Она покачала головой.
- Джем твой парабатай, - сказала она, - Он твой брат по Анклаву. Но я твоя сестра по крови. Почему ты готов сделать все в мире для него, но хочешь, чтобы я вернулась домой?
-Как ты узнала, что лекарства для Джема?
-Я не тупая, Уилл.
- Нет, тем хуже, - пробормотал Уилл, - Джем... Джем - лучшая часть меня. Я и не ожидал, что ты поймешь. Я обязан ему за это.
- Тогда что значу я? - спросила Сесилия.
Уилл выдохнул. Слишком раздраженно, чтобы себя контролировать.
- Ты моя слабость.
- А Тесса - твое сердце, - сказала она, не сердито, а вдумчиво.
- Как я и говорила тебе, я не тупая, - добавила она к его удивлению, - Я знаю, что ты любишь ее.
Уилл приложил руку к голове, будто ее слова вызывали там острую боль.
- Ты никому не говорила? Ты не должна, Сесилия. Никто не знает, и это должно оставаться так же.
- И вряд ли кому-то скажу.
- Нет, я думаю, не скажешь, не так ли? - его голос звучал тяжело, - тебе должно быть стыдно за брата, укрывающего незаконные чувства к невесте своего парабатая...
- Мне не стыдно за тебя, Уилл. Что бы ты ни чувствовал, ты не можешь на это повлиять, и я думаю, что мы все хотим того, чего не можем получить.
- Да? - сказал Уилл, - И чего же хочешь ты?
- Вернуть тебя домой, - пряди темных волос, прилипшие к ее щекам, делали ее взгляд похожим на то, как если бы она плакала, но Уилл знал, что это не так.
- Институт - мой дом, - Уилл вздохнул и откинул голову к стене каменной арки, - я не могу оставаться здесь и спорить с тобой весь вечер, Сесси. Если ты полна решимости следовать за мной в Ад, не смею тебя задерживать.
- Наконец-то, ты понял здравый смысл. Так и знала, что все-таки ты мой родственник, даже после всего.
Уилл поборол желание встряхнуть ее. Снова.
- Ты готова?
Она кивнула и Уилл поднял руку, чтобы постучать в дверь. Дверь распахнулась. Гидеон стоял на пороге своей спальни, моргая, словно бы он был в темном помещении и только что вышел на свет. Его брюки и рубашка были помяты, а одна из подтяжек сползла до локтя.
- Мистер Лайтвуд? - сказала Софи, нерешительно стоя у порога. В руках она держала поднос, загруженный булочками и чаем, достаточно тяжелыми, чтобы это было неудобно.
- Бриджит сказала мне, что вы просили легкую закуску...
- Да. Конечно, да. Заходите.
Взбодрившись, будто по щелчку, Гидеон выпрямился и провел ее через порог. Его ботинки были сняты и отброшены в угол. Да и всей комнате не хватало ее обычной аккуратности. Снаряжение было разбросано по креслу с высокой спинкой - Софи внутренне вздрогнула, подумав, что будет с обивкой - недоеденное яблоко лежало на тумбе, а растянувшийся на середине кровати Габриель Лайтвуд крепко спал.
Он явно носил одежду своего брата, так как она была чересчур коротка на запястьях и лодыжках. Во сне он выглядел моложе, привычное напряжение исчезло с его лица. Одна из рук, будто для уверенности, удерживала подушку.
- Я не могу разбудить его, - сказал Гидеон, неосознанно сложив руки на груди, - Мне следовало бы вернуть его к себе в комнату, но... - он вздохнул, - Я не смог себя заставить.
- Он остается? - спросила Софи, устанавливая поднос на тумбу, - в Институте, я имею ввиду.
- Я... Я не знаю. Думаю, да. Шарлотта сказала ему, что он принят. Думаю, она привела его в ужас, - рот Гидеона слегка скривился.
- Мисс Бранвелл? - Софи ощетинилась, как всегда делала, когда думала, что ее госпожа подвергается критике.
- Но она добрейшая из людей!
- Да - именно поэтому я и думаю, что она ужаснула его. Она заключила его в объятья и сказала, что если он останется здесь, инцидент с моим отцом останется в прошлом. Не уверен, о каком именно инциденте она говорила, - сухо добавил Гидеон, - Вероятно, о том, когда Габриель поддержал его предложение взять на себя Институт.
- Вы не думаете, что она имела ввиду последний? - Софи заправила прядь волос, освободившуюся из-под ее чепчика, - С...
- Гигантским червем? Как ни странно, нет. Не в характере моего брата рассчитывать на прощение. На что-либо. Он понимает только строжайшую дисциплину. Возможно, он думает, что Шарлотта пыталась подшутить над ним, или, что она сошла с ума. Она показала ему комнату, которую он может занять, но я думаю, что само это право испугало его. Он пришел ко мне, чтобы обсудить это и уснул, - Гидеон вздохнул, глядя на своего брата со смесью нежности, раздражения и печали, которая заставляла сердце Софи проникнуться симпатией.
- Ваша сестра... - начала она.
- О, Татьяна даже не рассматривала бы вариант остаться здесь хоть на секунду, - сказал Гидеон, - Она сбежала к Блэкторнам, родне со стороны мужа, и скатертью дорога. Она не глупая девушка - в действительности, она даже считает, что обладает превосходным интеллектом - но у нее высокое самомнение, она тщеславна, и в ее отношениях с братом не было той любви, которую можно было бы потерять. Я уверяю вас, он не спал несколько дней. Ожидающий в том проклятом доме, отрезанный от библиотеки и стучащий в двери, когда ответа от отца уже не могло быть...
- Вы чувствуете необходимость его защитить, - заметила Софи.
- Конечно, чувствую; он мой младший брат, - он подошел к кровати и провел рукой по растрепанным волосам Габриеля, другой юноша пошевелился и издал беспокойный звук, но не проснулся.
- Я думала, он не простит вам того, что вы пошли против своего отца, - сказала Софи, - Вы сказали, что боялись его. Боялись того, что он будет рассматривать ваши действия, как предательство имени Лайтвудов.
- Я думаю, что и он начал сомневаться в имени Лайтвудов. Так же, как и я, в Мадриде, - Гидеон отошел от кровати.
Софи опустила голову.
- Я сожалею, - сказала она, - Сожалею о вашем отце. Что бы о нем ни говорили, и что бы он ни сделал, он был вашим отцом.
Он повернулся к ней.
- Но, Софи...
Она не поправила его за использование своего Христианского имени.
- Я знаю, что он поступал скверно, - сказала она, но, тем не менее, вы должны иметь возможность скорбеть по нему. Никто не сможет отобрать у вас это горе, оно ваше и только ваше.
Он легонько коснулся ее щеки кончиками пальцев.
- Знаешь ли ты, что твое имя значит -мудрость-? Оно очень тебе подходит.
Софи судорожно сглотнула.
- Мистер Лайтвуд...
Он взял ее лицо в руки и склонился к ней.
- Софи... - выдохнул он, и потом их губы нашли друг друга, и легкое прикосновение сменилось нажимом страсти, когда он наклонился еще ближе. Она нежно обвила его руками - такими жесткими, испорченными вечным мытьем и ношением тяжестей, чисткой решеток и вытиранием пыли. Она встревожилось, но он, казалось, не заметил этого, или его это не волновало.
Она шагнула к нему, и каблук ее туфли зацепился за ковер. и она потеряла равновесие. Гидеон схватился за нее, и они оба повалились на пол. Лицо Софи горело от смущения. Господи, он мог подумать, что она толкнула его намеренно, что она была одной из тех безумных распутниц, готовых на все ради страсти. Ее чепец свалился, темные кудри разметались по лицу. Ковер под ней был мягок, а Гидеон над ней взволнованно шептал ее имя. Она повернула голову, ее щеки все еще пылали, и недоуменно уставилась под кровать.
-Мистер Лайтвуд, - сказала она, приподнявшись на локтях.
-Это булочки под вашей кроватью?
Гидеон замер, моргнул, как кролик, загнанный в угол собакой.
-Что?
-Там. - она указала на темные очертания под балдахином.
-Под вашей кроватью настоящая гора пшеничных булочек. Почему они на земле?
Гидеон сел, провел рукой по волосам, в то время как Софи пыталась от него отодвинуться, шурша подолом своего платья.
-Я...
-Вы вызывали меня из-за этих булочек. Каждый день. Вы просили их, мистер Лайтвуд. Почему вы делали это, если они вам были не нужны?
Его щеки покраснели.
-Это был единственный способ видеть тебя. Ты не хотела со мной разговаривать, не хотела слушать, когда я пытался заговорить с тобой...
-Так вы лгали? - схватив упавшую шляпку, Софи поднялась на ноги.
-Вы себе представляете, сколько всего мне приходиться делать, мистер Лайтвуд? Разводить уголь и нагревать воду, чистить пыль, полировать мебель, убирать за вами и всеми остальными - и я не возражаю или жалуюсь по этому поводу, но как вы смеете заставлять делать меня дополнительную работу - таскать тяжелые подносы вверх и вниз, только для того, чтобы принести вам то, что вам даже не нужно?
Гидеон поднялся на ноги, его одежда выглядела еще более помятой, чем раньше.
-Прости меня, - сказал он. - Я не подумал.
-Нет, - сказала Софи, яростно заправляя волосы под шляпку.
-Вы никогда много не делали, не так ли?
И с этим, она вышла из комнаты, оставив Гидеона безнадежно смотрящим ей вслед.
-Хорошая работа, брат, - сказал Габриель с кровати, моргая сонными глазами на Гидеона.
Гидеон запустил в него булочкой.
- Генри, - Шарлотта пересекла крипту. Ведьмин огонь горел так ярко, что можно было подумать, будто сейчас день, однако она знала, что время близится к полуночи. Генри склонился над самым большим из деревянных столов, расставленных по центру комнаты. Что-то непонятное горело в стакане на другом столе, источая клубы лавандового дыма. Большой бумажный лист, похожий на те, что используют мясники для упаковки своих товаров, был развернул по всему столу Генри, а тот, в свою очередь, исписывал его всеми видами таинственных шифров и расчетов, бормоча себе что-то под нос и раз от раза делая небрежные записи.
- Генри, дорогой, ты разве не устал? Прошло уже несколько часов.
Генри пошевелился и посмотрел вверх, поправив в рыжих волосах очки, которые носил во время работы.
- Шарлотта! - он, казалось был удивлен, если не восторжен, увидев ее. Только Генри, - подумала Шарлотта, - может быть удивлен, увидев жену в их собственном доме.
- Мой ангел, что ты тут делаешь? Здесь ужасно холодно. Это может сказаться на ребенке.
Шарлотта рассмеялась, но не стала возражать, когда Генри поспешил заключить ее в свои объятья. С тех пор, как он узнал, что у них будет ребенок, он стал беречь ее, словно хрупкий фарфор.
Генри коротко поцеловал ее в макушку и отступил назад, вглядываясь в лицо жены.
- Похоже, ты слегка на взводе. Думаю, будет лучше, если мы попросим Софи принести тебе в комнату укрепляющий чай? Я пойду и...
- Генри. Мы решили не ужинать несколько часов назад - каждый захватил по сендвичу себе в комнату. Джем все еще слишком слаб, чтобы есть, а братья Лайтвуды слишком потрясены. И ты знаешь, как переживает Уилл, когда с Джемом что-то не так. И Тесса, конечно, тоже. В самом деле, весь дом сейчас на взводе.
- Сендвичи? - сказал Генри, который, казалось, уловил лишь это в речи Шарлотты. Он выглядел задумчиво.
Шарлотта улыбнулась.
- Наверху есть еще немного для тебя, Генри, если сможешь оторваться. Наверное, я не должна ругать тебя - пройдя через те, довольно увлекательные, журналы Бенедикта - но над чем ты работаешь?
- Портал, - сказал Генри с нетерпением, - форма транспорта. Кое-что, что сможет перенести сумеречного охотника из одной точки земного шара в другую за считанные секунды. Кольцо Мортмэйна натолкнуло меня на эту идею.
Шарлотта широко раскрыла глаза.
- Но кольцо Мортмэйна - истинно черная магия...
- А портал - нет. Ох, есть кое-что еще. Пошли. Это для Буфорда.
Шарлотта позволила мужу взять ее за руку и провести через всю комнату.
- Я уже сто раз говорила тебе, Генри, моего сына никогда не будут звать Буфордом... Именем Ангела, это что, колыбель?
Генри улыбнулся.
- Это лучше, чем колыбель! - объявил он, вскинув руку и указав ею на деревянную детскую кроватку, висящую меж двумя столбами так, чтобы та могла раскачиваться из стороны в сторону. Шарлотта признала, что это был довольно красивый предмет мебели.
- Это - колыбель-самокачалка!
- Что? - слабо спросила Шарлотта.
- Смотри, - Генри важно шагнул вперед и нажал какую-то невидимую кнопку. Колыбель осторожно начала раскачиваться из стороны в сторону.
Шарлотта облегченно вздохнула.
- Это прекрасно, дорогой.
- Разве тебе не нравится? - улыбнулся Генри, - Теперь она качается намного быстрее.
Эти легкие, подергивающие движения напомнили Шарлотте чувство, словно бы она была выброшена в бурный поток посреди штормового моря.
- Гм, - сказала она, - Генри, я бы хотела кое-что с тобой обсудить. Кое-что важное.
- Более важное, чем то, что наш ребенок будет убаюкан и уложен спать каждую ночь?
- Конклав решил выпустить Джессамину, - сказала Шарлотта, - она возвращается в Институт. Через два дня.
Генри повернулся к ней с недоверчивым взглядом. Колыбель за ним стала раскачиваться еще быстрее, как повозка, мчащаяся на полном ходу.
- Она возвращается сюда?
- Генри, ей больше некуда идти.
Генри открыл было рот, чтобы ответить, но прежде, чем он это сделал, раздался ужасный треск и колыбель, сорвавшись с петель, полетела к самой дальней стене, где разлетелась на щепки.
Шарлотта коротко ахнула, вскинув руку, дабы прикрыть ею рот. Генри нахмурился.
- Возможно, с некоторыми изменениями в дизайне...
- Нет, Генри, - твердо сказала Шарлотта.
- Но...
- Ни при каких обстоятельствах, - голос Шарлотты звучал подобно кинжалу.
Генри вздохнул.
- Хорошо, дорогая.
Адские механизмы не знают жалости. Адские механизмы не знают раскаяния. Адские механизмы бесчисленны. Адские механизмы никогда не остановятся.
Слова, написанные на стене в кабинете Бенедикта, эхом звучали в голове Тессы, когда та сидела у кровати Джема, наблюдая за его сном. Она не была уверена, сколько точно времени; наверное, -предрассветные часы-, или, как без сомнения сказала бы Бриджит, -за полночь-. Джем не спал, когда она пришла - сразу после того, как ушел Уилл; не спал и сидел достаточно уверенно для того, чтобы принять чай и тосты, хотя и был значительно бледнее и слабее, чем ей хотелось бы видеть.
Софи пришла позже - убрала пищу и улыбнулась Тессе.
- Взбей его подушки, - шепотом предложила она. Тесса так и сделала, пусть Джем и смеялся над тем, как она суетится. Ей всегда нехватало практики пребывания с больными. Забота о пьяном брате была единственным опытом -игры в сиделку-, который она имела. Но не в случае с Джемом; не тогда, когда она сидит, держа его руку, пока тот слабо дышит с полузакрытыми глазами, а ресницы едва трепещут на его скулах.
- Не слишком по-геройски, - сказал Джем, не открывая глаз, хотя голос его звучал ровно.
Тесса обернулась и слегка наклонилась к нему. Она переплела свои пальцы с его раньше, и их сомкнутые руки легли на кровать рядом с ним. Пальцы Джема казались холодными в ее собственных, а пульс замедленным.
- Что ты имеешь ввиду?
- Сегодня, - сказал он, понизив голос, и закашлялся, - Коллапс и отхаркивание крови по всему дому Лайтвудов...
- Все только улучшило вид этого места, - сказала Тесса.
- Ты сейчас говоришь, как Уилл, - Джем сонно улыбнулся, - но так же, как и он, меняешь тему разговора.
- Конечно, меняю. Как будто от этого я меньше думаю о том, что ты болен. Ты знаешь, что это не так. И сегодня ты вел себя довольно героично. Уилл как-то говорил, - добавила она, - что все герои плохо заканчивают, и он не представляет, почему каждый все равно хочет стать одним из них.
- Ах, - Джем на секунду сжал, а затем отпустил ее за руку, - Что ж, Уилл смотрит на это с точки зрения героя, не так ли? Но, как и для каждого из нас, ответ прост.
- Разве?
- Конечно. Герои существуют потому что мы нуждаемся в них. Не ради них самих.
- Ты говоришь так, будто сам не один из них, - она убрала прядь волос со лба. Он наклонился к ее прикосновению, закрывая глаза.
- Джем... Ты когда-нибудь... - она колебалась, - ты когда-нибудь думал о том, чтобы продлить свою жизнь без лекарства от наркотика?
На это его веки распахнулись.
- Что ты имеешь ввиду?
Она подумала о Уилле, захлебывающемся от святой воды на полу чердака.
- Ты мог бы стать вампиром. Мог бы жить вечно...
Он вертикально поднялся на подушки.
- Тесса, нет. Нет... ты не можешь так думать.
Она отвела взгляд.
- Неужели мысль стать жителем Нижнего Мира настолько ужасна для тебя?
-Тесса, я Сумеречный охотник, Нефилим. Так же, как и мои родители до меня. Это наследие, которое я получил, так же как маму. Это не означает, что я ненавижу отца. Но я чту подарок, который они мне сделали, кровь Ангела, доверие, оказанное мне при произношении клятвы. Также я думаю, что буду не очень хорошим вампиром. Вампиры в общем и в целом презирают нас. Иногда нефилимы превращаются в них, ради забавы, но этот вампир презирается другими. Мы бодрствуем днем и огонь Ангела в наших жилах, они все это ненавидят. Они будут меня презирать и нефилимы будут меня презирать. Я больше не буду парабатайем Уилла, мне больше не будут рады в Институте. Нет, Тесса. Я предпочитаю умереть и возродиться, чтобы можно было видеть солнце, чем жить до конца своих дней без солнечного света.
- Тогда Молчаливым братом, - сказала она, - Кодекс говорит, что руны, которые они ставят на себе, делают их достаточно сильными для того, чтобы избежать смерти.
- Молчаливые братья не могут жениться, Тесса, - он поднял подбородок. Тесса уже давно знала, что под мягкостью Джема кроется то же упрямство, что и у Уилла. Она ясно видела это сейчас, сталь под шелком.
- Ты знаешь, я предпочла бы видеть тебя живым и не женатым на мне, чем... - она оборвала себя на полуслове.
Его взгляд слегка смягчился.
-Путь превращения в Безмолвного брата закрыт для меня. С иньфенью в моей крови, загрязняющей ее, я не смогу пережить руны, которые им накладываются при превращении. Мне пришлось бы перестать пользоваться лекарством, пока оно не исчезло бы из моего организма, но это скорее всего убило бы меня. - Он должно быть увидел что-то на ее лице, потому что он смягчил голос.
-И что за жизнь у этих Безмолвных братьев, тень и темнота, а также тишина и никакой музыки. - Он сглотнул, - И я не хочу жить вечно.
-Я могу жить вечно, - сказала Тесса. Она до сих пор не понимала, как чудовищно это звучит. Было трудно поверить в то, что твоя жизнь никогда не закончится.
-Я знаю, - сказал Джем. - И мне очень жаль, потому что мне кажется, что это бремя никто не должен нести. Знаешь, я верю, что мы возродимся снова, Тесса. Я вернусь, даже если не в этом теле. Души, которые любят друг друга, притягиваются друг другу в других жизнях. Я увижу Уилла, моих родителей, моих дядь, Шарлотту и Генри...