или проницательнее своих восточных коллег, решил, что пришло время для «бычьего» или восходящего движения в целом — и для акций Consolidated Steel Rod Company в частности. Он являлся председателем совета директоров. Мистер Уильям Г. Дорр сыграл на человеческих слабостях. Он сделал свои бумаги привлекательными для спекулятивных инвесторов, любивших покупать акции, которые создавали иллюзию сверхприбылей для своих владельцев. Свою стратегию мистер Дорр держал в секрете. В первую очередь известным брокерам были отправлены крупные заказы на покупку. Одновременно в прессе была развернута широкая кампания, направленная на популяризацию Consolidated Steel Rod Company. Ежедневно стали появляться публикации, повествующие об огромных богатствах рекламируемой компании и ее феноменальных прибылях. Их авторы подчеркивали невероятную дешевизну акций при покупке по рыночной цене.
Разумеется, мистер Дорр и его партнеры своевременно воспользовались сильным падением цен, чтобы выкупить по 35 долларов акции, которые неделями ранее продавались за 70. Эта операция позволила им в дальнейшем выгодно спекулировать ценой, продавая акции с прибылью.
Прежде чем сообщения о баснословных дивидендах в Con. Steel Rod были опровергнуты с молчаливого одобрения Дорра, она принесла убытки доверчивым покупателям и прибыли осведомленным, которые успели под завязку набрать «коротких» позиций. Это был типичный пример некрасивой биржевой спекуляции, и многие крупные брокеры выразили свое негодование. Вместо того чтобы поддержать цену акций дивидендами, директора в последний момент решили, что это будет небезопасно. И акции упали на семнадцать пунктов. Простаки потеряли сотни тысяч долларов, а «знающие» люди их получили. Это был «хороший ход».
Хайуард помнил об этой истории. Когда акции после нескольких дней заметной активности и стабильного роста поднялись до 52 долларов, он быстро продал «в шорт» 5 тысяч штук. Он свято верил в то, что ловкие спекулянты не поднимут акции выше данной отметки и что перед повышением они должны упасть. Всего за месяц до этого они продавались по 35 и никому не были нужны.
Сэлли был твердо уверен в том, что цены достигли «вершины». К тому же мистер Дорр заявил в чикагской газете, что держатели акций, возможно, получат годовые дивиденды за счет беспрецедентно высокой прибыли в сталелитейной отрасли. Об этом говорилось и не раз в связи с другими акциями. Но всегда обещания оказывались ложными. Разве могло это быть правдой сейчас?
Хорошо зная о лицемерии Дорра, Хайуард трактовал «бычьи» рекомендации Дорра по своему и открыл «короткие» позиции. Но мистер Уильям Г. Дорр, проницательный и смелый биржевой игрок, обманул всех. Он говорил правду! Все случилось так, как он предсказал, причем буквально на той же неделе.
Когда спекулянт такого масштаба врет, он обманывает только одну половину — доверчивых клиентов Уолл-стрит. Когда же он говорит правду, то обманывает всех. Прежде чем Уолл-стрит смогла оправиться от шока, рост акций составил 5 пунктов. Для Хайуарда это означало потерю 25 тысяч долларов только на этой сделке. Более того, весь список акций стремительно пошел вверх.
Оценив успешный исход маневров чикагского спекулянта с Consolidated Steel Rod, еще недавно парализованные «быки» вновь обрели уверенность в себе. Торговые позиции и надежды «медведей» рухнули, а цены акций и отвага «быков» выросли до небес! Хайуард попытался «закрыть» позицию по Steel Rod. Он «выкупил» 5 тысяч акций. Но, закончив эту операцию, потерял 26 750 долларов. У Сэлли оставалась лишь «короткая» позиция в 12 тысяч других акций. Согласно последним ценам, его «бумажные» убытки по ним превышали 35 тысяч долларов. Попытка выкупить столько акций на рынке, чувствительном к любому «бычьему» импульсу, мгновенно подняла бы цены вверх, существенно увеличив его убытки.
В то утро по дороге в офис его била дрожь. Он поговорил с кассиром и выяснил, что в банке у него всего 52 тысячи долларов. Две трети из них составляли деньги клиентов. С моральной точки зрения он мог уже считаться растратчиком. Если он не сможет покрыть позиции, его ждет крах — банкротство.
Его «место» на фондовой бирже стоило примерно 40 тысяч долларов и ни цента больше. А поскольку долги по его загородной недвижимости составляли 38 тысяч, крах был неминуем. Более того, это банкротство не назвали бы случайно допущенной ошибкой. В глубине души он с горечью признавал, что «я не имел права спекулировать на свой страх и риск чужими деньгами».
Его «место» на фондовой бирже стоило примерно 40 тысяч долларов и ни цента больше. А поскольку долги по его загородной недвижимости составляли 38 тысяч, крах был неминуем. Более того, это банкротство не назвали бы случайно допущенной ошибкой. В глубине души он с горечью признавал, что «я не имел права спекулировать на свой страх и риск чужими деньгами».
Хайуард не столько видел приметы краха, сколько предчувствовал его неизбежность. Как настоящий игрок он спрятал голову в песок, доверившись удаче, которая должна была спасти его от возмездия. Но сейчас перед ним встал вопрос, который пугает каждого спекулянта: «Если я буду на грани того, чтобы потерять все, на что я пойду, чтобы отыграться?» Ответ на этот вопрос всегда раскрывает воровскую психологию. Многие спекулянты гонят его от себя прочь. Но в трудный час он неумолимо встает перед ними вновь и вновь.
Сэлли задал его себе, покинув офис и направляясь в брокерский зал. Но не нашел на него ответа, пока не остановился возле Fred's, официального бара фондовой биржи. Здесь Хайуард принял хорошую порцию неразбавленного виски. И ответ сам родился в его голове.
Он терпел крах при любых обстоятельствах. Он будет проклят двадцатью пятью своими клиентами. А также пятнадцатью коллегами-брокерами, которые «одолжили» ему акции. Только последняя отчаянная попытка давала ему шанс выбраться из ямы. Правда, в худшем случае число проклинающих клиентов осталось бы неизменным, а количество коллег-брокеров возросло до двадцати или тридцати.
Сэлли дал бармену знак повторить. Без сомнения, рынок стал «бычьим». «Медведи» все еще сражались с ростом котировок. Уровень упрямых «коротких» продаж по определенным акциям оставался прежним. Как, например, в случае с акциями American Sugar Company. Если эти «короткие» позиции будут закрыты, это приведет к росту на восемь или даже десять пунктов. И если он купит 10 или 15 тысяч акций и продаст их со средней прибылью в четыре или пять пунктов, то предотвратит свою персональную катастрофу. Если же заработает десять пунктов, то станет великим биржевым оператором.
Конечно, Сэлли не следовало бы покупать и тысячи акций Sugar. С другой стороны, ему не следовало бы и находиться на грани банкротства.
Напиток был ядерным. Сэлли с горечью подумал: «Я должен хвататься за соломинку, как тот утопающий».
Неуверенной походкой он вышел из Fred's и направился по Нью-стрит к зданию фондовой биржи. У входа Хайуард остановился. Другого пути не было. Или он рискнет всем, или бесславно погибнет.
— Пан или пропал! — сказал он себе и вошел в просторный зал биржи.
— Доброе утро, мистер Хайуард, — поприветствовал его швейцар.
Сэлли автоматически кивнул. Он поймал себя на том, что выражение «пан или пропал» застряло у него в голове, и пошел прямо к посту, где торговались бумаги Sugar.
Хайуард вступил в торг. Одна тысяча за 116 долларов — и акции были у него. Вторая тысяча оказалась у него в кармане по цене 116,125 долларов. Дело было за третьей. Кто-то рад был избавиться от нее за 116,5.
Дальше пошло хуже. Сэлли предложил 117 за 2500 акций, и они были быстро проданы. Но на предложение «117 за 5 тысяч акций!» толпа не откликнулась. Брокеры не были уверены, что Хайуард способен оплатить такую покупку. Его платежеспособность уже вызывала сомнения. Поэтому, Сэлли предложил 117,25 и 117,5 за 5 тысяч акций Sugar. «Билли» Тэтчер продал их ему по этой цене.
В итоге Хайуард купил 10 500 акций. Однако при этом они поднялись всего на 1,5 пункта! Это не слишком напугало владельцев «коротких» позиций. Но Сэлли не опускал руки. На глазах всей толпы он метнулся к своему телефону и демонстративно сообщил в свой офис о заключенных сделках (как он сделал бы, если бы это означало совершение очень выгодного приобретения). За ним следила сотня проворных — и весьма любопытных — глаз. Все видели, что в телефонном разговоре он выражал крайнюю заинтересованность, будто речь шла о чем-то очень важном. Сэлли, в свою очередь, слышал лишь собственное сердцебиение, которое, казалось, говорило ему: «Ты сыграл — и проиграл. Ты сыграл — и проиграл. Ты сделал только хуже. Ты должен сыграть еще раз — и выиграть!»
Оторвавшись от телефона, Сэлли вновь рванул в толпу возле Sugar. Он уже не был так возбужден, так опьянен недавней перспективой. Лицо его, казалось, утеряло все краски, стало бледным как полотно. А в голове опять вспыхнула роковая фраза: «Пан или пропал!». Но возможность победы таяла во мгле, в то время как ее альтернатива переливалась всеми цветами радуги. Хайуард часто заморгал и сделал нетерпеливое движение рукой, будто отгоняя назойливое насекомое.
А затем отдал приказ о покупке 5 тысяч акций Sugar своему другу, Ньютону Хартли.
— Это для тебя, Сэлли? — засомневался Хартли.
— Нет. Это для одного из величайших людей на Уолл-стрит, Ньют! Все в порядке. Все в полном порядке.
Это убедило Хартли, и тот совершил покупку. Цена была уже 118. Если бы после этого Хайуард отказался платить, ему лично ничего не угрожало бы — вся ответственность за совершение сделки лежала теперь на Ньютоне Хартли.
Без всякой необходимости Сэлли дважды вытер лоб. Держатели «коротких» позиций не отступали. Любая попытка продать 15 тысяч акций, которые он купил, привела бы только к уменьшению цены как минимум на 5 пунктов. Это было даже хуже, чем просто плохо. Конечно, в его ситуации.
Хайуард отдал следующий приказ на покупку 5 000 акций Билли Лансингу, старому и надежному «двухдолларовому» брокеру. Однако Лансинг отказался. Сэлли попробовал обратиться к кому-то еще, но заказ вновь не был принят. Брокеры потеряли к нему доверие. Но возмущаться было бессмысленно, ведь они могли сослаться на другие важные заказы. Он был вынужден просить о помощи своего друга, Дж. Г. Томпсона.
— Джо, купишь 5 тысяч акций Sugar?
— Ты в своем уме? — без тени юмора поинтересовался Томпсон.
— Да ты подумай сам! — Сэлли наигранно рассмеялся. Он нервничал: — Старик, у меня крупный заказ от одного из сильнейших людей на Уолл-стрит. Ожидаются важные расширения.
— Сэлли, ты уверен, что у тебя заказ от кого-то другого? — Брокера это не убедило.
Слышать такое было обидно. Но понять недоверие Томсона было можно — слишком многое стояло на кону.
— Джо, пойдем в офис, и я тебе все покажу. Правда, говорить сейчас я не могу. Но хочу посоветовать тебе покупать столько акций Sugar, сколько сможешь.
Он врал и смотрел Томсону прямо в глаза.
— Хайуард, ты уверен? Ты точно не ошибаешься?
Конечно, Томпсон хотел получить комиссию в 100 долларов. Но сомнения не оставляли его.
— Да нет же, черт возьми! Я сам купил намного больше. Все в порядке. Давай, Джо.
И Джо дал. Он купил 5 тысяч акций, цена которых выросла после этого до 119,5 долларов. Хайуард, еле избежавший провала в разговоре с Хартли и Томпсоном, теперь не стал просить ни друзей, ни врагов покупать сразу 5 тысяч акций. Вместо этого Сэлли распределил заказ на покупку 10 тысяч акций на небольшие доли по 500 штук. Теперь брокеры брали его заказы, поскольку те были не настолько велики, чтобы казаться опасными. Акции выросли до 122,75 долларов. Некоторые владельцы «коротких» позиций оказались напуганы. Хайуард все еще мог выиграть и оказаться со щитом, а не на щите.
Он начал поднимать цену. И даже стал покупать «наличные» акции, то есть те, которые надо было оплачивались наличными на месте. При этом Сэлли немедленно получал сертификаты на акции, которые предположительно должен был передать какому-то мифическому инвестору-миллионеру. Вся «площадка» заговорила о Хайуарде. Интерес к Sugar рос.
Но цена в 124 доллара казалась пределом, за которым могли последовать только продажи. Сэлли перестал покупать. Чтобы заплатить за акции, требовалось более шести с половиной миллионов! Однако если бы Сэлли удалось распродать все по средней цене в 122 доллара, он смог бы покрыть убытки, накопленные по другим сделкам.
И Хайуард отдал приказ продать 10 тысяч акций брокеру, который всегда был ему хорошим другом. Это оказалось фатальной ошибкой. Ранее Луис В. Вехслер уже продал Сэлли 1000 акций за наличные по 122. Он догадывался о том, что теперь должно произойти. Почуяв неладное, брокер отменил приказ, пошел в офис Хайуарда и потребовал чек. Кассир постарался отделаться от него вежливыми извинениями. Теперь Вехслер был уверен в реальном положении дел. Он вернулся на биржу и начал продавать «в шорт» акции Sugar со своего счета. Так он страховался от возможного падения — сейчас он еще мог заработать вместо того, чтобы потерять.
Хайуарда ждал неминуемый крах. А Вехслер был единственным, кто выиграл бы на этом. И он решил не упускать такую возможность.
Между тем Сэлли продал 10 тысяч акций через другого брокера. Цена упала до 121,75. В этот момент 5 тысяч акций Вехслера опустили цену до 120,5. Кто-то подыграл ему, продав еще один пакет акций. Обладатели «коротких» позиций почти оправились от ужаса.