Долго думала, что поставить в "Сумме вознаграждения" и выбрала пункт "Не ограничено".
Да, это привлечет всех, включая непрофессионалов, но так же привлечет и профессионалов. Плюс, ее научили, как отличить первых от вторых, и потому беспокойство временно утихомирилось.
Все? Она все написала? Не добавить ли чего‑то еще?
Пробежав глазами по заполненным полям, Райна указала данные для связи и с легким и одновременно тяжелым сердцем — теперь только ждать — закрыла страницу.
Выдохнула. Какое‑то время смотрела на яркую голубую, расчерченную неровными квадратами заставку рабочего стола, после чего выключила компьютер.
Ждать.
Ждать.
А сколько… ждать?
Она давно не позволяла себе этого — смотреть на отражение собственного обнаженного тела. Боялась новой волны душевной боли, и потому залепила зеркало в ванной — ту его часть, что отражала все то, что ниже шеи, — плотной клейкой бумагой.
Обрывки которой теперь лежали на сиреневом кафеле.
Самый толстый шрам тянулся от ключицы и до лобка. Рыхлым кратером бороздил правую грудь — разделял ее почти надвое, — уродовал сосок, миновал в нескольких миллиметрах пупок и заканчивался над темными кучерявыми волосками. Вспученный, некрасиво зарубцевавшийся, с отметинами от вынутых позже хирургических ниток. Еще две выемки от битого стекла, что некогда глубоко вошло в кожу, виднелись на животе — они тоже срослись уродливо — остались бордово — розоватыми, несимметричными, будто мятыми. Два шрама под ключицей, один на руке, несколько мелких на боку; она выглядела не человеком — выброшенной на помойку куклой, с которой до того немилосердно позабавился хозяин — самодур.
И ладно это. Хуже всего срослась промежность — та ее часть, которая при падении с высоты оказалась пробитой шипом металлической арматуры. Именно эта рана положила конец любым мечтам о том, что кто‑то мог бы любить ее с закрытыми глазами и в темноте.
Не мог бы.
Потому что попросту не смог бы проникнуть внутрь.
Шрамы на теле, пусть не сразу, но срослись — потребовалось почти полгода. Еще полгода понадобилось на то, чтобы ее перестал беспокоить поврежденный желудок и ударенная почка — до того правый бок немилосердно дергало по ночам. Срослась кожа, срослись ткани, срослись мышцы.
Не срослась душа — ее раны до сих пор оставались живыми и кровоточащими. Из‑за них, а не из‑за уродств на теле, Райна прежде хотела позвонить доктору Хатсу. Из‑за них разучилась мечтать, верить в хорошее, считать себя достойной чьей‑то любви. Из‑за них мечтала навсегда заснуть.
А этим вечером впервые снова смотрела на себя в зеркало.
У нее есть шанс — небольшой, но есть.
Две десятых процента, если она отправится в путь самостоятельно. И двадцать четыре процента, если найдутся правильные люди.
Вдох. Выход. Полные надежды и страха глаза.
Через минуту задернулась полупрозрачная белая занавеска; зашипела, вырываясь из душевой головки, горячая вода.
Глава 8
Нордейл. Уровень Четырнадцать.
Парное кольцо — символ единения, безусловной любви, переплетения женского и мужского начала. Парное кольцо — всегда обещание: любить, оберегать, защищать, уважать, заботиться, холить и лелеять друг друга, что бы ни произошло. Все вместе. Всегда вместе.
Он так и хотел. Чтобы сразу в сердце, словно стрелой в десятку, и навечно. И, может, именно потому этим вечером достал из сейфа коробочку и теперь, откинув крышку, рассматривал два блестящих ободка с переплетенными на каждом буквами "АК".
Кольца выдавались всем мужчинам, но с инициалами — лишь избранным.
Каждый, кто работал на Дрейка, получил с инициалами, и почти все они — его друзья и коллеги — уже отыскали свою вторую половину, уже вручили заветные кольца дамам, а те с трепетом носили их.
Остался только он — Аарон. Не хромой, не рябой, не уродливый (если не считать шрама на виске), но почему‑то до сих пор одинокий. Как знать, в чем причина, — в нем самом? Не пришло время? Не настиг долгожданный поворот в жизни, когда словно из ниоткуда появляется вдруг она?
Он ждал. Видит Бог — он ждал.
А теперь сидел в кабинете, держал в руках коробочку и рассматривал золотые переплетения букв на обруче собственной судьбы.
Мила. Она ждет.
Может, пора?
Она влетела в кабинет неожиданно, хоть он каждый раз просил стучать — распахнула дверь, запорхнула внутрь и с порога затрещала сорокой:
— Арни, милый, мы с девочками собираемся в кино — ты пойдешь с нами? Ты ведь обещал, что познакомишься с ними. Может, это случится сего…
Фраза оборвалась на середине, стоило Миле увидеть в его пальцах коробочку. Ее лицо моментально изменилось — стало будто восковым и оплыло — рот распахнулся, глаза сделались лаковыми, повадки мягкими и кошачьими, а весь вид будто говорил: "Это мне? Арни, это мне?"
Аарон озверел.
— Я просил не входить в мой кабинет без стука? Просил?! Давай, иди! Вон отсюда!
Его уже не заботили правила приличия. Ведь он, и правда, просил, так в чем проблема? Для нее он, что ли, держал эту коробочку? Для нее любовался кольцами?
Может быть. Или нет. В конце концов, он еще не решил!
А она подумала, что уже решил, так как из кабинета удалилась без обид и с замершей на лице улыбкой — руки порхают, а в глазах мечта.
— Черт бы тебя подрал, — изрек Канн вслед удаляющейся фигуре. — Неужели так трудно стучать?
Как только дверь захлопнулась, он поднялся с кресла, вернул украшения в сейф, зло сплюнул и процедил:
— И не называй меня Арни. Терпеть этого не могу.
Нет, она не была плохой — наоборот, хорошей. Идеальной, почти без недостатков — красивой, заботливой, ласковой. Тогда почему он злится? Почему, вместо того чтобы кричать на свою будущую "вторую половину" (от этой формулировки у Канна заныли челюсти), он не засмеялся ее нетерпению, не привлек к себе, не поцеловал? Почему они не повалились на ковер, не занялись вместо чертовых походов в кино любовью? Почему не сжали до сладкой боли друг друга в объятьях, не залюбовались друг другом, не поклялись никогда — никогда — до самой гробовой доски — друг друга никогда и никуда не отпускать?
Он чертов романтик — вот почему. Хуже Эльконто.
Хмурый, брутальный, молчаливый и часто ворчащий. И романтик.
Тьфу.
Привычно заворочалось внутри чувство вины. Сегодня Мила вернется из кино счастливая, потому что будет ждать. Теперь уже точно будет ждать. А завтра, скорее всего, устроит ему ужин при свечах, наденет свое лучшее платье, будет ласковее некуда. Обовьется вокруг талии руками, вокруг шеи удавкой и вокруг сердца вьюном.
Он нужен ей — значит, любит?
Если любит, значит, правильная женщина?
Если так, может, стоит отдать ей это чертово кольцо, и камень с души? Может, просто нужно решиться?
Камень, однако, не зная того, что ему пора бы уже сгинуть прочь — свалиться с сердца куда‑нибудь вниз, — становился все тяжелее и тяжелее.
Следуя принципу: работа — лекарство от всех болезней, Канн — подавленный и удрученный — зачем‑то вновь принялся просматривать объявления от гражданских. Надеялся найти настоящую работу? Бред. Но Дрейк помогать не спешил — отправлял на задания всех по очереди — Чейзера, Халка, Дэлла, даже Логана, а его — Канна — словно намеренно держал дома.
Тоже хотел, чтобы он сделал Миле предложение?
От этой мысли делалось зло и муторно. Так муторно, наверное, должно быть дворовому псу, которого лаской и вкусной едой приучают к цепи и ошейнику.
Ничего. Мы еще повоюем.
Это объявление зацепило его внимание чем‑то странным — несуразностью? Чрезмерной краткостью описания? Глупостью содержания? Или же тем, что его автор, будучи, вероятно, человеком крайне неумным, поместил в конце текста сообщение о том, что бюджет на выполнение задачи неограничен?
Ну, разве так пишут? Так не привлекают профессионалов — так привлекают падких до легких денег лохов. И вообще, неужели до какого‑то гребаного озера требуется построить особенный маршрут?
Взгляд серых глаз раз за разом пробегал по белым на черном фоне сайта "ФорсСкуадрон" строчкам:
"Требуется профессиональный стратег… Плюс двое опытных мужчин с военной подготовкой…"
Мужчины с военной подготовкой, чтобы довести кого‑то до озера?
Что‑то было во всем этом удивительное, несочетаемое. Как будто явный посыл, содержащийся в строках, утаивал более глубокий, настоящий смысл сообщения.
Профессиональный стратег. До озера Дхар и обратно.
А что, до какого‑то озера так трудно дойти, что нужно почти что кричать всему миру: "Заплачу за помощь любые деньги?" ЛЮБЫЕ ДЕНЬГИ! Не пропустите!
Нет, автор объявления либо придурок, либо это все ловушка — надувательство, — и в реальности от работяг потребуется совершенно иное — такое на его памяти уже случалось.
Пусть ловятся идиоты.
Аарон раздраженно выдохнул, откатился в кресле от стола, поднялся и отправился на кухню, чтобы покурить.
Озер Дхар — где оно находится?
Он просто хотел посмотреть, и потому через пару минут уже снова сидел за компьютером. Это Четырнадцатый? Здесь, в Нордейле, в окрестностях?
Через семь с половиной минут Аарон уже хмурился куда сильнее — где, черт возьми, находится указанное автором объявления место?
Озеро Дхар, озеро Дхар, озеро Дхар… В открытых источниках ничего — черт.
А становится все интереснее…
Спустя четверть часа попытки отыскать что‑либо в общем доступе были брошены — в ход пошли карты с грифом "засекречено".
— Нет, это не Четырнадцатый… И не тринадцатый… И ни один из Уровней с Первого по Двадцать пятый. Вот, елы — палы, загадка…
Канн не замечал, что лихорадочно вчитывается в страницы, что нервно стучит пальцами по столу, или того, что его мозг вдруг незаметно для него самого включился на полную мощность.
Озеро существует — он был в этом уверен.
Вопрос: где?
А, может, этот самый странный работодатель не такой уж и лох, и дойти по указанным координатам вовсе не так просто?
— Все страньше и страньше, как поговаривает Бернарда…
Аарон перебирал одну карту за другой, неустанно открывал и закрывал вкладки, извлекал на свет не предназначенные для чужих глаз файлы.
И к двум часам ночи, наконец‑то, обнаружил странное название Уровня, о котором раньше никогда не слышал.
"B2Z".
Мила спала в углу кровати и с улыбкой на лице — даже во сне грезила об их счастливом дне, — а он и думать про нее забыл. Вместо этого с упоением набирал один телефонный номер за другим и вопрошал одно и то же:
— Рен, ты когда‑нибудь слышал про "B2Z"? Нет? Странно.
— Баал, ты знаешь про такую хню, как озеро Дхар? Нет? И я нет.
— Халк, а ты? Что? Картограф? Да он опять не в городе, и черт знает, где его искать…
— Дэйн…
— Мак…
— Стив…
— Логан, можешь вычислить для меня координаты одного места? Буду очень признателен, чувак. Нет, не сейчас, можно к утру.
В постель Аарон улегся лишь к трем часам ночи — довольный и насквозь пахнущий табаком. Поворочался, натянул на себя оставшийся свободным конец одеяла и почти сразу же уснул.
*****
Пористые, круглые, равномерно промазанные маслом блины выглядели так же аккуратно, как и Мила этим утром. Уложенные в прическу локоны (во сколько она встала, чтобы накрутить их?), розовый кружевной пеньюар, обновленный маникюр и педикюр — все в тон, — идеальный макияж.
Милу хотелось не трахнуть — Милу хотелось поставить на витрину магазина.
Цветочный парфюм перебивал и запах ванили, и аромат кофе, и аппетит. Напрочь. Аарон улыбался одной из тех улыбок, которые можно налепить на лицо и не снимать, пока что‑нибудь не треснет.
Зачем же так духариться?
"Идеальные" блины казались слишком сладкими.
— Как спал, дорогой?
— Отлично.
Плоский экран в кухне транслировал канал релакс — упражнений для поддержания здорового в теле духа и почему‑то раздражал Канна — куда с большим удовольствием он бы сейчас посмотрел новости.
— Поздно лег вчера?
— Да, засиделся.
— Работал? Или играл?
Да в рот ему ногу — он вообще ни во что никогда не играл, не помнил такого. Нет, врал — в последний раз "рубился" с Эльконто в Сириану. Месяц назад. И только один раз.
— Смотрел объявления.
— Нашел что‑нибудь?
— Возможно.
Стоило ее лицу омрачиться выражением "только не говори, что подыскал себе очередную опасную задачу", он поспешил перевести тему в безопасное русло:
— Как вчерашнее кино? Хорошо посидели с подружками?
— Отлично! — Мила проплыла по кухне, покачивая бедрами так же аккуратно, как совершала все остальное, — влево под определенным углом, вправо под определенным углом, — налила себе зеленого чая и уселась напротив. — Фильм был чуть скучноватым — непродуманным по сценарию, мне так кажется, а вот в кафе мы посидели на славу. Грета и Тамми все спрашивают, когда я представлю им тебя официально…
"Никогда", — подумалось ему быстрее, чем включилась логика. Узнавать, кто такие Грета и Тамми, не хотелось. Наверняка такие же холеные и аккуратные дамы, как Мила. Манекены для витрины.
— …может, пригласить их к нам на ужин? Что думаешь?
Ужин при свечах? А как же он — отменяется?
Она — хитрая лиса — не торопилась. Она была умна.
— Как‑нибудь пригласим.
Розовый рот, розовая помада — после нее на чашке Милы всегда оставался блестящий отпечаток нижней губы.
— Арни, может, съездим куда‑нибудь вдвоем? Раз у тебя сейчас отпуск, почему бы нам…
— У меня не отпуск. Сейчас я иду на встречу с Начальником, потом буду занят.
— Но ты же говорил…
— Я говорил, что нахожусь в режиме ожидания.
— А как долго он тянется?
Всю жизнь.
— Столько, сколько нужно.
Ответ вышел грубым, не совсем таким, каким полагалось быть милому утреннему диалогу, протекающему на фоне релакс — канала.
— Значит, сегодня ужина не будет?
— Извини.
— Но…
— И не зови меня Арни.
Кофе он не допил, толстый блин не доел — тот блестел так же пикантно, как руки сидящей напротив женщины после нанесения двух кремов, которые стояли в ванной на полке.
У нее есть ключ. Почему у нее есть ключ от его дома?
То было последним, что он подумал, прежде чем полностью одетый не вышел — выбежал за дверь.
Ему нужна работа. Ему нужна любая гребаная работа. На сутки, двое, трое, лучше на неделю, чтобы, как говорил Баал, "отвлечься башкой" и хорошенько обо всем подумать, сидя за завтраком не напротив нее и вдыхая приторный запах духов, а жуя сухой паек где‑нибудь в заднице мира. На другом Уровне, и хорошо бы другой Вселенной.
Мечты.
Если этим утром Дрейк снова отправит его чистить урны, Канн взорвется, ей — богу. Он больше не может сидеть на жопе, он должен что‑нибудь сделать — в идеале что‑нибудь полезное, в худшем случае бесполезное. Но, чтобы не дома.
А еще он должен выяснить, что это за странное место, о котором не знает никто из его друзей, — Уровень "B2Z".
*****
— О — о–о, ты все‑таки решился почистить урны возле Реактора?
Канн был готов к такому началу беседы, и потому отреагировал дозволенным в присутствии официального лица дружелюбным оскалом.
— Никак нет, Дрейк!
— Садись. Перекусишь, выпьешь что‑нибудь за компанию?
Начальник отыскался вопреки обыкновению не в собственном офисе, а в ресторане на углу Сорок второй, куда любил иногда захаживать, — в дальней, зарезервированной специально для его визитов кабинке. Деревянные перегородки, вьюны, мягкие и удобные диваны — ненавязчивый, завуалированный под провинциальный уют комфорт.
— Я позавтракал дома, спасибо.
— Блины?
Аарон подивился — откуда Дрейку известно про блины? Он ими пахнет? Или пахнет Милиными духами?
Буду звать ее Милкой. Вот, если хоть еще раз назовет меня Арни…
Он на всякий случай протер тыльной ладони рот, уселся на диван напротив, с интересом взглянул на стоящие на столе тарелки: сырную нарезку, салат, гренки.
— Приятного аппетита.
— Угу.
Начальник взирал на визитера с любопытством и затаенным в глубине серо — голубых глаз смешком. Обычный с виду человек — простой посетитель ресторанчика "Ведино" — такой же, как и множество других. Не подозревающих о том, что по соседству с ними обедает Творец мира Уровней.
От этой мысли Канн усмехнулся — как обманчива жизнь.
— Так что привело тебя сегодня ко мне? Если не урны.
— Не урны.
Стратег сложил руки на стол и взглянул на Дрейка с ответным любопытством.
— Озеро Дхар.
— Ух ты!
Прежде чем за столом прозвучало что‑то еще, внимание досталось и гренкам, и салату, и вину.
— И почему оно?
— Да нашел кое — какую работу по объявлению. Может быть.
— Работа — это хорошо. А ты беспокойный, Канн. Может быть, даже очень — от кого бежишь, осмелюсь спросить во второй раз?
— От себя.
— Ясно, — Дрейк отодвинул салат и замер в ожидании. — Так что ты хочешь узнать об этом озере? Что было в том объявлении?
Подошел официант, поинтересовался, что подать новому посетителю, — тот коротко качнул головой — парень в униформе удалился.
— Начальник, что это за место — "B2Z", что за Уровень такой, о котором мы ничего не знаем? И что за озеро?
— Так расскажи про объявление.
— Ах, да… Кто‑то желает нанять стратега, чтобы проложил маршрут туда и обратно. Желает, чтобы его проводили до места люди с военной подготовкой.
Дрейк какое‑то время молчал; Канну показалось, что тот рассматривает что‑то в воображении — считывает данные об авторе сообщения? Все может быть.