— Но лес…
— К черту лес. Пройдем.
— А кто будет транспортировать души будущих жмуриков?
— Подождут твои суицидники. Им и без демона неплохо живется.
— Плохо. Иначе бы я не приходил.
— Вот и пусть страдают.
— Ты, я вижу, серьезно настроен, да?
— Да.
Мужчина в плаще почти минуту сверлил друга со шрамом на виске пронзительным взглядом; Декстер молча наблюдал за обоими. Наконец, Баал сдался.
— Ладно, черт с вами. Идем.
И Аарон впервые с того момента, как пришел к ассасину, вздохнул с облегчением — идут. И у них хорошая команда. Замечательная.
— В том объявлении хоть телефон указан? — Регносцирос указал на планшет. — И кто будет звонить?
Глава 9
Шоссе до Ланвиля пролегло через равнину гладкой шестиполосной бетонной лентой.
Аарон вел машину — его руки расслабленно лежали на руле (Фоген пока управлялся круиз — контролем), Декстер то ли кемарил, то ли размышлял о чем‑то своем на заднем сиденье, Баал сидел рядом с водителем и читал присланное Логаном минуту назад досье.
— Хочешь узнать больше о нашей клиентке?
— М — м–м?
Канн отвечал на автомате. Следил за дорогой, наблюдал за тем, как темнеет окрашенное оранжевыми всполохами небо, тихо радовался жизни — он не дома, он уже в путешествии, хоть официально оно еще не началось. Для него началось. Звонок сделан — разговаривал Баал, — договор пока еще безымянный — без вписанных данных о заказчике, сроках исполнения и размере оплаты — составлен и лежит в сумке, путь начат. Все. На душе отлегло.
— Мисс Марго Полански, — читал вслух Регносцирос. — Молодая дама, вполне себе симпатичная, если судить по фото — живет на Риннферт авеню, сорок три, владеет пентхаусом на крыше здания в центре, официального места работы не имеет…
— Зачем работать, если живешь в пентхаусе?
— Логично. Входит в десятку богатейших женщин Ланвиля, ее состояние оценивается, — на этом месте демон тихо присвистнул, — в двадцать три с половиной миллиона долларов. Ого! А я еще думал, что я богат.
— Вот тебе и бюджет.
— И наша будущая зарплата.
— Ну, не все же ее состояние.
Оценив риски и затраты, они сошлись на том, что возьмут за работу три с половиной миллиона — по миллиону каждому, пятьсот тысяч на походные расходы — нормально, всех устраивало.
— Не мудрено, что она хочет отмыться в озере от грехов — такие деньги честным путем не наживают.
Аарон думал о том же, только не говорил об этом вслух. Как сказал Дрейк, к озеру Дхар мисс Полански могла отправить только Комиссия, а если это сделала Комиссия, то, скорее всего, в качестве выданного авансом шанса исправить какой‑либо проступок. После совершенного преступления, угу.
— Знаешь, что интересно?
Канн мельком взглянул на друга, лицо которого освещал свет от экрана планшета; солнце скрылось, и салон машины потонул в сумраке.
— Что у нее на счету еще совсем недавно находилась лишь половина этой суммы. А вскоре упала и вторая половина. Кого‑то она, по — видимому, того…
— Вероятно.
— Может, не стоит ее тогда вести к озеру? — прохладно пошутил Регносцирос.
— Мне деньги не лишние, — водитель не отрывал взгляд от мелькающей посередине линии разметки.
— Хочешь устроить пышную вечеринку с Милой?
— Или без Милы.
Теперь на соседа смотрел Баал. Пристально смотрел, внимательно.
— Не к душе она тебе, да?
Шум двигателя, шорох шин, изредка мелькающие фары встречных машин. И тишина в ответ.
— Не лезь к нему, — посоветовал с заднего сиденья Декстер. Сказал и вновь замолчал — на этот раз до самого въезда в город.
*****
Она разместила это объявление ночью, и почти сразу же пожалела об этом.
Первый звонок раздался через полчаса после того, как Райна легла в постель.
— Да, слушаю.
Звонивший представился мистером Уиллом Броком и уверенно заявил, что он первоклассный стратег.
Райна тут же вскочила с постели — она не имела права упустить "первоклассного стратега", дотянулась до тумбы, где лежала бумажка, и задала контрольный вопрос:
— Назовите ключевые точки маршрута, — так ее научили Информаторы; названия Уровней она записала с особой тщательностью, чтобы не ошибиться, и теперь впилась в них взглядом — "B2X, LM, BF, B2Z".
За окном темнело безоблачное и почему‑то беззвездное небо.
Мистер Уилл принялся юлить. Убеждал, что ключевые точки могут разниться, что их будущий путь может пролегать по трем различным маршрутам — восточному, западному или южному, — однако Информатор до того выразился предельно ясно: "Если вам не назовут названий Уровней, значит, карт нет".
— Нет там трех разных маршрутов, — попыталась возразить Райна, на что ей тут же возразили, что она клиент, а не "профессионал", и знать этого не может.
Могу, — тоскливо подумалось ей, — увы, могу.
— У вас нет карт, мистер Брок. До свиданья.
И с тяжелым сердцем нажала на красную кнопку.
Второй звонок раздался всего двадцатью минутами позже — на этот раз потенциальный исполнитель представиться не пожелал, но начал жестко и прямо — с суммы за выполнение работы. Двадцать пять тысяч долларов — так он сказал.
Двадцать пять, так двадцать пять — ей было плевать, — но вопрос о картах опять поставил собеседника в тупик. Пришлось бескомпромиссно прервать звонок.
Когда через тридцать две минуты сотовый вновь ожил, Райна поняла, что размещать объявление со словами "бюджет не ограничен" следовало утром.
Начиная с девяти и до семнадцати часов, ей позвонило еще шестнадцать человек. И что они только ни говорили:
"Карт ни у кого нет и быть не может — идти придется вслепую".
"Клиентам их показывать запрещено".
"Я ознакомлю вас с ними при встрече…"
Она объясняла, что названия Уровней можно продиктовать и по телефону — встречаться для этого не обязательно.
Ее уговаривали, ей приказывали, на нее наседали, пытались запутать или запугать, диктовали какую‑то ерунду, пытаясь выдать все это за "контрольные точки", о которых она спрашивала. Шарлатаны! Неужели в Ланвиле нет ни одного профессионала? Или в Нордейле? Или на целом Уровне? Что за ерунда?!
Отвечать, словно заводной попугай, настроенный на одну и ту же мелодию, она утомилась уже к полудню. После часа начала откровенно рычать. После трех смотрела на телефон с сомнением, а к пяти часам и вовсе с глухой тоской.
Может, она уже пропустила того, кто был ей нужен? Может, была слишком резка, где‑то недослушала или недопоняла? Может, нужно было принимать их лично? Почему ни у кого нет этих пресловутых карт? Все хотят денег, все рвутся в бой, но никто не может назвать ни единой цифры или буквы из тех, что она записала на бумаге.
Неужели она одна из тех неудачниц, которым пожизненно не везет?
А вот после пяти ситуация изменилась кардинально. Потому что кардинально по — другому с ней вдруг заговорили по телефону.
"Мы те, кто вам нужны. Диктуйте адрес".
"Сначала продиктуйте контрольные точки предстоящего маршрута".
Обладатель низкого голоса не смутился ни на секунду — выдал цепь из названий Уровней так гладко, будто читал по ее собственному, сжатому в кулаке листку. А после жестко спросил: "Ну что, встречаться будем?"
"Будем", — судорожно сглотнула Райна.
И тут же продиктовала адрес.
Они сказали: "Подъедем вечером".
Вечер — это когда? В шесть? В восемь? После ужина, или когда зайдет за горизонт солнце?
Она терпеть не могла неясности, но даже несмотря на отсутствие точной информации, радовалась, как не радовалась уже давно — ликовала. Они нашлись — те, кого она искала, — нужные люди. Информаторы не ошиблись — сейчас она была готова расцеловать их лысые — или какие там у них были? (еж их знает!) — головы.
— Они приедут. Они придут. Приедут!
Райна то суетливо носилась по комнатам, соображая, во что бы ей одеться, то приказывала себе угомониться и по целой минуте стояла без движения, то вдруг начинала дрожать мелкой нервной дрожью — они, это значит, больше, чем один? Значит, не только стратег, но и люди с военной подготовкой? Черт, как же ей выглядеть, чтобы произвести достойное впечатление надежного работодателя? Она уже, Создатель знает сколько, не пыталась ни на кого производить впечатление. Да и зачем?
А теперь вот надо. Так во что ей одеться — в костюм? В платье? Остаться в халате? И успеет ли она помыть голову?
Решив, что успеет — должна успеть, — Райна побежала в душ.
*****
Хрустальная люстра в фойе, вежливый охранник с цепким взглядом на входе, мраморные лестницы, позолоченные перила. Лифт скользил вверх так быстро и плавно, будто шахта, тросы и кабина были смазаны маслом — ни шума, ни скрипа, ни тряски, — лишь механический женский голос сообщал о том, что до указанного этажа ехать осталось "Три… две… одна…секунда. Вы на месте — счастливого пути!"
Мелодичный звон; двери бесшумно разошлись в стороны, и глазам посетителей предстал широкий, ярко освещенный коридор — целый холл, который венчала одна единственная, состоящая из двух высоких деревянных створок дверь.
— Что б я так жил, — завистливо выдохнул Канн.
— Ты бы так не захотел, — уверенно качнул головой Рен.
— А двери‑то поди внутри из цельного куска металла. Вот зуб даю, что так.
Баал шагал первым. И, будучи тем, кто первым достиг дверей, он нажал на кнопку дверного звонка, дождался, пока щелкнет сложный механизм замка, и отступил в сторону, позволяя створке распахнуться.
За ней стояла загороженная его высокой фигурой хозяйка хором.
— Мисс Полански? — демон уверенно шагнул вперед.
За ним, не здороваясь, проследовал ассасин.
Стратег, который коротко посмотрел на девушку в длинном черном халате и уже собирался переступить порог, вдруг застыл — резко вскинул голову, впился взглядом в ее лицо и хрипло спросил:
— Райна?
Розовое до того лицо хозяйки квартиры стремительно побледнело — с него моментально сползли все цвета, оставив на снежно — белых щеках рдеть два бордовых от волнения пятна.
— А — арон?
Зашелестели полы черного плаща:
— Вы знакомы?
Их оставили сидеть в просторной комнате на диване. Пролепетав что‑то наподобие "простите, мне нужно в уборную", девушка в халате скрылась так быстро, что никто толком не успел ее рассмотреть.
Никто, кроме Аарона, который теперь с хмурым видом изучал не просторные апартаменты, а свои собственные руки — изучал так пристально, будто от расшифровки хитросплетения линий на ладони зависела его дальнейшая судьба.
— Канн, — тихо окликнул его Баал. — Канн, ты меня слышишь?
— Что.
Тот головы не поднял.
— Кто она такая? Откуда ты ее знаешь?
Тишина. Изысканная роскошь комнаты — здесь одни только ковры стоили столько, что можно было полгода кормить обедом из пяти блюд целый отряд бездомных.
— Вы знакомы? — повторил Регносцирос.
Стратег чувствовал, как его пристально изучают не только черные глаза демона, но и серо — голубые ассасина. Пауза затягивалась.
— Райна Вильяни, — отозвался он блекло. — Так ее на самом деле зовут.
Прошла минута. Две. Хозяйка все не появлялась.
— Кто она такая? Скажешь?
— Кто?
Аарон впервые оторвался от изучения своих ладоней и обвел непривычно тяжелым взглядом роскошно обставленную гостиную размером с добрую половину стадиона.
— Она та, — он уставился на висящую на противоположной стене картину — подлинник, помолчал. И завершил фразу с неохотой: — кто оставил на моем виске шрам.
— Это что‑то меняет? — поинтересовался Декстер, внимательно наблюдая за дверью, за которой скрылась хозяйка. — Мы беремся за работу?
— Беремся, — Канн выглядел странным — каменным. — Это ничего не меняет.
*****
Она не дрожала бы так сильно, даже если бы приняла сразу горсть таблеток экстази, занюхала бы все это кокаином, а после запила бы стаканом водки. Она не просто дрожала — не могла устоять на ногах, ежесекундно рисковала осесть на пол — отказали колени, — она тряслась, как наркоман, превысивший в дозе всякий предел.
Аарон. Он здесь…. Здесь.
Райна ввалилась в ванную комнату, заперлась в ней и тут же тяжело оперлась на отделанную золотистым мрамором раковину. В поисках крана случайно сшибла керамический стакан с зубной щеткой — та полетела на пол, а стакан загремел так громко, что гости, наверняка, слышали, — открыла холодную воду и уже хотела, было, плеснуть себе в лицо, когда вспомнила, что накрашена.
Аарон…
Она забыла про воду. Забыла про все, кроме его лица, — того самого лица, которое все это время помнила до единой черточки и которое никогда не могла повторить на холсте. Оказывается, насколько сильно она все это время желала встречи, настолько же сильно и боялась ее. Боялась увидеть, что ее не помнят, не любят, что к ней ничего не чувствуют.
А еще хотелось странного — выйти из ванной, вернуться в комнату и, позабыв, что в ней находятся другие присутствующие, обнять его. Без слов. Прижаться так сильно, чтобы никто не сумел отлепить, — мое, мое, мое…
Он, наверное, смутится. Он не помнит ее — назвал имя, но не обрадовался встрече,… кажется. Он… здесь — теперь она не могла заставить себя выйти наружу.
— Я не пойду туда… не смогу, не пойду…
Ей хотелось умыться, смыть к черту весь этот идеальный макияж и выйти в окно. А еще хотелось свернуться у его ног и часами рыдать — выплескивать накопленную за последние годы боль и одиночество.
Он пришел.
— Не веди себя, как дура! — вдруг послышался Райне знакомый старческий голос — она снова здесь? Снова у меня в голове? В зеркале никто, кроме самой Райны, не отражался. — Соберись! Ты Марго, забыла? Ты уже не та девчонка, которой была раньше…
— Он меня не помнит, Дора, милая, не помнит.
Хриплый шепот, а глаза горящие и больные, как у безумца.
— Помнит. Но это не значит, что любит и тут же бросится обниматься, поэтому веди себя прилично. Расчеши волосы и выходи наружу.
— Не хочу… Я боюсь.
— Все на свете чего‑то боятся. Но все на свете что‑то делают. Иди!
— Не могу…
Еще никогда раньше Райна не чувствовала себя настолько слабой. Ей забылось все: что она когда‑то собиралась в поход, что хотела попасть на озеро, причина визита гостей — ей помнилось лишь то, что сейчас он в гостиной. Прямо. Сейчас. И ей до боли во всем теле хочется его обнять. Хотя бы прикоснуться, хотя бы еще раз посмотреть на него.
— Я — жалкая.
— Ты, — зазвучал откуда‑то раздраженный голос почившей старухи, — давно уже не та девчонка, которой была.
— Я — размазня.
— Ты — Марго Полански. И не важно, кем ты была раньше, — подними голову, вздерни подбородок и иди уже встречать гостей!
— Я…
Невидимая Дора, как и при жизни, и после смерти оставалась непреклонной.
— Ты — одна из самых богатых женщин на Уровне. Вот и веди себя достойно!
— Я… хорошо. Я… пойду…
— Иди!
— Пошла.
И Райна, натянув на лицо маску полурадушной — полуравнодушной хозяйки, деревянная снаружи и распадающаяся на части внутри, заставила себя выйти из ванной.
(Chris Wonderful — When You Come Home)
Она не видела остальных — только его. Его лицо, окутанное расплывающимся, расфокусированным, как объектив камеры, фоном. Сидела в кресле — застывшая, замершая, — сидела безо всяких в голове мыслей — просто смотрела.
Она могла бы смотреть на него вечно. Вокруг могли бы создаваться новые Вселенные и распадаться старые, могли бы плыть мимо облака и ветра, могли бы вспыхивать и гаснуть звезды, а она бы все смотрела. Тысячекратно сменили бы друг друга времена года, рухнул бы этот мир и создался новый, а она бы все сидела тут — напротив него, способная различать лишь его лицо.
Те же самые губы, те же глаза… шрам на виске. Ей хотелось улыбаться.
К ней обращались с какими‑то вопросами, но Райна едва ли слышала их.
— Мисс Полански, мы — служащие отряда…
Какого‑то отряда… специального назначения — ей показывали печати, знаки, жетоны.
— Мы подходим вам.
Подходят. Да, подходят. Ей сейчас подходят все,… кто угодно.
Аарон. Те же стального цвета глаза, неулыбчивый рот.
— Договор уже составлен. Вы понимаете, что затраты будут большими?
Что? Затраты? Мисс Марго Полански просто кивала — она все понимала, на все соглашалась.
— Три с половиной миллиона в сумме. Вас устраивает?
— Да, устраивает.
Кажется, она постоянно теряла нить беседы. Вместо того, чтобы думать о нужном, не могла отвести от Аарона глаз — нежно ощупывала взглядом его фигуру, руки, плечи, шею… Касалась щекой уха, тихонько терлась о щетину.
Аарон.
Ей хотелось рыдать. Нельзя, нельзя рыдать…. Потом. И подходить к нему тоже нельзя, нельзя говорить, как сильно любит его. Только открывать и закрывать рот — немо рассказывать все то, что скопилось в душе.
— Наш стратег покажет вам карты, о которых вы просили. Поход будет сложным, понимаете? Вы должны будете исполнять все наши приказы — беспрекословное подчинение.
Да, хорошо, она согласна.
Все это говорил сидящий в центре человек — высокий, жесткий, с холодным взглядом. Рядом с ним вообще сидел кто‑то страшный — в плаще, с черными глазами и длинными волосами. В другое время она бы напугалась прихода таких гостей, но сейчас ей было все равно — для нее в комнате находились не трое, а только один.
— Аарон, покажи мисс Полански карты.
Между ними стоял стол. Вот к нему и подошел человек, присутствие которого превратило ее в мраморную статую, — развернул какие‑то бумаги, разложил их на столе, расправил, разгладил — она смотрела на его руки, пальцы…
А потом увидела кольцо. И едва не завизжала — не зарыдала мысленно: