Даже если бы эти недостатки можно было быстро и своевременно исправить, оставалась еще одна неразрешимая проблема – как объединить все части армии в одно целое. Мужество и верность правилам рыцарства (о них можно судить по тому, что десятки французских рыцарей, освобожденных под честное слово, чтобы собрать выкуп за себя, вернулись обратно) были у многих, и, вероятно, эти качества могли быть ценными на войне; но у французской армии не было общего объединяющего принципа. Чувство принадлежности к одному народу было еще недостаточно сильным. Отдельные группы, из которых состояло общество, почти не считали нужным быть верными одна другой; за солдатами еще признавалось право ухода со службы, а такой уход мало отличался от дезертирства. Дворяне увлекались показной стороной рыцарства, поскольку это давало им возможность щеголять в великолепных нарядах, и считали войну только своим делом. О пехоте они были очень низкого мнения. Им не нравилось участие в войне городских отрядов, а от наемников – и генуэзцев, и рутьеров – они старались держаться как можно дальше. К тому же они были психологически не готовы к военным приемам опытного командира: быстрому сбору в назначенном месте, хитростям, внезапным маневрам, неожиданным ударам с фланга и тыла. Рыцари предпочитали вызов на бой и сражение по правилам на заранее выбранном месте.
И наконец, было трудно поддерживать дисциплину в армии, где так мало единства. Фруассар несколько
раз упоминает о том, что в Средние века командир был обязан во время переходов не позволять своим солдатам оказываться впереди маршалов, а во время сражения не разрешать им разбегаться для захвата пленных. И то и другое было нарушением основного принципа: боец должен действовать точно так, как желает его командир. Но могло быть нарушение и хуже – боец мог уйти со службы, и даже в важнейший момент. В ордонансе Иоанна II от 1351 года сделана очень слабая попытка помешать такому уходу. Были предприняты старания добиться клятвенного обещания, что члены «компании» не будут уходить из нее без разрешения капитана, и выражена надежда – но не отдан приказ, – чтобы уходящий солдат или военачальник сообщал об этом командиру своей «баталии», то есть корпуса. Короче говоря, при соблюдении необходимых формальностей дезертир мог избежать наказания. На поле боя возле Пуатье многие французы посчитали, что положение складывается не в их пользу. И они ушли.
Таким образом, имея достаточно денег, Иоанн мог собрать очень большую армию, но она была бы не такой грозной, как можно было бы предположить по ее численности.
В июле 1356 года Иоанн с удовольствием увидел, что английская армия, которая грозила пройти по Нормандии, отступила перед ним и ушла в дальнюю часть полуострова Котантен. В начале августа он удачно завершил боевые действия на севере осадой и захватом Бретёя. Теперь нужно было срочно принять меры против армии, угрожавшей его королевству с юга. Он выбрал в качестве исходной точки похода Шартр и 1 сентября как день сбора своей большой армии.
Глава 5 ВТОРОЙ РЕЙД И БИТВА ПРИ ПУАТЬЕ
Военные операции английских войск в течение первых месяцев и весны 1356 года имели ограниченные цели. Летом же настало время для большой кампании. Она была начата 4 августа в Бержераке и в некоторых отношениях сопоставима с осенним рейдом. Эта операция была естественным следствием сложившихся обстоятельств. Кампания 1355 года оправдала надежды гасконцев, была выгодной для них и англичан и разорительной для французов и была проведена с очень малыми потерями. Уже одного этого было достаточно, чтобы провести такую же операцию в следующем году, но желательно было начать ее раньше. Принц, по сути дела, дал гасконцам обещание, что проведет еще одно chevauchee, из Англии прибыли подкрепления, гасконцы были готовы выступить в поход. Конный набег на любую часть Французского королевства уменьшил бы доходы и престиж французского короля.
1 Чисто военные аспекты событий, описанных в этой главе, подробно рассмотрели в своих работах Беллок, полковник Бёрн, Оман, Делашеналь, Денифль, Лот и Турнёр-Омон. Из французских авторов Делашеналь пишет слишком ученым стилем. Турнёр-Омон (Tourneur-Aumont, J. M. La Ва-taillede Poitiers, 1356 (далее – Tourneur-Aumont), наоборот, чересчур пристрастен, но его исследование так обширно и подробно, что им невозможно пренебречь.
Оставалось лишь выбрать направление для похода. В этом отношении новый рейд сильно отличался от прежнего, когда решение напасть на земли Жана д'Арманьяка дало цель, настрой (гнев против врага) и направление осенней кампании на ее начальных этапах. Для начала
второй кампании не было таких мотивов. Маршрут армии принца известен, но причина его выбора – нет. Ясно, что второй поход на Лангедок встретил бы сопротивление со стороны Жана д'Арманьяка и что уход всей англо-гасконской армии для рейда в любом другом направлении дал бы Жану возможность захватить главную базу англичан. В итоге принц повел войска на север, мимо Буржа и далее в долину Луары.
В письме, где подробно описан ход этой кампании, принц объяснял, что рассчитывал обнаружить в Бурже сына французского короля, графа Пуатье, и что «главнейшей причиной того, что мы пошли в эти края, была надежда получить новости о нашем отце… короле и его передвижениях». И та и другая причина – скорее неуверенное предположение, чем точный расчет. Обе – слишком слабые предпосылки, из них нельзя сделать вывод, что принц и его военачальники выбрали свой маршрут согласно определенному, ясно сформулированному военному плану. Бурж был сильно укрепленным городом, и его осада не могла быть привлекательной возможностью для начальников английского chevauchee.
Существует предположение, что принц вел свою армию на соединение с войсками герцога Ланкастерского, которые находились в долине Луары; и это правдоподобно, потому что в первую неделю сентября они были близко друг от друга. Современный человек даже ожидал бы от военачальников именно такой попытки соединения. Однако не надо забывать, что в начале похода принц был очень плохо информирован о том, где находится Ланкастер, позволял своим войскам медлить во время их движения на север, потратил время на осаду и что он, если даже рассчитывал на такую встречу и считал ее возможной, все же не шел специально на соединение с армией герцога. Более вероятно, что ему стало известно о передвижениях Ланкастера через две недели после того, как он сам вышел из Бержерака, или даже позже, и тогда он внес изменения в свои планы.
У похода не было единой стратегии. «Нашей целью было пойти конным походом на врагов в земли Франции», – писал принц. Дорога на Бурж в этом отношении из Бержерака выглядела такой же многообещающей, как дорога на Тулузу выглядела от границы графства Арманьяк, но ни в том, ни в другом случае не было намерения осадить город.
Итак, второе chevauchee, так же как первое, не имело определенной цели, и нет никаких оснований считать, что оно отличалось от первого в других отношениях, то есть и теперь армия «жила с земли», через которую проходила, английские войска захватывали ценности и уничтожали что могли на больших территориях – в основном сжигали. Однако теперь свидетельства об этой стороне похода, которая была нормой для chevauchee, содержат меньше подробностей. При описании первого рейда все источники часто упоминают о грабежах и разрушении, сам принц упоминает о «разорении и опустошении страны», а Бейкер с восторгом приводит примеры этого опустошения; повествование о втором рейде содержит гораздо меньше таких примеров. В своем длинном письме, адресованном мэру, старейшинам и общинам Лондона, принц ни разу не упомянул о каком-либо ущербе, причиненном его армией во время ее пути. Бейкер тоже молчит об этом. Возможно, разорение вражеской земли теперь считалось обычным повседневным делом, которое заслуживает упоминания не больше чем еда. Или же победа при Пуатье сделала излишним упоминание о сравнительно малом ущербе, нанесенном Франции. Однако в панегирике упомянуты несколько пожаров, устроенных армией принца, а труд Фруассара и «Большие французские хроники» содержат описания похода этой армии на север, по которым видно, что в этом отношении второе chevauchee мало отличалось от первого.
Теперь становится несколько заметнее роль принца в ведении боевых действий. Дошедшие до нас отчеты
о первом рейде очень мало говорят о его личном авторитете и влиянии. Кроме двух случаев – гнева в начале рейда и отказа в Каркасоне компрометировать себя как сына законного правителя Франции (по мнению англичан, но не большинства французов, после пресечения династии Капетингов выбравших королем Филиппа VI Валуа, представителя младшей линии рода Капетингов; Эдуард III был только внуком по материнской линии французского короля Филиппа IV Ка-петинга. – Ред.) – принца почти не видно в повествовании о походе. Правда, тогда у него не было случая проявить воинскую доблесть, но в хрониках нет ни слова о его трудах, мудрости или предусмотрительности. В рассказе о втором походе Бейкер описывает его как осторожного военачальника, который предвидит опасности, высылает вперед разведчиков, часто меняет место лагеря, проводит проверки всех частей своей армии и обращается с речью к своим войскам. Такие похвалы можно рассматривать как обычную дань уважения, но более вероятно, что принц, ставший опытнее, старался быть главнокомандующим на деле, а не только формально. В его письме к лондонцам есть многозначительные фразы «мы посоветовались» и «было решено» – свидетельства о том, что в важнейших вопросах принц совещался со своим советом. Однако повседневное руководство походом, видимо, было в руках одного принца, и у Роморантена он командовал боевыми действиями.
Перед тем как начать свое второе большое и рискованное предприятие, принц отправился в Ла-Реоль – ключевую крепость на Гаронне. Из этого опорного пункта ему легче всего было охватить взглядом сразу все вопросы, связанные с контролем над Гасконью, и решить, как обеспечить этот контроль во время своего предстоящего отсутствия. Оттуда принц переехал в Берже-рак – место сбора для войск, которые должны были прибыть из разных английских владений, – и распорядился о размещении этих войск.
Крупный отряд под командованием Джона де Чи-верстона (сенешаля), Бернара д'Альбре и мэра Бордо был оставлен защищать Гасконь.
Остальные войска – вероятно, около 7000 человек – должны были участвовать в chevauchee. Сюда входили солдаты, прибывшие из Англии в сентябре 1355 года, подкрепление, прибывшее в июне 1356 года, некоторые местные феодалы, перешедшие на сторону англичан, и много гасконских феодалов, рыцарей, тяжеловооруженных конников, биду (легковооруженных пехотинцев. – Пер.) и «бриганов» (еще одно название наемных солдат, кстати означающее по французски «разбойники». – Пер.).
Армия вышла в поход в четверг 4 августа и направилась к северу вдоль западного края Центрального массива. Выйдя из долины Дордони, она дошла до Перигё, расположенного в долине реки Иль1, затем к Брантому у переправы через реку Дрон, а затем через Киссер (10 августа), Нонтрон (11 августа) и Рошшуар (12 августа) в бенедиктинское аббатство Перюш возле Конфо-лана (13 августа) и в Летер (воскресенье, 14 августа). За десять дней она прошла около ста миль.
В течение следующей недели она прошла через Бел-лак (16 августа), Люссак-лез-Эглиз (19 августа), Сен-Бенуа-дю-Со (20 августа) до Аржантона (воскресенье, 21 августа) – семьдесят миль за семь дней.
1 Маршрут указан в Eulogium Historiarum, ed. Haydon, F.S. (далее – Eulogium), III, 215-217. Карты в работах Поупа и Лоджа Life of the Black Prince, с. 191, и А.Н. Берна, The Crecy War, с. 282, очевидно, содержат ошибку по поводу Люссака. Маршрут проходит через Люссак-лез-Эглиз, а не через Люссак?ле?Шато.
Войска принца прошли через провинции Лимузен и Марш и теперь находились на границе провинции Бер-ри и приближались к самому сердцу Франции. Они жили за счет земель, по которым шли, – посылали отряды добывать продовольствие в обе стороны от основного маршрута на расстояние многих миль от него. Солдаты принца жгли города, но не трогали владения
Церкви и сторонников Англии. Иногда их отряды вступали в мелкие стычки с неприятелем. Но никакая армия противника не задерживала их продвижение.
Во вторник, 23 августа, английская армия продолжала двигаться вперед и дошла до Шатору на реке Эндр. Этот город не был взят, но арьергард войск принца провел наступившую ночь в Сен-Аман-Мон-Роне, к востоку от Шатору, а авангард – в Бурдьё, к западу от него. Поскольку на следующий день был День святого Варфоломея, английская армия осталась в этих местах еще на день. Затем она направилась к Исудёну и провела в нем пятницу и субботу. В воскресенье (28 августа) она шла через долины рек Теоль и Арнон. Продвигаясь через Ла-Ферте и Люри (на прежней границе герцогства Гиень), англичане и их союзники переправились через реку Шер и провели ночь во Вьерзоне. Пройденный за неделю отрезок пути был меньше шестидесяти миль. Войска шли без особых помех и не торопясь. Такое поведение никак не свидетельствует о больших стараниях встретиться с английским королем, герцогом Ланкастерским или графом Пуатье.
Но примерно в это время характер chevauchee изменился. Во-первых, обычное разорение земель вдоль пути армии теперь стало сочетаться с операциями против целей, расположенных далеко'от маршрута главных сил. Во-вторых, отдельные передовые отряды вступали в соприкосновение с отрядами французской армии, и между ними происходили стычки. Бурж – город, огороженный крепостной стеной и хорошо защищенный, – был атакован войсками принца, но лишился только своих пригородов, которые были сожжены. Менее крупный город Обиньи был взят штурмом и уничтожен. Когда атаковавший его отряд из 200 конников под командованием Чендоса и Одли возвращался из Обиньи, он столкнулся с французским отрядом, которым командовал Филипп де Шамбли по прозвищу Гримутон – Серый Барашек. Произошла стычка, в которой было захвачено несколько пленных; с этого момента французский король постоян-
6 Г. Хьюит 1 61
но узнавал о передвижениях английской армии. Принц же узнал от пленных, что Иоанн II собирается встретиться с ним в бою, но эта новость не могла его удивить. Пока вероятность столкновения с противником была еще не так велика, чтобы повлиять на ход его кампании.
Идя по долине Шера, принц и его люди столкнулись с еще одним французским отрядом. Командиры французов, сир де Краон и Жан ле Менгр по прозвищу Буси-ко, отступили в городок Роморантен и заперлись в его замке, который стоял на берегу реки Содр. В задачи конного набега не входила осада замков, на которую надо было тратить время, и за предыдущие две недели армия принца прошла мимо нескольких замков, но в этом случае было решено взять в плен двух французских командиров. Утверждают, будто принц заявил, что не уйдет, пока они не сдадутся или не будут захвачены. Для этой операции было нужно использовать всю силу, умение и изобретательность. А чтобы проявить их на деле, армия принца шла на приступ, используя лестницы, осадные башни, камнеметы, подкопы (один источник еще добавляет «греческий огонь»). Наконец основная часть замка была захвачена, его защитники отступили в наиболее укрепленное убежище, но пожар, который они не могли потушить, заставил их сдаться. Цель принца была достигнута1. Однако в этой операции со стороны англичан были убитые; по сути дела, она не принесла никакой военной выгоды, и (насколько известно) грабить тоже было нечего. Возможно, осада и захват замка играли психологическую роль: до этого случая во втором chevauchee было еще меньше возможностей для военных подвигов, чем в первом.
1 Eulogium. III, 219-220. Baker. 141. Отчет принца напечатан в Riley. H.T. Memovials of London and London Lije… отчет Бургерша в выпущенном Lettenhove Froissart, т. XVIII, 385.
К этому времени англичан наконец стало беспокоить то, что французский король собирался повести или уже вел большую армию вниз по долине Луары. Они решили идти вдоль Шера и Луары к Туру, ждать там
четыре дня, а затем направиться к югу. Это был поворотный момент второго рейда. (В исторических источниках четко сказано: «Французы Иоанна II деблокировали Роморантен и вынудили противника отступить в направлении Пуатье, где Черный принц занял для обороны сильную позицию». – Ред.)
Сложившаяся ситуация впоследствии не была полностью понята. Если говорить в общих чертах, позже считали, что принц старался соединиться с герцогом Ланкастерским, но не смог достичь этой цели оттого, что мосты через Луару были разрушены. Правда была немного иной. И принц, и Ланкастер вели рейды. Их целью было нанести урон, захватить добычу, заставить свернуть с пути или разделить войска короля Иоанна П. Урон был нанесен, добыча захвачена в огромном количестве, но армия Иоанна II не разделилась на части. Ни у принца, ни у Ланкастера не было достаточно сил, чтобы сразиться с армией французского короля. Ланкастер отступил, благоразумие подсказывало, что принц тоже должен отступить.
Выбирая путь для отхода, английские военачальники (которые, конечно, не имели карт и должны были опираться на те сведения, которые были им доступны) решили идти так, чтобы между королем и ними находилась широкая река; мосты на ней должны были охраняться или быть разрушены, в течение нескольких дней англичане должны были идти впереди противника – поскольку армия принца была меньше, ей необходимо было держаться на большом расстоянии от французов. Чтобы из Роморантена дойти до Бордо, им лучше всего было пойти на запад вдоль Шера, а затем в каком-нибудь подходящем месте повернуть на юг. Но где-то севернее этой широкой реки находилась армия Ланкастера. Войска принца могли бы объединиться с ней и ее опытным командующим, и такая армия смогла бы противостоять войскам короля Иоанна П.
Здесь нужно указать на три обстоятельства. Во-первых, принц поддерживал связь с Ланкастером. Во-вто
рых, существовал договор, согласно которому Ланкастер был обязан помочь принцу, если тому потребуется помощь. В скрепленном печатью договоре, который принц заключил в июле 1355 года, была статья: «Король обещает: в случае, если принц будет осажден или окружен таким большим войском, что не сможет спастись, если его не выручат войска короля, то король придет к нему на выручку… и герцог Ланкастер и (другие) обещали и дали клятву предоставить для такой выручки любую помощь и любой совет, которые они смогут дать». Вряд ли принц в тот момент желал напомнить герцогу об этой статье, но он должен был чувствовать, что ее существование связывает их отношениями сотрудничества и позволяет ему надеяться на помощь герцога. В-третьих, у принца были сведения, что Ланкастер «спешит к нам». В этом случае путь до Тура – первый шаг в сторону Бордо, и принц ожидал, что Генрих Ланкастерский соединится с ним, а не сам шел на соединение с Генрихом Ланкастерским.